Насилуя альф.

Сильный толчок в спину, и мужчина, что стоял на перроне, будто очнулся после долго сна размышлений. Он попал будто в новый мир, который завораживал своей скоростью и серостью, от которых сбежал еще в молодости. Не хотелось отдаваться в их власть, и не заметить, как прошла целая жизнь. Да, он запомнил это место вполне красочным и так любил его в детстве - железнодорожный вокзал. Но вот, считай, полжизни уже пролетело, и один из ее кусочков был проведен не в этом городе, где он вырос и теперь, наверное, уже состарится. То, от чего он бежал в молодости, казалось неизбежным: жизнь пролетит, несмотря на окружающую суету и проблемы. Дело не в городе, дело в самом человеке. И сейчас Егор вновь заметил, что это место в который раз заставляет его думать о вечности, а потом вспоминать массу моментов из жизни, наполненной как и счастливыми эмоциями, так и невыносимой болью, которая перешла уже в тоску по прошлому. Мужчина поспешил поймать такси и отправиться домой, подальше от этого места, которое снова заставит его вспомнить... Он назвал адрес, и отвернулся к окну, пытаясь отвлечься, но это, увы, не помогло. Осенний пейзаж. Вид на железнодорожный вокзал, открывшийся ему, все-таки привел к неизбежному. Мужчина почувствовал тот запах, что постоянно бывает в таких местах, запах, наполненный радостью от скорой встречи, горечью расставания и счастливым предчувствием новой жизни, когда отправляешься в дорогу. Он вспомнил те чувства, когда уезжал из города учиться, надеясь, что навсегда, а потом как он вернулся с двухлетним сыном на руках. И вроде бы уже привык к тому, что окружало, оно не вызывало в нем больше тех бунтарских молодых противоречивых чувств, когда руководствуясь ими он все обрывал на корню. Но этот железнодорожный вокзал заставлял вспоминать... Но разве дело в нем?! Егор сам согласился на заслуженное повышение, но дал согласие лишь тогда, когда понял, что это необходимо, пусть и не для него, к тому же его там ничего больше не держало. В то время в этом городе Яна сделала более прибыльный бизнес, который требовал от нее максимум внимания, только вот Зина не хотела ехать, так как слишком привязалась к Егору с малышом. У этой девушки все было до фанатизма: с одной стороны друг с ребенком, а с другой - любимый человек. Но все сложилось слишком удачно, и ей не пришлось выбирать. Егор посмотрел в окно и увидел свое отражение, а за ним еще одно свое лицо, напечатанное на баннере, приглашающее в клинику к одному из лучших врачей города. Он к своему тридцатидвухлетнему возрасту мог назвать себя вполне счастливым человеком, однако не делал этого, потому что так не считал. Он состоялся как человек, реализовал себя в обществе, сделав себе имя вместе с карьерой. Но отчего-то не был по-настоящему счастлив. За окном мелькали уже знакомые дома, а это значило окончание очередной командировки. - Черт. Я не видел тебя шесть лет, а все думаю о тебе. Как ты там? - прошептал Егор. - Чего говорите? - переспросил таксист. - Не заезжайте во двор, говорю. Там столько машин в это время. Как бы чего не случилось. - Как скажете. - засмеялся таксист. Стоило лишь догадываться, как часто он вспоминает его, да альфа и сам порой не замечал, что делает это. Даже когда голова была совершенно занята другим, к мужчине приходил образ светловолосого омеги со странным увлечением, наказывать альф за их пороки. Машина остановилась, Егор, молча, отдал деньги и вышел из нее. Во дворе, где он вырос, играли чьи-то дети, которые громко кричали. Его сын любил это место, а в особенности качели, на которых когда-то качался Егор. Здесь совершенно ничего не изменилось, только вот, может быть, постарело. Мужчина зашел в подъезд и поднялся по лестнице. Он всегда удивлялся тому, как приятно возвращаться домой, где его любят и ждут, как сама квартира его ласково и тепло принимает. - Папка приехал, - только закрыв дверь, услышал Егор голос сына, обхватывающего его за ногу. Мужчина поднял на руки мальчика, потрепал его мягкие светлые волосы, как у отца-омеги, и улыбнулся. - Привет. Мальчишка вырвался из объятий отца и, даже не дав тому раздеться, потащил его на кухню, где его бабушка приготовила ужин. В этот момент мужчину вряд ли что могло волновать. Он нашел утешение в сыне, спрятавшись от себя за маленьким ребенком. И он понимал, как это неправильно, но не мог ничего с собой поделать, потому что по-другому слишком больно, слишком мучительно, невыносимо... И никто ему не мог помочь, даже он сам. Не смог забыть. Не смог смириться. Так живут сотни, сгоревшие от слишком сильной любви.