Who is next?

Good Charlotte - Harlow's song

POV Ханбин Кажется, ситуация вышла из-под контроля, и больше всего меня бесит то, что я не могу на неё повлиять. Вера в победу тает на глазах, а вместо неё внутри меня нарастает волна раздражения, готовая обрушиться на окружающих меня людей, на людей, которые ближе чем братья, которые больше, чем семья, которые.. Делаю глубокий вдох, стараясь не смотреть на парней, которые напряжены, как гитарные струны, готовые лопнуть в любой момент. Кажется, я веду себя, как капризный ребенок, заставляя других переживать, но ничего не могу с собой поделать. Бобби протягивает руки и говорит «Давай, выпустим пар», отмахиваюсь от него как от назойливой мухи, отворачиваюсь и грублю этому славному улыбчивому мальчику, который выглядит расстроенным и потерянным. Как жаль, что перед камерами нужно вести себя прилично. Как жаль, что нельзя ударить себя. Бобби продолжает смотреть на меня испуганным печальным взглядом, поэтому я просто выхожу из комнаты. Я – та струна, которая лопнула первой. Раздражение сменил стыд, который переполняет меня, который заставляет прокручивать в голове мой поступок бесконечное количество раз. Слишком резкие слова, слишком резкие действия. Сегодня я совсем не гожусь на роль лидера. Сегодня я совсем не верю в себя. Чувствую себя ничтожеством, отвечая на вопросы, которые мне задает координатор. Чувствуя себя ничтожеством, вспоминая лица ребят, вспоминая лицо Бобби. Твою мать, как же я перед ним провинился. Дай бог не разреветься. Дай бог не.. Поднимаю голову и нервно сглатываю, наблюдая за тем, как Джинхван и Дживон медленно подходят ко мне и присаживаются рядом. Я не хочу слушать то, что они мне скажут, потому что они правы. Я не хочу говорить им всё то, что вертится на языке, потому что.. Ну, вы же не станете вбивать в друзей гвозди, так ведь? Бобби начинает, неуверенно и тихо, и я срываюсь. Слова слетают с языка, и я не успеваю их ловить. Мне просто не хватает рук, сил, а теперь мне не хватает ещё и воздуха, потому что Дживон выдаёт такое, отчего все мышцы сводит, и я не могу даже вздохнуть. «Ты же наш лидер. Ты как будто нас бросил. Мол, разбирайтесь сами, я - пас» - говорит он, и мои лёгкие сжимаются до микроскопических размеров. Дай бог не умереть. Отвечаю ему, но снова как-то грубо, слова карябают глотку, и мне самому противно от того, что я говорю. Противно оттого, что это звучит, как оправдание, как попытка защитить себя. Взгляд перебегает с одного предмета на другой, никак не желая остановиться на чем-то одном. Не могу заставить себя посмотреть на Бобби. Сегодня это выше моих сил. Сегодня это выше меня. Молчавший до этого момента Джинхван начинает говорить, и меня будто током прошибает. Я помнил, что он здесь, но, вроде, как и забыл об этом. «Я понимаю его», - произносит он, и мне хочется провалиться сквозь землю, потому что хён – последний человек, которого я хотел бы расстраивать. Он пытается продолжить мысль, но не выдерживает напряжения и.. Кажется, ещё одна струна со звоном разлетелась на части. Я готов выдавить себе глаза, только бы не видеть плачущего Джинхвана, только бы не чувствовать эту боль, которая до хруста стискивает сердце, заставляя его трепыхаться загнанной в клетку птицей. Джинхван сквозь слёзы говорит, что он во всём виноват. Вытирает глаза своими крохотными кулачками, дышит сбивчиво и судорожно пытается восстановить ритм. «Так паршиво, что умереть хочется» - произносит он, и я морщусь, чувствуя, как мои лёгкие заполняются чем-то едким, совсем не похожим на воздух. Сейчас нужно просто забыть о шоу, камерах и рейтинге, сейчас нужно (необходимо, подчеркиваю) быть человеком, поэтому я встаю, подхожу к Джинхвану и крепко прижимаю его к себе. Пусть так. Так правильно. Так нужно. Он утыкается носом мне в плечо и тихонько всхлипывает, а я впервые за несколько дней ощущаю невероятную легкость. Ощущаю, как скрученная пружина внутри меня расслабляется, как раздражение медленно покидает меня. Чувствую, как я снова становлюсь тем Ханбином, которого люди привыкли видеть. Чувствую, как становлюсь самим собой. Краем глаза замечаю, как взволнованное лицо Дживона озаряет робкая улыбка, такая родная. Такая светлая. Он обнимает нас с Джинхваном, и некоторое время мы просто молча сидим, слушая дыхание друг друга. Такое ровное. Такое правильное.