***
– Где Уилл? – он краем глаза смотрел на сына, делая вид, что занят починкой старой рации. Сам разбил, значит, сам и чинить будет. К тому же, читать у Курта в свободное время привычки не появилось, как, например, у Шельмы. Та уже проштудировала все книги по два раза, а сейчас, наверное, уже идет на третий круг. – Он с Ребеккой в лаборатории, - непринужденно ответил Мэтьюс, подпирая щеку рукой, внимательно следя за тем, что делает отец. Ему всегда хотелось хотя бы раз в жизни вот так вот посидеть с отцом, просто поговорить… Ну, или просто посидеть в тишине. Ведь он помнил Курта достаточно плохо, а Талия о родителях говорила редко. – Тебе тоже хорошо было бы спуститься, - Змей, нахмурившись, пытался понять, откуда взялся лишний шурупчик. – Тут опасно, Мэтт. Особенно по вечерам. Нападения частые. – Нападения, - мальчик фыркнул, выпрямляясь. Его взгляд упал на боевые сабли отца, которые висели на спинке стула. Все еще смотря на оружие, он продолжил: - Нападения были и в Утопии. Я, кстати, еще ни разу не провалил свое задание, не то что Уилл. Он трусит всегда и… – Не говори так о брате, - Курт повертел рацию в руке. – Уилл не трус. Он умен, именно поэтому не лезет на рожон. А тебе бы стоило брать с него пример. – Он младше меня, так почему я должен брать с него пример? – обиженно буркнул голубоглазый парнишка, скрещивая руки на груди. Курт улыбнулся, не отрываясь от своего занятия. – Ты старше всего на полчаса. – Какая разница? – Скорость присел на край стола. Он и сам знал, что Уильям младше всего на каких-то тридцать минут, но, тем не менее, это не мешало ему время от времени хорохориться перед «малышом Уилли» - так Мэтт часто издевательски называл брата. – Я все равно старше. Пап, скажи, а когда я смогу драться вместе с тобой против нефелимов? Ночной Змей, опешив, замер. Слова застряли где-то поперек горла, не давая ни вздохнуть, ни сглотнуть. Конечно, следовало бы догадаться, что Мэтьюс рано или поздно спросит его об этом, но все же Курт надеялся, что это произойдет еще не скоро. Теперь же он не знал, что сказать сыну, который рвется в бой, но не продержится и пяти минут против зараженных. Это самоубийство. И Курт, в отличие от Мэтта, понимал это. Но что он должен сказать сейчас? То, что привяжет его к койке, если сын будет настаивать на своем? Нет, Вагнер, конечно, мог бы кого угодно заковать в колодки, но не собственного сына. Как только Ночной Змей придумал ответ, пусть и не совсем тот, который хотел, его рабочая рация в кармане запищала. Он знал, что это сигнал к нападению, поэтому, даже не одарив Мэтта взглядом, рывком бросил наполовину разобранную рацию на стол и, встав, в спешке стал надевать верх костюма прямо на черную майку. Мэтьюс, встав со стола, следил за отцом. – Я с тобой, - коротко бросил блондин, заправляя футболку в штаны. Курт, уже в который раз опешив за этот вечер, замер на половине движения, но, совладав с собой, потянулся за саблями. – Уверен, вместе мы убьем их кучу целую. – Нет, - рука дрогнула. Одна из сабель упала на пол, громко звякнув. Не обратив на это внимание, Ночной Змей взял ремень с оставшейся единственной на ней саблей. – Ты останешься здесь, Мэтт. Сейчас спустишься на нижние ярусы и будешь ждать моего возвращения, как и Уилл. Все ясно? – Но это нечестно! – мальчик сжал руки в кулаки, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы от обиды. Он ведь всего лишь хотел быть полезным, не сидеть сложа руки, как это почти всегда было в Утопии. Надеялся, что здесь, в Картере, все изменится, но все стало только хуже. Курт, игнорируя сына, спешно застегивал пояс, при этом взглядом ища куртку. – Пап, я хочу помочь! – Ты будешь только мешать, - застегнув ремень, он металлической рукой ловко схватил куртку, которая висела на углу двери. – Ты видел, что случилось прошлым утром с Кристофером и Оливером? А ведь они намного старше тебя и опытней. Так что сиди здесь и приглядывай за братом… Ты ведь старше его. – Не переворачивай мои слова! – вскрикнул тот в ответ. – Я все равно пойду и буду сражаться под твоим командованием! – Мэтьюс твердой походкой направился к выходу из комнаты. Змей положил руку на ручку сабли, и Скорость, увидев этот жест, остановился. – Отставить, кадет. – Но… – Это приказ, - Вагнер-старший, не убирая руку с оружия, сверху вниз смотрел на сына, а в желтых глазах поблескивала сталь. – Такое поведение непристойно для солдата. Держи эмоции под контролем и выказывай уважение. – Я хочу помочь, - тихо ответил мальчик, опуская голову. В уголках глаз неумолимо защипало, а все вокруг заволок белый туман. – Как ты должен говорить с командиром? – рявкнул Курт, обнажая клыки, словно дикий зверь в момент ярости. Мэтт, вздрогнув всем телом, робко посмотрел на отца. Потом медленно, словно боясь сделать неловкое движение, вытянул руки по швам, вставая по стойке «смирно». – Я хочу приносить пользу, сэр! – басом отчеканил Скорость, сжав зубы. Ночной Змей не сдвинулся с места и не изменился в лице. И только едва заметная задумчивость все также отражалась в глазах, но ее затмевала сталь. – Позвольте мне принять участие в битве, сэр! – Мое решение не изменено – остаешься здесь, кадет. Это приказ. – Но… пап… сэр… – Выполнять! Мэтт, не обращая внимания на слезы, которые медленно потекли по щекам, кивнул, не двигаясь с места. Ночной Змей, поджав губы, вышел за дверь и тихо закрыл ее. Он еще секунду стоял и смотрел на ручку. Невыносимо больно было видеть слезы сына, но это единственный способ сохранить ему жизнь еще хотя бы на один день. После того, как отобьют это нападение, Курт, так и быть, возьмется тренировать Мэтта, и, возможно, через пару месяцев позволит мальчику принять участие в зачистке. А пока ему лучше отсидеться в безопасности. Курт, вздохнув, повернулся и нос к носу столкнулся с дочерью. Та, в боевой форме, стояла возле стены, видимо, только что поднявшись с нижних уровней. Ти-Джей, скрестив руки на груди, кивнула в сторону. – Джонни уже там. Идем, - Курт нехотя пошел рядом с Талией, одну руку все так и держа на рукоятке сабли, словно так ему было легче. – Пап, Мэтт… – Слишком мал, - он яростно посмотрел на дочь, но ее спокойное лицо немного отрезвило мутанта. – Ему не место там. – Но ты не сможешь вечно держать его за своей спиной. Я всегда знала, что Уилл не для такой жизни. Он… Он отличный боец, но как бы там ни было, брат пацифист. Да, смешно, знаю. А вот Мэтт… Он тянется к тебе, пап. – Я боюсь за него, - устало выдавил из себя Ночной Змей. – Я не могу рисковать его жизнью и жизнью Уилла. Даже когда ты, обученный солдат, идешь на эту мясорубку – у меня внутри все переворачивается от страха. Я… Я не могу потерять вас во второй раз, Талия Жозефина Вагнер! – Я знаю, - не менее устало ответила девушка. – Просто он хочет, чтобы ты гордился им, - она остановилась, как и Курт. Ее желтые глаза внимательно смотрели на отца, который растерялся от этого взгляда. – Хочет быть героем, как и ты. И Ноктюрн, не теряя времени, легким бегом скользнула по коридору, скрывшись за ближайшим поворотом. Змей, растерянно моргая, смотрел куда-то в стену, чуть разомкнув губы, словно хотел что-то сказать, но никак не мог придумать, что именно. Из этого состояния его вывело прикосновение к плечу – родное и любимое. – Курт? – Да, meine geliebt? – он обернулся. Ванда заглянула ему в глаза, так наивно и по-детски, что у мутанта на губах сама собой заиграла улыбка. – Ты в порядке? – Более чем. Как и всегда. – Тогда идем. Нефелимы почти прорвались через ворота, - и женщина, взяв мужа за руку, грустно, но не менее ободряюще улыбнулась. И было в этой улыбке что-то зловещее. – Ну что, отправим их в Ад, мой любимый демон? – Ради тебя, моя коварная ведьма, все, что угодно, - и, слившись в поцелуе, они оба исчезли в фиолетовом дыме, сопровождаемом хлопком воздуха.***
Хельд свистнул. Рыжий, который до этого стоял к нему спиной, обернулся. – Как тебе нравится – поджаренная румяная корочка или гарнир? - усмехнулся голубоглазый парень, создавая в руках световой шар. Джон, скалясь, двинулся в его направлении. Хельд, зарычав, взорвал шар в руках. Но, к его удивлению, нефелим даже не замедлил шага, словно и не был атакован. – Ах твою ж налево! Пиро, схватив парня одной рукой за грудки, вторую поднес к самому лицу. На ладони играл язык пламени, отражаясь в голубых глазах Хельда. Тот уже фактически попрощался со своими глазами, как вдруг заметил кое-что за спиной врага. – Мля, откуда тут рояль?! Джон обернулся, а тем временем Хельд со всей дури вмазал ему кулаком в лицо. Аллердайс, подавившись кровью, схватился руками за поломанный нос. Гвинн выхватил небольшой нож из сапога, повалив нефелима на землю, всадил лезвие прямо в кадык. Рыжий мутант захрипел, секунду бился в предсмертных конвульсиях и, наконец, обмяк. – Тупой, как пробка, - парень встал, оставив нож у того в горле. – Откуда тут взяться гребаному роялю? – Кончай разговаривать с самим собой! – Алекс в алмазной форме повалил Хельда в пыль, уклоняя от атаки какого-то нефелима. – Совсем уже рехнулся?! – Ну а почему бы и не поговорить с умным человеком-то? – он подпер кулаком подбородок, улыбаясь. Батист, закатив глаза, вскочил и снова кинулся в битву. – Нервные все какие-то, ужас. Неуверенно встав, он услышал шум и посмотрел в том направлении. Газуя, на территорию влетела «черепашка». Но не успела техника даже остановится, как из нее, буквально насквозь, выскочила миловидная хрупкая женщина, держа за руки еще двоих: высокого юношу и блондинку. Хельд никогда их раньше не видел, но понял, что они нечто вроде подкрепления. Что ж, три мутанта - это лучше, чем вообще ничего. Не успел парень даже приглядеться к прибывшим, как вдруг крышу грузовика что-то пробило и огненным шаром взмыло ввысь. Гвинн зажмурился, подставляя руку козырьком над глазами. Сквозь огонь он увидел женский силуэт. О, а об этой даме он кое-что слышал. Ее называют Фениксом – мифическое существо проникло в разум некой Джины Грей, но, не сумев изгнать его, молодая девушка обуздала «птицу». А вот это новость, без сомнения, уже хорошая. Такой союзник в хозяйстве каждому сгодится. Зазевавшись, Радегаст не заметил, как к нему со спины подкрадывается Сэм Гатри. Его обратили совсем недавно, всего несколько месяцев назад, именно поэтому он дрался за кусок мяса яростней, чем другие. – Пригнись! Гвинн по команде присел. Над ним, едва не задев, пролетела рука Сэма. Хельд распахнул глаза и обернулся, упираясь рукой в землю. – Вот придурок! – Талия, вывернув Гатри шею, толкнула ногой Гвинна в копчик. – Решил сдохнуть сегодня, да? Лично я на тот свет не собираюсь, да и тебе не советую. – Не, ну если ты хочешь, чтобы я остался, то так и быть, - протянул парень, вставая. Он резко схватил девушку за руку и, притянув к себе, взорвал солнечный шар у нее за спиной, ослепив нападающего нефелима. Тот, крича, повалился за землю, прижимая ладони к выжженным глазам. – С-спасибо, - выдохнула Ноктюрн, обернувшись. – Ты мне шкуру спас. – Такую шкурку, как у тебя, просто грех не спасти, - он широко улыбнулся, обнажая ровные белоснежные зубы. Ти-Джей довольно фыркнула. – К тому же, теперь мы в расчете. – Не совсем, - Жозефина, перекинув руку через плечо парня, выстрелила в нефелима за его спиной Ведьминым Болтом. Тот отлетел назад, где его добили другие мутанты. – Ты теперь снова мне должен. Радегаст на это ничего не ответил, а лишь еще шире улыбнулся. Ти-Джей, робко выбравшись из его объятий, посмотрела в ярко-голубые глаза парня. Но тут взгляд сфокусировался чуть дальше, и от увиденного она обомлела. Юрико, о которой Талия слышала лишь со слов других, но лично никогда не видела, одной рукой держала за шею Алекса, который, хрипя, пытался вырваться. Леди Смертельный Удар обернулась, словно почувствовала на себе взгляд Ноктюрн. Коварная и какая-то адская улыбка тронула ее бледные губы. Левая рука медленно коснулась алмазной груди Батиста. Адамантовые когти пронзили ее насквозь, словно раскаленный нож масло, показавшись с другой стороны. Будь сейчас у Алекса кровь, то она бы хлынула, а так лишь мелкий алмазный гравий посыпался на землю. Кожа парня стала трескаться. А Юрико все также улыбалась, смотря на Ти-Джей. Талия, почувствовав на глазах слезы, оттолкнула Хельда в сторону и кинулась на нефелима. Ояма, откинув от себя труп мальчика, приняла боевую стойку, готовая к битве. Радегаст бросился за Ноктюрн, заметив, что к ним бегут еще Гамбит и Серебро. Быть может, вчетвером они смогут отправить ее к дьяволу… Тем временем не менее ужасная схватка предстояла в другой части территории Картера. Вагнер пронзил саблей девушку, которой, будь она не заражена, исполнилось бы всего двадцать лет. Юная Иди была сильна еще в свои двенадцать лет, но, как и многим, ей не повезло… Ему не хотелось убивать, тем более ее. Но Курт ничем не мог помочь девушке, хотя бы потому, что уже поздно было что-то делать. Яд нефелима заражает примерно за две минуты, потом еще пару минут идет обращение, а потом… Потом только тьма. Змей уже не один раз становился невольным свидетелем обращения, и не хотел, чтобы такая участь постигла кого-то из его близких. Левое плечо, которое переходило в металлическую руку, болело так, словно рвалось на части. Протезы буквально трескались, издавая скрип и скрежет, от которого хотелось заткнуть уши. И сейчас Вагнера радовало только одно – его дети были в безопасности. И мутанты должны отбить эту атаку, ведь иначе нефелимы прорвутся в Институт, а этого допустить нельзя ни в коем случае. Вытащив из груди мертвого врага саблю и перехватив ее здоровой рукой, Курт взглянул в сторону. Алая Ведьма вместе с Шельмой, работая заодно, убивали врагов, словно щелкали орешки. Один упал замертво. Второй. Пятый. Седьмой. Улыбка тронула его губы. Сестра и жена. Две строптивые и упертые, как бараны перед новыми воротами, но именно такими он любил их. Именно такими знал. Вдруг взгляд уловил какое-то движение у северной стены здания. Змей, оторвав взгляд от женщин, всем телом повернулся, принимая боевую стойку и... побледнел. На самом деле, конечно, нет, потому что он чисто физически не мог этого сделать, но сердце его дрогнуло. Держа двумя ручками вторую саблю, которую Ночной Змей по непредусмотрительности оставил в комнате, широко расставив ноги, стоял Мэтт. Оружие словно перевешивало его, однако парнишка, рыча, все же твердо стоял, попутно пытаясь задеть саблей какого-то молодого нефелима. Кажется, это Лори. Да, наверное, она. Девушка была ранена и еле стояла на ногах, так что Змей, слегка расслабившись, опустил руки. Если даже Лори сама сейчас не рухнет, то Мэтьюс ее добьет. А попробует укусить – Курт уж не проворонит. Его даже это стало забавлять. Нет, он вовсе не чокнулся и не потерял бдительность, а готов был в любую секунду кинуться на выручку сыну... Скорее, ему стало интересно, как мальчик поступит. Он не сможет убить. Нет, не сможет. Слишком юн. И вот, когда Вагнер сообразил, что пора самому стать палачом, а потом надрать Мэтту уши за то, что тот ослушался приказа и покинул нижние уровни Института, Лори, буквально на глазах, стала менять облик. Волосы окрасились в ярко-рыжий цвет, а сама же девушка стала выше ростом. И только сейчас Вагнер понял, что это была маскировка... Только маскировка, чтобы подобраться к его сыну! Действовать надо было быстро. Метт еще не успел даже удивиться, как между ним и синекожей женщиной в облаке дыма появился отец. По-звериному оскалившись, он зарычал на мать. Мистика криво усмехнулась, но не сказала сыну ни слова: зачем? Все и так понятно. Их дороги разошлись по разные стороны баррикад еще до того как... до того, как ее стал так беспокоить и притягивать аромат свежего, еще бегающего мяса... Пусть мясо это и покрыто отвратительной шерстью. Пусть это мясо - ее собственный сын. – Мэтьюс, в сторону... – Но пап!.. – В укрытие, кадет, живо! Рык отца подействовал на мальчика отрезвляюще. Бросив последний взгляд на двух готовых к битве родственников, Мэтт рванул на невероятной скорости куда-то в сторону здания. Благо, благодаря его способности, ни один энерго-шар, шип, стрела и другие опасные для жизни предметы его не достигли. Рейвен проводила внука взглядом и, не дожидаясь атаки сына, сделала быстрый выпад, стремясь сбить Курта с ног. Тот успел увернуться, но и ударить в ответ не смог: зараза превращала всех в охотников не только безжалостных, но и слишком сильных и быстрых. Курт точно знал, что мать может голыми руками сломать ему кости, разорвать на части плоть, зубами вспарывая кожу и мышцы. Он знал, что она не остановится. И знал, что стоит ей принять какую-то более мощную форму, он может и не устоять. Главное, чтобы никто больше не вмешался ни с чей стороны: натиска двоих он выдержит вряд ли, а вот Мистика, став каким-то зверем, вполне может порвать многих. Нужно трезво оценивать ситуацию. И он оценил, резким кувырком уходя в сторону от Мистики, которая в прыжке приняла форму волчицы. «Хм... странный выбор», - подумал Змей, однако времени задумываться надолго не было. Волчица скалила клыки, медленно приближаясь к Курту, заставляя того пятиться в сторону стены. Резкий замах сабли заставил её отпрыгнуть в сторону. Вагнер был уверен, что надолго запомнит странный вид ухмыляющейся звериной морды. – Ну что ж, мама... поиграем в войнушку, м? «В последний раз. Теперь ты даже не враг. Ты животное. И ты хотела убить моего сына… а он только воскрес. Нет. Сегодня умрешь только ты». Он был уверен, что убьёт её. Убьёт, даже умирая сам. Убьёт, потому что нельзя оставить жить эту суку. Волчица прыгнула, толкнув передними лапами Эльфа в плечи. Протез жалобно заскрежетал. Плечо возмущённо взорвалось болью. Спина отчаянно скрипнула, встретившись с землёй. Клыки Мистики клацнули у самой глотки Змея, но неожиданно в шею её упёрся его металлический кулак, заставляя засипеть и отстраниться, так и не перекусив бьющуюся под синим мехом жилку, так и не сломав шейные позвонки и не вырвав гортань. Железные пальцы сжали серую шею зверя. Колено впечаталось в живот Мистики. После короткой борьбы Вагнеру удалось перекатиться, подмяв мать под себя. И снова морду волчицы исказила усмешка. А в следующий миг из рук Курта уже выскользнула меленькая гадючка. Вскочив на ноги, мужчина стал глазами выискивать пропавшую в обломках и камнях змею. Пальцы крепче перехватили рукоять сабли. Плечо страшно отвлекало, равно как и готовый, кажется, рассыпаться от перенагрузки протез. Вдруг что-то тяжёлое и, кажется, просто огромное, налетело со спины на Ночного Змея, упав откуда-то сверху. С трудом удержавшись от падения, Курт перехватил рукой то, что на нём повисло, и перекинул через плечо. – Твою мать... Нет, драться с Логаном, пусть и с его копией, было весьма нежелательно, но вариантов не было. Да. Мистика знала, что вид друзей всегда приводил сына в некое замешательство, мешая ему адекватно мыслить. Но она не учла, что теперь-то он был точно уверен, кто перед ним: настоящий Росомаха уже не смог бы драться. Сабля встретилась с когтями, лишь чудом не сломавшись. – Pater noster... Удар ногой в живот заставляет лже-Логана отшатнуться, но ненадолго. – Qui es in caelis... Когти слегка оцарапывают щёку Змея. Дразнящий запах крови разливается по воздуху. – Sanctificetur nomen tuum... Сабля успевает распороть бок врага. Только вот, Мистика и не в облике Логана прекрасно регенерирует... Курт это знает, но старается воспользоваться тем, что ей временно больно. – Adveniat regnum tuum... Ещё один удар саблей. На этот раз Мистика успевает увернуться. – Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra... Слова молитвы заглушаются рыком, который сливается с рыком матери. Когти снова ударяются о саблю, на этот раз оставляя на ней глубокую зазубрину: несколько ударов, и клинок сломается. – Panem nostrum quotidianum da nobis hodie... Курт использует оставшиеся сабле удары, дважды наискось полоснув торс врага. Опять не глубоко: слишком быстрая. – Et dimitte nobis debita... - Мистика сбивает сына на землю вновь. Дыхание на миг вылетает из его лёгких. Удар эфесом сабли в висок заставляет нефелима дёрнуться и слегка ослабить хватку, - nostra... Ему снова удаётся вырваться из захвата, вскочить на ноги. Женщина, которая, видимо, решила так и не менять выбранный облик, вскакивает следом: Эльф видит, что оставленные его саблей раны уже затягиваются. Поэтому рубит ещё раз, уже целясь в голову. Длинная царапина по диагонали делит лицо на две почти равные половины, заставляя Рейвен рычать басом Росомахи. Второй удар сабли встречается с когтями. И это последний для сабли удар. – Sicut et nos dimittimus debitoribus nostris... Верный столько лет клинок отброшен в сторону почти бережно: если выживет, он вернётся за ним. Друзей, даже стальных, не бросают. Он уклоняется от ударов, даже успевает сделать мощный апперкот. А потом спиной Змей натыкается на стену. А острые когти насквозь пронзают протез, пригвоздив его хозяина к бетону. Сталь крошится под адамантием. Шестерёнки и болты сыпятся. Плечо взрывается болью. А здоровая рука бьёт нефелима в нос, ломая его. Хвост же сжимает шею, стремясь удушить, раз уж порезать не удалось. – Et ne nos... - протез почти полностью развалился и теперь только мешает, лишним и причиняющим боль грузом повиснув на изувеченном плече. И тут Курт телепортируется, перенося себя и врага в сторону от стены, - inducas in tentationem... Теперь он может двигаться. Мистика хрипит: хвост не ослабляет хватки, но ровно до тех пор, пока когти не пронзают бок Вагнера. Отшатнувшись, Змей инстинктивно зажимает рану, выравнивая дыхание. Только нефелим не будет ждать, пока противник оклемается. В очередной раз падая на спину, Курт успевает как-то отстранённо подумать о том, что так и позвоночник сломать недолго. И тут боль пронзает здоровое плечо. Мистика, внезапно решив стать собой, зубами впивается в руку сына, с ещё живого тела вырывая куски плоти и сразу глотая их. От боли и странного ужаса у Эльфа потемнело в глазах. На автомате он постарался вырваться, острой пикой хвоста зацепив уголок губ Мистики, оттягивая её голову в сторону, разрывая щёку женщины, делая её похожий на героя романа Виктора Гюго "Человек, который смеётся". – Sed libera nos a malo... - шепчет Змей, пытаясь заглушить боль и загнать в угол страх. Он всё же отталкивает мать в сторону, наваливаясь на неё сверху, вновь пытаясь задушить хвостом. Её руки сжимают его торс, точно решив обнять напоследок. Объятья эти заставляют кости хрустеть, кажется, ломают несколько рёбер. Женщина хрипит, дёргается, силясь вырваться и, заодно, добить истекающего кровью и отчаянно пытающегося вздохнуть сына. Хвост Ночного Змея вдруг дёргается, точно ослабляя хватку. Острый край пики почти нежно рисует "улыбку" от уха до уха на шее женщины. Кровь резким потоком хлещет в лицо. Руки Мистики судорожно сжимают тело сына ещё сильнее, чем прежде, а затем безвольными тряпками падают на землю. Она конвульсивно дёргается, захлёбываясь в крови. Змей же не двигается, глядя на то, как она умирает. Умирает. Тело её дёргается в последний раз. Глаза стекленеют. Курт откатывается в сторону, чувствуя, как его самого бьёт крупная дрожь. Вспоротый когтями бок, сломанные рёбра, разбитый протез и - самое страшное - правое плечо, обглоданное до кости. Заражение. Почти безусловное. Он закусывает губу, глядя в серое небо. Значит, жить ему осталось около пяти минут. Плюс-минус минута. – Amen... Где-то очень далеко раздаётся истошный крик Алой Ведьмы...***
– Это поможет, уверен! Пробуйте, Генри! – Я… – Быстрее, времени совсем нет! – Джон, ты хоть понимаешь, что… – Да, мама, я отлично понимаю, что делаю! Ну же! – Джонни вспорол себе руку на изгибе локтя. Кровь фонтаном хлынула из вены, заливая пол. – Живее, пока рана не затянулась! Берите кровь! Хоть всю из меня выкачайте, главное, спасите его!***
Его трясло. И не просто мелкой дрожью, как это бывает при лихорадке или большой температуре. Уилла буквально подкидывало. И дело было не только в том, что сейчас его отец находится между жизнью и смертью, а в еще и в том, что он почти полностью слился с его разумом. Шедол знал, что его сила позволяет контролировать эмоции всех живых существ, но в данном случае, чтобы помочь Курту хоть как-то продержаться, он должен был стать с ним одним целым, то есть чувствовать все то, что чувствует Змей. Не в физическом, а в эмоциональном плане. Ванда, молча роняя слезы, одной рукой крепко прижала к себе Шедола, а второй – Скорость. Мэтт, рыдая, уткнулся матери в бок. Он понимал, что это из-за него Ночной Змей может не пережить эту ночь. Все решится за эти десять-пятнадцать минут… И что он потом скажет? Матери, сестре, брату… Как потом смотреть им в глаза? Росомаха стоял, едва заметно покачиваясь. Каждое прикосновение и движение причиняет Джеймсу боль, но это еще не повод хоронить себя раньше времени. Мужчина знал, что Джонни, в общем-то, ничего не угрожает, ибо сколько бы Генри не взял у него крови – мальчик выживет при любом исходе, но вот Курт… Остается надеется, что догадка и интуиция Ронина по поводу переливания крови верна. Прошло еще несколько минут звенящей тишины, которую прерывали лишь детские всхлипы, как автоматическая дверь, наконец, открылась. В коридор вышла Джина, которая, как и прежде, помогала Генри с лечением пациентов. Руки у нее были в крови, как и одежда, и даже кое-где лицо. Она, не моргая, смотрела на Ванду, которая так же пристально смотрела на нее в ответ. – Он жив, - тихо сказала телепатка, однако Алой Ведьме это мало что дало, так как ей нужно было уточнить: просто жив или жив, но как нефелим. Миссис Хоулетт уловила это в ее мыслях: - Просто жив, Ванда. Он потерял много крови и почти сорок пять процентов его тела теперь будут заменять механические протезы. Благодаря исцеляющей крови моего сына, он встанет на ноги уже завтра, а через пару дней будет как новенький. Ну, насколько «новеньким» его можно назвать в данной ситуации. Сейчас они оба спят, а Хэнк, кажется, пошел за выпивкой…***
– Ну слава Богу, - выдохнула Шельма, выбегая из палаты. Секунду назад по рации ей сообщили, что ее младшего брата не придется убивать. Оливер, проводив мать взглядом, посмотрел на Талию, но та, потирая вывихнутую руку, даже не изменилась в лице. – Ти-Джей?.. Ты как? – тихо спросил Оли, вставая с кровати. Его нога еще побаливала, но он все равно пытался ходить, пусть и тогда, когда мать этого не видит. Гвинн, сидя на соседней койке с вспоротой щекой, резко поднялся. – Да сядь ты, ловелас недоделанный. – Ты кого ловеласом назвал, маменькин сынок! – вмиг вспетушился тот. Его руки стали переливаться бледно-желтым цветом, грозясь создать солнечный энерго-шар. Оливер незаметно потянулся, чтобы снять перчатку. – Квакалка еще не выросла, чтобы такие плохие слова говорить! – Клоар рывком содрал с себя перчатку, порвав ее. Радегаст создал небольшой шар, нацелив его как раз парню в голову. – Слышь, ты, жертва пьяной акушерки, а ну-ка… – Заткнитесь. Оба. Живо. Мутанты, замерев, посмотрела на девушку. Она же безмолвно смотрела на Криса, который пришел в себя минут десять назад, но пока не пытался говорить – слишком болело горло. Ти-Джей, кивнув, посмотрела на пистолет, который каким-то невиданным образом оказался у нее в руках. – Эта сука знала, что я смотрю, - Ноктюрн сжала левую руку в кулак. – Она специально хотела, чтобы я видела, как она убивает Алекса. Клянусь собственной жизнью, что я отомщу ей… Вырву ей сердце и запихну поглубже в глотку. – А она?.. – Сбежала, - кивнул Хельд, остыв. – Дала деру, как только увидела твоего отца. – Ти-Джей, - Оливер присел на край кровати девушки, - ты была всегда за Алекса. Его правая рука. Так что теперь ты командуешь парадом. Как нам быть? Жозефина медленно подняла голову. – Они хотят войны? – раздался щелчок, подтверждающий, что пистолет перезаряжен. – Значит, будем воевать.