***
В планы паренька захотел вмешаться накрапывающий дождь, земля же медленно теряла оставленные ей очертания. Чутье не подводило. Слегка повышенная влажность только помогала удержать запах. Место убийства не подчистили: труп забрали, а брызги крови остались, и они впитаются только с многочасовым ливнем. Копами не пахло, и навряд ли бы они полезли глубоко в лес. Опасности не предвиделось. Эйдан вглядывался в исчезающие следы, но тщетно: ног слишком много. До чего же люди суетливые существа! Он огляделся еще раз, поведя носом. Мокрая одежда тяжелела, словно пыталась придавить своим весом к земле. Приблизившись к деревьям, парень случайно заметил неглубокие параллельные следы на стволах, очень похоже на следы крупных когтей. Вряд ли это какой-нибудь отбившийся оборотень. Но вероятность была. А если это так, то для чего нападать на человека? Зачем оставлять метки на деревьях? Неужели люди спутали с волка с собакой? Или же… его тотем был псом? Парень шумно выдохнул и потер переносицу, размазывая дождевые капли. Псов-оборотней в здешних краях не видели более века. Малочисленные неуловимые лисицы, обладающие воистину невероятными способностями, предпочли остаться среди людей навсегда, дурманя их свойственным лисам шармом, так, что никто, даже оборотень не догадывался, что перед ним другой оборотень. Вероятно, они смешались с людской кровью настолько, что даже прямые потомки давно не имеют тотемов. Можно сказать, лисий оборотнический род прекратил свое существование, но волки не уверены наверняка, ведь рассказы стариков могут быть и не совсем верны. А стаи вольных птиц, оставаясь нейтральной стороной, говорят, совсем забыли о том, как перевоплощаться в людей, слившись с тотемами воедино, когда началась последняя война. Это был их осознанный выбор. Последняя война оборотней, что окончилась задолго до рождения Эйдана, была ознаменована победой волчьего племени, предшественники перерезали всех псов, словно… кхм, собак. Оборотень с таким тотемом никак не мог показаться спустя столько лет безмолвия. Причиной резни послужила банальная собачья привязанность и излишний интерес к людям: волки остерегались, что они могут выдать секрет существования перевертышей, слишком уж много поставлено на кон. Эта священная тайна стоила того, чтобы оставаться тайной. Когда псы, делившие с волками одну границу, открыто заявили о том, что хотят открыть миру правду, хотят жить с людьми бок о бок, не таясь и не пряча тотемов… Именно тогда они совершили ошибку. Нет, еще раньше, когда решили довериться людям и спокойно бродить среди них в образе огромных собак, притягивающих взгляд. Они наивно верили, что люди смогут принять их такими, какие они есть, но разве у псов был шанс? Эти люди, они не могут принять своих собственных сородичей такими, какие они есть! Стоит ли говорить об оборотнях, которые в теории запросто могли бы перерезать человечество, не будь у последних освещенных в церквях серебряных пуль? Человек никогда не примет оборотня. Псы этого не понимали или не хотели понимать. Отчаяные существа, отчего-то стремившиеся к человеческой ласке. Им было суждено погибнуть от клыков и когтей соседнего волчьего племени, а волки не могли допустить, чтобы столь хрупкий негласный мир между разными народами был нарушен, пусть людской народ не был в курсе происходящего — и не должен быть. Псы преданы забвению в лесу, но живы в рассказах ветеранов, что становятся местными байками. Нет. Существо, оставившее незатейливые метки определенно не могло быть ни собакой, ни собакой-оборотнем. Интересно, могло ли это быть знаком активности охотников? Внутренний зверь будто подталкивал его разум к таким мыслям, хотя сам парень не мог знать наверняка. Волки прокололись? Может, он сам? Нет, очевидно нет. Однако не помешало бы пошпионить для вождя клана, а так же пополнить записи дневников. Дождь усиливался.***
Тем временем Гордон Каннингем расхаживал в своем кабинете, слушая отчеты подчиненных о событиях недавней шумной ночи. Главу охотников обуяла тихая ярость, весь город стоял на ушах из-за нападения «пары-тройки бешеных собак», а всему виной были его люди, что упустили эту тварь из лаборатории. Мало того, что подопытный сбежал, так он еще нанес организации довольно серьёзный ущерб, свирепо расправившись с недешевой аппаратурой и двумя сокамерниками. Кроме того, убитыми нашли четырех охранников, среди которых оказалась ученый из группы по наблюдению. У одного была оторвана голова, у другого вспорото брюхо, у третьего сломанные ребра торчали в разные стороны, словно маленькие костяные окровавленные крылья, а Грейс в некогда белоснежном халате… милую блондиночку Грейс он сожрал. Спонсирование обходилось дорого. Убытки, сплошные, мать их, убытки! Каннингем готов рвать и метать, но хладные трупы не оживить вовсе, а убитую в хлам технику не воскресить так просто. Нужно время. Много времени и денег. Если с деньгами вопросов не возникало, то ангельским терпением Гордон не отличался. Будучи генеральным директором известной фармацевтической кампании, он жаждал завладеть силой оборотня, обратив ее в свою выгоду. Если он сумеет разобраться, как отобрать силу у ее обладателя, он сможет сказочно разбогатеть на этом. Взять хотя бы ту же дикую регенерацию, неожиданно открытую его работниками… не говоря о невероятном чутье и слухе, да что там, о невиданной силе! Правильная разработка препаратов сулит ему золотые горы и мировую славу. Нужно лишь продолжить секретные исследования, а без самого изучаемого материала Каннингему не видать желаемого. Мужчина остановил шаг, но ярость все еще полыхала в темных карих глазах. Правая ладонь, прикрывая часть первых старческих морщин на лице, потянулась к пробивающейся щетине на щеке, попутно пытаясь разгладить собравшиеся злые складки кожи на переносице и успокоить хозяина. — Живо тащите свои тощие задницы в лес! — приказал главный спонсор и глава организации своим людям, щедро снаряжая поисковую группу защитными костюмами и транквилизаторами. — Мы должны вернуть эту тварь под замок, пока копы не нашли ее первыми. Холт, дружище, — чуть погодя обратился он к молчаливому человеку, коего считает своей правой рукой, — присмотри за ними.***
Ноги сами вели Эйдана не туда, куда он изначально планировал. Чутье несло его тело в совсем ином направлении, тотем бесновался, будто попал в чан с кипятком и не мог выбраться. Зверь увлекал человеческое тело, Эйдан знал, что этот его зверь обладал исключительной проницательностью и мог позволить волку такую вольность, когда тот вел себя особенно беспокойно. Тотем юноши совершенно отличался от тотемов других оборотней его родного клана. Внутренний зверь по умолчанию лишается своей воли, когда хозяин тела приручает его, подчиняет его силу себе. Его же внутренний Зверь не был таким покорным, до последнего не даваясь Эйдану, более того, тотем отстаивал свою свободу, бесновался так, словно разрывал легкие изнутри, едва ли не захватывая над ребенком контроль, однако мальчику-подростку никто не верил. Наставники, все как один, считали старые легенды лишь шуткой древних, а неспособность выродка к трансформации списывали на отсутствие нужной врожденной силы. Собственный отец лишь презрительно поджимал губы, всякий раз, когда замечал малолетнего сына, корчащегося в грязи в оборванной одежде и нелепыми клочьями шерсти в рандомных местах. Что ж. Теперь, хоть юнец и приручил Зверя, тот лишь приуменьшил буйный нрав, оставшись прежним своевольным животным. На самом деле хозяин тела довольствовался отношениями на равных, этого хватало вполне. И тотем не был против. Сейчас же Волк внутри него чувствует волнение, он словно изо всех сил хочет успеть куда-то и боится опоздать. Успеть, пока слабый дождь окончательно не перерос в ливень, и необычный запах не смыло в землю. Обувь парня, низ потертых джинс давно замараны в свежей грязи вперемешку со старыми гнилыми листьями и иголками, а зверь нес его дальше, пока в поле зрения Эйдана не показалось огромное странное существо, стоявшее, подобно человеку, на двух ногах. Он понял, что это Оно. Это тот самый загадочный герой новостей, оставивший метки на деревьях намного ниже своего настоящего роста будто дразня и водя за нос. Покрытый темной местами облезлой шерстью, высокий, скорее долговязый, тощий с длинными вытянутыми лапами. Особенно выделялись выпирающие позвонки на спине, впалости на ребрах и лице… морде? Ох, да покарай тебя Желтоокий бог, юнец! Эйдан слишком поздно замечает отсутствие глаз в запекшихся кровью глазницах, этот взор знаком ему по описанию из древних легенд. Да, у странного существа нет глаз, но Оно его тоже видит. Мало того, Оно смотрит этим опустошенным взглядом прямо на парня. Эйдан похолодел. Паренек почувствовал, как внутри что-то стремительно упало вниз, оборвалось, он не смог сделать и шагу, потеряв связь со своими конечностями. Мысли исчезли, не осталось ни одной. Юный шатен продолжил с тревогой пялиться на Обезумевшего оборотня, который также застыл, почуяв другого Зверя совсем близко, десяток метров — ничтожное расстояние для такого как он. Казалось, существо прожигает насквозь пустыми глазницами, странно, что не нападает. Но это пока… Ну и где ты, сучий хвост, когда так нужен?! Сам ведь привел меня к нему… В следующее мгновение чудище медленно делает тяжелый шаг в сторону парня, начиная тянуть к нему когтистую тонкую лапу, отдаленно напоминающую довольно волосатую человечекую руку. И лишь тогда сознание возвращается к юнцу, инстинкты пробуждаются, как и власть над телом. Не успев возмутиться переменчивому поведению своего тотема, юноша внезапно ощутил, что силы вернулись к нему и он сразу же отскочил назад, в темноту ветвистых деревьев, и тут Обезумевшего оборотня удачно отвлекло нечто по другую сторону от него. — Сэр, этот монстр выглядит по-другому! — запаниковал кто-то. — Холт, сэр, нам избавиться от него? — последовал другой выкрик. — Группа А, используйте снотворное. Группа Б, выжидайте и атакуйте огнем. Я знаю, что это он, он тот самый! Я чувствую это… Существо отреагировало на первый прилетевший дротик с транквилизатором крайне негативно, перекошенная морда и злобный рык были тому доказательством. Это было минимум неожиданно для Эйдана, наблюдавшего из укромного места со стороны. Но Обезумевший здраво совсем не мыслил. Телом давно завладел внутренний Зверь, вырвавшийся из-под контроля своего хозяина. В след за первым дротиком незамедлительно последовали второй, третий, и четвертый. Оборотень не прекращая опасно рычать, теперь начинает движение в сторону раздавшихся хлопков, стремительно сокращая дистанцию. — Не убивать! — раздался громкий приказ командира, как только игла пятого дротика впилась в шею жертвы. — Коль переборщить с дозой, он сыграет в ящик. Гордону он нужен живьем! А вот лично я, — добавил тот же человек уже шепотом, — предпочел бы, чтобы это отродье сдохло. Монстр покачнулся, но упрямо ринулся прямо туда, откуда в шестой раз от испуга спустили курок. Охотники. Это были они. Городской разведчик замер, неверяще глядя на снаряженную группу по захвату сбежавшего пленника. Он успел насчитать целых двенадцать человек! Черт, он был слишком занят встречей с опасным монстром, чтобы определить приход врагов с подветренной стороны. Как они нашли этого Обезумевшего? Откуда? Выходит, они знали о нем раньше, раз пришли подготовленными… значит, они пришли как раз за ним. Эйдан не знал прежде о том, что у охотников были пленные, для парня это незнание обернулось нехилым промахом. Отец обязательно ткнет сына мордой в его оплошность будто он — нашкодивший котенок. Когда узнает. Думай, парень, думай! Из лагеря никто не пропадал, а значит, этот Обезумевший являлся обычным одиночкой, непонятно как забредший на территорию клана незамеченным и пойманным охотниками на оборотней. И похоже, что обезумел он собственно не так давно, ведь Эйдан достоверно знал лишь об его одной жертве из школьных сплетен. Жажда крови, которую чувствует вырвавшийся тотем неутоляема, ему всегда будет мало. Сбежавший из плена оборотень рьяно кидался на группу людей, которые могли дать отпор только огнестрельным оружием. Холт Ларсен запретил более использовать транквилизаторы, приказав обороняться другим оружием. Пули замедляли чудище, но делали его более агрессивным. Охотники окружали Обезумевшего неровным кольцом, растрачивая патроны, которые не причиняли оборотню существенного вреда. Только раззадоривали и отвлекали выстрелами, боясь приблизиться к нему, но монстра это мало останавливало. На удивление пришедших за ним людей, оборотень оказался намного быстрее, чем когда он не покидал обычного животного обличья. Огромный волк был предпочтительной формой нежели то, что представало перед глазами людей. Психотропное успокоительное подействовало не сразу. Безымянный оборотень успел тяжело ранить более половины из числа охотников, прежде чем его тело ощутило эффект наркотика. Он заметно замедлился, не кидаясь более на прямые выстрелы, продолжая издавать полурыки-полухрипы в бессильной злобе на свое состояние. Оборотень оглядывался, он был окружен теперь уже плотным кольцом. Не собираясь сдаваться, играя на одних инстинктах, монстр отшвырнул от себя сразу двоих неуспевших среагировать на взмах лапы людей, одновременно с этим, отрывая голову другому несчастному. В отключке лежало уже четверо, один убит, трое раненых не в состоянии стоять на ногах. Тактика укрощения дикого мустанга, предпринятая ранее, не помогла, отсюда такой урон. У Холта свело челюсть от досады, он не должен был допускать таких потерь. На транквилизаторы не стоило скупиться, боясь разочаровать Гордона Каннингема бесполезным трупом, но кто же знал, что обезумевший оборотень с пустыми глазницами намного, намного опаснее оборотня в своем уме и при своих зыркалках?! Что ж, теперь он это знает благодаря приобретенному опыту. Холту Ларсену нужно не только выжить и сохранить оставшимся членам команды жизнь, но и вернуть пленного. Не медля ни секунды, мужчина гневно сверкнув синими очами, обхватил ствол оружия обеими руками и, наконец, рискнул выстрелить парой серебряных пуль. Первая пуля слегка зацепила левую конечность, зато вторая попала в туловище. О метком попадании прямо в сердце речи не шло, до груди не хватало приличных сантиметров. Ни Эйдан, наблюдавший за ходом сражения, ни совершивший рисковый шаг Холт не знали наверняка, то ли наркотик возымел полный эффект, то ли так подействовало литое серебро. Мужчине хотелось бы верить, что серебро, уповая на мистические способности драгоценного металла. Как бы то ни было, монстр рухнул, его тело не могло и пошевелиться, но он отчаянно отказывался терять сознание. Оборотень угрожающе рычал на каждого, кто осмеливался приблизиться к нему на расстояние вытянутой руки, однако был не в силах сопротивляться своему связыванию. Следующие минуты трое уцелевших охотников посвятили связыванию сбежавшего пленника, а затем для надежности сковыванию цепями. Холт же лично нацепил на агрессивное существо своеобразный намордник, который теперь оказался маловат, но это не помешало мужчине только потуже затянуть ремешки. В пустых глазницах, когда-то нагонявших страх, не читалось абсолютно ничего. Холт Ларсен с ненавистью вспомнил трагичный фрагмент из прошлого, когда ему впервые довелось увидеть такую же пустоту на месте глаз. В то время он был совсем еще ребенком, ему было не больше семи лет. У него была вполне счастливая большая семья: мать с отцом, три старших брата да малютка-сестричка, которую не могли отобрать от материнской груди. В тот злополучный день четыре десятка лет назад Холт лишился родных. Он смутно помнит, как братец Асмунд, тот, что был на семь лет старше, потащил младшего за собой вон из отчего дома. На ходу передумав, он вытолкал Холта за крыльцо, крикнув, чтобы тот побежал за подмогой и не высовывался, а сам скрылся в дверном проеме. Еще не до конца разобрав, что произошло, мальчишка рванул, что есть силы, слыша за спиной громкое рычание и нечеловеческие крики. Ребенок остановился на мгновение, заслышав вопли и один единственный встрел из отцовского охотничьего ружья. В страхе обернувшись, он испугался еще больше, когда голоса стихли. Он бежал дальше, но этого больше не требовалось. Навстречу ему, ускоряясь, спешили двое деревенских мужчин, отцовских приятелей, знавших, что выстрелы так просто в деревне не раздаются. Они рявкнули на мальца, дабы тот не приближался к своему дому, однако Холт не послушался. Обойдя дом кругом, он увидел, как в лес устремляется невероятно огромное в размерах страшное существо. Добежав до линии деревьев, чудище обернулось, скаля желтые кровавые зубы и окончательно скрылось, расстворившись во мгле. Но уходя, чудище встретилось с младшим Ларсеном взглядом. Пустота глазниц, из которых сочилась темная кровь, испугала его тогда. Путоста обжигала страхом. Холт с болью в груди вспомнил, как зайдя в дом, ему в глаза бросились лоскутки окровавленного детского одеяльца, но он не нашел в нем сестры. Он еще помнит, как обнаружил следы борьбы — это отец с братьями пытались остановить чудовище, но опасная близость не сыграла им на руку. Мальчишка не сразу различил в изуродованных близнецах горячо любимых Рагнара и Рандвера. Асмунд валялся рядом, конечно же в крови, с оторванной от колена ногой. Отец был обезглавлен, а старое ружье отброшено далеко в угол комнаты. От матери осталось лишь разорванное тряпье, а тело ее пропало, как и малышка. Изувеченные тела хоронили всей деревней. Грозный охотник Ларсен сам не заметил, как в уголках глаз собирались слезы. Он обвел затуманенным взглядом команду, благо, четверо его подчиненных приходили в сознание. Ужасный зверь был крепко скован, оставшиеся в живых люди ждали дальнейших приказов, находясь подле раненых. Один убитый, только один. Мужчина глубоко втянул носом воздух, позволив себе один неразличимый вздох. Он хотел было расслабиться, но интуиция беспокойством кольнула сознание. — Ты и ты, — обратился он к двоим подчиненным, — проверьте окрестности. Убедитесь в нашей общей безопасности. Эйдан старательно не выдавая своего месторасположения, медленно попятился назад. То, что он видел сегодня, однозначно не понравится вождю клана. Отец не простит сыну оплошность, обвинив в никудышной разведке. Это единственный шанс оправдать себя, как полноценного дееспобсоного оборотня. Эйдан собрал в кулак всю свою волю в твердой решимости проследить за охотниками и вычислить логово врага.