Борьба за Нитори.

Была очередная тренировка. Капитан сегодня был как-то по-особенному строг. Казалось, что у него не задался день, либо он просто встал не стой ноги. Что, в общем-то, и не удивительно. После душа я быстро переоделся в обычную одежду и, подойдя к Мацуоке-сенпаю, зачем-то предупредил его: — Мацуока-сенпай, я на крыше буду, если что, — проговорил я каким-то севшим голосом, чему сам не мало удивился. — Ага, — кивнул он, даже не посмотрев на меня, и пошёл, как я думаю, в нашу с ним комнату. Я лишь глубоко вздохнул и направился в то место, о котором сообщил сенпаю, даже не заметив на себе озадаченный взгляд капитана. Уже стоя на крыше, я, облокотившись спиной о стену, наслаждался тишиной и лёгким дуновением ветерка, который издали доносил до меня пение птиц. Уже вечерело, и постепенно воздух становился всё прохладнее и прохладнее. Я не спеша подошёл к перилам, ограждающим обрыв крыши, и опёрся о них локтями, подперев одной ладонью щёку. Всё это время я, как ни странно, думал о Мацуоке-сенпае. Придумывал новый план, как заставить его заревновать, но уже где-то глубоко внутри знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Либо ничего особенного не произойдёт, либо я вновь разозлю сенпая, и мы поругаемся. Конечно же, на следующий день мы бы уже общались, как и раньше, будто ничего и не произошло, но некий дискомфорт при общении ещё всё же присутствовал. Но со временем и он прошёл бы. Из всех размышлений меня вывела олимпийка, накрывшая мои плечи. — Простудишься, — услышал я голос капитана и обернулся. — Прохладно стало, — он как-то мечтательно заулыбался, а сам посмотрел куда-то вдаль. — Да, спасибо, — кивнул я, чуть улыбнувшись в ответ. — Чего стоишь тут? — он мельком глянул на меня, а потом снова уставился вперёд. — Да вот… Мысли в порядок привожу, — усмехнулся я, — да и погодка прекрасная, — я вновь опёрся о перила, украдкой посмотрев на Микошибу-сенпая. — А вы что тут делаете? — А, да так, решил свежим воздухом подышать, — не переставал он улыбаться, так же оперевшись о перила. Больше я ничего не спрашивал. Да и капитан тоже молчал. Стоять вот так вот в тишине было совсем не в напряг. Даже, скорее, наоборот. Я всегда любил тишину. Хотя, в общем-то, обычно Микошиба-сенпай энергичен и болтлив, но сейчас, на удивление, он был чересчур спокоен и молчалив. Ещё минут двадцать мы продолжали стоять, совершенно не произнося ни слова, будто боясь спугнуть эту самую тишь. Но капитан всё-таки нарушил её, начав: — Знаешь, Нитори, я вот тут всё сказать тебе хотел… — Микошиба-сенпай заметно поменялся в лице, изменив его выражение на более серьёзное. — В общем, — почесал он затылок, отведя взгляд куда-то в сторону, — ты мне нравишься. Сказать, что я был удивлён, — ничего не сказать. Я просто стоял с чуть приоткрытым ртом и растеряно хлопал глазами. Но капитан продолжил: — Извини, что всё так внезапно, но, — он запнулся, подбирая слова, — я… я бы хотел… предложить тебе встречаться со мной.