Рельсы судьбы

Оборачиваюсь на бархатный голос. В шаге от меня стоит молодой красивый парень и внимательно изучает меня своими серебряными глазами. Я, в свою очередь тоже кидаю на него изучающий взгляд. Его узкие чёрные джинсовые брюки туго стянуты широким ремнём с серебряной пряжкой в виде льва, заправленная белая рубашка, с двумя расстегнутыми сверху пуговицами, облачает его подтянутое тело. На шее у парня чёрный платок. Несмотря на то, что он шатен, одна из прядей волос ярко отливает серебром на свету. - Ещё долго будешь пялиться? – однако, несмотря на свою потрясающую внешность, это парень довольно недоброжелательный тип. Отрицательно мотаю головой. - Вот и славно, - шумно вздыхает он, - идём. - Куда? – я делаю неуверенный шаг по направлению к незнакомцу. Он щурится и кивает на труп девочки. - Ты так и будешь её носить? – поворачивается ко мне, - Если так хочешь, то можешь оставить её при себе, - парень злорадно ухмыляется. - Думай, что говоришь! – шиплю я и, толкнув его плечом, поворачиваю влево и иду вдоль разрушенных домов. - Кладбище в другой стороне! – доносится мне вслед, но я упрямо продолжаю путь. -Ты глухая? – незнакомец резко оказывается напротив меня и, снова сощурив глаза, произносит, - Либо ты слушаешь меня, либо… Дальше не дослушиваю и, развернувшись, иду обратно. Тело девочки охладело, а кожа приняло какой-то сероватый оттенок. Стало как-то неприятно держать её на руках, осознавая, на это теперь простой мешок с костями. Парень что-то снова кричит, но не спеша идёт за мной. Минут тридцать мы идём вдоль развалин, бывших когда-то улицами. - Нам сюда, - он легонько дотрагивается до моего плеча. Следую за своим проводником и миную наваленную кучу красных кирпичей. Перед моим взором предстаёт чистое, без единой травинки или куста поле, с множеством холмиков и валунов. За моей спиной неожиданно раздаётся звук лопаты, которая с характерным звуком копает твёрдую, каменистую почву. - Клади её, - парень пальцем указывает на небольшое углубление в земле. - Мы не будем… - Не будем, - огрызается он, бережно забирает девочку из моих рук и опускает тельце в яму. Её лицо стало совсем серое, как цвет почвы, руки покоятся на груди, поверх смертельной раны. - Знаешь, раньше…, – тихий голос, - раньше я даже не мог себе представить, что буду хранить десятки, а то и сотни людей за день, - парень берёт лопату и начинает закидывать землёй тело. - А знаешь, что самое страшное? - он не просит ответа, а просто также тихо продолжает, - То, что среди них есть дети… - Лопата замирает в воздухе, чтобы через пару секунд продолжить своё дело. – Они ни щадят никого и ничего… Ты помнишь это место? Какое оно было? Я оглядываю скудный пейзаж и отвечаю отрицательно. - Ну, так даже лучше, пусть оно останется в твоей памяти именно таким, каким ты его помнишь, - он поднимает на меня свои серебряные глаза, в которых читаются боль и огорчение. - И всё-таки, что это за место? – не выдерживаю я. - Я же говорю, что тебе об этом не нужно знать, так будет лучше для тебя, да и старые воспоминания, без накладки новых, стоят гораздо дороже, - незнакомец отбрасывает лопату в сторону и манит за собой. Я повинуюсь и иду следом, коря себя за то, что так легко и просто доверилась этому парню. - У тебя есть сердце? – спрашивает он, когда я догоняю его. - Нет, - пожимаю плечами, - А у тебя? - Ложь, - отсекает парень, - Может, у тебя и нет этого органа, но человеческие чувства в тебе всё ещё есть. Я завидую тебе, - он нехорошо улыбается и останавливается. – А теперь посмотри туда. Я прослеживают за его рукой, и в груди становится мало места для воздуха. - Ты узнаешь это место, G-909? – спрашивает он, смотря на меня. По спине пробегает холодок, а слова застревают в горле и мне только и остаётся, что лишь смотреть на… Когда-то это удивительное сооружение поражало своей оригинальностью. Собор состоял из восьми столпов, которые стояли на широком подклете сложного звездчатого очертания и окружали девятый. Раньше, при обходе храма перед глазами то вырастала стройная грандиозная пирамида, увенчанная шатром, по граням которого взбегали ввысь золоченые спирали. Замысловатые детали придавали храму нарядный и сказочный вид. Сейчас же от храма осталась лишь центральная башня со сломанным крестом и вход, в когда-то один из главных символов не только Москвы, но и всей России - Храм Василия Блаженного. - Да…Узнаю, - после долгой паузы еле слышно произношу я. - Эти всё, что осталось от Красной площади. Ладно, идём, здесь больше нечего делать, - я снова следую за своим проводником, то и дело, оглядываясь назад. - Прекрати! – раздражённо произносит он, резко разворачиваясь ко мне. - Что я сделала не так? – смотрю в его бешенные и полные злобы глаза. - Не сожалей о том, что случилось! Это уже произошло и прошлое не вернуть, живи настоящим и смотри вперёд! – произносит он сквозь стиснутые зубы, заходясь в каком-то странном припадке, от нахлынувшей на него злобы. - Можно подумать, что ты никогда ни о чём не жалел, - начинаю злиться я, догоняя своего несносного попутчика, который уже успел уйти на приличное расстояние. - Нет, - он резко останавливается и поднимает голову вверх, к небу, - жалел… Но это была слабость, обычная, человеческая слабость! – он закрывает глаза и трёт переносицу, словно вспоминая то, что когда-то было им забыто. - Ты был человечен, а не слаб, – не соглашаюсь с ним я и гладу руку на его плечо. Парень всё ещё стоит с закрытыми глазами, смыкая пальцы на том же месте. - Нет, тогда я был именно глуп,- выдыхает он и открывает глаза, - Ты бы отдала всё ради близких для тебя людей? - Да, - слово выходит на автомате. - А я вот нет, я просто не смог, - какой-то холод медленно исходит от него, - Не смог, ты понимаешь? Я испугался! – Парень усердно жестикулирует руками и с каждым словом сильнее повышает голос. – Сколько тебе лет? - 350, - отвечаю я, но он лишь смеётся над моими словами. - Нет, детка, тебе всего несколько часов, - ухмыляется он и касается золотой пряди моих волос, - Ах да, с днём рождения. Мне становится как-то нехорошо, отчего я, видимо, начинаю оседать на землю, а незнакомец крепко сцепляет руки на моей талии и озабоченно смотрит в глаза. - Тебе плохо? – вижу в его глазах непонятный для меня страх. Но почему? - Что за бред ты несёшь? – я еле улавливаю свой голос, который тонет в порывах ветра. - Давай не здесь, хорошо? – он аккуратно помогает мне подняться и оглядывается вокруг,- Марк… - Что? – я не слышу его из-за собственных мыслей, наполняющих голову. Несколько веков просто сброшены со счетов, а что я помню о прошлой жизни? Лишь свой возраст и то, что у меня отняли детей, наверное, остальное просто не имеет смысла. - Моё имя Марк, - терпеливо повторяет он, - Другое имя я не скажу, и тебе его тоже стоит скрывать, G-909. Мы оба молча движемся на восток разрушенного города. Хруст стекла под ногами становится всё более и более привычен и даже…приятен, словно это не осколки, а всего-навсего опавшие осенние листья. Мой провожающий, ни на секунду не останавливаясь, уверенно движется вперёд, лишь изредка кидая на меня обеспокоенный взгляд. Через четверть часа мы достигаем почти уцелевшего белокаменного дома. Марк открывает тяжёлую изъеденную ржавчиной железную дверь, и мы входим внутрь. Непроглядная тьма и холод принимают нас в свои объятья, а спёртый, крысиный запах ударяет в нос, из-за чего приходиться бороться с рвотным рефлексом, зажимая нос. - Эй, иди сюда, только будь аккуратнее, - доносится предостерегающий голос Марка из глубины темноты. Медленно двигаюсь вперёд. Под ногами с громкими писками шныряют огромные крысы, задевая ноги своим лысыми длинными хвостами. Дохожу до склонившегося над чем-то Марка и останавливаюсь. - Залезай, - он указывает на чёрную дыру в полу. - Там темно, не сватало ещё свернуть шею, - парирую я, пытаясь увидеть дно дыры. - Если ты не прыгнешь, то шею тебе точно свернут, - цедит сквозь зубы Марк и хватает меня за руку,- Давай же! Одним взмахом руки я освобождаюсь от его цепкой ладони и, проклиная парня и его быструю смену настроений, прыгаю вниз. Высота оказывается небольшая и теперь приходится ползти дальше по какой-то трубе, пахнущей протухшей водой. Неожиданно сверху доносится грохот, труба на какой-то момент приходит в движение и разгоняет внутри себя громкое эхо. - Люк закрылся, - отвечает Марк, следующий за мной, - Трусиха. Фыркаю на его высказывания. Парень обгоняет меня, останавливается перед большой стеной и нажимает на одно из углублений в ней. Труба снова начинает гудеть от эха и жалобно скрежетать. Стена отодвигается в сторону, открывая за собой белый, усыпанный множеством ламп коридор. - Где мы? – спрашиваю я, как только мы оказываемся в этом коридоре. Стена с грохотом встаёт на место, преграждая выход на поверхность. - “Где-где”, под землёй,- передразнивает меня Марк и смотрит на мою реакцию. Я не заставляю его долга ждать и, вывернув его левую руку за спину, впечатываю его носом к стенке. Он шипит и дергается, но в его глазах явно видна насмешка. - Хватит хохмить! – бешусь я и сильнее выворачиваю его руку. Это, наверное, единственный человек, с которым я не могу найти общий язык. Меня в нём раздражает всё: от внешнего вида до отвратительного характера. Моя способность подстраиваться под людей летит к чертям, как только я натыкаюсь на ужимки Марка. Отпускаю его руку и отхожу назад. - С твоим строптивым характером мы разберёмся позже, - хрипит Марк, потирая руку, - И не из таких дурь выбивал. Немного удивляюсь его словам и произношу: - Приручить не получится, я не собака, - Парень одаривает меня взглядом “мол, мы ещё посмотрим” и продолжает путь дальше. Коридор заканчивается большой аркой, обозначающей вход в огромный холл. И вот, я стою в этом холле и с восхищением озираюсь вокруг, как турист в одном из величайших городов Европы. Пол выложен мозаикой, где в круговой диаграмме изображены лев, змея и орёл. Всё три изображения касаются определённой частью друг друга, составляя треугольник: змея и лев касаются кончиками хвостов орла, тот, в свою очередь, распластав два крыла по бокам касается левом льва, а правом – змею. Получается нечто похожее на перевёрнутый равнобедренный треугольник, не имеющий основания. В его центре находится рисунок чёрного солнца с тремя лучами. Поднимаю голову вверх. На потолке изображены три человека, у одного из которых вместо лица нарисован пустой незакрашенный овал. Пространство между потолком занимают одиннадцать этажей, которые огорожены стеклянной фанерой. Всё это напоминает шикарную пятизвёздочную гостиницу с номерами “люкс”.На первом этаже расположена стойка, как в отелях для бронировки мест, несколько диванов в кожаной обивке, журнальный столик и кулер с водой. - Как тебе мозаика? – неожиданно появляется Марк. - Красивая, - улыбаюсь я и перевожу взгляд на него. Парень перекидывает с руки на руку ключ с брелком. Снова перевожу взгляд на пол с незамысловатыми рисунками и замечаю некую особенность: силуэты львы и змею горят намного ярче, чем силуэт орла. - Марк, почему орёл такой тусклый? – ключ со звоном ударяется об пол, но Марк сразу же поднимает его и, даже не посмотрев на орла, он кидает “не знаю”. - Что не так? – смотрю на напряжённого и неестественно выпрямленного парня. - … - Ты будешь отвечать? – спрашиваю я, стараясь посмотреть в его лицо, но Марк почем-то отворачивается. - Потому, что этот человек умер, довольна? – выкрикивает он, - А теперь идём! Мы пересекаем холл и поднимается вверх по кованной винтовой лестнице. Марк всё ещё напряжён и злиться на меня, об этом свидетельствует его пронзающий взгляд и до невозможности прямая спина. Мы останавливаемся перед дверью с табличкой “909” и парень протягивает мне ключ. - Ты издеваешься? – вопросительно выгибаю бровь я. - Да, - снова с воём репертуаре отвечает Марк и обнажает ряд белоснежных зубов, - У меня 912, так что будем рядом, не переживай, G-909. Не знаю почему, но злость на него куда-то уходит. Его подхалимство и насмешки теперь кажутся более привычными, ведь именно в них весь Марк. Внутри теплеет и я улыбаюсь в ответ. - Хорошо, 909, значит 909, - забираю из раскрытой ладони ключ и подхожу к двери. Два оборота и дверь открыта. Вхожу в небольшую комнатку с бежевыми обоями. Посередине стоит двуспальная кровать, накрытая золотистым покрывалом, по бокам от неё две тумбочки из красного дерева. Справа от меня ещё одно дверь, ведущая в ванную. - Обычно, здесь мы только ночуем, - говорит Марк, щёлкая выключателем, - Обедают все на первом этаже в столовой. Я поджимаю губы и прохожу вглубь комнаты. Сажусь на кровать, которая, как ни странно, не издаёт жалобного писка старыми пружинами. Испытываю какие-то смешанные ощущения от всего происходящего со мной. - Может, дальше пойдём? – Марк машет рукой около моего лица. Поднимаюсь с кровати и становлюсь рядом с ним. - Тебе не нравится? Есть другая комната. Так странно, что он волнуется обо мне, ведь мы знакомы не больше пяти часов. - Нет. Всё хорошо,- уверяю его я. Марк расплывается в радостной улыбке, и мы выходим из комнаты. Закрываю дверь и кладу ключ в задний карман джинсов. - Повяжи это на шею, - парень протягивает мне такой же, как у него чёрный платок. Забираю и несколько раз обматываю им шею так, чтобы надпись была не видна. – Отлично, а теперь, давай немного развеемся. Меня пугает его слишком радостная гримаса, когда мы оказывается перед закрытой чёрной дверью. - Веселей, детка, ты не на похоронах! – Марк хватает меня за руку и распахивает дверь. Грохочущий звук сразу же отдаётся в грудной клетке, цветные лазеры, разрезая темноту, слепят непривыкшие к темноте глаза. Лёгкие начинает наполнять горький табачный дым, а запах дешёвого алкоголя щекочет ноздри. Клубные стены, выкрашены в чёрный цвет, а справа от входа висит неоновая вывеска, которая гласит ядовитым зёлёным цветом “DLux” - Я сейчас, - кричит мне в ухо Марк, - Располагайся пока. Киваю в ответ головой и смотрю, как он исчезает в толпе. Протискиваюсь между дрыгающимися под музыку людьми к барной стойке и занимаю один из стульев. Бармен, занятый одним из своих неотложных дел - протиранием бокалов, начинает странно на меня коситься, как только я, подозвав его, заказываю текилу. У них что, здесь такое не пьют? - Новенькая? – спрашивает он, пододвигая мне рюмку, на краю которой красуется долька лимона. - Как бы да, - усмехаюсь своим словам и обвожу взглядом толпу в поисках Марка. - Одна здесь? – бармен ловко перебрасывает из руки в руку лайм и устремляет на меня свой пытливый взгляд. - Нет, я с Марком. - Очередная постилка значит, - он кладёт фрукт на столешницу и с отвращением смотрит на меня, будто я и правда заправская шл*ха Марка. И пока я, открывая и закрывая рот, в поисках нужных слов для ответа рассеянно дергаю за платок на шее, всё раскручивается само собой. Парень, внимательно наблюдая за моими действиями, неожиданно нервно смеётся и, пару раз проведу ладонью левой руки по лицу, выдаёт: - Чёрт, прости я подумал ... Извини, - он хмурит брови и неловко улыбается. – Давай начнём заново. Я Антон, - бармен протягивает руку, которую я пожимаю в ответ. - Марго. - Очень приятно, - как быстро меняют люди своё отношение, - Уже видела мозаику в холле? - видимо, она у них как достопримечательность, раз все ей так восхищаются. - Да, орёл был всегда такой неяркий? – после моих слов парень замирает и убирает руки со столешницы, на которую минуту назад облокачивался. Да что у них произошло? - Марк не рассказал тебе о Макс? – его звонкий голос, который так жизнерадостно звучал, превратился в какой-то еле различимый хрип, заглушающийся музыкой. - Антон! У тебя что, работы нет?! – раздаётся громкое рычание Марка справа от меня, - Пошёл работать! – бармен, закатив глаза, берёт тряпку и отходит в дальний конец стойки и начинает усердно полировать ею стеклянную поверхность. - О чём вы говорили? – Марк садится на стул и забирает рюмку с моей нетронутой текилой. - Не твоё дело, - огрызаюсь я и встаю, чтобы уйти, но сильная рука парня усаживает меня обратно. - Итак, мы зовём себя Охотниками, но чаще всего можно услышать слово “клеймённые” думаю, ты знаешь почему, - мне приходится смириться и всё-таки остаться на стуле, - На всех Очистителей приходятся только три Охотника, в нашем же случае, только два: я и ты. Баланс был шаток изначально, но теперь он полностью вышел из равновесия, поэтому береги себя, мёртвая ты людям не поможешь. – Он складывает руки на груди и делает глубокий вдох. – За всё, что есть этом мире, нужно платить, и ты это знаешь. Однако плата грязными бумажками больше не в моде, тебе придётся платить частью своей души, а именно - … мечтами и воспоминаниями … - Марк как-то нехорошо улыбается и залпом опустошает рюмку, кривясь, закусывая лимоном. – Твой счётчик ещё не запущен, поэтому за выпивку сегодня плачу я, - он подмигивает и подзывает бармена, который нехотя плетётся к нам с наклеенной улыбкой. – Два бокала виски, - Антон кивает и принимается за работу, - На чём я остановился? – Марк хмурится и трёт переносицу, - Ах, да, платить мечтами. Это как новая мера стоимости. Понимаешь? - Да. - Прекрасно. Мечты можно также украсть, перебросив их с одного счётчика на другой. Зачем им твои мысли? Они перевернут их, создадут проекции и иллюзии, чтобы убить тебя напрасными мечтами. Ты захлебнёшься собственной ложью, которую сама же и создала. Так умирают все люди, если их не достаёт пуля. Посмотри вокруг, - он обводит рукой зал, - В этом отеле только люди и мы, больше никого. Даже те, кто не прогнулся под Очистителей не спускаются сюда. Я советовал тебе молчать насчёт своего нового имени, а знаешь почему? – он улыбается уголками губ и достает из кармана штанов помятую бумажку и карандаш и, написав равным почерком “G-909”, пододвигает её ко мне. – До создания таблицы Менделеева все думали, что Охотники бессмертны, но после оказалось, что нет. Чёрт бы побрал его и его таблицу! – ругается Марк и продолжает, - Буква “G” в алфавите седьмая, а если сложить с ней ещё две девятки и нуль, то в ответе получается 25. Под номером 25 у нас стоит марганец (Mn), следовательно, тебя можно убить марганцевой пулей и не смотри, что металл хрупкий, одна пуля в сердце и твоя зверушка на мозаике потемнеет. – он смотрит на меня с такой радостью, будто это не он только что нашёл путь к моей смерти. Хотя, спасибо, я запомню его.- Да, цвет на нашей одежде, её стиль и животное никак не влияют на состав пули. После твоей смерти замены не появится, тебя просто не станет как… - парень запинается и закусывает губу. Какое-то время он сидит и смотрит пустыми глазами на поставленные Антоном бокалы с виски. – ... Макс, - он снова молчит, но находит в себе новые силы, чтобы вновь заговорить, - Мы мало чем отличается от Очистителей. В новом мире приходится выбирать между плохим и плохим. Все мы – идеальные машины для убийства, разумеется, кроме тебя,- он насмехается надо мной и зачем-то пропускает мою золотую прядь сквозь свои пальцы. - Ты слишком правильна, но чувство мести будет точить тебя с каждым днём всё сильнее и глубже, и ты перестанешь проявлять человечность, а пока, - Марк забирает бокалы со стойки и отдаёт мне один из них, - добро пожаловать в оборотную сторону Ада!