***
Спустя некоторое время она спешно вернулась в подземелья. Большинство слизеринцев не было в гостиной, и тогда Ева прошмыгнула в спальню, где осталась в полном одиночестве. На душе было тоскливо и тревожно. Ей оставалось только гадать, сколько членов ОД её однокурсники успели изловить. Впрочем, если бы они взяли Захарию Смитта, Хейг несильно бы расстроилась. Не зная, чем занять себя и чем успокоить нервы, Ева решила переодеться. Она принялась рыться в своих вещах, пока вдруг не обнаружила смутно знакомую майку, которую она запрятала в дальний угол ящика. Что-то внутри кольнуло, разворошив воспоминания, и слизеринка протянула руку к вещице. Ну, конечно! Подарок Оливера — темно-синяя майка, на которой изображён герб сборной по квиддичу «Паддлмир Юнайтед» — два скрещенных камыша и название команды. В эту же сборную в качестве вратаря попал и сам Оливер. Ева вздохнула, с тоской глядя на подарок. Сидя на коленях, она стянула с себя мантию и надела майку, которая оказалась на пару размеров больше нужного, но девушку это несильно расстроило. Нацепив чёрные штаны, она села за письменный столик, схватила чистый пергамент и чернильницу с пером, а затем, расправив бумагу, принялась писать письмо своему другу.« Дорогой Оливер! Прости, что я так долго не писала тебе. Прошло уже несколько месяцев, а от меня не было никаких новостей и известий. Спасибо за сладости на Рождество! Они были невероятно вкусными! Миссис Вуд потрудилась на славу! Надеюсь, мой подарок не показался тебе слишком скромным! Как ты? Как твоё здоровье? Как проходит игра в твоей сборной? Слышала, вы готовитесь к грандиозному туру по Европе. Желаю тебе удачи…»
Хейг на миг замерла, вглядываясь в слова и размышляя о том, что можно было бы написать ещё. В итоге она решила написать об ОД; о том, как однажды, много времени назад между ней и Ричи произошла стычка; также она не побоялась рассказать о том, что Малфой тогда заступился (правда, она ничем его поступок не аргументировала, да и ничего ей не хотелось о нём рассказывать); затем о кознях Амбридж, и о том, что произошло сегодня на последнем, думается, собрании Отряда Дамблдора.«…и так я боюсь, что защита Хогвартса теперь ослабла. Я всё ещё опасаюсь, что в какой-то момент здесь окажется мой отец, и тогда прятаться будет негде. Я чувствую, как что-то тёмное неуклонно движется ко мне, и я ощущаю, что скоро всё изменится. Отвратительно, но это действительно так. И неизбежность этого так же неизбежно пугает меня. Надеюсь, с тобой всё в порядке! Прости ещё раз, что не писала тебе так долго! С любовью, Е…»
Поразмыслив, она решила не писать своего имени, поэтому заменила на инициалы «ЕВХ» — «Ева Вивиана Хейг». Свернув пергамент и вложив в конверт, Ева покинула гостиную и под подозрительными взглядами слизеринцев (тем, видимо, не понравился её внешний вид) направилась в совятню. Там она привязала письмо к лапке угольно-чёрной совы, после чего птица выпорхнула в окно, и девушка до последнего провожала её взглядом — до тех пор, пока маленькая чернильная точка не растворилась в небе. Глубоко вздохнув, слизеринка направилась обратно, в свою факультативную комнату. Нужно было сделать ещё одно дело.***
Хейг сидела в Астрономической башне, держа в руках учебник по трансфигурации. Она с внутренним волнением ожидала появления Малфоя, осознавая неминуемость очередного грандиозного скандала. Слизеринец не заставил себя долго ждать. Стремительно приближающийся звук шагов становился всё громче — парень буквально взлетел на площадку; его лицо было красным то ли от злости, то ли от бега. Ева не сразу разобрала это и, вздохнув, захлопнула книгу, морально готовясь к разносу. А когда она поднялась на ноги, то с удивлением обнаружила на лице Драко ликование. Он был чему-то чрезвычайно рад. Не успела девушка поинтересоваться, какая гадость так сильно подняла ему настроение, как он сам выпалил: — Дамблдора больше нет в школе! Он сбежал, старый трус! Его хотели отправить в Азкабан, но он сбежал прямо из своего кабинета. Там был Поттер, и ему всё сошло с рук… но ненадолго. Новый директор, Амбридж, теперь уж основательно займется им. И я не упущу ни единой возможности поиздеваться над ним. Лицо слизеринки окаменело, когда она глядела на заходящегося счастьем Малфоя. — И чему ты радуешься? — устало процедила она. — Только ли тому, что теперь сможешь измываться над Гарри? Или тому, что школа осталась без защиты? Тот нахмурился, не сразу поняв, о чём идет речь, но быстро сообразил: — Ах, это… Ну, если вдруг что-то пойдёт не так, — ему было не очень приятно говорить об этом, — я тебя защищу. Тебя одну. — От кого? — хмыкнула Ева. — От моего отца, который больше десяти лет сидел в Азкабане, мечтая о моей скорой смерти? Или от Маллиган? — Ох, да прекрати! — фыркнул Малфой, приближаясь к девушке и заключая её в объятия. — Ничего этого в ближайшее время не случится. Не порть мне настроение. — Я даже не знаю, что меня в тебе сейчас злит больше всего: твоя беспечность или то, что ты радуешься такой гадости! — вздохнула та, стараясь отстраниться. Кричать и ругаться категорически не хотелось. — Амбридж — почти худшее, что могло произойти с Хогвартсом! Теперь всё будет отвратительно! — Если ты прекратишь якшаться с Поттером, Грейнджер и Уизли, то всё будет нормально, — сказал Драко, силой удерживая её. Хейг отметила, что он намеренно не назвал Гермиону грязнокровкой, а семейство Уизли — предателями крови, что всё же не могло её не порадовать. — Но ты настолько упорно лезешь на рожон, что я начинаю думать, будто твоей жизни мало приключений! — Всё, чего я желаю, так это избавления от Амбридж! Умение защищаться перед друзьями твоего отца, перед Маллиган и собственным отцом! И нормальной жизни, без войны! Вот чего я желаю! — Девушка вывернулась из его рук, но не отошла, а заглянула в глаза. — Ты понимаешь меня? — Понимаю, — нахмурился Малфой, будто иначе и быть не могло. — Поэтому, если хочешь нормальной и спокойной жизни, прекрати лезть в самое пекло! Во второй раз я уже не смогу тебя спасти! Доказывать свою точку зрения сейчас было бесполезно, поэтому девушка сказала только неопределенное: — Я подумаю. Но не обещаю. А после Малфой закатил глаза, чувствуя, что его слова вряд ли остановят однокурсницу в следующий раз, который случится непременно. Но всё же он прижал Еву к себе, наслаждаясь моментом. Думать ни о чем другом не хотелось, однако он вспомнил вдруг Джорджа Уизли, который после Дня святого Валентина стал ему почти ненавистен; он вспомнил, как этот рыжий, сломя голову, отыскал его слизеринку в толпе и схватил за руку, пытаясь увести — не кого-либо другого, а именно её. Впрочем, и его двойник не поступил иначе — он также в тот момент спасал свою темнокожую подружку. Вспомнив это «разделение» близнецов, Драко только внутренне помрачнел. Братья, которые с самого рождения были неразлучны, которых никто и не мог представить по отдельности, в суматохе проявили себя абсолютно одинаково, спасая совершенно разных людей. И точно не из дружеских побуждений. Их пути на мгновение разошлись, но этого было достаточно. И Драко понимал это, как никто другой.