Брешь

      — Просыпайся, дорогуша! — пропел кто-то над ухом.       Ева распахнула глаза, быстро осознавая, что эти слова уже не часть сна, сразу же обнаружив над собой лицо Аяно. Та сидела на корточках рядом с её кроватью и всё это время явно разглядывала спящую приятельницу.       — Ты чего? — воскликнула Ева, с усердием садясь в постели. Она так растерялась от этого, что за один миг успела вообразить кучу неблагоприятных причин на подобное поведение соседки, однако Аяно лишь коротко ухмыльнулась и сказала:       — С днём рождения!       От этих слов Ева окончательно проснулась, вспоминая, какой сегодня день. Минувший вечер она с трепетом и волнением ожидала своего праздника, но внезапное пробуждение выбило из неё чувство времени.       — Фух! — выдохнула та, облегченно рассмеявшись. Откинув одеяло, она спустила ноги с кровати. — Больше меня так не буди!       Аяно только хмыкнула, изящно поднимаясь с колен.       — Раз в году можно! — заметила она. — Долгих тебе лет жизни, Ева Хейг. Не теряй своих убеждений под гнетом обстоятельств.       Ева коротко улыбнулась, поблагодарив Аяно за поздравление, однако та протянула ей небольшой сверток и сказала:       — Поскольку я живу с тобой в одной комнате, то имею особую привилегию на то, чтобы на мой подарок ты взглянула в первую очередь.       Ева хохотнула и содрала упаковочную бумагу. В небольшой коробочке лежал самодельный набор по уходу за кожей, который та просто обожала, и несколько ненавязчивых благовоний. Мама Аяно, миссис Шаффик, умела готовить потрясающие снадобья и мази, используя самые лучшие и необычные ингредиенты, и Ева всегда была рада получить от неё лишнюю баночку.       Поднявшись с кровати, она крепко обняла Аяно, поблагодарив. Та оставалась невозмутимой, но Ева видела, насколько реакция Евы её порадовала.       Ева вернулась к кровати, обнаруживая стопку запакованных подарков на прикроватной тумбочке. В этом году она получила особенно много подарков, и от одного вида от них внутри неё что-то теплилось. Она с удовольствием начала брать один за другим, пока Аяно с любопытством поглядывала за этим процессом со своей кровати.       Близнецы Уизли подарили Еве большую коробку с их Забастовочными завтраками, уверяя, что товар абсолютно безвреден и проверен на них самих, плюс колдографию их троих к коробке, где они разбирали виниловые пластинки, шутили и умирали со смеху; Гарри, Гермиона и Рон объединились с подарком и преподнесли набор по уходу за волшебной палочкой и (явно по наводке Гермионы) подарочное издание сонетов Шекспира; Оливер прислал огромное сочинение с поздравлениями, треть которого была заполнена страстными рассказами о его успехах в команде, и к письму прилагалась футболка с названием его команды по квиддичу.       — Вуд в своём репертуаре, — заметила Аяно, поглядывая на футболку с легким пренебрежением. У неё было неоднозначное отношение к Оливеру, которое тянулось ещё с детства, но Еву это не особенно трогало.       — Мне нравится, — только и сказала она с улыбкой, приглядевшись к следующему презенту. Это был маленький сверток пергаментной бумаги, который помещался на ладони, и к нему прилагалась записка, которую Хейг развернула первым делом:

«Эта вещь очень дорога мне. Когда-то она принадлежала близкому мне человеку, но теперь я хочу, чтобы она была у тебя. Вы очень похожи. С днём рождения, Ева!»

      Сгорая от любопытства, Ева развернула сверток и обнаружила в нём подвеску в виде петушка на старенькой серебряной цепочке. Было видно, что украшение дешевым не было, поскольку сам петушок был выполнен довольно искусно: он был весь в витиеватых, но не вычурных узорах, но в то же время было очевидно, что она пролежала без дела довольно долгое время.       Это был действительно памятный подарок, и Еве очень хотелось узнать, кому он принадлежал до этого. Однажды она об этом спросит.       — Петух? — Аяно вскинула брови. — Своеобразно.       — В этом весь он, — сказала Ева, внимательно разглядывая подвеску. — Её бы только почистить. С этими словами Ева вынула волшебную палочку и произнесла несколько заклинаний, после чего украшение стало выглядеть чище.       — Ла-адно, на рождественские каникулы бабушка почистит его намного лучше, — фыркнула Ева и надела подвеску на шею. Аяно издала смешок. <tabТем временем последний подарок, лежащий на тумбе, Еву очень удивил.       — Ну надо же, — пробормотала она. — Шинсуке!       — Ой, — фыркнула Аяно, сразу же насторожившись. — Твой бывший?       — Он самый. Огури Шинсуке, — подтвердила Ева, вертя в руках подарочную коробочку. Её одолевали противоречивые эмоции на этот счет — с тех пор, как на прошлом курсе они приняли решение разойтись, Шинсуке ничего ей не дарил. Лишь иногда писал заумные письма, которые она хранила.       — Удивляюсь тому факту, что этого японца занесло не куда-то, а в Думстранг. Там ведь подавляющее большинство учащихся болгары да русские, — заметила Аяно. — Подозрительный тип.       — Уж кто бы говорил, — усмехнулась Ева, взглянув на приятельницу не без веселья.       — Моя мама училась в Хогвартсе, потому у меня был выбор между двумя школами, — невозмутимо напомнила Аяно. — А у него родители кто?       — Я точно не помню. Мы не особенно обсуждали его семью.       Аяно фыркнула, словно считала это верхом не благоразумности, но Ева уже не обращала на неё внимания, разворачивая подарочную упаковку. Как она и догадалась наощупь, внутри была запечатана книга, на обложке которой золотыми буквами значилось слово «Видение» автора Уильяма Батлера Ейтса, о котором Шинсуке упоминал в начале учебного года в своём письме. «Он пишет о гениальных вещах — говорит, что жизнь, это круг, и все мы крутимся по нему, рождаясь и умирая. Этот круг бесконечен, Хейг. Понимаешь, что я хочу тебе сказать? Что он хотел сказать?»       Ева смежила веки, откладывая книгу в сторону, и подумала о том, что Шинсуке, будучи за сотни и тысячи километров от неё, как-то умудрялся удивительно точно улавливать её настроение и мысли. Ей казалось, что с ним она предельно сдержана, но почему-то он всегда видел больше, чем она хотела бы ему показывать. Её и в половину больше так не трогало их расставание, как это было в начале лета, однако в такие моменты внутри что-то болезненно трепыхалось.       Моргнув, она машинально оглянулась, понимая вдруг с неприятным свистом внутри, что подарка от бабушки она не обнаружила. И прежде, чем она успела придумать самые неприятные причины, Аяно оперативно указала за тумбу, явно заметив её выражение лица.       — Там ещё один.       Ева тут же успокоилась и встала с кровати за последним подарком. Но когда она заглянула за тумбу — просто оторопела.       — Я, конечно, все понимаю, — пробормотала она, опускаясь за подарком, — но этого точно не понимаю.       Аяно хмыкнула ее заключению, а Ева выпрямилась, держа в руках большую коробку цилиндрической формы. В этот раз бабушка превзошла себя! Ева опустила подарок на кровать и принялась его с осторожностью распечатывать. И стоило ей закончить с оберткой и снять крышку, как та замерла. Аяно поднялась с кровати и с любопытством заглянула внутрь подарочной коробки.       Она увидела незнакомый для неё прибор, отделанный гладким и тёмным полированным покрытием. На множестве круглых кнопок были выгравированы буквы и цифры.       — Что это такое? — спросила Аяно, подняв глаза на приятельницу, которая кончиками пальцев завороженно проводила по кнопкам.       — Это… печатная машинка, — сдавленно ответила Ева, глотая ком, образовавшийся в горле. — О-о, бабушка! — простонала она, проведя рукой по лицу.       — Ну-у, не вздумай только плакать! — сказала Аяно. — Так зачем конкретно она нужна?       — Это магловская вещь. — Ева шмыгнула и выпрямилась. — Они сконструировали её для того, чтобы набирать текст нажатием на клавиши. Так я могу набирать текст на листе.       — Не легче ли было подарить тебе волшебное перо, чтобы ты могла говорить вслух, а оно само писало за тебя? — поинтересовалась Кавагучи.       — Набирать текст магловским способом интереснее и увлекательнее. В этом своя особая атмосфера.       Аяно изогнула бровь, еще раз оценивающе посмотрев на печатную машинку.       — Ну что ж. Допустим.       Хейг не обратила внимание на её скептицитизм, продолжая трогательно улыбаться. Она достала из коробки письмо, в котором бабушка тепло поздравляла внучку и просила, чтобы та не забывала учить уроки прежде, чем садиться за написание. Это заставило Еву расплыться в мягкой улыбке.       Ева принялась собираться на занятия. Заправила кровать, убрала некоторые подарки в тумбу, натянула чистую форму, но она то и дело поглядывала на бабушкин подарок, ощущая нетерпение. Она точно знала, что вечером опробует этот подарок, но до вечера нужно было дожить! А впереди ещё столько занятий...       Чуткая бабушка всегда знала, как сильно Ева мечтала о том, чтобы написать что-то своё, выпустить в свет какую-нибудь жутко интересную книгу. Это желание появилось еще в детстве и постепенно перерастало в более сильное влечение к литературе в целом. Пожилая женщина дома часто ругалась из-за чернильных пятен в гостиной, в кухне и даже на чердаке их небольшого домика. Еве приходилось писать свои небольшие рассказы вручную.       Ева даже мечтала о недорогом магловском компьютере в своей комнате, но бабушка категорически отказывалась покупать его. Пишущие машинки стали выходить из моды, но сейчас, глядя на аппарат, Ева была в восторге, и ей казалось, что никакой компьютер не составил бы конкуренции этому подарку.       Она была счастлива, как никогда за последние дни. Таким и должен быть День рождения пятнадцатилетней девушки.

***

      День проходил ровно и спокойно. Никто из слизеринцев и не вспомнил о том, что у Евы сегодня, шестнадцатого октября, день рождения, но это её не расстраивало. Предобеденная история магии не могла сегодня занять разум девушки. Подперев рукой подбородок, она смотрела в окно, из которого в полную силу солнце сбрасывало лучи света на учеников, и по неизвестной причине улыбалась.       Это вновь привлекло внимание Драко, который взглянул на неё и невольно засмотрелся. Сегодня она казалась ему необычайно мягкой. Сегодня она не казалась ему такой уж замкнутой и отдаленной от всех.       Поймав себя на мысли, что он глупо уставился на неё, он тут же повернул голову в сторону профессора Бинса, пытаясь сконцентрироваться на слушании урока.       Бесполезно.

***

      Первые три урока закончились, наступило время обеда. После обеда Ева встретилась с близнецами, Гарри, Роном и Гермионой. Гриффиндорцы повторно поздравили её, и это не могло не наложить еще один светлый отпечаток на настроение Евы. Было весело и легко, как никогда! Она стояла в компании людей, которые ценили её даже несмотря на то, что она была слизеринкой, без конца шутили и веселились, и даже напряженная атмосфера, нависшая над школой благодаря Амбридж не могла испортить этого их настроения.       Однако Малфой, заприметивший эту компанию неподалеку, вновь ощутил небывалое раздражение. Обозлившись следом на самого себя, он круто развернулся и направился в класс трансфигурации на спаренный урок с пуффендуйцами. Сам не зная почему, но он отгородился от своих «телохранителей», Пэнси и прочих слизеринцев и оказался один за второй партой.       Класс потихоньку наполнялся учениками, а Драко медленно успокаивался и постепенно уже жалел, что остался в одиночестве. Надменно дав понять Паркинсон, что не против её общества, Малфой не заметил, как появилась Ева и села позади него.       Обнаружив перед собой Драко, та внутренне сжалась. Ей даже показалось, что стало слегка жарко. На неё накатила странная волна чувств, и Ева не могла понять, хорошо ей от этой волны или же плохо.       Этот урок для неё прошел как-то беспокойно: она то и дело отвлекалась, не могла сосредоточиться. Одно дело, когда Ева не могла слушать профессора Бинса — другое дело, когда она совершенно не могла понять того, о чем на уроке рассказывает профессор МакГонагалл. Она всё смотрела на широкие плечи, на изящную шею и светлые волосы, зачесанные назад. И это её напрягало.       Со звонком Ева рассеянно покидала вещи в сумку и выскочила из кабинета одна из первых. Эта ситуация сильно напомнила урок зельеварения, который она провела за одной партой с Малфоем.       «Выходит, все дело в нём? — подумала она. — Ну, этого мне еще не хватало!»       Так и не определившись с ответом на свой вопрос, она дошла до аудитории, в котором проходил урок по защите от Темных искусств. Разместившись за предпоследней партой, Ева удрученно достала учебник, ожидая теперь нелюбимый школьный предмет. Не успела она покинуть класс и отправиться в путешествие по своему сознанию, как вдруг её окликнул надменный голос:       — Эй!       Ева оторвала подбородок от ладони и повернула голову, встретившись со знакомым высокомерным взглядом. Правда, сегодня он на секунду показался ей чуть более необычным.       — Что? — тупо спросила она, опустив взгляд на свой пергамент, который слизеринец держал в руках.       — Следи за своими вещами, Хейг, — приподняв подбородок, отчеканил он. Ева забрала свою вещь.       — Спасибо, — сказала она, и Малфой ухмыльнулся ей в ответ.       Знакомый ураган чувств обуревал её. Драко уже удалился, а она просто смотрела ему вслед, удивляясь тому, что вообще может испытывать хоть какие-то чувства по отношению к кому-то вроде него. Спрятав свиток пергамента по трансфигурации в сумку, она услышала звонок на урок и стук невысоких каблуков о кафель, предвещающий о том, что наихудший учитель в Хогвартсе скоро появится в классе.