Опять, опять, всем надо знать, Кто я, и с кем? Когда и сколько? В который раз всем объяснять, Я не хочу – совсем нисколько, Опять, опять, опять, Кому-то надо знать? Что в этом сердце? Любовь горячая, солнце с перцем, Жаркий и сладкий восточный огонь ночей. (с.)
Теплый июньский ветерок нежно приподнимал легкие пряди у лица девушки. Она поморщилась от слишком яркого солнца и расправила подол своего изумрудного платья, вышитого серебряной нитью – сегодня все должно пройти идеально. Лианна стояла у окна и смотрела на солнечную лужайку, на которой уже располагались гости – родителей, родственников, младших братьев и сестер было так много, что тожественную церемонию по случаю окончания ими Хогвартса было решено перенести из Большого зала на поляну перед озером. Лианна явно нервничала - самого утра ей казалось, что что-то пойдет не так, что она не так повяжет ленту на платье, что ее прическа развалится в самый торжественный момент. Последний раз она так волновалась, когда сдавала защиту от темных искусств на ЖАБа. И то, сейчас ей казалось, что то волнение было сущим пустяком. Ее неспокойное душевное состояние объяснялось, конечно же, не только ее внешним видом. Она ждал,а и это ожидание и неизвестность ее убивали. Казалось, что это чувство сдавливает легкие перед нарастающим в ее груди криком отчаяния. Лианна ждала, что ее родители и родственники будут здесь. Она знала, что ее мать уже здесь – она прибыла с утра и та видела, как Энни разговаривала с директором. Выглядела она расстроенной, а это могло означать лишь одно – она не уговорила отца Лианны ехать. Реддл отказался присутствовать на выпускном дочери из соображений безопасности. Да, Лианна видела все семейство Розье, которые тепло ее поприветствовали с утра (особенно Эдвард). Она видела брата, который с Индис и маленьким Грегори приехали вместе с Энни. Но ей хотелось бы видеть отца рядом с ней. Они никогда не были близки, а ей очень этого хотелось. Он всегда заботился о ней, называл ее принцессой, приносил подарки, но от него не было той энергии, которая шла от ее матери – горячая, теплая. Лианна помнила, как один раз, когда у нее был конфликт с одной из однокурсниц, и те устроили перепалку, а затем и драку в одном из коридоров, как отреагировала ее мать, а как – отец? Первый раз она видела свою мать такой злой – в тот же день, когда Лианна написала письмо домой, мать примчалась поздно вечером в школу и пока сама лично не осмотрела дочь – никого к ней не подпускала. Потом дала ей какое-то зелье с вкусным ароматом, и девочка очень быстро заснула, а на утро ни синяков, ни ссадин уже не было. Перед тем как заснуть, Лианна услышала лишь только одну фразу, которую сказала ее мать. Голос ее был жесткий и твердый: - Дайте время, и все встанет на свои места. Как и должно быть. Лианна помнила, свои чувства, после того как ее мать произнесла эти слова – ей овладела гордость и непонятное чувство защищенности. Она знала, что Энни не разговаривала с девочкой, с которой у них случился конфликт. Однако, после этого случая дела у этой девочки пошли не в самую лучшую сторону – словно ее мать как-то обратила всю боль, обиду и негатив в обратную сторону, создав щит, который защищал Лианну до сих пор. Отец же ограничился простым письмом. Сухим, со словами поддержки, конечно, но это все равно было не то. Он был скуп на эмоции и закрыт от нее. И Лианна, за много лет так и не смогла понять, как же ее мать смогла понять его. Они с Кристианом часто видели, что их родители дополняют друг друга, именно потому, что они были разные по характеру – мать – мягкая, эмоциональная, ранимая, но духовно сильная. Отец же был сильным, хладнокровным и уверенным в себе. Кристиан утверждал, что именно это и делает брак их родителй крепким и гармоничным, однако Лианна все равно не могла понять, как нужно было раскрыть душу ее отца. Девочке не хватало отцовской любви. Он, конечно, выражал ее как мог, но в глазах его всегда был холод. В детстве, ее вообще пугали эти красные огоньки в его зрачках. Кристиана абсолютно устраивало то количество внимания, которое ему уделял отец, он не понимал, почему Лианна недовольна. Они с братом всегда спорили об этом и никак не могли прийти к согласию. Именно поэтому, Лианна шла к матери. Та, лишь улыбалась, подзывала ее к себе и рассказывала что-нибудь интересное или танцевала. Девушка только сейчас поняла, что мать привила ей такие банальные вещи как чувство такта, стиля, развила в ней грацию и чувственность через танцы. И уж она то точно не могла пропустить тот день, когда ее дочь станет совсем взрослой и пройдет под бурю аплодисментов по Большому залу. - Лианна, идем, церемония начинается, - в комнату заглянула Кларисса – ее однокурсница с Пуффендуя. - Уже иду, - откликнулась та и, приподняв подол своего платья, вышла из комнаты. Девушки быстро спустились по лестнице и присоединились к толпе выпускников. На девушках были прекрасные платья, каждая старалась выглядеть идеально в этот день, но Лианна, пока, не нашла ни одного платья, которое бы зацепило лично ее. Не было изысканности тканей, красивых естественных силуэтов, которые ей так нравились. Ей нравилось, как одевается Индис – ее гардероб был просто вдохновением для нее. Она и сегодня оценила ее платье – цвета фиалки с красивыми белоснежными лентами по плечам. Пока, никто из ее однокурсниц не смог затмить платье Индис, которое так ей понравилось. Она встала под руку с Арнольдом, ее знакомым с Когтеврана и тяжелые двери открылись, пропуская пары нарядных выпускников на крыльцо, в живой коридор из родственников и друзей.* * *
Она держалась в тени арки, чуть позади Дамблдора. Тень от листвы скрывала ее лицо с правильными крупными чертами лица. Точно художник очертил ее скулы, высокий лоб и большие изумрудные глаза. Каштановые волосы, словно у юной девицы распущенны, гордо поднятую грудь. Вся стать, которая мгновенно читалась в ней приводила окружающих ее людей в восхищение. Она держалась ровно, наблюдая за тем, как остальные люди рассаживаются по местам. В толпе она увидела сына, который с невесткой заняли свои места и ее губы тронула едва уловимая улыбка. Гриффиндор казалась холодной, точно никакие эмоции не могли привести ее в состояние гнева или радости. Отрешенность, которая читалась в ее движениях говорила о том, что мыслями она совершенно не на солнечной лужайке перед Хогвартсом. Женщина не уговорила мужа прийти. Вчера состоялся еще один разговор на эту тему, и она не понимала, почему ее муж, несмотря на всю свою власть не может решить эту проблему и сделать дочери приятно. Ее это очень злило, и сейчас, стоя в тени беседки и зеленой листвы, она вспоминала их вчерашний разговор, старалась держать себя в руках и не злиться. - Том, ты же знаешь, как это важно для нее, не мучай ее, прошу, она же твоя дочь! - Она не маленькая девочка, вспомни нас с тобой в ее возрасте. Мы были достаточно взрослыми, чтобы понимать какие-то важные вещи. То, что меня не будет на ее выпускном даже к лучшему, - отрезал Реддл, не отвлекаясь от своих бумаг. Его стол был завален отчетами Пожирателей, а сейчас он читал какой-то очень важный договор о поставках топлива в Англию. Женщина одним быстрым движением обогнула стол и, опершись на локоть, встала рядом с ним: - Она твоя дочь. Ей важно, чтобы ты был там. Она же так любит тебя, Том. Она хочет, чтобы именно ты был на ее выпускном – для нее это же очень важный день. Ты сам помнишь себя в день выпускного? - О, поверь… Я помню наш выпускной достаточно хорошо, - хмыкнул Реддл и в его глазах полыхнул алый огонек. Он странно посмотрел на Энни, но после вновь вернулся к бумагам. Женщина не могла понять, что означал этот взгляд – пытливый, пронзающий ее насквозь, словно, что-то мешало ему высказать то, что у него сейчас вертелось в голове. Мужчина вновь вернулся к чтению договора, точно ничего и не произошло и этого многозначительного взгляда не было вовсе. Гриффиндор, не понимая, что происходит в его голове, продолжила. - Но, Том, это же всего один день. Всего один день, есть много средств скрыть тебя. - Чтобы я скрывался? – хмыкнул Реддл, даже не поднимая взгляда на жену, - Это унизительно. - Ах, ну простите! – не выдержала та, сорвавшись на крик, - Это же так низко! Прийти на выпускной дочери и проявить хоть каплю эмоций по отношению к ней. - Лианна должна осознавать, что это подвергает опасности не только ее, но и всю семью. В первую очередь - тебя, Гриффиндор – резко ответил тот, вновь поднимая на нее взгляд. Их глаза встретились. Энни почувствовала, что ее точно прошибло током, она до сих пор не могла спокойно смотреть в глаза Реддлу, хотя они уже много лет были вместе. Никогда не понимала, почему мужчина может смотреть в лицо женщине, а она, смущаясь этого, отворачивает голову. Лишь когда Энни злилась, она могла смотреть ему прямо в лицо, не боясь его реакции. - Ты же знаешь, я могу постоять за себя, Том, - более спокойно ответила она. - В смысле? Ты не можешь постоять за себя, - усмехнулся тот, наконец, оторвавшись от какого-то договора, - одна женщина после всего аврората. Ты смеешься надо мной? Ты такая мягкая и слабая. Хватит нести глупости. - Я не слабая и не глупая, - выпалила Энни, в ее голосе прозвучала обида, - Выпей оборотное зелье. Никто не будет знать, что это ты. Том, прошу тебя… Она села на подлокотник кресла и обвила его шею руками: - Прошу тебя… Женщина ощутила, как он тут же крепко сжал ее талию в объятиях. Она нежно коснулась его плечей, прижимаясь к нему всем телом: - Пожалуйста, Том… - он не дал ей договорить, впиваясь в ее губы жадным поцелуем, после, спускаясь к скулам и шее. - Не делай так, прошу тебя, - прошептала она, - могут зайти. - И что? – прошептал тот, спускаясь губами к ее шее и груди, - Как-будто мы делаем что-то запретное. - Нет, но прошу, прошу тебя, - женщина с нежеланием слезла с его коленей, - идем со мной на ее выпускной. Мужчина, явно не очень довольный тем, что она вырвалась, продолжал сжимать ее пальцы в своей руке. Он очень пристально смотрел на нее. Энни понимала, что внутри он борется с собой. Все его тело выражало нетерпение – она догадывалась почему, он был слишком занят работой, и они достаточно давно не оставались наедине. Напряжение в комнате нарастало с бешеной скоростью, ей казалось, что пламя в камине уже ревет и рвет эту затянувшуюся тишину на куски. - Нет, Гриффиндор. Я не могу быть настолько безрассудным. Женщину выдернул из своих мыслей голос сына, который незаметно подошел к ней со спины: - Ма, ты выглядишь очень уставшей, ты хорошо себя чувствуешь? - Да, да, конечно, - слабо улыбнулась та и поцеловала сына в щеку, - Индис с малышом сидят в первом ряду? - Разумеется, - улыбнулся тот, обнимая женщину за талию: - Ты будешь с нами? Или ты участвуешь в церемонии? - Меня попросили раздавать ленты, - улыбнулась та и головой кивнула в сторону мест для гостей, - иди к жене и сыну. Кристиан обеспокоенно посмотрел на мать, но, не спросив больше ни слова, направился к Индис. Энни с вниманием смотрела на сына и маленького внука, который сидел на коленях у матери и с удивлением взирал на гостей. Малыш был не похож на мать, она видела в нем многое от Кристиана. Те же глаза, тот же прямой нос, он был безумно красивым, а счастливая улыбка и румяные щечки делали этого малыша похожим на маленького ангела. Она не чаяла в нем души и простила бы ему абсолютно любую шалость. Неожиданно, в ее круг обзора попал Эдвард Розье. Да, это был он – статный – в дорогом фраке и с огромным букетом белоснежных, точно сам снег, роз, бережно обернутых в тонкую серебряную бумагу. И Энни знала наверняка, кому данные цветы будут преподнесены. - Энни, пора, - она повернулась и проследовала за Дамблдором, который повел ее к возвышению, выстроенному на лужайке. Это была красивая и большая арка, украшенная розами всех факультетов Хогвартса. С возвышения Энни могла разглядеть всех гостей, родителей и родственников, которые приехали, чтобы поддержать и поздравить выпускников. Сами выпускники уже наготове стояли у выхода из вестибюля разбившись на пары. Она попыталась разглядеть свою дочь, но у нее это не получилось. Одна из девушек с пятого, а может, шестого курса подошла к ней и раскрыла шкатулку, в которой хранились ленты, которые она должна была торжественно вручить выпускникам. Это были просто ленты, окрашенные в цвета факультетов, расшитые золотом и серебром. Заиграла музыка и процессия двинулась к гостям. Энни, наконец-то увидела свою дочь, которая шла в паре с каким-то молодым человеком с Когтеврана. Выглядела она просто потрясающе, она знала, в каком платье будет ее дочь, потому что они вместе его выбирали, однако, она даже представить не могла, насколько ее дочь будет прекрасна в нем. На мгновение, Энни затаила дыхание, глядя на Лианну. Ей очень хотелось разглядеть ее поближе. Тем временем, Дамблдор говорил что-то торжественное, поздравляя родителей и выпускников. Энни же, на мгновение оторвав взгляд от дочери, бросила взгляд на водную гладь озера. Словно белая пелена заволокла ее глаза, она уже стояла здесь, с таким же трепетом слушая напутствия другого директора, и рядом с ней тоже шел ее кавалер. Она помнила яркие голубые огни, которые летали над водной гладью озера, огромные вазы с цветами, которыми был украшен весь замок. Она помнила какой воздух в тот летний день был прохладный и приятный. Она помнила себя. В ярко-алом с золотом платье, длинными, как у Фреи волосами, заплетенными в причудливую корону на голове. И это было так давно. На ее лице появилась грустная, едва уловимая улыбка. Она посмотрела на свои бледные руки, которые уже крепко держали первую ленту, которую она должна была вручить выпускнику и ей показалось, что она не на своем месте. Внезапный прилив ностальгии буквально выбил ее из колеи. А может, дело не в ностальгических воспоминаниях? А в том, что она вновь хлопнула дверью и выбежала из кабинета мужа-эгоиста в слезах? Все дело в том, что она ничего не могла сделать, потому что была слабее него и не могла переубедить его, хоть и приложила все усилия, для того чтобы уговорить его? Она не знала, в чем дело. Но она точно знала, что чудо, которое могло бы поднять настроение дочери, которая сейчас озиралась по сторонам, словно ища кого-то вряд ли случится. Но пока, она не потеряла надежду окончательно. Началось награждение выпускников. Она улыбалась каждому, кто подходил к ней за лентой и поздравляла с удачным завершением обучения и желала удачи в жизни. Но сейчас, все что могло отвлечь ее от грустных мыслей, это вручение ленты дочери. А она была практически в конце процессии. Наконец, когда была объявлена фамилия Лианны, Энни выпрямилась. Ее переполняла гордость за дочь. Вот она – самая прекрасная из всех, сильная, умная, абсолютно гармоничная личность. Она безумно гордилась своей дочерью, а ее красота просто сражала наповал. Гриффиндор повернула голову и посмотрела на присутствующих, пока Дамблдор вручал той диплом. Все аплодировали, Эдвард, кажется, громче всех, по его стойке было понятно, что тот готов прямо сейчас вырваться на возвышение, чтобы вручить той цветы. Она едва заметно улыбнулась ему, но тут улыбка исчезла с ее лица. В проходе между рядами, в дальнем конце дорожки, по которой несколько минут назад прошли выпускники стоял высокий мужчина. Ей не нужен был свет, чтобы понять, кто это. Как только фигура незаметно протиснулась между гостей, и теплый свет от свечей, паривших в воздухе упал на его лицо, Энни улыбнулась. В руках у него было два букета цветов. Больших. Как ей показалось - оба из роз. Счастливо повернув голову, она столкнулась взглядом с дочерью, лицо которой было омрачено слабой улыбкой. Она, действительно, искала отца взглядом и Энни не показалось. Она с довольной улыбкой тянула время, доставая изумрудную ленту из шкатулки и торжественно вручая ее: - Я горжусь тобой, - улыбнулась та и поцеловала дочь в щеку. Как только она была достаточно близко от ее лица, она прошептала: - Внимательно осмотри зал. Не я одна горжусь тобой. Лианна тут же отпрянула от нее и быстро оглядела зал. И увидела ту же тень. И этот человек уже поднимался к ней на возвышение. Все замерли. Реддл поднялся на возвышение и вручил огромный букет персиковых роз дочери, поцеловав ее в лоб: - Ты – моя гордость, принцесса, - услышала Энни тихий голос мужа, смотря на него с изумлением. Но не потому, что была удивлена его приездом. Он выглядел не так. Моложе. Черты его были такими же, как много лет назад, он выглядел примерно также, как когда закончил Хогвартс. Он был одет в простой синий костюм, который не привлек бы особого внимания. Возможно, это и была его маскировка. Или что-то в этом роде. Потому что никто в зале и не думал паниковать при его виде или пытаться вызывать мракоборцев. После, мужчина бросил взгляд на Энни и быстро подойдя к ней вручил второй букет: разноцветные розы с тюльпанами. - Кажется, ты просила меня. Так вот – я здесь. И что ты попросишь меня еще?* * *
Лианна счастливо улыбалась и кружилась в танце в Большом зале, а ее руку с трепетом держал Эдвард: - Ты просто волшебна сегодня. - Сегодня просто особенная ночь, - улыбнулась она и нежно поцеловала его в щеку. Мужчина вздрогнул и улыбнувшись, еще крепче обнял ее: - Да. Ты закончила Хогвартс. Постарайся запомнить все, что произошло сегодня. - Запомню твой букет, - ухмыльнулась она, кружась с ним в медленном вальсе, - они безумно красивы. - Я старался. Я знаю, что ты любишь цветы. - Мама говорила, что цветы – это сама красота, а красота то самое мгновение, которое мы не в состоянии уловить, потому что она быстро умирает, и мы не успеваем ей насладиться, если не будем внимательно наблюдать за ней. - Я думал, это проявление внимания, - ухмыльнулся тот, отклоняя девушку назад, но та лишь улыбнулась: -…А еще мама говорила, что цветы от своего мужчины – как поцелуи. Он далеко, но вот, передо мной стоит букет его цветов, и я знаю, что он прямо здесь, рядом, за моей спиной, и только и ждет, когда я повернусь, чтобы поцеловать его в благодарность. Эдвард замер. Его красивое лицо на мгновение выражало недоумение. Лианна не поняла, что означало его поведение, однако, после ее слов, он крепко сжал ее пальцы и вывел из круга танцующих. Лианна не понимала, куда он ее ведет, но они пересекли Большой зал, и вышли на свежий воздух. В ночном небе сияли звезды, яркая луна в отражении скользила по водной глади, освещая им дорогу. Нежные и теплые парящие огни освещали поляну и пьедестал, на котором происходило награждение, пока не похолодало. - Лианна, - мужчина очень внимательно смотрел на нее. - Что случилось? Я обидела тебя? – она с тревогой посмотрела на него, однако тот замотал головой: - Нет, Лианна, ты не обидела меня. Просто ты сказала…очень важные для меня слова. Девушка внимательно смотрела на него. Она попыталась обнять его, но тот только сжимал ее руку, не пытаясь к ней приблизиться. Лианна с беспокойством посмотрела на него: - Что я сказала? Почему ты так говоришь? Мужчина медленно поднял на нее взгляд и тихо сказал: - Ты назвала меня своим мужчиной, - голос его был тверд, однако в глазах мелькало какое-то беспокойство. - И что? Что тебя обидело? – девушка заметалась, мозг ее быстро соображал. Она слишком рано сказала о своих чувствах и намерениях? Он не так влюблен в нее, как ей хотелось бы. Что для него значат эти слова? - Лианна, ты хочешь, чтобы я был твоим мужчиной? – он смотрел ей прямо в глаза. Она не могла долго смотреть ему в лицо и его вопрос вновь выбил ее из колеи. Девушка выдернула свою руку, не понимая, почему он задает такие глупые вопросы и заставляет ее смущаться еще раз. - Разве я непонятно выразилась? – она вздрогнула, когда ощутила, что он вновь схватил ее руку и с силой притянул к себе. Девушка подняла на него взгляд: - Просто я хочу, чтобы ты была моей. Моей полностью и до самой последней капли. Я не хочу другую, я долго думал обо всем, что чувствую, и я не люблю и не хочу никакую другую женщину. Только тебя. Я готов сегодня же просить твоей руки у твоего отца. Прямо сейчас. Лианна смотрела в его глаза с удивлением и некоторым ужасом. Она никогда не видела Эдварда таким – его лицо было бледным и испуганным. Видимо, он очень волновался. Этот мужчина всегда был спокоен и никогда она не видела его в таком смятении и волнении. Лианна, глядя в его глаза лишь сжала его пальцы в ответ и сказала: - Я люблю тебя. И только тебя. И за этот год мы сблизились так, что я даже не могла представить, что я смогу доверять все проблемы и тайны только одному человеку. Тебе. И верить до конца, что ты не предашь. Потому что ты не способен на предательство… - Я никогда не причиню тебе боль, - перебил ее Эдвард, выпуская ее руку и прижимая к себе за талию, - и никому не позволю причинить боль тебе. Лианна подняла на него взгляд. Никогда еще она не испытывала это странное чувство – от него веяло жаром. Но это было не самое главное. Она чувствовала себя в полной защищенности, словно если весь мир, который ополчится против нее, будет уничтожен этим мужчиной. Он защитит ее от любой неприятности проблемы и боли. Она нежно коснулась руками его лица и прижалась к его губам. Она потом долго будет вспоминать этот поцелуй, ее ноги подкашивались от удовольствия, она не понимала, как вообще такое можно испытывать. Это было настоящее волшебство. Он зарылся пальцами в ее волосы, с такой силой прижимая ее к себе, что у нее сперло дыхание. Лианна закрыла глаза и на мгновение весь мир перестал для нее существовать. Были только он и она. Эдвард забыл обо всем. Он безумно волновался, когда собирался сегодня в Хогвартс. Волновался как мальчишка. Эта хрупкая молодая девушка заставляла его стесняться, неметь и краснеть. Он заказал самый дорогой букет, розы из которого должны были стоять до трех недель. Мужчина целенаправленно явился сюда, чтобы признаться в своих чувствах, потому что он устал мучить себя неопределенностью. В конце концов, он был готов услышать сегодня все – и отказ, и сомнительное соглашение. Но никогда он не думал, что получит такой ответ. Ответ, полный взаимности и любви. Она была необычайной. Необычайной, потому что не боялась своих чувств и открыла свое сердце ему. - Прошу меня простить, - знакомый ехидный голос прервал их поцелуй. Это был Кристиан. На его лице появилась довольная ухмылка, Лианна не знала, сколько по времени он наблюдал за ними: - Прошу меня простить еще раз, но я хотел узнать, вы не видели родителей? Они не появлялись с самого награждения. И никто не знает, куда они пропали.***
Щелкнула ручка, и дверь с треском открылась. Лишь на короткое мгновение комнату осветил яркий свет, который лился из вестибюля, полного гостей и шумной музыки. Однако тут же комната вновь погрузилась во тьму и полную тишину. Лишь тяжелое дыхание разрывало эту звенящую тишину. Их было двое. Две фигуры, в темноте, в маленькой комнате старост Когтеврана. Луна искрилась через витражное окно, освещая только небольшой угол комнаты и изголовье кровати слабым серебристым светом. Шелест юбки и тихий женский крик. — Что ты делаешь, черт возьми? – фраза была выброшена в пустоту. Она тут же потонула в тишине и лишь шелест платья и тяжелое мужское дыхание говорило о том, что в комнате кто-то есть. — Я хочу свою жену, разве непонятно? — прохрипел мужской голос. Ему явно было тяжело дышать: словно он пробежал марафон и теперь пытается выровнять дыхание и жадно глотает воздух ртом. Еще один вскрик и звук падающих на пол женских туфель. — Почему ты вытащил меня из зала? Почему так набросился на меня? – женских голос дрожал, казалось, она просто не понимала, что происходит. Однако в ее тоне звучало не только удивление, смешанное с недоумением, но и некоторое наслаждение – она явно наслаждалась данной ситуацией. — Какие глупые вопросы ты задаешь. Я хочу свою женщину. Это же абсолютно нормально. Было бы странно, если бы я не хотел тебя, — прохрипел Реддл и обнял ее за талию так крепко, что на секунду в глазах ее помутилось. — Придушишь же, — прошептала та, прижимаясь к его телу. Она обвила руками его шею и зарылась руками в его темные волосы. — Я хочу тебя, Гриффиндор, — прошептал тот, повалив ее на кровать. Его пальцы путались в пуговицах на платье, как только он добрался до живота, он резко выпустил ее и, на мгновение, замер. Энни замерла под ним, тяжело дыша. К животу подкатывало возбуждение. То, как он с силой вытащил ее из зала, под предлогом разговора о дочери абсолютно выбило ее из колеи. Она просто не ожидала такого напора — она не помнила такой страсти уже давно. Женщина пыталась протестовать, пыталась вырывать свое тонкое запястье из его руки, однако тот даже не стал подниматься наверх. Уже на третьем этаже, мужчина потащил ее к одной из комнат. Одно мгновение и они были вдвоем. Сейчас он смотрел на нее и она не могла оценить или описать его взгляд. Это был пристальный взгляд, его карие глаза ближе к зрачкам становились темнее, а по краю радужки сиял алый ободок. Он смотрел на нее изучающе, словно видел свою жену впервые в жизни. Казалось, Энни могла поймать его взгляд на каждом миллиметре своего тела и отследить его движение. Вот он смотрит на ее губы, изгиб подбородка. Теперь уже взгляд блуждает где-то на ее шее, на мгновение она почувствовала, что он замер на бьющейся на шее жилке. Спускается ниже. Гриффиндор непроизвольно положила руку на грудь, скрывая тонкое кружево своего белья. Его тонкие бледные губы исказила ухмылка. — Что я там не видел? – прошептал тот и, одним мощным движением, ломая ее сопротивление, припал к губам. Она закрыла глаза и крепче прижала его за шею к себе. Мужчина, целуя ее, блуждал рукой по ее бедрам, откидывая верхнюю часть платья, обнажая белоснежное кружевное белье. Неожиданно он ощутил сильный толчок и понял, что женщина толкнула его и, навалившись на него всем телом, оказалась сверху. Она одним быстрым движением расстегнула молнию на юбке и, опершись руками на его грудь, стала расстегивать пуговицы на его рубашке: - Мне кажется, не я один хочу этого сегодня. А, Гриффиндор? – прохрипел он, но женщина не дала ему закончить фразу, вцепившись в его горло рукой и припадая к его губам в горячем поцелуе. Она не разрывала его несколько минут, до тех пор, пока не почувствовала, как его руки стянули юбку с талии до бедер. Оторвавшись от его губ, женщина невольно ухмыльнулась. В глазах мужчины читалось недоумение, смешанное с удивлением. — Ты никогда так не целовала меня. За все время, что мы вместе, — прошептал тот, накрыв ее руку своей и не позволяя убрать ее от его шеи. Та рассмеялась и, спустившись на его бедра, стала целовать его грудь. Она едва касалась губами его упругого и сильного тела и буквально чувствовала, как он напряжен. Ее вторая рука спустилась на его ширинку и, спустя несколько секунд, мужчина тихо зарычал. — Я всего лишь потрогала твой член, — рассмеялась женщина, стягивая с него штаны и белье. — Да, действительно, это же такой незначительный поступок, — прохрипел тот, разглядывая ее. Он возбуждался, с каждой секундой все сильнее. А сейчас, когда она сидела на его бедрах, растрепанная, с юбкой от платья, стянутой на одно бедро чуть ниже, чем на другое, со съехавшей бретелькой от тонкого кружевного белья, она просто будоражила его. Тем временем женщина продолжила скользить рукой по его члену, явно наслаждаясь тем, как тот покорно лежит под ней. Ее голова слегка кружилась, казалось, что она выпила немного красного вина и теперь, словно в другой реальности, ее мозг не контролирует действия, и она может делать все, что не могла до этого. Последовала мгновенная реакция. Как же она любила его стоны. Женщина с удовольствием смотрела на крепкое мужское тело – широкие плечи, крепкий пресс, он был в прекрасной форме. Ускорив свои движения, женщина услышала громкий стон. — Нравится? – прошептала она, удобнее усаживаясь на его ногах. Ей становилось жарко с каждой минутой, она просто не представляла, откуда взялось такое сильное желание. Казалось, что она просто млела от одного его вида – такого не было очень давно. Мужчина чувствовал примерно тоже самое. Никогда еще он не видел жену такой горячей. Растрепанная, другая, словно древняя богиня. Богиня, полная любовной энергии и той первородной силы, которая всегда давала мужчине смелость и двигала к совершениям. Неожиданно он застонал и быстро опустил взгляд на жену. Она склонилась к его члену и, вобрав его в себя, стала нежно ласкать его губами. Делала она это медленно, словно растягивала удовольствие от процесса. Глядя на нее в этот момент, можно было утверждать со стопроцентной гарантией, что женщина получала удовольствие, даже большее удовольствие, чем Реддл, который безрезультатно пытался сдерживать стоны. А Энни действительно испытывала удовольствие. Она чувствовала губами, что он возбуждается и с каждой секундой ему будет труднее сдерживаться, а громкие стоны были лишь тому подтверждением. Женщина продолжила вбирать его член в рот, и почувствовала, что он зарылся рукой в ее волосы и, аккуратно собрав их в хвост, придерживал ее голову. В этот момент, она вобрала его член в себя полностью и прикрыла глаза, слушая громкий стон. — Иди ко мне, — прохрипел тот, выпуская ее и скидывая ее на кровать вновь. Он стянул с нее юбку и тут же, аккуратно приподняв ее тело, расстегнул лиф. Женщина, помогла ему снять этот предмет одежды и откинула его куда-то в темноту. Она рухнула на кровать, чувствуя, как он целует ее шею, чуть ли не как животное, прикусывая ее тонкую кожу. Женщина застонала. — Больно? – прохрипел тот, замерев над ней на мгновение, глядя прямо в ее глаза. Женщина улыбнулась и, обвив его шею руками, замотала головой и прошептала: — Я хочу тебя. Не спрашивай меня такие вопросы, — она вскрикнула, почувствовав, что мужчина спустился рукой к ее бедрам и одним движением стянул с нее трусики. На мгновение они замерли, женщина внимательно смотрела на Реддла, изучая каждую черту его лица, а после прошептала: — Чары спали. Ты снова такой же, как и есть, а не такой, каким был в школе, — она обвила его шею руками и припала к его губам. Женщина чуть приподняла бедра, чувствуя, что тот опустился между ее ног. Она обняла его ногами за торс и прикусила его нижнюю губу. — А как тебе нравилось? Каким я был? Или таким, какой я сейчас? – прохрипел тот, приподнимая ее бедра и удобнее устраиваясь между ее ног. — Любым. Я люблю тебя любым, — простонала она, чувствуя, что он с силой вошел в ее тело. Женщина крепче обняла его ногами и практически вплотную прижалась к его бедрам своими бедрами. Она стонала, а мужчина пытался заглушить ее стоны, не давая ей открыть рот и каждый раз, с каждой секундой целуя ее еще сильнее и глубже. Гриффиндор тяжело дышала, как только, тот дал ей хоть немного свободы, потому что сам застонал прямо над ее ухом, женщина укусила его за плечо, еще крепче вцепившись в его спину руками. На коже остались следы от пальцев. — Ты еще и кусаешься, — прохрипел тот, проникая в нее еще сильнее и быстрее. Она застонала, не успев ответить и, лишь успела услышать тихие слова: — Кошка, — рассмеялся тот, входя в ее тело еще быстрее, периодически срываясь на стоны. Женщина, выпустив его из объятий замерла под ним и прошептала: — С чего это я такое животное? — Хорошо, будешь львицей? – рассмеялся тот, глубоко войдя в нее. Женщина протяжно застонала и откинула голову назад. Реддл лишь рассмеялся и припал губами к ее шее, чувствуя, что она вся дрожит под ним. Он не помнил такой близости давно — ему срывало крышу, как в молодости. Он хотел ее также сильно, как тогда, много лет назад, когда не мог получить и делал все, чтобы она стала его. О да, он помнил то время. Это было ужасное время — мужчина не мог сосредоточиться ни на чем. Все его сознание было заполнено планом или мыслями о том, как сделать так, чтобы эта женщина согласно и горячо стонала под ним. Реддл помнил, как это отвлекало от работы. И как его это раздражало – о чем бы он не думал, в итоге все сводилось к тому, что «с этим делом необходимо разделаться как можно скорее, чтобы пересечься с Гриффиндор». И жизнь превратилась в тот период в постоянный момент ожидания. А теперь, только сейчас он понимал, чем именно он обладает. Эта женщина прошла с ним многое, у них было много воспоминаний, и если раньше, он понимал, что ее любовь – это цель, то сейчас – это необходимое условие его собственного успеха. Гриффиндор была для него в данный момент чем-то особенным. В этот момент, в голове не было ничего, лишь его рывки в ее тугом и горячем теле, ее тонкие, точно звуки арфы, стоны и жар, который охватывал их единым потоком. Единственное, чувство, которое не покинуло его даже в этот момент – было чувство, схожее с чувством дежавю. Тот же замок, то же торжество внизу, та же луна, которая с начала времен светила над Черным озером. но теперь все абсолютно иначе. Эта женщина теперь его. Его окончательно, и она сама стонала под ним, сама прижималась к нему всем телом и целовала его плечи и шею, оставляя на них алые пятна. — Гриффиндор, это странное чувство, но я безумно хотел трахнуть тебя именно в Хогвартсе. В этот момент, женщина толкнула его в бок и вновь оказалась сверху. Приподнявшись над его бедрами, она опустилась на его член и выгнулась, запрокинув голову назад, с протяжным и томным стоном. — Прямо так? «Трахнуть?» — Да. Именно то слово, — застонал тот, чувствуя, что она с силой сдавливает его член собой. Сжав ее бедра, мужчина посмотрел ей прямо в глаза: — Но у меня тогда это не получилось. — Зато сейчас, трахаю тебя я, а не ты, — рассмеялась та и стала с силой насаживаться на него, стоная с каждым движением все громче. А что чувствовала Гриффиндор? Полное удовлетворение собственным положением и дальше больше. Никогда еще она не испытывала такого наслаждения и счастья. Ее муж впервые за долгое время послушал ее, рискнул ради их семьи многим, только чтобы побыть с дочерью. И сейчас, спустя почти три недели, как ни не прикасались к друг другу ощущения были абсолютно иные. Каждое его прикосновение просто обжигало ее кожу. Ей казалось, что она тонет в горячем огне страстей. И она не хотела, чтобы ее спасали, она, буквально забывала абсолютно обо всем. Кажется, они забыли задвинуть засов на двери. Но, кажется, ее это мало волновало. — С чего это ты сегодня сверху? – прохрипел Реддл, сжимая руками ее грудь. Женщина застонала и посмотрела прямо ему в глаза: — Потому что хочу, — просто ответила та и нежно провела по его груди рукой. Она приподнялась с него и, вновь вцепилась рукой в его горло: — Ты знаешь, как это заводит? – прохрипел тот, когда она вновь разорвала этот горячий и глубокий поцелуй. — Не знаю, —прошептала та, сверкнув глазами.— Покажи. И Реддл знал эту интонацию — это было прямое руководство к действию. С силой столкнув ее с себя, мужчина навалился на нее и глубоко вошел в нее одним движением. Женщина застонала от неожиданности, чувствуя, что муж быстро и глубоко двигался в ней. Она вцепилась в его плечи и лишь целовала его шею. У нее просто не было возможности сделать ему еще приятнее, потому что ее сознание отключилось, Гриффиндор, не стесняясь, стонала под ним, забывая абсолютно обо всех обидах и многочисленных разногласиях. Том чувствовал, что скоро все закончится. Он хотел, чтобы та сорвала голос от стонов. И, можно сказать, что он был собой доволен, когда он застонал и ощутил разрядку, женщина невольно и беспокойно билась под ним, стоная сорвавшимся голосом. Отпустив ее, мужчина аккуратно лег рядом, с удовольствием наблюдая за женой. Та, перестала биться и теперь лежала рядом, тяжело дыша. Он увидел, что та сжимала левой рукой простыни и костяшки пальцев ее побелели. Том бросил короткий взгляд и понял, что все простыни просто промокли от их пота. — Это было потрясающе, Гриффиндор, — прошептал тот, склоняясь к ней и целуя ее в нос. Та, лишь улыбнулась и, приподнявшись на локте, легла к нему на грудь. — Да, я тоже все чувствовала абсолютно по-другому, — честно сказала та, — давно я не делала тебе приятное губами. — Да, сделай это более частой процедурой, пожалуйста, — усмехнулся тот, нежно гладя ее плечо. Та, приподнявшись над ним, нежно поцеловала его в шею и, приблизившись к уху, прошептала: — А ты будь моим чаще – тогда буду делать это чаще. — Ты о чем, Гриффиндор? – удивленно спросил тот, глядя на нее сквозь темноту. Лишь тусклый свет луны, да единственная лампа освещала их тела. — Твой разум был не со мной последний месяц, — прошептала она, глядя прямо ему в лицо, — ты думаешь о чем-то, что тебя тревожит, а мне не говоришь. Это меня волнует – случилось что-то плохое? Расскажи мне. Не убивай меня своим молчанием. Реддл невольно залюбовался этой женщиной. В такие моменты она была действительно самой прекрасной и волшебной – от нее веяло спокойствием, тем самым умиротворением, которого ему так сильно не хватало сейчас. — Есть дела, которые необходимо закончить. Еще выпускной Лианны и… — Я так и не поблагодарила тебя, что ты послушал меня и приехал, — затараторила она, перебив его и припадая к его плечу, оставляя на нем влажный след от поцелуя, — я очень ценю моменты, когда ты прислушиваешься ко мне. Том улыбнулся и уложил ее к себе на грудь: — Ты же знаешь, это происходит непроизвольно. Думаешь, я не хочу каждый вечер возвращаться в твои объятия и хоть на секунду забыться? А я не могу забыться даже не секунду. — Я не прошу проводить со мной двадцать четыре часа в сутки, — прошептала та, — я знаю, что твои идеи и планы важны для тебя как воздух. Не будь ты таким целеустремленным и сильным – я бы никогда не полюбила тебя. Просто – я действительно боюсь. В последнее время боюсь очень сильно. — Чего ты боишься? – спросил тот, откидываясь на подушку и прикрывая жену одеялом. Та, аккуратно расправила одеяло и укрыла их обоих, а после вновь легла на его плечо головой: — Потерять тебя. Боюсь за детей, боюсь, что они будут отыгрываться на них из-за меня. — Скорее, тогда из-за меня, — хмыкнул Реддл, — ты пальцем никого не тронула ни разу. — Мне снится сон. Помнишь, я говорила тебе, про родителей и какую-то черную фигуру, которая гонится за мной. Он снился мне, когда я была совсем маленькая. Снится теперь, и я боюсь. Я так рада, что Лианна закончила Хогвартс, и теперь она будет дома. — Тот сон, который ты описывала в своем дневнике? – спросил Реддл, глядя ей в лицо. Та, скорчила рожицу, вспоминая, что мужчина прочитал один из ее дневников, и тихо сказала: — Да, где родители играют в какую-то игру. Потому я подслушиваю это и за мной гонится эта тень. Это просто мои страхи, наверное. Боюсь, что в нашу жизнь опять кто-то влезет с глупыми советами, в которых я не нуждаюсь. Боюсь за наших детей. За тебя боюсь. Безумно боюсь. — Тс-с. Гриффиндор, все будет хорошо, — ухмыльнулся тот, приподнимая ее лицо за подбородок, — ты же львица, ведь так? Женщина улыбнулась. Она ничего не сказала, лишь легла к мужу на грудь и прикрыла глаза. Они лежали так минуты три, когда Реддл, внезапно спросил: — А ты думала обо мне, когда мы учились? Хотела меня? –женщина открыла глаза и, не глядя в темноту, улыбнулась. — А ты как думаешь? – усмехнулась она. — Мне кажется – нет. — Странное предположение, — рассмеялась она, — думаешь, только мужчины хотят? Или, ты так думаешь исключительно из-за того, с каким напором ты тогда добивался меня? — Последнее, — улыбнулся тот, — то, какая ты наедине со мной никак не вяжется с предположением, что ты не хочешь и не любишь секс. Энни рассмеялась и нежно поцеловала его в висок. — Давно мы не разговаривали так откровенно: что ты хочешь еще спросить? Реддл прикрыл глаза и на несколько секунд задумался. После, открыл глаза и тихо сказал: — В наш первый раз…Ты злишься на меня из-за этого? Злишься, что это было так, как было? Гриффиндор замерла на мгновение. Ее рука перестала рисовать на его груди круги. Она медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо. Сквозь темноту он увидел, как вспыхнули ее глаза: — Знаешь, никогда не думала, что ты задумаешься об этом. Я сама долго думала об этом, Том. — И что ты думала? – спросил тот, приподнимаясь над ней и укладываясь рядом с ней на бок. Женщина нежно коснулась его лица рукой: — Ты поступил отвратительно в тот день. Ты не был галантным, не завоевывал меня подарками, цветами и прочим. Ты просто брал и не отдавал ничего взамен в ту ночь. Ты получил моральное удовлетворение от того, что сделал лишь потому, что я не была согласна, а ты выиграл и… — Ладно, я понял, какое я чудовище, — отрезал Реддл и, уже хотел отвернуться от нее, но женщина не позволила ему отвернуть лицо. — …и тебе, несмотря на то, что было в ту ночь, наша первая взаимная близость понравилась больше. Ты сам говорил. — Да, это так, — тихо сказал Том, глядя в ее лицо, — так ты хотела меня тогда? Женщина посмотрела в его лицо и тихо сказала: — Хотела. Я запиралась в душе и ласкала себя, чтобы хоть как-то снять напряжение. Понимаешь: мой мозг был в конфликте с тем, что хотело мое тело и мое сердце. Даже в ночь, когда мы впервые оказались в одной кровати, но ничего не было, я была возбуждена. Конечно, я не говорила тебе тогда об этом, чтобы не тешить твое самолюбие. Но, я хотела тебя. Просто я хотела, чтобы эта борьба как-то прекратилась. Но в итоге в ту нашу первую ночь, ты выиграл. — И ты злилась на меня? — Конечно, я злилась. Я была разбита. Все было не так, как я думала. Но данный конфликт души и тела надо было как-то разорвать, Том. В итоге – я разорвала его. — Всмысле? Как ты его разорвала? — Я разорвала его в ту ночь, когда обдумала многое и отдалась тебе. Сама.— Гриффиндор прижалась к нему и тихо сказала, — ты же понял за все это время, что секс хорош лишь тогда, когда между вами есть и ментальная связь. — Да, это я точно усвоил, — ухмыльнулся Том и поцеловал ее в шею. — Я не думала над тем, что было бы, если б у нас сложилось все иначе в ту ночь, — тихо сказала она, — но одно я знаю точно, мне кажется, что тот случай научил тебя многому. И, иногда мне кажется, что именно он послужил причиной того, что ты недавно сказал те самые три слова. — Какие именно слова? – спросил Том, и его зрачки сверкнули алым в темноте, — Про то, что люблю тебя? Энни улыбнулась в темноте и вновь вцепилась в его горло рукой: — Мне нравится, когда ты такая агрессивная, — усмехнулся тот, целуя ее мягкие губы. —Наша борьба с тобой — вечна, — ухмыльнулась женщина, отвечая на его поцелуй. —И в этом — ее прелесть, — прошептал Реддл, наваливаясь на жену и зарываясь в ложбинку между ее шеей и плечом носом.