She played the fiddle in an Irish band But she fell in love with an English man. (c.) Ed Sheeran "Galway Girl"
Яркое осеннее солнце играло на каштановых волосах, которые мягко спадали на спину. Дорожная мантия красивого серого цвета развивалась за спиной. Женщина быстро приближалась к воротам с горгулиями и, словно по сигналу, ворота растворились, впуская истинную хозяйку. Она даже не обратила внимание на то, что барьер впустил ее внутрь без препятствий, уверенно продолжая идти вперед. Поднявшись по мраморным ступеням, женщина замерла. У нее в голове играла величественная музыка, как в старых фильмах. Она подняла взгляд и в груди ее что-то затрепетало, она глубоко вдохнула полной грудью и широко улыбаясь вошла внутрь. Энни медленно прошла по вестибюлю, задержавшись лишь на секунду в дверях, ведущих в Большой зал. Студенты подтягивались на ужин, быстро спускаясь по широкой лестнице. Женщина, скинув капюшон дорожной мантии, придерживаясь за перила быстро поднялась, чтобы толпа учеников не сбила ее с ног. Она чувствовала, что к ней приковано множество взглядов, пара девушек перешептывались и она знала, что это из-за ее платья. Богатое бархатно-зеленое платье расшитое золотыми нитями на груди с длинными зелеными рукавами. Это было то самое платье, в котором она много лет назад танцевала на свадьбе у Люси. Только его пришлось немного ушить. Женщина положила руку на перила и ощущала кожей гладкий и холодный камень. Он ей казался таким родным. Она не понимала, что нужно было ценить время, которое она провела в этом замке, ей очень хотелось сюда вернуться. Энни вновь улыбнулась, вспомнив, как на седьмом курсе, уже в конце учебного года переде самым ЖАБа, она бежала по этой же лестнице, а вслед за ней бежал Реддл. Она пыталась спрятаться за Люси, Родольфусом и прочими, которые ждали их внизу. Они могли позволить себе дурачиться. Энни свернула налево на третьем этаже и как только достигла горгулии произнесла: - Мактуб. Пароль был принял, и статуя отъехала в сторону, открывая знакомую винтовую лестницу. Быстро поднявшись по ней, она тихо, едва слышно приоткрыла дверь – она не предупреждала о своем приходе. В кабинете было пусто, лишь стеклянные деллюминаторы жужжали, а золотые сферы крутились с тихим шуршанием. Энни медленно сняла плащ и, держа его в руках поднялась по ступенькам к столу директора. Она огляделась, нигде не найдя Дамблдора. Феникс прятал голову под красивое алое перо и только когда она мягко коснулась его перьев, поднял голову и потерся клювом о ее тыльную сторону руки. Птица внимательно посмотрела на нее черными глазками: - Где он? – тихо спросила она. Фоукс тут же поднял голову и повернулся в другую сторону. Женщина кивнула и медленно направилась в левую часть комнаты. Она застыла у колонны и внимательно вглядывалась в светло-голубое свечение на потолке. Подойдя ближе она тихо произнесла: - Если ты сейчас скажешь, что твой разум стал слабеть и многое забывать – я тебе не поверю. Дамблдор, который только что опустил в омут памяти очередное воспоминание не повернулся к ней. Энни медленно подошла к нему и мягко обвила руками его за пояс: - Кажется, я прибыла вовремя. Такая задумчивость твое нормальное состояние, но сегодня это что-то другое. Она почувствовала, что тот повернулся к ней и поцеловал в лоб. Энни же краем глаза успела ухватить знакомый силуэт на бесцветной серебристой поверхности. Молоденькая девушка с двумя светлыми косами и зелеными глазами. Она улыбалась и веснушки на ее лице придавали ей непринужденный вид. - Я волновался за тебя, - тихо произнес Дамблдор, обнимая воспитанницу, - ты пропала на все лето. - Были причины покинуть Англию. Я написала вам. - Я знаю, я получил письмо, но от этого волнение никуда не пропало, - сказал тот, направляясь с ней к своему столу. - Может быть ты переживал не из-за меня? – спросила Энни, обход жердочку с фениксом и доставая свою волшебную палочку, - Я сама. Она опередила Дамблдора и направила палочку на чайничек. Тут же из серванта вылетело две чашки и блюдца, сахарница и сливки. Директор, который только хотел предложить ей чая, улыбнувшись себе в бороду, опустился в свое кресло. Энни же вновь элегантно провела волшебной палочкой в воздухе и чашки наполнились горячим чаем. Повесив мантию на спинку своего кресла, она села в него и внимательно посмотрела на Дамблдора: - Эн, почему ты решила что я волнуюсь не из-за тебя? – мягко спросил Альбус, внимательно разглядывая ее. Ему казалось странным, что та практически не изменилась, лишь манеры ее стали мягкими, а в остальном, возраст словно не касался ее волос, лица и рук. Золотистые лучи солнца игрались с ее каштановыми волосами, оставляя на них блики, а яркие глаза сияли как изумрудная трава свежей весной. - Потому что я видела образ Арианы в омуте, - просто ответила та, добавляя в свой чай сливок и придерживая за ручку поднесла чашку к губам, - Я не знаю с чем связано то воспоминание, которое ты только что упрятал в омут, но я хочу повторить в сотый раз – твоей вины в этом нет. Гриффиндор странно себя чувствовала, обычно, в этом кабинете поучали и помогали ей, а не наоборот, однако сейчас она знала все, что, как ей казалось, тревожило директора. - С каждым годом ты становишься все более проницательной, ты становишься похожа на Пенелопу. - Не всю же жизнь мне скакать, - тихо рассмеялась Энни, однако, осознавая, что Дамблдор не хочет ей что-то говорить и пытается перевести разговор в другое русло, сказала: - Вы так и не ответили. - Мне снилась Ариана, мне захотелось вспомнить, как она выглядела. Это было слишком давно, иногда меня так пугает, что я уже не помню, как она выглядела. Гриффиндор выдержала паузу, а после тихо сказала: - Это не ваша вина. Это сделал Гриндевальд. - Я до сих пор не знаю, кто из нас убил ее, - сказал тот тихо, посмотрев ей прямо в глаза, - и мысль о том, что это мог быть я. Если же Гриндевальд… - Это вдвойне больнее, - неожиданно сказала та, поднимаясь на ноги. Сжав чашку с чаем в руках, грея ледяные руки о фарфор, она заходила по комнате: - Я знаю, что это за чувство, когда ты изо всех сил стараешься уберечь всех твоих близких и любимых, удерживаешь тот хрупкий баланс между своей семьей и своей любовью, потому что ты понимаешь, что твое сердце разорвется на тысячи осколков, если кто-то из них погибнет или причинит вред другому. Ты пытаешься поймать этот баланс на чаше весов, - она протянула руку, словно пытаясь поймать солнечный луч, - но в один момент все рушится, - ее пальцы зачерпнули воздух. Она повернула голову а Дамблдору, который очень внимательно смотрел на нее и тут же звонко засмеялась: - Видите, как поэтично я научилась говорить. - Не пытайся свести это все в шутку, Энни, - Дамблдор поднялся на ноги и указал ей взглядом на кресло, - Реддл тебя трогал? - Нет конечно, - ухмыльнулась она, опуская в кресло, - посмотрите на меня – от меня пашет здоровьем и парочкой шуток, о каком плохом отношении может идти речь? А то что вы опять пытаетесь перевести тему меня совсем не радует. Но если вы не хотите говорить об этом - мы не будем говорить. Но повторюсь – Ариана погибла по чистой трагичной случайности а Гриндевальд…Он просто недостоин чтоб вы сейчас вспоминали о том, сколько всего он плохого сделал вашей семье и вам лично. - Слишком проницательна. - Да не слишком я проницательна, - несколько раздраженно сказала она, прижимая чашку с чаем к алым губам, - просто я понимаю его психологию. Я видела его только тогда, на дуэли, но уже поняла, что это за тип личности. Он использует людей в своих целях, он просто воспользовался вашей привязанностью и… - она замолчала и через несколько секунд добавила, - я знаю, как это работает. Энни подняла взгляд на Дамблдора, который замолчал и внимательно смотрел на нее. Он аккуратно опустился перед ее креслом и сжал ее руку: - Моя маленькая девочка стала такой проницательной. Знаешь, после дуэли, когда он осознал свое поражение, а ты была рядом со мной, он успел выкрикнуть мне одну лишь фразу: "Ты нашел вторую Ариану, и ее ты тоже потеряешь, как потерял семью и меня". - Вы же знаете, что это просто бессмысленные угрозы, которые никогда не воплотятся в жизнь, - мягко сказала женщина, глядя на старого профессора и прошептала, - я знаю какого это слышать от любимого человека такие слова. Я знаю, какого это сражаться с любимым человеком, невзирая на все твои чувства. - Когда я приходил к нему в изолятор до того, как его отправили Нурменгард я посетил его. Он остался под впечатлением от тебя. Я никогда не говорил тебе об этом, но Геллерт сказал о том, что ты очень красивая и твои глаза тебя погубят, потому что они цвета смертоносного заклятия и смотрят прямо в человеческую душу. А доброта убивает. - Знаете, Геллерт много ненужных вещей говорил. Я бы уничтожила его после того, что он сделал. Никто бы не посмел тронуть мою семью. Я бы глотку разорвала и без волшебной палочки. Альбус улыбнулся и поднявшись на ноги, подошел к окну: - Помню, как во время обыска ты… - Давайте не будем вспоминать тот отвратительно-некрасивый случай. - Просто хотел сказать, что мракоборцы были поражены твоей самоотверженностью. Крауч до сих пор считает тот обыск самым провальным пятном своей карьеры. - Да. Из-за этого отвратительного человека пришлось изменить координаты поместья, чтобы никто больше не сунулся, недаром письма из Хогвартса детям приходят не с совами, а я привожу их или пропускала их через свою работу. Ибо они знали, где мой дом. Хотя Крауч до сих пор следит за мной, я знаю, он бесится из-за того, что я не допустила его до международных договоров и… - Успокойся, тебя никто не тронет. У них нет никаких оснований обвинить тебя. - Я говорю ему тоже самое. Но из-за этого у нас были разногласия, и я уехала. Поэтому мне практически никто не пишет, и будь его воля он бы запер меня в доме и никуда бы вообще не отпускал. Альбус смотрел за окно, его сознание быстро прояснялось. Если Реддл предпринимает такие меры безопасности, значит существует действительная и реальная опасность со стороны министерства. Неудивительно, почему он прикрывает себя – архив министерства был сожжен, в том числе и все бумаги, в которых были перечислены заключенные браки между волшебниками. Энни не кричала о том, кто ее муж, да и ее дети не особо кричали о том, кто их отец. Более того, они старались как можно аккуратнее обходить эту тему и даже если и говорили его имя, то это было то имя, от которого Лорд Волдеморт отрекся много лет назад. Том Реддл. Несмотря на то, что в живых осталось совсем мало людей, которые знают о том, что «Том Реддл» - это тот же человек, которого боялся каждый ребенок и взрослый волшебник, ни сам Дамблдор, ни профессор Слизнорт, который до сих пор преподавал в Хогвартсе, не собирались открывать министерству эту тайну. Слизнорт – потому что осознавал нависшую над ним опасность, а Дамблдор – потому что это ставило под удар детей Энни и главное – ее саму. А с годами Дамблдор понял, что эта женщина, уже взрослая и имеющая свою собственную семью, была тем человеком, которого он просто не мог потерять. - Вы о чем-то задумались. Я конечно люблю, когда вы вновь выдаете умные мысли, но сейчас молчание слишком долгое. Что-то случилось? - Как только Лианна закончит школу – увози ее. Я свяжусь с авроратом. Чтобы не смели рыть под тебя. - А под Тома? - Это не в моих силах прекратить это. Он сам совершает то, что противоречит человеческой морали и цивилизованной жизни. Я понимаю, что любовь застилает тебе глаза, но… - Хватит. Спасибо, я поняла ваше мнение о нем. Я поняла, что ты не будешь его защищать. Я сама замолю каждый его грех. - Эн, но я не могу оставить тебя, - тихо сказал тот, глядя на нее, - министерство начинает пытаться узнать о тебе. Тебе нужно покинуть страну вместе с детьми и снохой… - Ты говоришь, как и он. Вы стали так похожи, - раздраженно сказала та, сдерживая накопившуюся ярость, - я не собираюсь этого делать и прятаться. Это моя жизнь и я не позволю ее разрушить, поэтому я никуда не поеду. Я не брошу его одного. - Глупая девчонка. Тебя пытаются спасти, а ты отказываешься от этой возможности, предавая всех людей, которые тебя любят, - это был голос Финеаса Найджелиуса. Энни медленно повернула голову и посмотрев на портрет нетерпеливо и раздраженно выпалила: - Уеду я – этот замок начнет разваливаться. Поэтому можете один раз оставить свое мнение при себе, Финеас?! – повисло молчание, мужчина на портрете поднялся из кресла и, надменно посмотрев на нее, покинул свой портрет. - Это было невежливо. - Извините, я устала сдерживаться, - вздохнула та и, вернувшись в кресло опустилась в него, - я не оставлю свою семью. - Я знаю, как ты их любишь, и желаешь им добра. Если ты так и будешь упрямиться, то мне придется признать один не очень приятный факт – тебя нужно доверить Реддлу. Энни удивленно посмотрела на него и сказала: - Вот уж не думала что услышу этого – вы доверяете моему мужу меня. Это же целый прогресс в вашей вечной борьбе. На мгновение повисло молчание, Альбус знал, что она права. Тот давно ловил себя на этой мысли, что он доверял Энни Реддлу. За все это время он не бросил ее, не выброси л из дома с детьми. Никто из посторонних не причинил ей вреда, а ее охрана была доверена сильнейшим волшебникам. Ему не хотелось признавать тот факт, что Энни была в определенной безопасности рядом с Томом. - Ладно, я думаю, на сегодня достаточно, итак – я удивлена этому прогрессу в отношениях с ним. Но я на самом деле здесь по личной просьбе: отпустите Лианну на Мабон на эти выходные. Я найду ее, и она трансгрессирует со мной. Она очень просила быть дома в семье в эти дни, и еще, я обещала ей кое-что, а я привыкла выполнять свои обещания. Альбус внимательно посмотрел на нее и кивнул: - Хорошо. Только пусть она потом нагонит пропущенные уроки. Вернешь ты ее тоже самостоятельно или же организовать сеть летучего пороха? - Я верну ее сама – я не собираюсь раскрывать местонахождение нашего дома никому. Она сказала, что немного пропустит – только трансфигурацию и зельеварение. Я думаю, один человек в нашей семье, который сдал все ЖАБа на превосходно, сможет ей что-то рассказать, если она будет что-то не понимать, - на ее губах скользнула хитрая улыбка. Дамблдор кивнул: - Тогда можешь посмотреть в расписании, что у нее сейчас и забрать ее после пары, - сказал тот, вновь поворачиваясь к окну где осеннее солнце все еще грело землю. Энни медленно встала из кресла и обняла Дамблдора, тихо прошептав: - Забудь Геллерта. Это ничего не значило и в смерти Арианы нет ни грамма твоей вины. Поверь мне, - она подняла взгляд и посмотрела прямо в его голубые глаза: - Твои глаза остались такими же чистыми и наивными, - с теплой улыбкой сказал Дамблдор и поцеловал ее в лоб. Спустя несколько минут подол ее изумрудного платья скользил по ступенькам. Миновав горгулью, женщина замерла в пустынной галерее. Она вновь услышала в голове приятную танцевальную музыку и выпрямившись медленно направилась по коридору, чувствуя себя абсолютно счастливой. Энни медленно прошлась по галерее и вновь замерла, глядя на лестницы и вспомнила, как одной ночью, в свой семнадцатый день рождение, она бежала на свой этаж в башню Гриффиндора. Том несся за ней, и уже наверху схватил ее за руку. Гриффиндор помнила даже ту фразу, которую тот прошептал, нагнав ее наверху и прижав к колонне: - Моя маленькая строптивая рабыня попалась. И теперь навсегда. Она аккуратно коснулась рукой той самой колонны и улыбнулась. Яркое солнце прорвалось сквозь витражное окно и заставило ее зажмуриться. Энни узнала, что у Лианны последний урок – зельеварение, и теперь ей предстояло спуститься вниз. Она с детской веселостью, абсолютно несвойственной ее сразу скинула туфли и взяв их в руки босиком побежала по лестницам, которые меняли свое направление. Смеясь, как маленький ребенок, женщина шокировала все картины, которые переговаривались между собой и когда она достигла первого этажа, на лестнице уже царил гомон. Та босиком направилась вниз в подземелье, в витражных окнах солнце игралось разными красками и раскрашивало пол в разноцветные краски. Гриффиндор стала перепрыгивать только по красным пятнам напевая одну из своих любимых песен: She played the fiddle in an Irish band But she fell in love with an English man Kissed her on the neck and then I took her by the hand Said, "Baby, I just want to dance" Женщина улыбнулась и присев на один из подоконников, ожидая, когда прозвенит звонок и она встретит свою дочь. Энни на мгновение задумалась и откинулась на стену. Приближался Мабон и ей хотелось как можно скорее танцевать в большой зале в толпе друзей и чувствовать себя прекрасной. Однако она не забывала о том, что ей предстояло организовать – разговор с дочерью в Италии летом убедил ее в этом… Два месяца назад - Лианна. Лианна, ты сейчас уронишь цветы, - мягко произнесла Энни, спускаясь на веранду и запахиваясь в длинный шелковый халат. Ее дочь в ночной сорочке стояла возле одной из скамеек и смотрела на большой букет роз в красивой вазе. Глаза ее загорелись: - Откуда цветы с самого утра? – она пытливо посмотрела на мать, и та улыбнулась. - Твой отец принес рано утром, - мягко сказала та, подходя к дочери и целуя ее в щеку, - самой-самой красивой принцессе. - Неправда, это твои цветы, я знаю, только тебе он дарит алые розы, - прошептала та, глядя на цветы. Энни приблизилась к цветам, которые он принес ей с самого утра. Она не знала откуда он их взял, но перед тем как вновь куда-то исчезнуть, он разбудил ее после той самой ночи и поцеловав в лоб сказал выйти на улицу с ним, перед тем как он покинет ее. - Куда ты собираешься? – сонно прошептала та, набрасывая на себя халат. Тот лишь ухмыльнулся и потащил сонную жену на улицу. - Я не понимаю, что ты опять придумал, зачем ты уходишь, мы же вечером уедем в Англию. Куда… - и он вытащил из-за спины большой букет из роз. Ее удивление было трудно передать и все что она могла сделать, это прижаться к его груди и поцеловать в губы глубоким, преданным поцелуем. - Спасибо, но за что? - Просто чтобы ты не боялась, - просто ответил тот, отходя от нее и бросая довольный взгляд на женщину, которая в рассветном зареве и букетом цветов казалась прекрасной богиней Эос, несущей новый день. - Я вернусь к обеду, поставь их в ту вазу. - Поставлю, если ты вернешься как можно скорее, - обеспокоенно прошептала та, вновь целуя мужа и чувствуя, как его крепкие руки сжимают ее талию… - Ма, ты задумалась, - голос дочери вывел ее из приятных воспоминаний об утре. Та улыбнулась и кивнула дочери, однако заметила, что на утонченном лицо той пролегла тень. - Милая, что-то случилось? - Нет, ничего, просто задумалась, - сказала та, набрасывая на платье платок направляясь к калитке. Энни, осознавая, что дочь что-то утаивает от нее, а ночные чтения романа Остен подтолкнули ее запахнуться в халат и направиться вместе с дочерью к калитке, которая вела к лестнице, спускавшейся к воде. - Итак, маленькая принцесса, ты мне сама расскажешь, что случилось или мне придется догадываться? – Лианна посмотрела в зеленые глаза матери, которая нагнала ее и теперь вместе с ней быстро спускаясь по винтовой лестнице не обращая внимание на утреннюю красоту итальянского берега. - Попробуй догадаться, у тебя всегда лучше получается понимать людей, - сказала та, опуская глаза. - С чего ты так решила, Лианна? Я ничего не знаю об отношениях между двумя людьми, - рассмеялась та, - ведь ты переживаешь из-за отношений. Любая девушка в твоем возрасте будет переживать из-за этого, лишь рука чуткой и влюбленной девушки потянется к роману «Гордость и Предубежение». Лианна рассмеялась и, почувствовав, что мать взяла ее за руку, кивнула: - Да, но я не знаю как самой выразить эти чувства. Я не знаю, что я чувствую. - Ты говоришь прямо как Элизабет в разговоре с мистером Дарси, - улыбнулась Энни, спустившись вниз и снимая обувь с ног, - попробуй сформулировать, что с тобой. - Ма, я не знаю, честно. Если я влюбилась, то у меня будет много проблем, - прошептала Лианна и, в эту секунду она перестала улыбаться. Женщина, бросив короткий, но оценивающий взгляд на дочь. - Говоришь, как твой отец. В любви нет ничего плохого. - Если она безответная – это самое разрушительное чувство, - прошептала та, странный ком сдавил ее горло. - Так, я конечно могу почувствовать, что у моей дочери плохое настроение, но из-за кого у нее такое настроение я не могу понять. У меня есть только догадки. Девушка на несколько шагов обогнала Энни и замерла, глядя на прозрачную водную гладь. Она казалась Энни хрупкой статуэткой, балериной, которые своей идеальной красотой всегда восхищали ее. Длинные темные волосы спадали до поясницы, а на тонкой лебединой шее висел увесистый медальон ее бабушки – Пенелопы. - Эдвард Розье. Раньше…мы были с ним друзья, но сейчас. Мне не нравится, что Кристиан говорит о том, что вокруг него другие девушки, что я учусь в Хогвартсе, а он танцует с другими девушками, а не со мной. И я ничего не могу с этим сделать. Раньше, когда мы учились в школе он всегда оберегал меня, поддерживал, иногда он находил такие слова, которые даже Кристиан не мог найти, чтоб поддержать меня, - Лианна замерла и тут же повернула голову к матери, на лице которой расплылась улыбка, - ты только Кристиану не говори, что я так сказала. - Конечно не скажу. Но я не понимаю тебя, насколько я знаю, вы с Эдвардом переписывались и.. - Это не означает, что у него есть какие-либо чувства ко мне. Ма, я не знаю. Мне кажется, я не переживу еще и дня, если буду мучиться этими мыслями. - Подожди, но ты не можешь желать поспешных выводов на этот счет. - В обществе достаточно красивых девушек, которые могут завладеть его вниманием. Он относится ко мне как к другу, он не видел во мне девушку, - эти слова заставили глаза Энни сверкнуть изумрудным пламенем, а на ее губах появилась улыбка. - Для того, чтобы очаровать мужчину и заставить его увидеть твою женскую природу много труда не нужно, к тому же, это не составит труда тебе, моя милая, - мягко сказала Гриффиндор, аккуратно касаясь рукой щеки дочери, - другой вопрос – поможет ли твоя женская природа тронуть его сердце. Хотя знаешь, милая, я думаю, что у него есть какие-то чувства. - Что? Что? Ма, ты что-то знаешь? Скажи, скажи пожалуйста, - запрыгала та, чувствуя, что сердце ее бешено колотится в груди. Энни лишь улыбнулась и прошептала, глядя на нее: - Не думай, что я знаю что-то конкретное. Но я слышала, как Эдвард спрашивал Кристиана о тебе на том приеме, когда мы с твоим отцом… - она замолчала, вспомнив ту ссору с мужем. - Ма, что конкретно они говорили? Почему брат мне не рассказал об этом? – Гриффиндор засмеялась, дочь напоминала ее в этом же возрасте, когда она также расспрашивала Люси о том, что обсуждали слизеринцы между собой. Энни ухмыльнулась и прошептала: - Ну, я думаю, что Кристиан хранит секреты своего друга также хорошо, как твои. Поэтому он тебе ничего и не говорил. Но Лианна, это все только разговоры, чтобы узнать это наверняка нужно проверить. - И что ты предлагаешь? Подойти и спросить? Мам, ну это же… - Нет, конечно. Лианна, я все организую. На Мабон будет дан прием, и ты будешь танцевать. Нет более лучшего средства, чтобы показать твою женственность и красоту, чем танец. Договорюсь с Дамблдором и ты будешь праздновать с нами. Заодно и проверим реакцию Эдварда на твои изменения – он ведь давно тебя не видел. Лианна замерла, в ее темных глазах горели игривые огоньки. Она заглянула прямо в глаза матери, которые тепло смотрели на нее. - Ты такое же проворачивала с отцом? - Твой отец не тот человек, который поведется на танцы. Ему просто нравится, что я танцую только для него, - с легкой горечью сказала та, медленно направляясь к воде, чтобы помочить свои ноги. Она приподняла полы халата и взглянула на летнее солнце. - Значит, отец тоже не все говорит тебе. Он никогда не распространяется по поводу вашего прошлого, но все что он говорил мне, так это то, что ты привлекла его внимание, когда танцевала в Большом зале в белом костюме. Энни, ощутив. что ее ноги омывает прибой улыбнулась, вспомнив то первое сентября и прошептала: - Тогда у тебя получится привлечь внимание Эдварда, раз даже твой отец помнит о том дне.* * *
Лианна первой вышла из кабинета профессора Слизнорта. Ей хотелось как можно скорее дождаться вечера, потому ее мать должна была приехать за ней и забрать на выходные домой, если профессор Дамблдор разрешит. А тот разрешит – он все позволял ее матери, он бы не смог ей отказать. Она целый день смотрела на часы и получила выговор на уроке профессора Макгонаглл за то, что отвлекалась. Она ждала вечера, чтобы уехать домой и готовиться к завтрашнему мероприятию. She played the fiddle in an Irish band But she fell in love with an English man Kissed her on the neck and then I took her by the hand Said, "Baby, I just want to dance" With my pretty little Galway Girl You're my pretty little Galway Girl Она знала этот голос, который доносился из верхней галереи. Улыбаясь, Лианна рванула наверх еще быстрее, чувствуя, как сумка больно ударила ее по задней части коленок. Девушка выбежала в галерею, зажмурившись от яркого солнца и красивых цветных бликов на полу. На одном из подоконников сидела красивая женщина и ее голос эхом отдавался по пустынной галерее. Энни, увидев дочь перестала петь и, протянув к ней руки, ухмыльнулась: - Я же говорила, что я все устрою. Никаких вещей не собирай, отправимся сейчас, к тому же, у тебя будет новое платье. Лианна крепко обняла ее и поцеловала в щеку: - Я очень скучала, я целый день считала минуты до того момента, как ты появишься. - Ты считала минуты до встречи со мной или же до встречи с мистером Розье? – ухмыльнулась женщина, набрасывая на плечи свой плащ. Лианна рассмеялась и вновь поцеловала мать в щеку: - Что это за песня? - Да так, услышала слова от матери очень давно. Сегодня такое солнце, а она ассоциируется у меня с одним таким же днем. Ну так мы идем? - Да конечно, - заторопилась Лианна, однако тут же ее кто-то окликнул: - Мисс Реддл, вы забыли свой учебник в классе и… - это был профессор Слизнорт. Время отразилось на нем, он весь запыхался, пока поднялся наверх. Увидев Лианну тот быстро зашагал с ней, однако тут же увидел кто стоит рядом с ней и лицо его изменилось – тот удивленно рассматривал Энни, а в его усах скользнула улыбка. - Кажется, нас кто-то решил посетить, Энни, вы всегда были красавицей, - сказал тот, отдавая Лианне учебник. - Профессор Слизнорт, - улыбнулась Энни и посмотрела на Лианну, - очень рада вас видеть, но прошу нас простить, у нас мало времени. - Вы забираете от нас такой талантливый цветок? – обескураженно спросил тот, указывая на Лианну, которая зарделась как маков цвет. - О, конечно нет. В моей семье все считают, что оставлять Хогвартс было бы просто преступлением, - улыбнулась Гриффиндор, глядя на профессора. Опустив голову в почтительном кивке, женщина, взяв под руку дочь медленно направилась по галерее и услышала лишь оклик: - Вы стали редко посещать нас.. - Это не я, профессор, - улыбнулась Гриффиндор, оборачиваясь, - у меня были значительные причины оставаться дома. И вновь одарив его теплой улыбкой она направилась с дочерью по лестнице. Яркое солнце светило в овальные окна, внутри ее груди колотилось сердце. Вновь замерев в дверях Большого зала, девушка посмотрела на четыре длинных стола. - Ма, что-то случилось? - Нет, просто вспоминаю, как танцевала на том помосте и, оказывается, привлекла внимание того, кого хотела, - улыбнулась та, поворачиваюсь в сторону дубовых дверей из которых светило приветливое осеннее солнце.