А за морем на черной скале Змей серебряный кольца плетет. Самоцветы горят в серебре, Змей крылатый желанную ждет, — Он свою нареченную ждет. Обреченную ждет. (с.) Мельница «Обряд»
За много миль от ночного итальянского берега в холодном северном Альбионе прогремела гроза. Август уже уступал место осени, как и говорил Кристиан. Спустя секунды крупный дождь закапал по листьям, сад наполнился звонким стуком. Несмотря на ливень, ветер затаился и боялся выйти в присутствии грозной молнии, которая вновь осветила одну из самых больших комнат поместья Реддлов. В мрачном гостином зале, где во время банкетов собирались огромные толпы, стояла полная тишина. Вся мебель сдвинула к стенам, лишь длинный стол перед камином протянулся до другого конца зала так, что сидящих там людей было невозможно рассмотреть. На стенах в канделябрах горели свечи, однако свет от них не был теплым, лишь какой-то золотистый и холодный. Основным источником света был камин. Это была единственная вещь, которая создавала уют. Кресло во главе стола было свободно. — Итак, — прошелестел холодный и вкрадчивый голос из самого темного угла комнаты. Люди, сидевшие за столом, медленно повернули голову в сторону. В тусклом свете свечей из темноты показалось бледное мужское лицо. Несмотря на все магические изменения, которые Том Реддл провел со своей душой, он был дьявольски привлекателен. Впалые щеки, черные, точно угли глаза, в которых с каждым годом все чаще полыхал алый огонь. Темные волосы слегка растрепанные. — Антонин, — сказал тот, точно пантера, неспешным шагом направляясь к своему креслу. На таких собраниях никто не решался говорить, пока его имя не произносил сам Темный Лорд — иначе жест могли расценить как неуважение. Долохов, сидевший в числе тех, кто был ближе к креслу Реддла, кивнул и уже хотел подняться с места, однако Том поднял руку, и тот понял этот жест: — Архив Министерства уничтожен, милорд. Теперь они не смогут отловить всех, кого они хотели подать в розыск. Однако мы несем потери. Мальсибера взяли и...говорят, что Крауч хочет отправить его в Азкабан без суда. Реддл посмотрел на Долохова и едва кивнул головой, удовлетворенный его ответом. Он знал, что сам Антонин пострадал и только два дня как оправился и смог подняться с постели. — А специальное поручение, Родольфус? — вкрадчиво поинтересовался Том, поворачивая голову к пожирателю, который сидел по левую руку от него. Тот довольно ухмыльнулся и кивнул, поднимаясь с места: — Да, милорд. Ваше поручение выполнено. Все бумаги здесь и... — Позже, — довольно произнес тот, наблюдая за тем, как Лейстрендж вытащил из мантии тонкую папку. Тем временем, Реддл, подойдя к своему креслу, мягко опустился в него и тихо сказал: — Я уже говорил вам всем о том, что пора выйти из тени. Мы устранили практически все неприятности на своем пути. Раз единовременные вылазки в архив Министерства возможны и аврорат не способен нам помешать, значит, нам ничего не помешает захватить Министерство магии. Однако для этого нужен достаточно сложный план и его процесс разработки длительный, у кого-либо есть идеи? Мужчина пытливым взглядом оглядел длинный стол. Кто-то на другом конце стола поднялся — Реддл не был удивлен, почему приближенные к нему пожиратели смотрят на него с некоторым недоразумением, а дальняя часть стола осмелилась предлагать идеи — молодые всегда горят большим огнем. Он бросил короткий взгляд на пустовавшее кресло по правую руку от него и махнул рукой, позволяя смельчаку говорить: — Для того чтоб пробраться в Министерство, необходимо пробраться туда между тремя-четырьмя часами утра. Большая часть аврората сосредоточена в левом крыле на шестом уровне, следовательно, необходимо оградить их от возможных попыток к противодействию. Это все, что я знаю, милорд. Реддл внимательно смотрел на молодого, худощавого парня. Он видел его всего дважды, когда тот получал метку и на собрании на прошлой неделе. Очень неординарный парень, как ему показалось, при первой встрече, когда тот получал метку. Этот молодой юноша был подтверждением того, что многих волшебников не устраивает порядок, заведенный в Министерстве: — Очень хорошо, Барти, — похвалил его Реддл, отметив для себя, что парня следует привлечь к разработке более подробного плана — благодаря связям его отца тот обладал достаточным объемом информации. — Итак, — сказал Реддл, взмахнув палочкой. На столе перед Пожирателями появилась большая карта, на которой было изображено точное количество уровней в Министерстве, словно инженерный план с расписанными отделами. — Необходимо несколько групп захвата. Зайти с восточного входа будет легче всего через вход посетителей, приняв облик того, кого не будут подозревать. Северо-западный вход перекрыт, как мне сообщил Рабастан и... — Милорд, — послышался тихий голос на другом конце стола, и Том поднял голову от карты. Это был Гойл. Тоже один из новеньких, он сидел через стол, напротив недавно присоединившейся к организации жены Родольфуса — Беллы. — Говори, — тихо сказал Реддл, пытаясь не встречаться с Беллой взглядом, которая с самого начала собрания ловила каждый его взгляд. — Мы же не закончили операцию, которую вы нам поручили. — Кажется, раз я утверждаю план по захвату Министерства, значит мы готовы. — Но Альбус Дамблдор еще жив и многие из мракоборческого отдела... Глаза Реддла сверкнули алым в темноте, словно два красных рубина. Он поднялся из кресла и медленно направился вдоль зала. В голове мужчины вновь появилась ненавистная идея о том, что та цель, которая давно маячит перед ним, не может пока быть достигнута по многим причинам. И ему опять напомнили о том, что эту цель он не достиг, такого он в принципе не мог от кого-либо вытерпеть. Разве что от одной женщины, которая сейчас находилась далеко от него. — Гойл, то есть, ты полагаешь, что мой план не готов? Что я ошибаюсь, затеяв эту операцию слишком «не вовремя»? — со скрытой угрозой спросил Реддл, глядя прямо в побледневшее лицо мужчины. — Нет, я не это... — дрожащим голосом промямлил тот. — Ты подразумеваешь, что я ошибаюсь? Что Темный Лорд ошибается в своих суждениях? В этот же момент комнату озарила алая вспышка. Как только ослепительный свет исчез, собравшиеся увидели, что Гойл корчится на полу, издавая жуткие крики боли. На лице Тома играла злобна усмешка, он легким движением руки повел палочкой в сторону, и тот корчился в еще большей боли: — Никто не смеет ставить под сомнения мои слова. Никто. Никогда. Голос его был спокоен, но лишь близкий круг улавливал в этом спокойном выражении лица и тоне невероятную ярость, которую Реддл научился очень искусно скрывать за многие годы. Было что-то чертовски завораживающее в том, с какой холодной жестокостью он пытал человека, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Спустя еще около минуты, когда Гойл уже сдерживал рвотные позывы от того, что все его мышцы начали отказывать из-за такого напряжения, Реддл ослабил заклятие. Он склонился к мужчине, который тяжело дышал и старался не потерять сознание: — Итак, я думаю и ты, Гойл, — он выпрямился и обвел взглядом стол, — и все присутствующие в этом зале уяснили, что ставить под сомнения мои слова — глупо. Он аккуратно спрятал палочку в полы мантии и быстрым шагом прошелся вдоль стола: — Розье, собери карты. Собрание окончено. Родольфус, занеси мне то, что ты нашел — это важно. Его просто трясло, в таком состоянии продолжать было просто невозможно, ибо его разум был не способен здраво воспринимать информацию, а показывать ярость и другой спектр своих эмоций было просто непозволительно, ибо это являлось слабостью. Если бы он сейчас поддался своему желанию, он бы прикончил Гойла. Он уже осознал, что не все свои желания стоит воплощать в жизнь. — Ты поедешь, я не спрашиваю твоего мнения! — Заставишь?! И Лианну с Индис отправишь со мной в изгнание?! — женщина с побелевшим лицом стояла перед ним в растрёпанной ночной сорочке, сползшей ей на плечо. Заставлю, ибо тебе здесь не место, — рявкнул тот, быстрым шагом пересекая спальню и подходя к ней вплотную. — Не место?! Выгоняешь меня?! Нашел себе кого-то моложе и красивее? Кого-то из новеньких пожирательниц?! — с отчаянием выкрикнула та, одним движением уворачиваясь от его рук. — Что за дурь ты говоришь, мы уже проходили это, ни одна другая особь женского пола не вызывает у меня тех чувств возбуждения, какие способна вызывать ты. — Тогда почему ты отправляешь меня в ссылку?! Я всю свою жизнь всегда была рядом! — Да потом что скоро за тобой начнется охота, если они узнают, что ты моя жена, они захотят манипулировать мной через тебя и детей. А я не могу такого допустить. — Дамблдор такого не допустит, никогда. — Дамблдор не всемогущ. И его власть скоро закончится. — Что ты сказал?! Реддл сам не заметил, как дошел до своего кабинета и опустился в кресло, прикрыв за собой тяжелую дверь. Откинувшись в кресло, мужчина посмотрел на фотографию в круглой рамке. Оно было сделано, когда они впервые отправили Кристиана в Хогвартс. Лианна, совсем маленькая стоит рядом с ним и держит его за руку, сейчас она уже совсем не такая маленькая. Кристиан, одиннадцатилетний, так похож на него в этом возрасте. И жена счастливо улыбается на фотографии, он уже забыл, когда она так улыбалась за последние месяцы. — Ты слышала план. Гриффиндор, я же обещал посвящать тебя во все свои планы. — Только попробуй тронуть его! Он воспитал меня! И никого добрее я не встречала в своей жизни, он вытаскивал меня из таких ситуаций, из которых никто не смог бы! — Ага, а что ты скажешь о его исследованиях с Гриндевальдом? Добрый Дамблдор занимался той же магией, какую практикую я! Он не понимал, почему его жена на мгновение замерла, а после на нее накатила такая ярость, что та с силой ударила по столу. — Не смей приплетать сюда Гриндевальда! Ты абсолютно ничего не знаешь о них и не тебе это знать! — Я знаю лишь одно — в конце останется только один из нас, и неужели ты выберешь не меня?! — Есть баланс, который можно сохранить, я много раз тебе об этом говорила. — А я не хочу его сохранять, — рявкнул тот, приближаясь к ней настолько близко, что мог разглядеть слезы ярости на ее ресницах. Глаза его горели красными огнями, руки тряслись от злобы. Женщина чувствовала, что мужчину колотит и прошипела: — Только попробуй применить ко мне заклятие. Клянусь... Она подняла руку в бессильном жесте. Он попытался схватить ее за талию, но она отступила на шаг. — Я более не позволю тебе. Я сама уеду, потому что видеть тебя не хочу! Он пытался удержать ее в тот вечер, но Энни выбежала в слезах из комнаты и отправилась в купленный три года назад дом в Италии одна. Через сутки он отправил туда и дочь со снохой. Однако эта перепалка вот уже полтора месяца не выходила из его головы, он чувствовал, что ему не хватает Гриффиндор рядом. Как раз в такие моменты, как случай с Гойлом, она могла просто молча сидеть рядом и выслушивать его недовольные речи, сглаживая конфликт и не позволяя ему показывать слабости на людях. Мужчина отправил туда Кристиана, надеясь, что жена вернется как можно скорее, и они объяснятся, что больше ей можно не прятаться — основная угроза уничтожена. — Милорд... Женский голос вывел его из состояния транса, и он поднял голову. В кабинете стояла Беллатрисса, в руках ее была тонкая папка, которую достал Родольфус из архивов перед тем, как их уничтожить. Женщина, которую выбрал себе в жены Родольфус, идеально ему подходила — жестокая, чистокровная и чертовски красивая. Черные волосы вились крупными кудрями, а точёная фигура выглядела идеально в любом платье. Беллатрисса улыбнулась и аккуратно положила на край стола папку с документами. Реддл выпрямившись в кресле, притянул документы к себе и открыл папку: — Милорд, почему вас так интересует прошлое вашей жены? Неужели она вам его не рассказывает? — мягко спросила та, с нескрываемым восхищением глядя на мужчину. Том вздрогнул, но, не подав вида, даже не поднял на нее взгляд: — Белла, такие вопросы неэтично задавать, кто вообще разрешил тебе трогать то, что Родольфус достал для меня? — отрезал тот, однако женщина продолжала говорить: — Она же не слушает вас. А вам нужно повиноваться, ведь вы всегда оказываетесь правы. Она же пресмыкается перед Дамблдором и мнит его лучшим волшебником Британии. Она не ценит вас. — Беллатрисса, — рявкнул тот, начиная терять самообладание. Несмотря на то, что он был согласен со многими словами, которые говорила Белла, ему абсолютно не нравилось, в каком тоне та отзывается об Энни. — Многие говорят, что она хотела сбежать от вас с одним из Малфоев! Разве не нужно другое доказательство что... — в комнате раздался громкий шлепок, и женщина рухнула на пол, а подолы ее темно-лилового платья запутались в ногах. Мужчина тяжело дышал, глядя на женщину: — Вон. — Но, господин, я... — Кто позволил читать тебе досье?! — тот склонился к ее красивому лицо и процедил сквозь зубы. — Она — твоя госпожа. И она, в отличие от тебя, никогда не имела в своей голове мыслей переспать с женатым мужчиной, ты же за этим пришла сюда?! Женщина покраснела, пошатываясь, поднялась на ноги: — Милорд, я... — Я ценю тебя исключительно как преданную последовательницу. Для другого ты мне не нужна. К тому же, — глаза его загорелись огнем, — я не потерплю, чтобы жена чистокровного волшебница изменяла ему. Я прочитал эти твои пошлые мысли еще на собрании. Вон. Не показывайся мне на глаза, иначе ты получишь в два раза больше, чем получил сегодня Гойл. Он отвернулся. Не сомневаясь в том, что та послушает его приказа беспрекословно. В его голове до сих пор не укладывалось, как та осмелилась с такой наглостью вторгаться в его пространство, когда его мысли были заняты более важными проблемами. Как только дверь за женщиной закрылась, мужчина внимательно посмотрел на часы, а после поднял взгляд на фотографию на столе. Выдохнув и пытаясь успокоить свои нервы, тот ощутил внезапное желание наброситься на Гриффиндор и терзать ее как в их первую ночь.* * *
Кто летит за пургой из обители молний, Тот единственный в силах шагнуть через край. Так гряди из-за гор, из-за синего моря, И у этого мира меня — забирай эту ложь, Горе, нежить и небыль, Я стеклянный сосуд со свечою внутри; Мы отвержены — что ж, упади же из неба И у этого мира меня забери! И навеки меня забери! Слышишь, в небо меня забери!
Кристиан шел поодаль с Индис, держась за руки. Его мать, облаченная в легкое платье нежно-голубого цвета в пол, медленно шла по улочкам старого Иерусалима. Дорога действительно была перенесена намного легче: всего два сеанса трансгрессии, однако Энни сказала, что по приезду Индис лучше прекратить такой способ перемещения до того момента, пока она не родит ребенка. Лианна шла поодаль, ее каштановые волосы были заплетены матерью в высокую прическу из кос на голове. После ночного бдения, девушка выглядела очень задумчивой. Или же, это были вовсе не мысли о том, что они Кристианом увидели этой ночью? Энни шла впереди, глядя прямо перед собой. Кристиан поражался тому, насколько его мать хорошо ориентируется в городах, в которых она была всего один раз. Он помнил, как однажды, когда ему было лет шесть, они поехали в Италию на Теормину — его мама знала все улочки, хотя она говорила, что была там всего два раза. Отец же ограничился тогда лишь прогулкой по городу, во время той поездки напрочь отказался отходить от нее. Молодой мужчина смотрел на отношения родителей и иногда не понимал, как они могут быть вместе: они были очень разные. Однако это не мешало им восполнять какие-то пустоты посредством своего партнера. У них с Индис было наоборот: оба были достаточно замкнутыми. У них были общие интересы, они любили одинаковые книги, любили вдвоем кататься на лошадях. Сейчас это казалось ему вполне обычным, что они сошлись, хотя вначале он не обратил никакого внимания на свою жену. Красивая аристократка, казалась ему пустышкой. Но лишь после того, как Лианна настояла на их личном знакомстве, парень осознал, что ошибался. Благо, что отец с матерью одобрили этот брак, а его мать даже взялась учить жену танцевать, хотя та всегда говорила, что позволит только своим дочерям и внучкам обучаться этому мастерству. — Мы на месте, — тихо сказала Гриффиндор, отвязывая белоснежный платок от пояса. Ее каштановые кудри на ярком солнце переливались золотом. — По Библии именно здесь похоронен Спаситель? — тихо поинтересовался Кристиан. — Да, идем, — сказала женщина, глядя на своих детей и набрасывая платок на голову. Перед ними возвышалось огромное здание с огромными двухметровыми дверьми. Вход не был центральным как в каком-то классическом храме, лишь одни ворота были отворены. Желтый камень словно дышал древностью и историей, которая здесь происходила. Какого-то особого купола здесь не было, лишь левая дверь открытая внутрь и пропускающая внутрь людей. Как можно описать то, что ведьма ходит в церковь? Да очень просто — это приносило моральное успокоение. Женщина ощущала какую-то высшую силу над ней, и это не давало ей просто так не верить в Высшего судью. Однако все это не мешало ей раскидывать карты и праздновать кельтские праздники. Поэтому, если бы ее кто-то спросил о том, почему в ее жизни такое несоответствие верований, она бы просто пожала плечами и сказала: это то, во что я верю, я не могу это объяснить. Они вошли с древний храм, воздвигнутый еще крестоносцами. Внутри убранство было прекрасно в своей простоте — главный храм христианского мира брал не этим. Энергетика, которую женщина ощутила, войдя внутрь и покрывая голову, была не передаваема словами. Сердце ее забилось медленнее и спокойней. Они прибыли ранним утром и туристов—магглов практически не было вокруг. Лишь несколько человек что-то фотографировали, однако женщину это не волновало. Она перекрестилась, и, поправив покрывало на своей голове, тихо сказала Лианне: — Маленькая часовня слева — это руины пещера, где лежал Иисус. Вы можете прогуляться по храму, там есть путеводитель на английском у входа — они рекламируют это место, словно это магазин. Я хочу побыть одна, вы же не против? — Ма, ты... — Кристиан уже хотел возразить, но та замотала головой: — Нет. — Ма, я хочу с тобой, покажи мне, я не знаю, — Лианна краем глаза посмотрела на брата, говоря о том, что присмотрит за ней. Она с мольбой посмотрела на Энни. Та, оценивающе, посмотрела на дочь, а после кивнула: — Хорошо. Только нужно спросить у священника можно ли заходить внутрь сегодня. Сказав это, женщина направилась к входу в небольшую деревянную часовенку, под которой скрывалась пещера. Что-то сказав священнику, она поманила к себе дочь и тихо сказала: — Вначале надо войти, а потом, нужно будет ползком пройти в отдел, где в пещере была та самая погребальная плита. Лианна кивнула и с удивлением смотрела на свою мать. Та вошла в часовню, которая изнутри, на самом деле являлась лишь внешним убранством — внутри были каменные неровные стены пещеры. Обойдя кусок камня, который по преданию отодвинул ангел, опустилась на колени и проползла куда-то дальше. Лианна последовала за ней и, как только поднялась с коленей, увидела маленькую комнатку, правую часть которой занимала плита с иконами и цветами. Ее мать стояла на коленях, сложив руки на груди что-то шепча. Лианна с восторгом и трепетом взирала на столь древние вещи вокруг нее и аккуратно коснулась рукой плиты, не зная, модно ли это делать, однако Энни ничего не волновало, кажется, ничто не могло ее отвлечь. Она не знала молитв, не знала, как правильно молиться, однако она знала, что ей необходимо, чтобы душа ее обрела покой и перестала разрываться каждую ночь. Чтобы она перестала каждую ночь раскладывать карты или пытаться говорить с водой, чтобы услышать голос Ребекки, который всегда давал ей правильный совет в трудной ситуации: — Убереги моих детей, прошу. Убереги моих детей и внуков, и дай Индис родить здорового мальчика. Я не прошу ничего больше... Она на мгновение прекратила шептать, словно собираясь с мыслями, переступая через какое-то препятствие, выдохнула и прошептала: — Убереги его. Ты знаешь о ком я. Прошу, прости все его грехи, я готова забрать все это на себя, молю тебя, пусть он будет в безопасности. Пусть мое прошлое и будущее будут в балансе, пусть все, кто мне дороги будут живы. Я более ничего не прошу. Убереги его от всего, что может принести смерть. Гриффиндор открыла глаза, глядя на алое и тающее пламя свечи, она хотела увидеть какой-то знак, что ее просьбы услышаны. Однако ничего не произносило, в полутьме каменной пещеры она увидела лишь бледное лицо дочери. Кажется, та все слышала, или же эхо в пещере сыграло такую шутку. — Мам... — Идем, — мягко сказала та и аккуратно, приложив руку к плите, закрыла на секунду глаза, глотая слезы отчаяния, — не стоило тебе это слышать. Не переживай. Они в молчании вышли из пещеры и как только они вышли оттуда, священник аккуратно пальцами коснулся лба каждой, на мгновение задержав взгляд на Энни, ресницы которой дрожали. — Где Кристиан? — спросила Лианна, оглядываясь вокруг — основной храм был огромен — крестоносцы, захватив Иерусалим, отстроили поистине грандиозное строение. Маленькая кувуклия, которая скрывала пещеру, находилась в центре огромной залы с большими колоннами; из отверстия в куполе сиял солнечный свет. Спустя пять минут они встретились у выхода из храма. Индис держала мужа за руку, кажется, ей очень понравилось это место. Энни была довольна глядя, как ее дети разговаривают у входа, прячась от вышедшего из утреннего мора солнца. Аккуратно поправив покрывало на голове, женщина первая вышла под лучи дневного солнца, чувствуя, что сердце ее медленно и спокойно бьется. На площади перед храмом практически никого не было, она мягко ступала по горячим камням, глядя себе под ноги. Однако неожиданно пронзивший ее жар заставил поднять голову, словно пристальный взгляд поймал ее в толпе. Сердце, только успокоившееся, бешено забилось вновь. Женщина не могла ошибиться. Под деревом оливы, укрытый тенью стоял мужчина в легкой рубашке и черных штанах. Темные глаза смотрели прямо на нее — он всегда находил ее в толпе. В голове у женщины сразу же смешалась вся гамма чувств: ненависть к этому человеку, которую она испытывала во время их последней ссоры и тот страх, в котором она жила эти полтора месяца, не зная как он и что он чувствует. Ей с таким трудом удавалось не вскрывать письма — она поэтому и выбрасывала их в огонь, чтобы не поддаться соблазну и открыть. Но тут же она вспомнила, о чем просила несколько минут назад. И расценила это как знак. Быстро ускорив шаг, она направлялась прямо к нему, тот, заметив это, вышел из-под дерева и тоже направился к ней навстречу быстрым шагом. Энни побежала, увидев, что он идет к ней на встречу, не сбавляя шага. Чувство того, что он сам стремится к ней, придала ей сил. Белоснежное покрывало слетело с ее волос и так и осталось лежать на центре площади, пока его не подняла Лианна, побежавшая за матерью, но замершая на месте, увидев причину ее поведения. Гриффиндор бежала, не оглядываясь, и как только достигла его, объятий обвила его шею и припала к его губам горячим поцелуем, забыв хоть на секунду о том, какие разногласия были и будут между ними после. Сейчас он здесь. Цел и невредим, отвечает на ее поцелуй с тем же пылом, что и раньше. — Забери меня, Том, — едва слышно прошептала та, лишь на долю секунды разорвав поцелуй, чувствуя, с какой неестественной силой он сдавливает в объятиях, а его горячее дыхание обжигает кожу на ее шее.И навеки меня забери! Слышишь, в небо, меня, забери!
***
Удержи меня, На шелкову постель уложи меня. Ты ласкай меня, За водой одну не пускай меня...(c.) Мельница, «Невеста Полоза»
Шум моря проникал внутрь дома, мягкий синий свет от луны попадал на белоснежные шторы. Источником света в гостиной служил лишь подсвечник с парой горящих в нем свечей. Тусклый золотистый свет медленно скользил по стенам. По лестнице спустилась женщина, на конце волшебной палочки горел маленький огонек. Она куталась в шаль. Пройдя по гостиной, она аккуратно присела на край дивана и улыбнулась. Лианна мирно спала, левой рукой прижимая к груди книгу. Улыбнувшись? Энни аккуратно поцеловала дочь в лоб, вытащила из ее рук книгу и положила на стол, задувая свечки. Она успела разглядеть название книги и вновь улыбнулась. «Гордость и Предубеждение» Джейн Остен. Да, действительно, эту книгу должна прочитать каждая девушка, вне зависимости от того волшебница та, или нет. Конечно же, никто не одобрял то, что Энни позволяла читать маггловскую литературу, однако Лианна все равно ухватывала какие-то книги из личной библиотеки матери, которые достались ей от Дамблдора и хранились в старой квартире в Косом переулке. Женщина не была глупа, ее материнское чутье не могло подвести —Лианна влюблена. Девушки не возьмут такой роман с полки, не чувствуя родственной связи с одной из героинь. Однако та не была уверена в своих догадках по поводу избранника. Сегодня вечером, когда они вернулись из Иерусалима обратно в свой дом на берегу, они сидели за столом, собравшись всей семьей за долгий период вместе. Энни любила такие вечера, хотя они были редкость. Однако та практически не принимала участия в разговорах. Ее голова была загружена другими мыслями, она рано вышла из-за стола и ушла в теплицу с травами, а после — в дом через заднюю дверь. Потушив оставшиеся свечи, она вышла из дома на веранду и посмотрела на открывавшуюся ей картину. Скалы простирались по обе стороны от нее, шум моря ласкал слух, а ветерок трепал мелкие вьющиеся пряди у лица. Небо, не черное, а нежно-голубое от яркой луны отражалось в морской глади. Женщина быстро спустилась с крыльца, подойдя к калитке, ведущей к скалам, вниз, туда, где шум прибоя бьет по ушам с большей силой. Однако, как только она подошла к калитке и дотронулась до ручки и потянула ее на себя. Мгновенно, по ее телу пробежалось тепло, и она отдернула руку, ощутив, что ее руку обожгло как-будто ее полоснул язык пламени: —Лианна мне все рассказала. Женщина быстро обернулась и нахмурилась, глядя на человека, который стоял за ее спиной: — Даже тут хочешь меня запереть? Сквозь темноту она разглядела два алых огонька в глубокой тьме зрачков, и тут же ощутила, что ее руку крепко сжали. Женщина попыталась вырвать пальцы, однако в этот же момент, крепкие руки утянули ее в темноту, дальше от калитки: — Кажется, ты была рада моему приезду там. Я прямо-таки чувствовал это, — с ухмылкой на губах сказал Реддл, прижимая протестующую женщину к себе, — пойдем в дом. — Нет, я хочу спуститься к морю. Ты забываешься. Я уже говорила, что будет, если ты так будешь относиться ко мне и удерживать как пленницу, — гневно прошептала она, однако тот лишь перекрыл ее гневную тираду, припав к ее губам. На этот раз, женщина даже не попыталась ответить на его поцелуй, так же пыталась вырваться из его рук. В конце концов у нее удалось. — Ладно. Отлично, значит я спущусь к воде с утра, раз ты наложил заклятия на выход. Не собираюсь никак пересекаться с тобой. Она быстро развернулась и пересекла небольшую лужайку перед домом ,и тот успел схватить ее руку лишь на крыльце дома. Гриффиндор резко развернулась, вновь пытаясь вытащить из его пальцев свою руку: — Пусти меня! — Ты, кажется, была рада моему приезду, — настойчиво повторил тот, с силой удерживая ее запястье, — или это не ты бросилась мне на шею, пробежав всю площадь там, в Иерусалиме? — Просто потребность в физическом контакте была необходима. Я человек из плоти и крови. — Да неужели? — ухмыльнулся Реддл, смотря на нее снизу вверх. Он ни на мгновение не забывал настолько привычные черты ее лица, но сейчас в ее профиле и высоко гордо поднятой голове вырисовывалась небывалая уверенность в том, что она не поддастся ни на какие уговоры. Такое бывало редко – за годы их супружеской жизни никогда еще голова ее не была так поднята. Кажется. Она не играла с ним в строптивицу, а действительно была обижена. — Да. Не тебе одному нужно удовлетворять свое мужское эго, — отрезала она и вновь рывком попыталась вытащить свою руку, — и вообще, я не обязана объяснять свои действия. Ты же этого не делаешь. — Не равняй меня с собой, Эн, —лилейным тоном, в котором уже слышалась угроза, произнес Реддл, — ты объяснишь мне каждое свое действие. — Абсолютно не собираюсь. Женщина наконец-то вырвала свои пальцы и уже хотела пересечь веранду и войти в дом, но мужчина нагнал ее и рукой преградил ей путь прямо перед лицом, прижимая ее к одной из колонн и уничтожая все пути свободе. — Почему ты не отвечала на мои письма? Если бы не защитные чары я бы мог подумать, что с тобой что-то случилось. — Конечно, вы ведь не хотите, чтобы вас шантажировали, мистер Реддл, я же являюсь помехой в вашем грандиозном плане, — недовольно прошипела та, - дай мне пройти. — Это твоя безопасность и безопасность наших детей. — Я сама могу за себя постоять, а дети тем более ничего не сделали. — В безопасности? — мужчина тихо рассмеялся и приблизился к ее лицу, — Эн, мои люди были в архиве. Они ведут на тебя дело — тебя хотят обвинить в связях со мной и вызвать на слушание. — Меня не в чем обвинять. Если они захотят проверить наличие метки, то у меня ее не окажется. К тому же, я никому не позволю вновь заявиться в мой дом и устраивать там обыск. И уж тем более, Дамблдор никогда не позволит. — Дамблдор — ничто. Неужели ты этого не понимаешь?! Он не будет тебя прикрывать. — Это лишь ты так считаешь, — прошипела Гриффиндор, глядя в его глаза, — а теперь пусти меня, я хочу спать. — Ты никуда не пойдешь, пока я этого не позволю, — прорычал мужчина,приближаясь к ее лицу вплотную, — иначе клянусь, я не сдержусь. — И что же сделаешь? Давай, удиви меня, — язвительно бросила та, — будешь пытать, изнасилуешь, уничтожишь как огромное количество людей, которые знали тебя в юности? Зрачки Реддла полыхнули красным в ночной тьме. Мужчина на секунду закрыл глаза и тихо выдохнул, чувствуя, что его терпение с каждой секундой ускользает, как песок сквозь пальцы. — Никогда, не напоминай мне об этом. — Ты не убежишь от своего прошлого, даже если перебьешь каждого, с кем разговаривал. Даже... — она замялась на секунду, — если прикончишь меня. Мужчина сквозь темноту смотрел на утонченное лицо своей жены — женщины, которая многие годы была подле него. Ее лицо было светлым в бликах луны, мелких вьющихся кудрей у лица не коснулась седина, грива темно-каштановых волос спускалась водопадом до бедер. Морщины не тронули лица, а губы были такими же алыми и полными, как и в семнадцать лет. Зеленые глаза испытующе смотрели прямо в его, не давая ему отвести взгляд и предпринять какое-либо действие. — Так что же я такого делаю? Темные искусства многогранны. Дамблдор и Гриндевальдточно так же использовали их в своих целях, и ты тоже не убежать от этого факта. Как бы ты этого не хотела! Так почему ты так реагируешь только на меня?! - Я уже говорила, не сметь упоминать Гриндевальда рядом с...Дамблдором. Если я реагирую так, значит у меня есть на то причины! — Какие же причины?! — спросил мужчина, пытливо разглядывая ее лицо. Энни помедлила и попыталась вырваться, дернувшись в сторону, пытаясь убрать его руки. У нее это удалось,она влетела в дом и, чтобы не разбудить дочь, побежала в другую спальню, в которой была лестница наверх. Однако когда она уже поднялась на ступень, мужчина перехватил ее запястье. — Ответь. Немедленно. Иначе я заставлю. — Глупо задавать такие вопросы. Может дело в том, что я волнуюсь за тебя?! Не задумывался над таким раскладом?! — несдержанно выкрикнула женщина, чувствуя, что и терпение ее оставило.— Думаешь я просто так отправилась на Святую землю и там на коленях просила чтоб все твои грехи были отпущены?! То, что ты уничтожаешь знакомых нам людей, знаешь ли, не очень приятный факт биографии. — Ты знала, на что идешь, — более спокойным голосом произнес тот, чувствуя, что злоба в нем постепенно утихает. Женщина беспокоилась — а значит до сих пор чувствовала к нему что-то. — Знала. Знаю, что ты чертов ублюдок еще с шестнадцати. Однако это не облегчает мою жизнь, ты думаешь, что любить тебя легко? Легко осознавать, что ты не отвечаешь на мои чувства и просто привязан ко мне общими воспоминаниями и... —Гриффиндр...ты не права... Повисло молчание. Мужчина не знал что сказать. Он оградил себя от чувств, уже давно. И сейчас, когда женщина бросила этот упрек ему в лицо, не знал, как ответить, чтобы не обидеть ее. Ему важно, чтобы она была рядом с ним. Ему нужна была ее поддержка. — Не знаешь, что ответить?! Потому что я сказала правду. Ничто не способно изменить тебя, Реддл. Ни жена, ни семья, ничто. Если ты добьешься своей цели…это изменит тебя? Я думаю, что никогда. Никакое бессмертие не изменит твою душу. — Ты ничего не знаешь о моей душе. —Знаю. Видела, какие опыты ты проводишь над своей душой. Вот почему я не одобряю любые темные искусства – я видела, как они влияют на сущность человека. Я помню, как еще в шестнадцать лет сидела, рядом с твоей кроватью, когда ты не приходил в себя, — голос сорвался, казалось, поперек горла у нее встал ком.—Какой же глупой я была. Энни рванула наверх, ее босые ноги шлепали по холодным ступеням. Женщина удовлетворенно улыбнулась, не услышав за своей спиной шаги или другие признаки преследования. Быстро пройдя по коридору, женщина вошла в свою спальню и сбросила халат. Она была зла – у нее не получилось спуститься к воде, а ей это было жизненно необходимо в последний день почувствовать присутствие Мелюзины. Гриффиндор расшнуровала халат, который набросила на себя и с ненавистью откинула его в сторону. Забравшись в холодную постель, она перевернулась набок и положила руку под щеку. Она была очень зла и хотела разобраться в том, почему ее настолько колотит от злобы. Несколько часов назад она сама бросилась ему в объятия, забыв все обидные слова и разногласия. Сейчас ей просто не хотелось видеть его рядом с собой, и она радовалась тому, что он не пошел за ней в комнату. Энни пыталась разобраться в себе. С каждым днем ей все тяжелее было удерживать баланс между дорогими ей людьми. Эти противоречия обострились в последние месяцы, и ее нервная система сдавала. Она не могла удерживать равновесие между Дамблдором и Реддлом, потому что это отнимало слишком много душевных сил и нервов. Эта проблема нависла над ее семьей и ее отношениями с Томом. И она просто трусливо сбежала. Сейчас она осознавала то, что она просто сбежала от проблем полтора месяца назад. Возможно, поэтому ей было сейчас обидно и больно от того, что она поддалась такой человеческой слабости, как страх. — И чего ты боишься? Того, что в один день все это хрупкое равновесие рухнет, и одна из чаш весов перевесит? Энни вздрогнула и резко повернула голову, ощутив горячее дыхание на своем плече. Реддл лежал рядом с ней, сквозь темноту вглядываясь в ее лицо. —Не стоит влезать в мой разум, — прошипела та. — А я и не собирался этого делать, ты своими словами подтвердила мои догадки, — усмехнулся тот и удержал женщину на подушках рукой, не давая ей сесть. Гриффиндор замерла, глядя в его лицо, мужчина оперся на локоть, и аккуратно приподнял ее лицо: — А теперь давай поговорим без эмоций. Эн, я хочу, чтобы ты прекратила метаться между мной и Дамблдором. Я не сомневаюсь в твоей верности и хочу, чтобы ты просто доказала ее своими поступками. —Какими же? – зло выпалила та, резко приподнимаясь на локтях.— Так, как я доказала ее в прошлый раз?! Ты помнишь, да?! А я вот помню, как ты заставил меня убить. И никогда не забуду — я до сих пор отмаливаю это. Голос ее задрожал,женщина тяжело дышала, ей не хватало слов, чтобы выплеснуть все свои эмоции на него. Реддл, услышав, что ее голос вновь стал срываться на крик, ощутил подступающую злость и елейным голосом сказал: — Не так, Гриффиндор, я не утверждал этого. — А как же? Ты придумал что-то новое?! Убийство или пытки? Или изнасилуешь меня, чтоб понять, что я верна тебе или что?! Это была последняя капля. Том резко сжал ее лицо в руках и запрокинул его назад, в его зрачках полыхнул красный огонь: — Не зли меня, ты не можешь вертеть мной, как захочешь, ты не одна женщина в моем окружении, — слова вырвались непроизвольно, но, как заметил Реддл, возымели нужный эффект. Энни перестала сопротивляться, черты ее лицо сгладились, она беспомощно смотрела на него, чувствуя, как его тело вдавливает ее в постель. — Что ты сказал? — спросила та, прямо глаза в его полыхающие гневом глаза.— Другие женщины, кроме меня? Мужчина смотрел в ее лицо, с удовольствием наблюдая, как оно изменилось. Она была растеряна, сопротивление ее тела ослабло, он чувствовал, что ее грудь томно вздымается под его телом, а дыхание становится прерывистым. Однако в этот же момент произошло то, чего он никак не ожидал. В ее глазах застыли слезы, она тихо, но вкрадчиво спросила: — Это признание? У тебя был кто-то еще, пока меня не было рядом? Реддл внимательно смотрел на нее. Эти слова выбили ее из колеи, она вновь стала покладистой, ей было сейчас абсолютно неважно, какие конфликты были между ним и Дамблдором, какие обиды были у них до того, как она отправилась в Италию. Ее не волновали их дети – сейчас были только они вдвоем и их отношения. Им давно необходимо было поговорить. — Нет, Эн. Никакой женщины у меня не было, но пока тебя не было…некоторые женщины пытались. Ты подорвала своим отъездом картину наших идеальных отношений. То, что между нами всегда были трудные отношения, всегда оставалось лишь между нами, даже дети не знают об этом. Но твой демонстрационный отъезд заставил некоторых особ питать какие-то надежды и… Громкий шлепок огласил комнату, и Реддл поморщился. Глаза Гриффиндор блестели от слез, пухлые губы сжались в тонкую ниточку, ему было трудно понять, что она шепчет. Щека горела, и мужчина, чтобы перекрыть ей путь к очередному удару с силой сжал ее запястья и завел их за ее голову, с силой вдавив их в подушку: — Я подорвала наши отношения?! Я не говорила тебе с кем-то спать! Ты испытываешь меня, с каждым днем, мне все тяжелее находиться с тобой, потому что ты хочешь видеть якобы доказательства моей верности тебе и твоим действиям, однако это не доказательство – это просто твоя очередная игра. И ты наслаждаешься ей, и с каждым годом наслаждался. А сейчас, видимо, я надоела тебе, и ты решил найти другую игрушку и… — Гриффиндор, еще раз говорю, никакой измены не было, то что… — На тебя давно уже многие женщины положили глаз. И ты думаешь я об этом не знаю?! Знаю, и теперь ты решил воспользоваться этим?! Тем, что ты всегда умел очаровывать и не потерял эту способность с годами? – она задыхалась под ним, ее дыхание становилось прерывистым от захлестывающих ее рыданий. Она попыталась вырваться и столкнуть его с ее тела, однако это не получилось, и Реддл лишь сильнее вдавил ее в простыни: — Закрой рот и послушай меня. Я не собираюсь поддаваться твоим эмоциям и увязать в них так же, как ты. Никакой измены не было, я выгнал эту Беллатриссу из своего кабинета при первом намеке. — Так это Белла?! – всхлипнула Гриффиндор, пытаясь вырвать руку.— А Родольфус знает?! - Замолчи и послушай, — прорычал Реддл, чувствуя, что она пинается по ним и ерзает бедрами под ним, а эти ее действия отнюдь не успокаивали его, а вновь, раззадоривали. Возбуждение не появилось внезапно. Том скучал по телу этой женщины – он ехал сюда ради того, чтобы испытать те эмоции, которые могла дать только эта женщина. Он увидел Энни еще там, на площади перед храмом. Это белое платье и платок. Так небрежно слетевший с ее волос. Она была светлым пятном, как только тот заключил ее в объятия, мужчина почувствовал эту теплоту, преданность которая мощной волной исходила от нее. Однако сейчас Реддл чувствовал, как в груди у нее что-то тряслось. — Что слушать?! Расскажешь, как ты спал с ней?! —Гриффиндор, я писал тебе письма, — прошипел тот, вдавливая ее в кровать, — а ты жгла их в огне. А я писал, чтоб ты приехала и была рядом, думаешь, это означает что мне абсолютно плевать, что происходит с тобой?! Я запер и тебя и детей чтобы никто, слышишь, никто не смог добраться до вас? И ты думаешь, что я просто так трачу свою энергию, жизни пожирателей, которых отправляю на вашу защиту, трачу все свои усилия, а потом променяю это ради секса с какой-то пожирательницей?! Энни замерла под ним, глядя в его глаза с непониманием и удивлением. Женщина долго рассматривала его лицо сквозь темноту, чувствуя в голосе напряжение. Ей казалось, что в этих его словах сквозила обида за то, что впервые в жизни, мистеру Реддлу не отвечали на его письма. Она гнала от себя мысли о том, что это его наказание за все те обиды, которые он причинил ей до этого. Ее смутило другое— в его словах появились чувства. Забота о ней и детях. Это было очень странно и необычно, эти слова произвели очень сильное впечатление и женщина забыла даже про его слова о Беллатриссе. — Скажи эти слова. Ну же, давай… Реддл уставился на жену в полном недоумении. Что он должен был сказать? Почему не последовала реакции на его слова? Почему она так растерянно смотрит на него, а в голосе ее никакой агрессивной реакции на эти вопросы? Что она хочет услышать? — Скажи мне…просто эти три слова. Мужчина понял, о чем она просит и приподнялся с ее тела: — Ты же знаешь, что я не могу, ибо я не вру тебе. — Почему не можешь? Ты же подтверждаешь это своими действиями, — беспомощно выговорила та, наконец вырвав свою руку: — Я просто хочу, чтобы ты была со мной, вот и все. Твоя поддержка важна для меня. Никто так сильно не поддерживает меня, как поддерживала меня ты. А в один момент ты лишила меня этого. Что я должен чувствовать по отношению к тебе? — Скажи… — прошептала та, приближаясь к его лицу, — скажи, что это то самое чувство, молю тебя. Женщина ощутила, что тот припал губами к ее губам, не давая ей больше говорить. Мужчина выпустил ее запястья и сдавил ее лицо в руках, с напором целуя ее. Гриффиндор попыталась приподняться бедрами над кроватью, но тот тут же вдавил ее в кровать, и она ощутила, что возбуждение уже давно нарастало. Реддл ни за что не сказал бы этих слов своей жене, ибо это не так. Он не признавал этого чувства, но отрицать того, что ему комфортно в этих отношениях он не мог. Мужчина просто хотел, чтобы женщина забыла об этом вопросе. Он сильнее вдавил ее в кровать и стал стягивать с нее белье. Женщина, нисколько ему не сопротивляясь, быстро стянула с него одежду и обняла его руками за крепкие плечи: — Я не хочу сейчас об этом говорить, — прошептал Реддл, покрывая ее грудь и шею поцелуями. Женщина лишь тихо простонала в ответ и кивнула: — Я поняла это и без твоих слов, всё, что я хотела знать, я уже знаю,— Реддл почувствовал, что возбуждение нарастает, он пока что мог сдерживать себя, но, видимо сама Гриффиндор этого не желала. Она обхватила его член рукой и стала ласкать пальцами его головку, с удовольствием наблюдая как его тело содрогается. — Хотя нет, не все, — прошептала та, касаясь губами его щеки, шепча ему прямо в ухо, — у тебя точно ничего не было с этой женщиной?! Скажи мне. Глядя мне прямо в глаза. Реддл чувствовал, что возбуждение, которое с начала вечера все нарастало и стало невыносимым. Он удобнее устроился между ее ног и с силой вошел в ее тело, сорвав с ее губ протяжный стон. Мужчина не был удивлен тому факту, что женщина была влажной изнутри, и с удовольствием приняла его в свое тело. Он скучал по этим ночам с ней: — Нет. Я люблю только твои стоны. Он двигался в ее теле быстро, с каждым рывком в ее горячем теле, срывая с ее губ стон. Она тоже скучала, он чувствовал это по характерным признакам: ее пульс был учащенным, глаза горели, а внутри она была горячая. Том с удовольствием слушал ее горячие стоны. Энни уткнулась в его плечо и изредка прикусывала его губами. Женщина чувствовала, как его член глубоко входит в нее. Она прошептала, слегка приподнявшись над кроватью: —И что же сделала эта Беллатрисса? А ну расскажи! – женщина застонала, ощутив сильный толчок и приятное тепло внизу живота. Энни откинулась назад, ощущая, что он замер в ее теле, полностью проникнув в нее. Дыхание сперло. — Гриффиндор, я не хочу обсуждать ее. У нас с ней ничего не было, — прохрипел тот, языком лаская ее шею, — если б у нас с ней что-то было, то я бы сейчас не набросился на тебя так. Мужчина с силой вошел в ее тело вновь и зарычал от удовольствия. Он с удовольствием ласкал ее плечи, грудь и бедра. Реддл крепко прижал ее к себе и, усмехнувшись, вышел из нее, быстро перевернул горячее тело жены на живот. Энни попыталась поднять голову и начать сопротивляться, не понимая, почему он решил сменить позу, однако это ей не удалось. Она застонала, ощутив, что Реддл вновь вошел в нее и вдавил ее в кровать. Мужчина с силой сжал ее бедра и стал еще глубже вдалбливаться в ее тело: — Гриффиндор, ты же сама скучала, зачем ты сейчас спрашиваешь про эту шлюху? —Она..жена Родольфуса, — застонала та, ощутив его движения, - я не хочу, чтобы это как-то повлияло на наши с ним отношения. —Пожиратели боготворят тебя за то что ты веселишь всех и всем помогаешь, — рассмеялся тот, склонившись к голове Энни и, поцеловав ее в волосы, —Родольфус не следит за ней, раз отдергивать мне надо эту женщину. —Да неужели? И ты недоволен этим?! — Знаешь ли, мне не нравится, когда какая-то шлюшка приходит и пытается разрушить наши отношения, говоря про тебя гадости. — Так она еще и что-то говорила про меня?! — недовольно вскрикнула Гриффиндор, приподнимаясь на локтях и прогибаясь в спине. Ее сознание, несмотря на сильные движения, которые заставляли ее дрожать под его сильным торсом, было пока что трезвым. — Говорила, что ты недостойна меня, и что из-за твоего поведения у нее сомнения в твоей верности мне, — рассмеялся тот и еще сильнее вошел в нее. Однако, мужчина замер, глядя на то, что женщина перестала стонать и повернула к нему голову: — Ты же…так не считаешь? — мягко и с надеждой спросила она. Реддл склонился к ее лицу и припал к ее губам, обняв под грудью: — Мне не нравится твое поведение. Но ты не предашь меня, Гриффиндор, — женщина застонала и рухнула, не удержавшись на руках, чувствуя, как тот стал быстро врываться в ее тело. Энни стонала, уткнувшись лицом в простыни, чувствуя на своем затылке дыхание мужа. Он брал ее полностью, наслаждаясь тем, что ей это нравится. Гриффиндор любила, когда он на мгновение забывал о ее удовольствии и входил в нее заботясь лишь о своем удовольствии. Том обнимал женщину, уткнувшись носом в ее плечо. Он чувствовал, что приближается разрядка, казалось, что он терял контроль. Все, что он чувствовал, это пряный запах духов, который исходил от его жены, которая протяжно и остро стонала под его телом от удовольствия. Он с удовольствием рассматривал ее тело – плечи, упругие ягодицы, мягкие руки и тонкая, лебединая шея. Это напряжение прервал громкий вскрик, и он ощутил, что женщина задрожала под ним. Еще несколько толчков во влажном теле, и мужчина рухнул на нее, хрипло издавая стоны. Они лежали молча несколько минут, приводя дыхание в порядок. Энни не поднимала головы, уткнувшись лицом в мокрые от их пота простыни. Ее мозг не мог соображать здраво. После такого оргазма, женщина просто не могла привести свои мысли в порядок, хотя несколько минут назад она могла говорить о том, что произошло с Реддлом и Беллой. Девушка повернула голову набок и тут же ощутила, что Реддл коснулся губами ее виска: — Я скучал по этому. — Я тоже, — беспомощно выпалила она, тяжело дыша, — несмотря на то, что я тоже злюсь на тебя. — Гриффиндор, успокойся уже. Мы же забудем все, что было в Англии до твоего отъезда? — Энни прижалась к нему и попыталась перевернуться под ним. Мужчина зарычал, приподнявшись с нее и чувствуя, что Энни пытается дернуться. — Я…просто хочу посмотреть в твое лицо, — Гриффиндор тут же застонала. Ощутив, что тот вышел из ее тела и перевернул ее на спину: — Я слушаю…так что ты скажешь? — Что я могу сказать? Давишь на мою женскую слабость,после такой близости как я могу злиться? — Энни прижалась к его груди, и прошептала: — Я вернусь с тобой домой. Я скучала. И я боялась за тебя. Реддл вздрогнул, ощутив, что та действительно дрожит – такая смена эмоций поразила его. Мужчина приподнял плечи жены и крепко обнял ее за спину, вдавив в кровать и с удовольствием уткнувшись в ложбинку между ее шеей и плечом. — Тише, я же здесь. Чего ты боишься? — За тебя. За то, что я не удержу этот баланс сил. Что я не смогу больше обнять тебя так крепко, не смогу больше наслаждаться этими ночами. Том поднялся с ее груди и прошептал: — Эн, я буду рядом с тобой. Хватит бояться, я всегда буду рядом, — успокойся и больше не уезжай от меня. Гриффиндор смотрела в его глаза, с непониманием и тревогой, а после нежно поцеловала его в губы: — Я…я боюсь за тебя. И никогда прежде я так не боялась.