Пленница трех танцев

      Солнце давно парило в небесах, раздавая свое летнее тепло каждому, кто был готов подставить его лучам лицо. Однако в одном из домов, несмотря на поздний час, солнечные лучи только сейчас разбудили маленького мальчика, который сейчас протирал пальцами глаза.       Кристиан открыл глаза и быстро сел, глядя на большое окно. На улице уже была жара, из-за позднего возвращения с балета, он заснул поздно. Перед сном мама читала ему какую-то сказку, но он уже даже не помнил название. Ему вообще показалось, что на балете что-то произошло между родителями.       Во время последнего акта, когда Зигфрид, обманутый Одилией спешил к озеру Одетты и сражался с Родбартом, отец крепко сжал руку мамы, и она чуть ли не вскрикнула. Он очень долго смотрел вначале на маму, а потом на происходящее на сцене, где Родбард боролся с Зигфридом. Так же Кристиану показалось, что когда мама читала ему сказку, то была очень напугана. Такое было не в первый раз, но он слабо понимал, чем можно было испугать его мать.       В памяти мальчика ярким отпечатком отложился день, когда чужие люди вошли в их дом, и мама стояла на лестнице, готовая сделать все ради его безопасности. Но мальчик мог сказать с уверенностью, что что-то действительно испугало его маму.       Кристиан знал, кто его отец. В таком юном возрасте, когда волшебники лишь только открывают в себе магические способности, он уже осознавал, что его папа один из самых могущественных людей в мире. Или же будет таковым. Мальчик видел, как все их друзья трепещут перед его отцом и с уважением относятся к матери. Конечно, он не полностью осознавал, почему так происходит, однако как и любой ребенок он был рад и гордился отцом.       Мальчик быстро слез с кровати и стал одеваться. Это было удивительно, что мама не разбудила его с утра, потому что обычно она очень сердилась, когда он спал до полудня. Одевшись, Кристиан выглянул из своей комнаты и, шлепая босыми ногами по полу, добежал до родительской спальни.       Заглянув внутрь, ребенок был очень удивлен, не найдя внутри ни папу ни маму. Малыш тут же подбежал к окну и выглянул наружу, думая, что они пошли купаться без него, однако пляж перед их коттеджем был пуст. Мальчик, задумавшись, решил, что они тоже проспали и сейчас завтракают. Прикрыв за собой дверь в спальню, он сбежал вниз по лестнице и пробежал в кухню, соединенную с гостиной.       Пусто. Кристиан обеспокоенно огляделся вокруг себя, однако уже спустя секунду его страх исчез.       Родители лежали на диване в гостиной и мирно спали. Его мать была укутана в тонкую простыню. Она прижилась всем телом к Тому, который аккуратно обнимал ее во сне. На лице его выражалось абсолютное спокойствие, его рука мягко лежала на талии женщины, собственнически прижимая ту к себе.       — Родители до сих пор спят? — Кристиан услышал тихий мужской голос за спиной и обернулся.       Перед ним стоял высокий мужчина, темные волосы собраны в хвост. Черные глаза смотрели прямо перед собой с легкой насмешкой. Одежда того была очень странной — мантия, насыщенного зеленого цвета, а в ухе — золотая серьга.       — Кто вы?! — вскрикнул ребенок, подбегая к отцу и тряся его за руку. Он с ужасом смотрел на незнакомца, который, заметив испуг мальчика, замотал головой и приложил длинный палец к губам.       — Тише, я не причиню никакого вреда ни тебе, ни твоим родителям. Но их следует разбудить.       Тем временем Том уже открыл глаза и, вытащив из-под подушки свою волшебную палочку, стоял на ногах. Сын так усиленно тряс его за плечо, что не проснуться было крайне трудно. В глазах не сразу все прояснилось, перед ним стоял какой-то мужчина, что само по себе было настораживающе: на дом были наложены самые сложные заклятия, только очень могущественный маг мог сломать их, и то, не каждый.       — Кто вы и что вы здесь делаете?! — сказал Реддл, поднимая палочку и уже собираясь напасть на незнакомца, однако когда в глазах все прояснилось, заклятие так и не слетело с его губ.       В глазах все прояснилось после прерванного сна. Мужчина, стоявший перед ним, ухмыльнулся, и с его губ сорвалось шипение, понятное лишь двум в этой комнате:       — Я не хотел пугать Кристиана, но мне было просто необходимо проникнуть сюда и поговорить с Энни, — парселтанг окончательно убедил Тома в догадках о происхождении человека. Убрав палочку, тот настороженно спросил:       — Вы нечасто жалуете к нам. Что же такое произошло сейчас, что вы лично прибыли сюда?       — Неправда. Мы всегда рядом, — тихо проговорил Салазар Слизерин, аккуратно обходя Тома и присаживаясь на край дивана, — по крайней мере я. И мои наблюдения не ограничиваются исключительно Эн.       Мужчина внимательно посмотрел на Реддла и ухмыльнулся:       — Думаешь, я не знаю, для чего ты собирал наши вещицы? Мой Медальон, диадему моей жены...       — Достаточно, — холодно отрезал Реддл, с трудом сдерживая себя, чтобы не скачать что-либо резкое. — Зачем вы здесь?       — Абсолютно из благих побуждений, — сказал тот, улыбаясь, глядя на Эн, — предупредить. Я буду не единственным гостем в вашем доме сегодня.       — Вряд ли кто-то сможет разрушить эти чары.       — Но, как видишь, у меня это получилось. Но с большим трудом, бесспорно — ты являешься одним из самых искуснейших магов этого времени. Можно гордиться моим наследником.       — Этого времени? — настороженно спросил Реддл, глядя на Салазара, — а как же вы?       — Я вне времени, — просто ответил тот, продолжая трясти Энни за плечо, — да вставай уже, Гриффиндор. Эн, вставай!       — Том... еще рано, прошу... у меня так болит голова.... — сонно пробормотала та, прижимая руки к лицу, которое было очень бледным, вчерашний алкоголь сказался лишь на ее голове — она раскалывалась. И женщина уже хотела пожалеть об этом, однако как только ее глаза раскрылись, она забыла про то, что в голове играл духовой оркестр.       — Дядя?! Мерлин, что происходит?! — прошептала та, резко усаживаясь на кровати, чувствуя, что в глазах на мгновение потемнело. Она тут же ощутила, что ее аккуратно уложили на диван, а рядом с ней послышался голос сына:       — Мам, кто этот дядя?       — Кристиан?       — Просыпайся, как можно скорее и заставляй свои мозги работать. Я знаю, что вчера у тебя выдался не очень хороший вечер, но это абсолютно...       — А откуда вы знаете про то, что было вечером? — тихо спросил Реддл, отдавая жене стакан с водой.       — Я знаю достаточно о вас, но все-таки не все, — усмехнулся Салазар, глядя на Эн, — вставай и соображай. Твой отец скоро появится здесь, и он очень зол из-за того, что происходит в твоей жизни.       — С чего ему быть недовольным? — спросила Гриффиндор, но тут же в ее голосе засквозила насмешка. — Ах, ну да, я же его дочь. Зачем еще нужны поводы. Пошатываясь, женщина встала и, плотнее замотавшись в простыню, взяла сына на руки.       — Нет, не в этом дело. Он знает про то, что ты носишь еще одного ребенка и что еще в твоей жизни... — неожиданно мужчина запнулся и посмотрел на Реддла, а после бросил короткий взгляд на Эн.       Женщина быстро поняла, о чем знает ее отец. О Льюисе. Она бросила виноватый взгляд на мужа, но тот, кажется, тоже все понял и лишь тихо сказал:       — Кристиан, иди наверх, мы сейчас кое-что обсудим и...       — Я никуда не пойду. Я не позволю никому сердиться на маму, — сказал мальчик, вырываясь с рук матери и вставая перед ней, — никто не будет на нее ругаться и угрожать.       — Кристиан, я, кажется, сказал, — настойчиво повторил Том, но малыш лишь мотал головой, указывая на Салазара:       — Кто вы и почему вы пришли в наш дом, кто вы?!       — Кристиан, Тише, — мягко успокаивала Энни, опускаясь перед ним на колени, — все-все обязательно тебе расскажу, как только мы все решим. Иди в свою комнату. Меня защитит папа, договорились? — она улыбнулась и аккуратно потрепала его по темным, как у отца волосам.       — Не думаю, что ему не стоит это слушать, — послышался холодный мужской голос и Гриффиндор, выдохнув аккуратно, выпрямилась. Нет, этот голос ни с чем нельзя было перепутать. Последний раз она слышала этот голос на собственной свадьбе.       — Мне хотелось бы сказать добро пожаловать, но я не буду этого делать, — сказала женщина, глядя на человека, стоявшего во входных дверях. Это был мужчина крепкого телосложения. Грива каштановых, как и у Энни волос, яркие, как зеленая летняя трава глаза.       — Почему ты прячешь от меня внука? — вкрадчиво спросил тот, однако его перебил Том:       — Чем на этот раз вы недовольны? Почему вы все время вмешиваетесь в нашу жизнь?!       — Одно слово, и я... — с недовольством сказал Годрик, однако тут же его перебил жеский ответ:       — Я вышвырну тебя отсюда, если ты пальцем кого-либо здесь тронешь, — рявкнула Гриффиндор, абсолютно не тем голосом, которым она пару секунд назад говорила с Кристианом. Она вновь обернулась к сыну и тихо сказала:       — Милый, иди наверх, я обязательно к тебе приду, и мы с папой пойдем купаться...       — Но мама, я хочу тебя защищать… — обиженно ответил тот, однако та лишь улыбнулась, тихо но настойчиво сказав:       — Иди в свою комнату.       Ребенку ничего не оставалось, как повиноваться словам матери, которая не открыла рта, пока он не поднялся наверх и его шаги не стихли. Как только в доме стало тихо, женщина медленно повернулась к трем мужчинам, которые ждали ее слов:       — Какого черта ты так со мной разговариваешь? — сказал Годрик, глядя на дочь.       — А чего я должна ожидать? В последнюю нашу встречу ты был не очень-то вежлив, — отрывисто произнесла та, наблюдая за тем, как в глазах ее отца искрятся зеленые огни, абсолютно такие же огни, которые появлялись в ее собственных глазах в минуты гнева.       — И мое поведение было абсолютно обоснованным. Ты выходила замуж за это чудовище...       — Одно слово, — прошептала Энни, приподнимая руку в нервозном жесте — губы ее дрожали, — и выполню свои предыдущие слова.       — Сил не хватит, ты беременна, твоя энергия подорвана растущем в твоем животе ребенке, — хмыкнул Годрик, глядя на дочь, — и ты опять беременна именно от этого человека.       — Не представляю, что вас так раздражает, — холодно сказал Том, складывая руки на груди. — Вас раздражает беременность собственной дочери?       Реддл абсолютно не боялся ни Салазара, ни Годрика. Несмотря на то, что во время последнего их разговора, он с треском полетел в ближайшую стену, сейчас он был намного сильнее, чем тогда. И защитить свою жену и ребенка от ее собственных родственников он мог.       — Она беременна от тебя, Ре...       — Логично, черт возьми, — прошипела девушка, опершись на стол. — Я должна носить ребенка своего мужа. В нормальных семьях так и происходит.       — Лучше бы ты понесла от Льюиса! — прорычал Годрик, и с удовольствием заметил, как глаза его дочери округлились. — Да! Я и это знаю, ты так и не легла с ним! Как можно было отказаться от нормальной жизни и нормальных детей!       — Годрик, — предостерегающе произнес Салазар, — ты говоришь не те вещи, которые...       — Кстати, хотелось бы задать тебе вопрос: что ты сам здесь делаешь?! — рявкнул тот, резко оборачиваясь к Слизерину, — Кажется, это вообще не твое дело и...       — Это ее дети, и у нее очень хороший сынишка и...       — И в нем его кровь, — зло сказал мужчина, оборачиваясь к Реддлу, который тоже уже практически потерял терпение и держал волшебную палочку на готове:       — Мои дети — самые лучшие в мире, они — твои внуки, отец, и тебе придется принять этого, — отрывисто произнесла она, в голосе ее было столько желчи и ненависти. — Какого Мерлина, ты смеешь так говорить о своих же внуках и?!       — Ты все еще глупая неразумная девчонка! — прокричал тот, — Своими действиями ты отдаешь свою судьбу в руки этого человека! Опасность быстрее найдет тебя!       — Годрик! — выкрикнул Салазар, лицо которого побледнело, — Она ничего не должна знать!       В комнате повисла тишина, Энни медленно перевела взгляд с отца на Салазара и тихо сказала:       — Дядя...       — Он не твой дядя, а крестный... — зло прошипел Годрик, но это замечание не могло остановить девушку.       — Ты про то пророчество, да?! — едва слышно спросила та, — Говорите! Говорите!       — Только попробуй что-то вякнуть...       — Я и не собирался, — холодно сказал Салазар, вырываю рукав мантии из руки Годрика. — Ей незачем это знать, Дамблдор тоже об этом знает и...       — Что. Вы. Скрываете?! — выкрикнула женщина, чувствуя, что перед глазами у нее мутит, и она не знала, от алкоголя это, или же отчего-то другого. Неожиданно она ощутила, что кто-то аккуратно приобнял ее за пояс, и рядом с ней раздался холодный и настойчивый голос:       — Уходите. Не разрушайте ее душевное спокойствие.       — А ты сам-то спокоен? Трясешься от ревности, потому что осознаешь, что Малфой намного лучше тебя, — усмехнулся Годрик.       — Вы пытаетесь нас поссорить или заставить меня ревновать? И то и другое тщетно. Ваши попытки бесполезны, — хладнокровно сказал Том, удерживая жену за пояс, чувствуя, что ее тело слабеет: ее губы уже дрожали, она едва сдерживала слезы.       — Вон, — мужчина вздрогнул, и с некоторым удивлением заглянул в лицо жены. Никогда еще в голосе он не слышал такой злобы, Реддл не знал, откуда вообще в ней такое проснулось.       — Вон из моего дома!       В комнате повисла гробовая тишина. Гриффинор тряслась от ненависти, ее взгляд остановился на красном от злобы лице отца:       — Я не знаю, что содержится в пророчестве, но нельзя доверять этому. Мы сами творим свою судьбу и лишь в любви можем искать руку судьбы.       — Тебя убьет эта любовь. Ты просто не знаешь, — с отчаянной злобой произнес Годрик, однако теперь уже Салазар одернул его. — Неужели ты думаешь, что мы все желаем тебе зла?!       — Тогда почему здесь нет моей матери?! — неожиданно сказала Энни. — Она никогда не верила, что Мактуб приведет меня к смерти.       — Твоя мать...       — Ты такой же как Том, — прошипела зло та, — ты так же долго завоевывал маму. Однако тогда для тебя эти методы не казались... запретными. Я-то знаю...       — Замолчи!       — Не замолчу, — прошипела та, — я устала столько молчать. Когда вы решаете, что мне делать с моей судьбой, а что нет, хотя я даже не знаю об этом пророчестве и спокойно живу. Вы придаете этому слишком много смысла и теряете окружающую вас действительность из виду!       — Как же ты не понимаешь, он опасен для тебя! Опасен для твоей собственной жизни! — прорычал тот. — И дело не в том, что он чудовище! Он пытается убежать от смерти, а тебе не нужно находиться с этим человеком рядом!       — В этом нет ничего такого! — прошептала Гриффиндор, прижимаясь к мужу, — Уходите сейчас. Оставьте нас.       — Я не переживу, если я потеряю еще одного ребенка! — выпалил Годрик, однако все присутствующие в комнате поняли, что он сказал то, чего говорить не должен был.       — Какой... еще один ребенок? — спросила Гриффиндр, не понимая, что происходит. Она попыталась вырваться из рук Тома, однако тот крепче удерживал жену, чувствуя, что состояние той близко к истерике.       — Годрик, мы должны идти. Том, Эн, простите, что он вновь вас побеспокоил и так не вовремя...       — Какой другой ребенок?! — отчаянно выкрикнула девушка, однако оба мужчин испарились в столпе яркой вспышки.

* * *

      Том наблюдал за тем, как тонкие золотистые лучи вечернего солнца пронизывали розовые облака. Мягкие волны плавно накатывали на берег, едва касаясь ступней. Его пронзительный взгляд задержался на женщине, которая стояла по колено в воде. Глаза той были закрыты, каштановые волосы были распущены.       — Та намочишь волосы, — тихо сказал мужчина, однако Энни лишь подняла руку, призывая к молчанию. В ушах ее был лишь шум прибоя и тихий шелест ветра. Она пыталась услышать, получить ответ на терзавший ее вопрос:       — Эн, ты не должна истязать себя из-за свои родственников, который что-то…       — Я обращаюсь не к ним, — едва слышно сказала женщина, проводя руками по воде, рисуя на водной глади ровные круги.       — Ты не можешь к кому-то обращаться, мы прекрасно знаем, что все сказки про помощь Фреи или Морганы для нас волшебников всего лишь исторические факты и...       — Тише... — вдруг сказала она, видимо, пропустив его слова мимо ушей. Она обернулась к нему и прижала палец к губам. После женщина медленно стала входить в воду, не обращая внимания на то, что одета она была в белую ночную рубашку.       Гриффиндор несколько минут назад уложила сына спать и уже когда закрывала дверь в детскую, услышала тихий зов. Ее кто-то звал по имени. Быстро спустившись по лестнице, она потревожила Реддла, который читал какую-то книгу в гостиной. Хотя она сама желала бы обойтись без свидетелей.       Энни ступала по песочному дну с закрытыми глазами. Как только она дошла до места, где вода была ей по пояс, женщина открыла глаза и взглянула на закатное солнце:       — Дай мне ответ, прошу, — прошептала та и медленно погрузилась в воду с головой.       Вода прошлась по ее телу, приятно касаясь лица. Казалось, что жар ее тела улетучивался, волосы, которые она старалась никогда не мочить в морской воде, рассыпались, они казались золотыми в свете солнце. Энни открыла глаза и сквозь чистую воду увидела какое-то сияние. Женщина попыталась поплыть вперед, однако неожиданно ощутила, что тело ее более не может двигаться. Конечности отказали, она не могла выплыть на поверхности.       Она была заперта под водой. Паника накрыла ее с головой, воздуха могло просто не хватить. Гриффиндор не понимала, что с ней происходит, до тех пор, пока в ее голове не прозвучал знакомый женский голос:       — Ты должна прекратить сомневаться между этими двумя мужчинами. Ты губишь не только их, но и себя.       Энни тут же поняла, что это происходит исключительно в ее голове, а вода является лишь проводником, который удерживает связь между ней и Ребеккой.       — Сделай свой выбор и выбери свою судьбу. Слушай лишь свое сердце. Мактуб — так предначертано. Тебе должно быть достаточно лишь его голоса, и ты поймешь, тот ли это мужчина.       Гриффиндор вздрогнула, увидев, что из темной глубины вырывался яркий, слепящий свет, который стремительно приближался к ней сквозь воду. Пытаясь избежать этой яркой вспышки, женщина закрыла глаза и тут же ощутила, что тело ее свободно и может двигаться. Она тут же вынырнула из-под воды, судорожно глотая воздух.       — Гриффиндор! Эн! — женщина услышала плеск за своей спиной и знакомый мужской голос, в котором, что было удивительно, звучала тревога. Она схватилась за голову, с удивлением глядя на воду — она переливалась розовым и золотым, точно так же как и небо.       — Гриффиндор! — Реддл, крепко обняв жену, аккуратно опустил голову на ее макушку. — Ты слишком надолго исчезла, а потом эта вспышка....       Да. Пока Энни не было на поверхности, произошли достаточно странные вещи. Спустя несколько секунд после того как она опустилась под воду, прямо от линии горизонта засияла яркая белая вспышка. Она стремительно приближалась к берегу и на мгновение ослепила Реддла, который прикрыл лицо рукой. Как только это странное наваждение исчезло, мужчина со страхом посмотрел на воду, не зная, что произошло с его женой.       Вспышка была мощной по своему действу, это можно было почувствовать. Непростительные заклятия давали такой же эффект. Как только эта мысль настигла его, мужчина рванул в воду, чувствуя, как ноги вязли в песке, благо — жена была недалеко от берега. Мужчина аккуратно удерживал жену за предплечья, чувствуя, что ее ноги тоже утопают в морском дне.       Он не понимал, что с ней происходило, после утреннего разговора, целый день она была молчалива, ничего не говорила, и даже сейчас, несмотря на странную вспышку, девушка лишь внимательно смотрела в его лицо:       — Я люблю тебя... И мне неважно, что ты отрицаешь это чувство и считаешь его слабостью, — прошептала та и, не успел Реддл что-то ответить, прижалась к его губам своими, сливаясь с ним в горячем поцелуе. Она прижималась к нему всем телом, и ей неважно было, как она выглядит, что ее мокрые волосы спутались, а платье промокло насквозь. Женщина лишь зарывалась в темные волосы Реддла, отчаянно целуя его губы.       — Что с тобой происходит?! — удивленно спросил тот, как только она отстранилась от него и потянула его за руку к берегу. — Ты очень странная.       — Идем в дом, и я скажу тебе, что со мной происходит, — сдавленным шепотом произнесла она, медленно проводя рукой по его плечу. Дважды ему повторять и не надо было. Уже спустя несколько минут женщина, смеясь, убегала от него по песчаному пляжу прямо к дому. Она знала, что сделала правильный выбор, она знала, что получила точный ответ на один из своих вопросов.       — Гриффиндор, ты провоцируешь меня, — с ухмылкой произнес Реддл, пытаясь в коридоре схватить ее за платье, когда она прошла через небольшую ванночку, чтобы отчистить ноги от песка.       — Я знаю, вот только не будет так, как хочешь ты, — с хитрой улыбкой сказала женщина, спотыкаясь от быстрого бега на лестнице, — сегодня главный не ты.       — Да неужели? Такого не бывает, — прорычал Том, глядя на жену. Ее намек был абсолютно ясен, давно мужчина не видел в ее глазах такого огня, такого взаимного и горячего тепла. Оборванная вчерашний вечером близость сейчас забылась как дурной сон. Мужчина лишь помнил ее упругие бедра обтянутые мокрой сорочкой. По пути наверх он уже быстро скинул с себя рубашку.       Как только Гриффиндор скрылась за дверью спальни, Том ощутил, что возбуждение вновь нарастало. С треском раскрыв дверь, мужчина вздрогнул, так как комната была пуста. Он тут же бросил короткий взгляд на кровать, на кресло у камина и этих долей секунд было достаточно.       Энни выскользнула из-за двери и, вновь впившись в его губы поцелуем, прижала его к одной их стен, судорожно цепляясь за его плечи:       — Ты как с цепи сорвалась, — рассмеялся Реддл, чувствуя, как сердце его жены просто вырывается из груди:       — Нет, просто я знаю, кого выбрала, — едва слышно прошептала Гриффиндор, отходя с мужем к кровати, пытаясь пересилить его собственный натиск и взять инициативу в свои руки. Это редко с ней случалось, однако сейчас ей удалось повалить мужа на спину и лечь на него сверху.       — А у тебя были сомнения? — на мгновение Реддл замер под женой, которая уже расстегивала его ширинку и удобнее усаживалась на него сверху:       — Никогда, — прошептала Энни, вновь припадая к его губам в горячем поцелуе.

***

      Мягкое сентябрьское солнце плавно скользило по белоснежному мрамору статуй. Журчание фонтанов перекрывалось тихим вечерним пением птиц. Солнце садилось.       — Эн, как ты считаешь, лучше рассадить гостей отдельно или за один большой стол?       В поместье Розье бурлила подготовка. Младший Эван изъявил желание закольцевать свою собственную девушку. У его матери голова шла кругом - казалось, что она организовывает свадьбу, а не помолвку. Ее это очень утомляло, ей хотелось сделать все просто идеально, но женщина сама и не знала, как будет лучше. Именно поэтому, она отправила сову подруге, которая откликнулась на зов спустя несколько часов. Теперь Кристиан играл с Эдвардом в детской, а их матери с трудом разбирали огромные бумаги и предложения.       — Как ты сама захочешь, Люси, ты-то сама довольна этой помолвкой? — мягко спросила Энни, разглядывая брошюру с предложениями от лучших флористов Лондона.       — Я? Конечно, ты просто не представляешь, девушка очень хорошая. Он встречается с ней уже давно — года полтора. Проучатся еще один этот учебный год и сыграют свадьбу. Ох, Эн, я не думала, что это когда-то будет со мной происходить. Сын уже такой взрослый и...       — Да, я тоже с трудом могла это представить. Иногда я вспоминаю, как мы ехали с тобой в школу, болтали в купе про то, что будет с нами дальше... Никогда не думала, что все будет так складываться, — улыбнулась она, протягивая ей золотую открытку, — мне нравится вот этот вариант.       Люси внимательно оглядела брошюру и отложила к другим, в которой уже лежали адреса ателье и певиц. Она подняла взгляд и невольно улыбнулась, глядя на подругу.       Гриффиндор округлилась, срок небольшой, месяц четвертый, но крой платьев, которые она уже сменила, выдавал маленький животик. Лицо той было светлым, кожа гладкой, волосы мягко падали на поясницу — беременность явно ее красила.       — Чего ты улыбаешься? — непонимающе спросила Энни, просматривая брошюру, связанную с развлечениями.       — Да нет, ничего. С тех пор, как вы вернулись с Италии, ты расцвела.       — Это все страна, Люси... Все страна, — мечтательно прикрыв глаза, сказала та откидываясь в кресле. — Кстати, что ты решила по поводу развлечения?       — Не знаю... Вот вообще идеи иссякли, — сказала Розье, протягивая ее кипу небольших книжек с услугами. — Я не знаю что выбрать. Но я так хочу, чтобы все было идеально       — Ты же знаешь, все зависит от предпочтений Эвана и размера кошелька, — с ухмылкой сказала Гриффиндор, просматривая брошюры.       Девушка внимательно рассматривала брошюры с предложениями о развлечениях. Оркестр, музыкальные группы, танцовщицы, ее взгляд остановился на стопке с танцовщицами. Женщина мягко коснулась бумаги и стала просматривать досье девушек. На фотографиях они кружились в танце в светлых одеждах.       — А знаешь что... — тихо сказала она, поднимая взгляд на подругу, — я могу помочь тебе с танцами.       — Эн, тебе же нельзя, ты беременна, ты ж не будешь скакать по сцене и к тому же.       — Я не об этом. Я могу обучить других танцевать. Ведь помолвка будет в ноябре?       — Да, конечно, ты же знаешь...       — Поэтому у меня есть время, — улыбнулась та. Единственное что осталось найти девушек, которые готовы научиться. А это уже другой разговор.       — Идея очень хороша, — тихо сказала Розье, вспомнив, что именно Энни учила ее танцевать, когда они еще учились, — это будет хорошая возможность все вспомнить — я бы тоже не отказалась в этом поучаствовать.       — Меня всегда грела мысль о том, что когда-то я буду учить кого-то танцевать, — прикрыв глаза, проговорила Энни, однако улыбка медленно сползла с ее лица. — Том говорит, что скоро мне придется покинуть свое место работы.       Люси выпрямилась в кресле и посмотрела прямо в глаза подруги: они обе догадывались, с чем это было связано.       Деятельность организации, именуемой «Пожиратели смерти» распространялась по всей Британии с катастрофической скоростью. Эн видела, какое количество народа присоединилось к Тому за последние пару месяцев. Количество чистокровных волшебников перевалило за тысячу, и это только то, что девушка знала. Реддл говорил о том, что девушке не обязательно работать.       Дело в том, что он вложил некоторое количество их капитала в производство ингредиентов для зелий и сейчас, они получали огромный доход. И опять же таки, это все что она знала о его доходах. Однако и ее сейф, и сейф Тома были полны золотом.       Но Реддл утверждал по поводу ее работы ни столько из-за соображений касательно дохода их семьи. Это больше касалось безопасности. Обыск в поместье сильно повлиял на его восприятие реальности — он стал очень осторожен. Бессмысленные убийства магглов закончились, теперь он ставил конкретные цели, и как утверждал — не желал многих жертв.       Энни не знала, почему он так боится за место ее работы, однако мужчина уже дважды говорил ей о том, что нужно бы сменить род деятельности. И на ум ей абсолютно случайно сейчас пришла мысль о том, что обучать маленьких девочек танцам — отличная разгрузка. Она любила свою работу — ее обостренное чувство справедливости и хорошая память помогали ей в отделе международного права, однако Том думал иначе.       Раньше он пытался через жену наладить связи, но сейчас — спустя только лет связи были уже достаточно крепки, женщина свела его с нужными людьми, и он считал, что ей не следует там оставаться. К тому же, Гриффиндор больше не могла смотреть на мракоборцев, которые работали этажом ниже нее. Каждый из них стал ей неприятен.       — Эн, ну так что? Если хочешь, я поговорю с сыном, насколько я знаю, у них с курса многие девушки хотели бы....       — Они учатся в Хогвартсе. Слишком малы, — отрезала девушка, вспомнив, кто являлся директором, — надо написать этим танцовщицам и поставить танец. Если конечно они согласятся.       — Я напишу... Но почему? Дамблдор же...       — Я не разговаривала с ним после обыска... — обрывисто сказала Энни, и голос ее надломился. Женщина откинулась в кресле и прикрыла глаза. Люси знала, кто виноват в травле со стороны мракоборческого отдела, однако женщина понимала, какие чувства испытывала Энни к Дамблдору. Он заменил ей семью, или же был ее семьей. Женщина так до сих пор и не поняла, кто были родители Энни и какие у них складывались отношения. Мозаика не складывалась. Она видела ее родителей лишь один раз, когда те появились на свадьбе Гриффиндор и Реддла. Больше же она никогда их не видела и Розье осознавала, что Альбус являлся тем оплотом и поддержкой для Энни, которую не дали ей родители:       — Ты же скучаешь по нему, — мягко сказала женщина, приподнимая голову. — Ты не хотела с ним поговорить?       — Не хочу. Я рву каждое полученное письмо. За все время в Италии мне пришло около пятнадцати писем. Я все сожгла. Я не могу... — женщина закрыла лицо руками, брошюра выпала из ее рук.       — Эн, просто поговори с ним. Узнай, почему так произошло и…       — Я знаю, почему так произошло, — прошептала Гриффиндор, открывая покрасневшее лицо, — потому что он до сих пор не смирился с моим браком. Почему всех так волнует мой выбор? Ведь он мой. И я люблю этого человека, и он любит меня....       Женщина запнулась, но тут же сказала:       — Я люблю наших детей. И все. Все они смотрят и сомневаются в моем выборе, а потом еще и внушают эти сомнения мне, пытаясь выдать их за мои собственные, хотя это абсолютно не так. Люси, я ... Мне очень тяжело из-за всего этого.       Розье посмотрела на подругу, после тихо кивнула и поднялась на ноги. По лицу той было вполне понятно, что если сейчас что-либо не сделать, та расплачется. Подойдя к шкафчику, она вытащила оттуда огромную бутылку с красной жидкостью и два бокала. Поставив все это на стол, женщина аккуратно налила по бокалам и тихо сказал:       — Выпей...       — Я ж беременная... Мне нельзя... — выпалила Энни, вытирая подступившие слезы и вспомнив, как чуть больше месяца назад, муж отпаивал ее зельем, после непробудного и необдуманно выпитого алкоголя.       — Я и не предлагала алкоголь, — мягко сказала Люси, — малышу это не повредит. Это настойка. Ты сама давала мне рецепт.       Энни аккуратно поднесла кубок к губам и, осушив его наполовину, посмотрела на Люси:       — Прости, что я так невовремя... Тебе сейчас не до этого...       — Когда я напрягла тебя проблемами с сыном, ты нашла на меня время. Мы же подруги, Эн, даже не думай про это, — сказала Розье, сжимая пальцы подруги в своих. — Просто хорошенько подумай и поговори с ним. Тебе же плохо вот так, жить в неизвестности, не зная причин, почему так произошло с обыском. Может, это не было предательством или же чем-то другим       — Я не знаю, что это было, Люси, — сказала та, стирая слезы с щек, — но мне тяжело. Понимаешь, я первый раз чувствую, что меня разрывает на два лагеря? На два лагеря, которые никогда не смогут прийти к перемирию.       — Тише, тише, — прошептала Розье, подавая ей салфетки, — сейчас не думай про это. В ноябре будет праздник, ты будешь учить девушек, я обязательно найду тебе усердных учениц. Ты отвлечешься.       — От чего она должна отвлечься? — послышался мужской голос в дверях и девушки обернулись. Том стоял в дверях вместе с Эваном и Родольфусом. Женщины, поднялись на ноги, однако когда мужчины приблизились к ним, Реддл аккуратно усадил жену обратно в кресло.       — Что-то случилось?       — Нет-нет, абсолютно ничего, — сказала Энни пытаясь скрыть мокрые глаза. — Я просто очень рада за Эвана младшего. Мы обсуждали помолвку. Я хочу поставить танец на их торжество, однако, это произойдет только в том случае, если Люси уговорит девушек из этих трупп.       — Это очень хорошая возможность сменить род деятельности, — мягко сказал Реддл, глядя на жену. Мужчина внимательно смотрел на нее, пытаясь понять истинную причину переживаний жены, однако сейчас не мог найти весомую причину, да и было абсолютно не до того. У него был один вопрос, который он должен был решить:       — Люси, можешь показать мне список приглашенных, Эван сказал, что ты составляла его. Мне очень интересно увидеть, кто из чистокровных волшебников будет присутствовать на помолвке.       — Список... Ах да, конечно, — сказала женщина, и, найдя в кипе бумаг свернутый в трубочку пергамент, отдала его Тому. Бумага раскаталась и упала на пол. Мужчина стал внимательно прочитывать каждую фамилию.       — Вы уже закончили? — тихо спросила Люси, подходя к мужу и обнимая его за шею. Тот кивнул и отдал жене какое-то письмо:       — Сын написал. Я решил не открывать в одиночестве. Я думаю, тебе тоже будет интересно. Все что я знаю, так это то, что он приедет на Хэллоуин.       — Хорошо, я очень по нему соскучилась, — мягко сказала она и положила голову на плечо мужу.       Энни, поднявшись на ноги, подошла к Родольфусу и тихо спросила:       — О чем сегодня говорили? Вы закончили, больше ничего сегодня не будет?       — Ничего особенного, Госпожа, — тихо ответил тот, — Не переживайте, если будет что-то важное или же господин упомянет вас — вы узнаете.       — Я уже говорила не называть меня так, — покраснела девушка, — Это слишком.       — Как будто бы ты не знаешь, что это всего лишь формальность, Господин будет недоволен, если кто-то позволит себе лишнее. К тому же я не женат.       — Вот уж поверь — врагу не пожелаю жениться на мне, — усмехнулась женщина.       — Абсолютно с тобой согласен, — рассмеялся тот и почувствовал, как Гриффиндор толкнула его локтем и улыбнулась.       — Люси, — послышался тихий голос Тома, и Энни тут же отвернулась от Лестрейнджа и посмотрела на мужа. В этом спокойном голосе чувствовался холод, и сквозила угроза. Женщина аккуратно подошла к мужу и попыталась положить руку ему на плечо, однако он развернулся и прямо посмотрел на ее подругу:       — Кто составлял списки приглашенных?       — Как всегда, я. А что, что-то случилось? — удивленно спросила Люси, отходя от мужа и аккуратно вытаскивая из рук Реддла пергамент.       — Что случилось? — спросила Гриффиндор, крепко сжимая руку мужа. Она ощутила, что пальцы были очень холодными, а сам он едва ли не трясся.       — Ты включила в список приглашенных Льюиса Малфоя? — холодно спросил Реддл, и лицо Энни исказила маска удивления и страха. Она посмотрела на подругу, однако та с трудом пыталась найти младшего Малфоя в списках.       — Нет, я приглашала только Абрахаса. Льюис же уехал в Италию... и...       — Тогда как он оказался в списках приглашенных? — спросил Том, тем же голосом, в котором скользила угроза.       — Клянусь, я не имею понятия, откуда его имя в списке. Я этого не делала, — тихо сказала девушка, наконец-то найдя младшего Малфоя в пергаменте, — список составляли еще месяц назад и неделю назад всем отправили приглашения. Я...       Розье подняла взгляд на подругу, которая побелела как полотно. Энни крепко сжимала руку мужа, а глаза Реддла загорались красным:       — Мы не собирались приглашать его, — уверенно сказал Эван, подходя к жене и забирая у нее список, — я без понятия, почему приглашение было отправлено так далеко. И этому человеку.       Гриффиндор все еще не могла прийти в себя от осознания этой мысли. Она не понимала, зачем ее подруге подставлять ее, ведь Розье знала о ее запутанных отношениях с Льюисом семь лет назад. Да и злить Тома было не в ее интересах — это тут же отразилось на ее муже. Энни подняла взгляд и посмотрела на подругу, которая испуганно наблюдая за тем, как зрачки Реддла наливаются алым.       — Люси не могла сделать этого, нет никаких оснований обвинять ее в этом, — тихо сказала Энни, глядя на Реддла.       — Тогда как Льюис появился в списках приглашенных? Ведь приглашение отменить нельзя — это дурной тон, — с холодной улыбкой сказал Реддл, поворачиваясь к жене и глядя ей прямо в лицо,— или тебе нравится эта перспектива?       В комнате повисла давящая тишина. Женщина обернулась к Люси, а после приподнялась на носочки и тихо сказала мужу на ухо:       — Эти совпадения не случайны, Том. Я не верю в то, что все эти встречи с Малфоем это всего лишь совпадение. Такое ощущение,что кто-то сталкивает меня с ним, чтобы поссорить нас.       Реддд внимательно выслушал жену и посмотрел в ее темно-зеленые глаза. Она уверенно смотрела на него, и ничто не могло изменить ее мнение о Люси.       — Ладно, — тихо сказал мужчина, — но тогда объясни мне, как этот человек оказался в списках, если Люси. По твоим словам, не приглашала его? Гриффиндор задумалась, а после протянула руку:       — Люси, дай мне, пожалуйста, список. Нужно кое-что попробовать.       Розье аккуратно протянула подруге пергамент, и Энни достала из кармана платья волшебную палочку. Она внимательно посмотрела на бумагу и тихо произнесла:       — Гоменум ревелио, — женщина с надеждой смотрела на пергамент. Она пыталась обнаружить наложенные на него чары. Энни просто не могла поверить в то, что ее подруга так сильно ее подставила. Или же, даже если она и забылась (что было просто невозможно, с учетом хорошей памяти Люси), девушка не могла представить, что было бы с ее подругой, и как бы Реддл наказал и ее, и Эвана. А предотвратить жестокость можно было, лишь доказав их невиновность.       — Смотри, — прошептала Энни, почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной, — это не подчерк Люси.       Действительно. Слова на пергаменте поплыли, чернила посветлели, и лишь одно имя Льюиса было вписано между именами других приглашенных кривым и подчерком, который намного отличался от остальных ровных букв, которые выводила женская рука.       — Что это означает? — спросил Родольфус, который тоже, как и все остальные подошел к столу, разглядывая странные буквы, часть из которых была вырезала из газет:       — Это может означать только то, что широкая сеть сообщников приносит и минусы, — тихо сказала Гриффиндор, с облегчением глядя на подругу. После она обернулась к Тому и тихо проговорила:       — Среди нас есть предатель.

* * *

      Прохладный влажный октябрьский воздух пронзал легкие. Вода в Черном озере волновалась, ветер трепал ее темные волосы. Женщина аккуратно поправила плащ на сыне и тихо сказала:       — Идем — сейчас начнется дождь...       — Это и есть...       — Да, Это и есть Хогвартс, — сказала Гриффиндор, медленно поднимая руку перед воротами с грифонами. Невидимая преграда растворилась, и пропустила их внутрь.       Женщина крепко сжимала руку сына и вела его по дорожке прямо к возвышавшемуся перед ними замку. Башни, в которых горел свет, казались ей до боли знакомыми. Раннее утро, легкий дождь накрапывал по поверхности воды. Темно-серое небо возвышалось над ними.       — Мама, а я тоже буду учиться здесь? — спросил мальчик, который с интересом озирался, глядя на глубокий лес и озеро. Энни не ответила, поднимая взгляд к высоким и знакомым башням. Все вокруг нее навивало на нее такой знакомы аромат.       Она словно как во сне поднялась по ступеням и вошла в вестибюль. Женщина оглядывала знакомые портреты и коридоры. Прямо слева от нее был Большой зал, в котором сейчас завтракали ученики.       — Мама, эти люди так похожи на тех, кого мы видели, — Кристиан указывал на четыре портрета в полный рост. Годрик, Кандида, Пенелопа, Салазар. Четыре портрета, которые встречали всех в вестибюле, по обе стороны от входа.       Гриффиндор посмотрела на портреты и тут же отвернулась:       — Да, очень похожи, Кристина. Когда ты станешь постарше, я расскажу тебе, почему так.       — Энни? — девушка вздрогнула и притянула сына к себе за руку. Она повернулась к лестнице и увидела Слизнорта. Тот постарел. Намного постарел, она слишком давно его не видела.       — Профессор, — женщина улыбнулась и, посмотрев на него, слегка наклонила голову, — не ожидала вас увидеть. Я думала, что вы завтракаете.       — Ох, моя дорогая, — мужчина аккуратно поцеловал ее руку и улыбнулся, — вы так похорошели. Нет, нет, директор собирал нас по поводу безопасности и...       — Безопасности? — удивленно спросила женщина, — Что-то происходит?       - Нет-нет, моя дорогая, ничего серьезного, — тихо сказал тот, с интересом глядя на малыша рядом с ней, — не переживай. А ты появилась здесь.       — Я хотела поговорить с профессором Дамблдором.       — А этот молодой человек, — спросил тот, глядя на мальчика который озирался по сторонам, пытаясь вырвать руку и заглянуть в Большой зал.       — Мой сын, Кристиан, просто не усидел дома, — ребенок повернул голову и посмотрел на Слизнорта. Гораций улыбнулся и тихо спросил:       — Молодой человек, вы решили отправиться в школу раньше положенного?       — Нет, просто мама не должна оставаться одна, и я должен ее защищать.       Энни засмеялась, а Слизнорт, выпрямившись, посмотрел на Кристиана с довольной улыбкой на лице:       — Какой храбрый молодой человек. Будем ждать вас здесь.       — Профессор, вы можете сказать, где Альбус...       — Конечно-конечно, моя дорогая, он уже наверху, — сказал Гораций и девушка, не попрощавшись, рванула наверх, крепко сжимая руку сына.       — Мама, я хочу посмотреть замок...       — Позже, — улыбнулась девушка, — у тебя будет семь лет на это. Сейчас маме нужно поговорить с одним человеком.       Они быстро поднимались по лестнице. Кристиан с восторгом наблюдал, как лестницы передвигались прямо под их ногами. Он с интересом рассматривал каждую движущуюся картину, чуть ли не смеясь, когда какой-то рыцарь погнался за ними из одной картины в другую.       Гриффиндор не улыбалась, она лишь неслась наверх, не зная, что ее ожидает. Сын не должен был отправиться с ней, но она не могла ему отказать, так как мальчик так хотел этого. Никогда еще он не видел этого замка, и женщина просто не могла лишить его этого удовольствия.       Спустя всего лишь несколько минут они оказались перед горгульей. Энни на мгновение задумалась по поводу того, каким может быть пароль, однако статуя даже не пожелала узнать ее мнение по этому поводу. Та лишь повела крылом и гаркнула:       — Мисс Гриффиндор.       Кристиан удивленно посмотрел на статую и, подойдя к ней, аккуратно потрогал лапу существа:       — Почему ты Гриффиндор а не Реддл?       — Тут очень хорошо воспринимается моя фамилия, которую я носила до брака с твоим папой.       Она аккуратно взяла сына за руку и быстро стала подниматься по винтовой лестнице. За спиной она услышала, как горгулья закрыла проход. Обратного пути нет, у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать. Прошло практически три месяца и рано или поздно она должна была с ним поговорить. Поднявшись к двери, женщина услышала, что внутри играет музыка: Ой, Варенька, Варенька, Хорошая, бравенька. Эх, да не ты ли, Варвара, Меня высушила. Эх, да не ты ли, Варвара, Меня высушила. Эх, без морозу, да и без ветру Сердце вызнобила.       Энни замерла у двери, услышав знакомые слова русской песни, и с трудом подняла руку, чтобы постучаться. На мгновение музыка затихла, а потом она услышала знакомый тихий голос:       — Войдите, — музыка продолжилась, а Гриффиндор с силой толкнула дверь от себя.       Перед ней была безумно знакомая круглая комната, по стенам которой висели многочисленные портреты предыдущих директоров Хогвартса. Тонкие предметы, огромное количество различных тикающих предметов и большая чаша, скрытая в углу комнаты. На жердочке сидел феникс — птица прятала голову под крыло, однако, как только в комнату вошли, Фоукс поднял голову и слегка наклонил ее, вопросительно глядя на Энни. Без морозу, да и без ветру Сердце вызнобила. Ты, заставила, Варвара К себе в гости ходить Ты заставила, Варвара К себе в гости ходить. К себе в гости ходить, Да всё подарки носить.       — Энни?       Женщина крепко сжала сына за руку, который уже с интересом поглядывал на птицу, которая раскинула свои крылья точно лебедь в полете. Она сжимала пальцы сына и тихо сказала:       — Я... Я знаю, что ты хотел поговорить, — ей было тяжело выговаривать каждое слово. Дамблдор поднялся на ноги и с непониманием смотрел на нее. Она же аккуратно повела рукой, и портрет основателей, на котором они были все изображены в полный рост, отодвинулся в сторону. Это была ее комната, в которой она жила, когда была совсем маленькая.       — Кристиан, хочешь, поиграть с Фоуксом? — мягко спросила Энни, глядя на сына. Птица же, точно понимая, чего хочет женщина, слетела с жердочки и залетела в ее маленькую комнату. Кристиан закивал и тут же побежал за фениксом, а Энни аккуратно прикрыла за ним дверь.       Она медленно повернулась к Дамблдору и тихо сказала:       — Я не прочитала ни одного письма, которое вы отправили... — она посмотрела на Дамблдора и тихо сказала. — Но я не могу оставлять это незаконченным.       — Эн, ты же знаешь, что я не хотел причинить тебе вреда. Я же не знал, что ты беременна и...       — А если я бы не была беременна, вы бы все равно это сделали? — холодно спросила она, так же стоя в нескольких шагах от Дамблдора.       — Реддл использ...       — Хватит, — отрезала она и тихо сказала, — вы же не желаете мне зла. Но я прошу. Всего лишь. Уважения к своему выбору. Но я все равно не могу понять. Почему?       Музыка играла очень тихо, и этот сдавленный и жалобный вопрос было едва слышно. Девушка смотрела прямо в голубые глаза Альбуса и откровенно не понимала, почему он так поступил. Почему он натравил на ее семью аврорат. Почему все так произошло?       — Эн, клянусь, я не думал, что так получится. Это моя ошибка. Ты же знаешь — я совершаю ошибки, так же как и ты...       Гриффиндор смотрела на него с непониманием и болью. Она ощущала, что ей больно от того, что так произошло, однако дальше оставаться врагами она не могла. Энни опустилась в кресло перед столом Дамблдора и тихо сказала:       — Я взрослая. Не стоит меня...       — Тебя стоит оберегать до тех пор, пока у меня не будет такой возможности иначе...       Женщина подняла на него взгляд и едва слышно сказала:       — Если вы видите во мне судьбу Арианы, то этого не произойдет. Вам не стоит за меня бояться.       Энни долго хранила в себе эту мысль, что чрезмерная забота Дамблдора была связана именно с потерями, которые тот пережил очень давно. Она знала всю историю его семью Девушка знала, что Ариана не была сквибом, что отец Дамблдора убил мальчиков магглов, потому что те стали избивать девочку за ее магические способности. Женщина знала, что именно Ариана убила Кендру в очередном припадке гнева. Она знала, почему Аберфорт и Альбус не общались после смерти сестры.       Пока все это проносилось в ее голове, девушка услышала, что мужчина опустился в кресло и закрыл лицо руками:       — Я совершаю слишком много ошибок, а потом это уничтожает кого-то, кто мне очень сильно дорог.       Гриффиндо посмотрела на Албуса, голос которого прозвучал очень тихо и слабо. Ее взгляд скользнул по столу, и она увидела, что перед ним лежало очередное письмо, с конвертом, на котором был написан ее адрес.       Сердце женщины сжалось, она с болью смотрела на своего воспитанника на человека, который заменил ей всю семью. Она просто не могла видеть все это, Дамблдор чувствовал, что совершил ошибку. Вряд ли он сожалел по поводу причиненных ее мужу неудобств, а вот то, что он причинил вред ей и ее ребенку...       Она аккуратно поднялась и, подойдя к нему, крепко обняла его за плечи, тихо прошептав:       — Я... Больше никогда не делай мне так больно, прошу.       Девушка ощутила, что тот крепко обнял ее за плечи, и по ее телу прошло приятное тепло. Эти отцовские крепкие объятия, такие знакомые с детства. Гриффиндор уткнулась в плечо Дамблдора и тихо сказала:       — Мне тяжело находиться между вами, я словно на линии огня между двух фронтов. Прошу — не делай мне больше так больно.       — Эн, ты же знаешь, никого в этом мире дороже тебя нет? Я... никому не позволю причинить тебе вред, — сказал Дамблдор, крепко обнимая женщину, чувствуя, как от ее волос исходит мягкий запах апельсин.       — Том не причиняет мне вред, — мягко сказал она, — Да-да, я знаю, о чем вы думаете. Что же должно доказать вам и моим родителям, что я довольна своей жизнью?       — Родителям? — тихо спросил Дамблдор, отстраняя девушку от себя. — Они разговаривали с тобой?       — Удивительно, не правда? — грустно сказала та, с усмешкой, однако тут же замотала головой.       — Я расскажу, только если мы придем к соглашению. Больше никаких допросов по поводу Тома и уж тем более вмешательство в это мракоборцев. Иначе... Иначе вы сделаете мне очень больно.       — Обещаю, — сказал после небольшой паузы Альбус и с волнением посмотрел на Энни. — Ты говорила про родителей.       — Да.       Недавно появлялись в нашей жизни. Причем дядюшка появился раньше и хотел предупредить меня. Это было очень странно.       — Предупредить о чем?       — Да так, что явится мой отец и разнесет все к чертям, — сурово произнесла Энни и тихо сказала, — он был не рад внукам.       Женщина повернула голову к двери, за которой находилась ее комнатка, в которой сейчас сидел Кристиан вместе с Фоуксом. Она не боялась оставлять его рядом с птицей. Фоукс любил ее саму и не причинил бы вреда ее ребенку. Животные тонко чувствовали.       — Не рад внукам? Что именно он сказал?       — Мало приятного и много агрессивного, — сказала Энни, поворачивая голову и глядя на Дамблдора, — Я... Хотела спросить у вас...       — Что именно? — спросил тот, взмахивая палочкой и заставляя чайник наполнить две большие чашки. — Если ты хочешь узнать о пророчестве, но я ничего не могу тебе...       — У меня когда-то были братья? Сестры? Кто-то о ком я не знаю? — спросила Энни, принимая чашку из рук Альбуса.       — Я... — тот внимательно оглядел ее и спросил, — не знаю Эн. Клянусь, вообще никаких сведений об этом...       — Ладно ,мне просто... Мне просто нужно узнать, — вздохнула Энни, — Они были обеспокоены. Отец готов был прикончить всех. Хотя, когда еще было по-другому?       Женщина замерла и вновь бросила взгляд на дверь, которая вела в ее комнату.       — Эн, я знаю, что у тебя плохие отношения с отцом, но ты должна кое-что знать.       Гриффиндор замерла и резко повернула голову к Дамблдору. Голос, которым было это сказано, звучал напряженно и испуганно.       — Когда тебя отправляли сюда. Эн, тебя не просто так отдали сюда. Ты до сих пор думаешь, что родители бросили тебя, но это не так. Когда... Когда много лет назад, ночью, когда тебя увозили из Албании, твои родители пытались спрятать тебя. Спрятать тебя от опасности.       — Но мне ничего абсолютно не угрожает.       — Никто не может утверждать это, — в ответ сказал Дамблдор, глядя на девушку с беспокойством, — Сейчас ты еще более уязвима. У тебя появились дети, а это значит, что твоя жизнь кажется тебе никчемной, по сравнению с их жизнями.       Девушка подняла взгляд на профессора, не понимая, откуда он знает о тех мыслях, которые давно ее тревожили.       — Это неудивительно, Эн. К тому же, мракоборцы рассказали о том, как ты бросилась наверх ради сына. Они говорили, что никогда не видели такого внутреннего стержня.       — Конечно. Ведь у них такого стержня точно нет, — хмыкнула она с недовольством.       — Поэтому ты должна беречь себя, Энни, ты... Тебя доверили мне. Я не смог пережить, если потеряю тебя.       — Я всегда защищаю маму, — послышался тихий голос, и Энни обернулась, увидев, что сын приоткрыв дверь стоял в проходе. Его темные волосы растрепались, а за его спиной по полу шагала птица.       — Конечно, ведь ты мой главный защитник, — улыбнулась девушка, протягивая к сыну руки.