Я в тебе тону

- Т-Торин! – запыхавшийся голос племянника, донёсшийся из сеней сразу же после оглушительного хлопка дверью, заставляет гнома оторваться от губ Двалина и соскочить с его колен. – Д-дядя! Фили, промокший, дрожащий от холода, появляется в комнате. Светлые волосы облепили ему лицо, а тяжёлый сапог смачно хлюпнул, оставляя мокрый отпечаток на деревянном полу. Бросившийся было с гневным воплем по поводу внешнего вида, Торин останавливается и изумляется ещё сильнее, когда распознаёт, кого так бережно прижимает к груди племянник, предусмотрительно завернув в свой подбитый мехом плащ. - Кили?! Бывший русал тихим стоном отзывается на собственное имя, неловко дёрнувшись и сморщившись от боли по всему телу. С трудом разлепляет веки и прижимается щекой к Фили, глядя вымученно и растерянно, словно малое дитё. - Двалин! Нам нужна горячая вода! Воин молча кивает и, подхватив вёдра, направляется наполнить их, чтобы огонь в камине через несколько мгновений принялся лизать холодное дно и раскалять его. Торин в небольшой комнатке, в центре которой стоит длинная просмоленная бадья, сосредоточенно шарит руками по полочке, отыскивая настойки с хвоей и кедром: промёрзшим мальчишкам не помешает лечебный лесной запах. А пока оба гнома всё приготавливают к водной церемонии, Фили устало опускается на пол поближе к горящему камину, осторожно стаскивает с Кили плащ и садится так, чтобы жар от огня в первую очередь грел бывшего русала, выстукивающего зубами от холода. Двалин возвращается скоро, затаскивает в дом наполненные доверху вёдра и с помощью Торина ставит их на каминную решётку, после чего они вдвоём освобождают от мокрой одежды Фили и принимаются растирать мальчишек, пока нагревается вода. - Н-не т-трогайте К-Кили тольк-ко, - дрожащими губами произносит ювелир. – Ем-му б-больно. - Потерпит, - непреклонно гудит Двалин, взявшись за ногу темноволосого юноши. – Зря, что ли, в гнома обратился, чтобы боль не стерпеть? Кили изо всех сил сжимает Фили руку, когда грубые ладони принимаются растирать кожу, тревожа и без того измученное превращением тело. Если терпеть совсем невмоготу, тихонько подвывает, закусив губы и зажмурив глаза. Спасают только ласковые касания любимого, его успокаивающий шёпот возле уха, хотя сам голос тоже дрожит от ноющей боли, разлившейся в костях. На каминной решётке закипела вода. Пустые вёдра отставлены в сторону, и небольшая комнатка наполнилась душистыми клубами липкого горячего пара. Двалин подхватывает на руки Кили и опускает юношу в бадью. Торин помогает залезть в неё племяннику и улыбается тайком, когда видит сквозь прозрачную воду, как Фили пяткой нащупывает ногу любимого. - Чем это пахнет? Взгляд Кили становится более осмысленным и ясным. Вздохнув полной грудью, новоиспечённый молодой гном переводит взор на юношу, слабо улыбнувшись: - Я помню этот запах в твоих волосах. Двалин и Торин чувствуют себя лишними в комнатке. Будь мальчишки сейчас в порядке, набросились бы точно один на другого. Это видно по их заблестевшим от желания глазам. Но усталость в измученных телах перебарывает острую потребность друг в друге, оба даже пошевелиться не могут, настолько вымотаны, настолько на пределе своих возможностей, разомлев в горячей воде. Уже потом, глубокой ночью, зайдя перед тем как лечь спать в комнату к племяннику, Торин с нежностью и гордостью смотрит на Фили. После чего, переглянувшись с Двалином, переводит взор на Кили, под чьим боком устроился светловолосый юноша. - Чудно, - тихо сипит воин. – Гном как гном. Только лицо слишком правильное, хоть и покрылось щетиной… Что думаешь, Торин? - Не знаю, - качает головой король. – Но раз Махалу было угодно принять его, значит, он этого достоин. Дверь с тихим скрипом затворяется обратно, сужая полоску света от зажженной в большой комнате лампадки. Когда крошечная ленточка ложится на лицо Фили, юноша недовольно вздыхает сквозь сон и прижимается сильнее к тёплому телу рядом. Кили тотчас крепче обнимает любимого, ткнувшись носом в светлые волнистые пряди на подушке, пахнущие, как ему сказали, зелёной хвоей и терпким кедром. - Ещё шаг, Кили! - Фили… - А ну стоять! Двалин сурово рявкает на юношу, который бросается было вперёд, едва заслышав своё жалобно произнесённое имя, но замирает на месте. - Кили. Ещё. Один. Шаг, - чеканит воин по слогам, хмуря лохматые брови. Молодой гном, покачнувшись, закусив губу, с видимым усилием подаётся вперёд, вкладывая в это движение всего себя. И с тихим яростным вскриком падает прямо в руки любимого, вцепившись тому в ворот плаща и тяжело глотая воздух ртом. Бисеринки пота проступают на лбу и шее. - Плохо. Очень плохо. - Хорошо, - перебивает Двалина Фили, вызывающе сверкнув голубыми глазами. - Нет, - хрипит в свою очередь Кили, повиснув на юноше. – Просто отвратительно. Я должен попытаться ещё раз. Торин, вернувшись из кузни домой, сполоснувшись и наскоро перекусив, выходит на крыльцо, раскуривая трубку и с интересом поглядывая вперёд, где на подёрнувшейся зелёной травой земле делает свои первые самостоятельные шаги новоиспечённый гном. Ещё пару дней назад юноша без помощи и с кровати встать не мог, он не чувствовал конечностей, лишь ругался на отменном кхуздуле к удивлению всех собравшихся вокруг. Первым, как ни странно, не выдержал Двалин, в очередной раз наблюдая за тем, как Фили буквально тащил на себе Кили: отлепил друг от друга мальчишек и возвестил о том, что поставит бывшего русала на ноги. Вот и старается. - Сначала отдохнёшь, а потом продолжишь! У тебя уже не только ноги трясутся - ты весь дрожишь! Фили заботливо убирает со лба растрёпанные тёмные пряди и удивлённо отступает из-за сильного тычка в грудь. Кили выпрямляется, слегка разводит руки по сторонам для равновесия и гордо вскидывает подбородок, щуря с вызовом глаза. - Я сам знаю, когда мне отдыхать, а когда нет. - Не дури, Кили! – злится юноша. – Что ты можешь знать?! Ты же гномом совсем недавно стал! Не упрямься! - А разве гномы не упрямые существа? – с не меньшей обидой отвечает ему бывший русал, и вдруг взгляд его темнеет от тихого гнева. – Или ты ждёшь, что я должен подчиниться тебе, Ваше Высочество? Кили оборачивается к Двалину, и только тот и видит, как корит себя за свои слова молодой гном. Фили же, стиснув зубы, взбегает на крыльцо и тянет за рукав дядю. Торин насмешливо провожает племянника взглядом, выбивает из трубки пепел и заходит следом за юношей в дом, прикрывая дверь. - Зачем ты ему рассказал, кто мы такие?! - Он расспрашивал меня о странной пустоте в груди. Думаю, тебе знакомо это чувство. Фили на мгновение прикрывает ресницами глаза, прислушиваясь к пульсации внутри себя, к переплетённому комку оголённых нервов где-то между рёбрами. Эребор живёт в каждом гноме, в виде воспоминания или же вот такого странного чувства, какое испытывают Кили и Фили, те, кто ни разу его не видел. - Я хотел рассказать это сам, Торин, - уже спокойнее произносит юноша. - Не умею кривить душой, когда меня спрашивают открыто и прямо о королевской династии, ведь Эребор всё же королевство, - улыбается гном. – Признаться, я удивился, что Кили не всё знает о тебе. - Зато теперь скрывать нечего, - устало бормочет Фили. Торин ласково треплет по волосам племянника, замечая, как тот вырос и возмужал за последние полгода. - Отныне Кили гном, Фили. Молодой гном, старающийся утвердиться в этом мире, мальчишка, полный амбиций, стремлений и желаний. Не воспринимай его больше как русала, пусть и бывшего. Помоги осознать себя, не таи перед ним ничего. Кроме того, он твой любимый… - Понял я, - смущённо перебивает дядю юноша, выворачиваясь из-под руки, и, подойдя к окну, с волнением наблюдает за Кили, упорно вышагивающим вслед за Двалином. Когда на дворе сгущаются сумерки, воин наконец-то отпускает молодого гнома. Измученный Кили с удивлением провожает его глазами, заваливаясь без сил вперёд. Неужели не поможет? Но уже в следующее мгновение понимает, почему так спокойно развернулся и ушёл Двалин: оседающее на землю тело подхватывает Фили, подставляя для опоры плечо. Юноша улыбается ласково и ободряюще, виновато заглядывает в карие с золотистым отливом глаза и находит в них такую же мольбу о прощении. Кили успевает заметить румянец, расцветающий на щеках ювелира, прежде чем тот, крепче прижимая любимого к себе, медленно отводит его на задний двор, усаживая на поленницу. - Обещаю, что буду достоин твоей жертвы, - Фили расшнуровывает завязки на штанах молодого гнома и опускается на колени, ласково погладив оголённые бёдра. Пока любимый полностью не овладеет своим телом, только такое они себе и могут позволить. – Слышишь меня, Кили? Кили запускает пальцы в волнистые светлые волосы, глядя, как самозабвенно отсасывает ему юноша. С новым телом приходят новые ощущения, и уже совсем скоро гном в них теряется, ёрзая по поленьям, тихо вскрикивая и шумно дыша. Когда Фили в очередной раз, не отрываясь от занятия, поднимает на него глаза, мысли в голове путаются, а натянутые от удовольствия нервы отдают крупной дрожью. Под протяжный стон ювелир, сглатывая горьковатую влагу, доводит и себя до исступления, чувствуя, как вцепившуюся в бедро руку накрывает тёплая ладонь. - Не нужно мне обещаний и клятв, - тяжело дыша, шепчет Кили, обвивая ногами и руками поднявшегося и нависшего над ним гнома. – Однажды я уже утонул в тебе, растворился полностью. Я знаю, что ты есть, Фили. Ты моя жизнь, - и тихо смеётся, чувствуя, как прерывистое неровное дыхание опаляет кожу на шее. Небольшой костёр посреди тёмного леса причудливой светотенью украшает мрак вокруг себя. Неподалёку ухает сова, потревоженная яркими огнями, и Фили со снисходительным смешком оборачивает лицо к Кили, придвинувшемуся ближе. - Это птица, не бойся. Ночная птица. Темноволосый юноша ещё раз взволнованно обводит тьму глазами и хмурит брови, недовольный, что поддался испугу. Это первое его путешествие, поход, в который мальчишек отправили старшие гномы. Торин справедливо рассудил, что вечность Кили от любопытных селян прятать не получится, соседи всё чаще им интересовались и выспрашивали, что за странный гном появляется на улице исключительно в надвинутом на лицо капюшоне. События с русалом ещё свежи были в людской памяти, и кто знает, нашёлся бы или нет догадливый человек, уверовавший в пришедшую в голову невообразимую мысль. Рисковать было нельзя, поэтому Двалин с Торином и решили отправить мальчишек к Дис, сестре короля, втайне от Фили и Кили написав ей письмо, где рассказали обо всём. Чтобы уж сама решала, как ей отнестись к новому знакомому сына. И любимому по совместительству. - Держи. Фили вытаскивает из золы две запеченные картошины, протягивая одну Кили. Дуя на золотисто-жёлтую мякоть и обжигаясь, гномы с удовольствием их съедают, оттирая напоследок сажу с губ и уголков рта. Сова ухает снова, на этот раз ближе, пока юноши, подкинув в костёр сучьев, устраиваются на ночлег, расстилая на траве свои плащи. - Не устал? Держишься? Фили, подперев рукой голову, ждёт, когда Кили устроится рядом, отложив в сторону лук и колчан со стрелами. Всего два месяца прошло с тех пор, как гном бросился за любимым в воду, а тот не только ходить научился, но и осваивал стрельбу, заинтересованный этим оружием куда больше, нежели мечами. - Я в порядке. Кили переворачивается лицом к Фили и восторженно блестит глазами: светловолосый юноша уже стащил с себя рубаху, покрывшись гусиной кожицей от прохладного ветра, и взялся за шнуровку штанов, одновременно с этим стягивая один сапог с ноги другим. Поймав внимательный взгляд, молодой гном на время прекращает возню и склоняется к полуоткрытым губам, примечая на них остатки сажи и ласково вылизывая. Бывший русал понимает всё без слов. Радостно заворчав, он освобождается от одежды, тоже вздрагивает от холода и перекатывается на плащ Фили, ближе к костру, попадая прямиком в раскрытые для него объятия. За два месяца Кили привык к телу и овладел им полностью. Бывало, забившись куда-нибудь от глаз Торина и Двалина, рассматривал себя и восхищённо трогал, находил места, при касании к которым становилось жарко и до безумия приятно. А потом его неизменно обнаруживал Фили, смущённого и задыхающегося от удовольствия, помогал зайтись стонами, одними лишь губами и руками доводя до исступления. Им всегда хотелось больше. Наконец-то. Снова ноги Фили по бокам от бёдер. И снова напротив голубые глаза, напоминающие океан. Только сегодня в них нет страха и боязни, ни одной капли нерешительности. Только желание и страсть, необходимость ощутить друг друга кожа к коже. Кили привычно и неторопливо принимается растягивать юношу, как вдруг, замерев и потянув носом воздух, улыбается какой-то детской радостной улыбкой. - Хвоя и кедр. Махал, я даже и не обратил внимания, чем пахнет в лесу! Фили, потянувшись и подобрав с травы жёсткие иголочки, покусывает их и разжёвывает, после чего тянется к любимому, награждая поцелуем. Кили собирает с его губ терпкий аромат, ласкает тело ладонями и, вспоминая подсмотренные как-то у Двалина и Торина движения, аккуратно и быстро подхватывает ноги юноши под коленками, укладывая себе на плечи. Ещё раз целует в губы, целует шею и грудь. Фили нетерпеливо скалится и притягивает Кили к себе ближе. Оба разом выдыхают и замирают на несколько мгновений, прислушиваясь друг к другу. Наверное, никакой боли. Иначе бы светловолосый юноша не старался бы быть как можно ближе к своему любимому, буквально прилипнув к нему, обвив руками и ногами. И не вскрикивал бы с таким удовольствием, рыча на кхуздуле то, от чего у второго горели уши. А Кили наслаждался этими короткими грубыми фразами, тёплой и тесной глубиной, впившимися в кожу на плечах пальцами и дрожанием под ним вспотевшего тела. Когда руки Фили перекочёвывают к тёмным волосам, бывший русал чувствует, что они касаются заколки, с которой Кили не расстаётся. Застёжка тихонько звякает, и пряди рассыпаются по плечам, лезут в глаза. В ответ на быстрый возмущённый взгляд лишь топящая всё в себе нежность и шёпот: - Всё равно перезаплести тебя собирался. Так и застывают вдвоём, с трудом переводя дыхание и унимая в телах дрожь, сцепив руки, слившись воедино. А между ладонями – заколка, отливающая перламутром в свете костра. - Обещай, что вернёшься ко мне. - Конечно, мама. Фили уже ушёл далеко вперёд, почти затерявшись посреди зелёной листвы на опушке леса. Кили ещё рядом, прячет за пазуху рунный камень и поправляет тетиву лука на своей груди. Дис знает, что этот молодой гном ей вовсе не родной сын, и что, как только деревья скроют её дом, прижмутся они друг к другу, целуясь и ласкаясь. Но это не имеет значения, и никогда не имело, даже несмотря на роптание некоторых гномов-селян. Мальчишки счастливы, значит, рада и она. А предрассудкам нет места в сердце этой женщины, научившейся не обращать внимания на них ещё тогда, когда косились на королевскую семью обездоленные и потерявшие родных. С брата Дис уже потребовала такое же обещание. Двалину наказала следить за ними… Сыновья, в последний раз обернувшись, машут ей, после чего их движение повторяет зелёная листва, покачиваясь на ветру. - Интересно, а Торин узнает меня? Фили придирчиво оглядывает любимого, поправляя заплечный мешок. За несколько прошедших лет Кили нисколько не изменился. Вырос, правда, стал даже выше него, но в глазах такой же восторг и удивление миром, мелочам, на которые и Фили стал обращать внимание. Кили довольно жмурится, отвечая на поцелуй. В самом конце поспешно разрывает его и тянет на выдохе: - Снова этот запах, Фили. Тот закатывает глаза. И улыбается, слушая, как шагающий рядом любимый горячо шепчет ему на ухо, сколько дней осталось в полном их распоряжении, и как он намерен коротать холодные ночи. Солнце же, согревая молодых гномов тёплыми объятиями, переливается бликами на перламутровой заколке, примостившись на молочно-голубом боку океанской жемчужины.