| Часть 2 |
VII Через час Серый Волк очухался голый, простуженный и обворованный. Его одежда валялась выпачканная неподалёку, личные вещи пропали, а на мохнатой заднице кто-то старательно выстриг надпись “Black Metal ist Krieg”¹. — Мамочки! — он завыл на весь лес. — Меня отымели! — Размечтался! — язвительно заметил дятел с ветки дуба. — Эти малышки занимались тут любовью только друг с другом на твоей драгоценной фуфайке. И забрызгали её чем-то сладеньким… — У-у-у-у! — завыл Серый Волк ещё громче. — Да заткнись ты! Задолбал уже! — Кто бы говорил, — огрызнулся рэппер, потирая задницу, встал и поднял одёжу. — Эй, слышь-ка, дятел... — он понюхал фуфайку. — А ты уверен, что это были девочки? — Нет, не уверен. Всё было белым и липким. И терпким на вкус. — Что?! Ты это глотал? — Ну конечно! Золотоволосый был таким сладким лапочкой, когда кончал… Серый Волк повторно скрючился и выблевал на свои собственные штаны всё содержимое желудка.* * *
В дверь послышался громкий стук. Бабушка чихнула, вытерла нос и сказала нарочито слабым голосом: — Открыто... В домик залезли два малолетних злоумышленника, с пыхтением таща за собой корзинку с «боеприпасами», и уселись в сенях перед спальней бабушки – единственной имевшейся комнатой. — Итак, какой у нас план действий? — Ксавьер разложил на коленях пачки с кокаином. — Вот что, прелесть. Я сейчас бесшумно прокрадываюсь в спальню бабки и даю ей прикурить. Ты скоренько заваливаешься следом и льёшь ей в разинутое хлебало «молочка» из бутылочки, после чего кобыла старика Иуды отбрасывает копыта, а мы чистим её сейф за большим портретом сэра Дэвида Боуи и рвём когти, не забыв прихватить из серванта чистую ложечку, трубочку, бритву и зеркальце. Потом делаем привал у тех зарослей шиповника, похожих на охреневшую от удивления группу “Cradle of filth”, усугубляем кокаин из початой пачки, находим дешёвый мотельчик перекантоваться одну ночь, трахаемся до изнеможения и ложимся баиньки. Вопросы есть? — Ага. Кто такой старик Иуда? Чёрный Берет досадливо отмахнулся и двинул в комнату бабушки. Златовлас засеменил следом, в недоумении бубня под нос: — Не понимаю... Старика Ноя знаю, старика Оззи знаю, дрянную старушку Тарью тоже знаю, как не знать, а этого Иуду... он что, очень старый металлюга? — Не, не очень. Полное имя Judas Priest. Не отвлекай меня, пожалуйста, — Ангел подкрался к изголовью кровати и занял боевую позицию. — А что ты делаешь? — с искренним любопытством спросил Кси. — Пытаюсь облегчить тебе жизнь! — сердито процедил Чёрный Берет, заметив шевеление седых волос на подушке, и с размаху ударил бабку по башке. Кровать содрогнулась и распалась на части, одеяло слезло на пол и открыло взорам любовников толстое соломенное чучело, прикрытое седым париком. А из-под кровати вылезла живёхонькая бабуля, в платочке и с базукой, и с торжествующим нечленораздельным воплем бросилась на внука. — Это засада! Принц, отступаем! — Ангел сгрёб Кси в охапку и птицей выпорхнул в окно. Бабка танком попёрла следом, но застряла в раме: огромный турнюр на не менее огромной толстой заднице не пролез в маленькое окошко. Мальчики, притаившиеся на её огороде в зелёной капусте (хороший такой овощ, красивые прямоугольные листья, портрет президента Джексона с одной стороны, а с другой – Белый Дом), увидев это, чуть животики не надорвали от смеха. — Смотри-ка, детка! Ей все предыдущие мамины пирожки пошли впрок. — Мне кажется, нам пора делать ноги, — Кси обеспокоенно почесался, слушая, как жалобно трещит оконная рама. — Давай сначала оборвём её овощи. Собрав толстую хрустящую пачку стодолларовых листьев, Ангел задумчиво обвёл взглядом дом и сунул деньги принцу: — Кси, бери пока наши припасы и прячься за забор. Я пойду, доразбираюсь с бабкой. — Зачем? — Мы же ещё не побывали в её сейфе. — А этого бабла нам не хватит? — Златовлас помахал в воздухе охапкой зелени. — Хватит, но я не сказал, что именно находится в сейфе старушенции. — Тогда иди, — Кси застенчиво улыбнулся. — Будь осторожен. Её жопа торчит на полкомнаты. Если тебя расплющит... — Если меня расплющит, ты будешь потом соскабливать со стенки пиццу «Голубая шапочка под красным соусом». — Не остри. И возвращайся поскорее, — сделав умилительное, завораживающе-влюблённое выражение лица, Ксавьер пошёл перелазить через живую изгородь. Ангел, отследив, в какую сторону уплыли золотистые волосы, подобрался к трещавшему окну (оглушительный скрип рамы не шёл ни в какое сравнение с грязной руганью, сыпавшейся из беззубого рта бабки), крепко шарахнул по седой башке тяжёлой бутылью со спиртом и прекратил потоки словесного дерьма. Потом снисходительно произнёс: — Это тебе за то, что сломала месяц назад мой плеер. Бесчувственное тело в ответ ввалилось из окна обратно в дом. Запрыгнув на подоконник, Ангел влез следом и принялся ходить по спине старухи, пританцовывая острыми каблуками на ее лопатках. — А это тебе за то, что воровала у мамы вино, а это – за то, что скупала краденое у Кобольда-Разбойника и перепродавала втридорога лохнесским крестьянам, а это за моего отца, которого ты, отвратительная баба, выжила из дому и довела до могилы... А это ещё раз за меня, потому что никто, никто, никто! – не давал тебе права бить меня в детстве. Ты всегда знала, что я гомосексуалист и расту далеко не девочкой, и пыталась «выбить из меня эту дурь». Старая калоша, это не лечится, такими рождаются! Впрочем, ты всё равно не слышишь, и это меня устраивает. Он спрыгнул с раздавленной бабки и подошёл к сейфу. Отодвинул портрет сэра Дэвида, ввёл код и отодвинул толстую дверцу металлического параллелепипеда. Что там лежало? Сокровище не ахти какой ценности, но оно могло бы стать ценным ингредиентом для создания мощного оружия. — Эликсир правды, — Чёрный Берет вынул из простой картонной коробки пузатую бутылочку, лизнул крышечку, закрутил обратно и спрятал в рукав. — Сейчас я проверю, работает ли он. Три, два... один! Мысли растеклись, заняв чёткий круглый контур. Как водная гладь. Как зеркало... Знаешь, я тут подумал... ты сын короля и королевы. Пусть тебя и заточили в башне и бросили, в общем-то... но жилось тебе очень неплохо, принцесса-лягушка, то есть принцесса-жаба ухаживала за твоими кудрями и потихоньку вздыхала над твоим смазливым личиком, ты купался в озере и бегал на дискотеки, и нимфы с тобой заигрывали, всем ты нравился.... А я… как был трансом-извращенцем деревенским в одеянии Красной шапочки, так и остался. Неотёсанной скотиной, поигрывавшей брутальную музыку в баре «Отравленное яблоко», дружил с такими же неотёсанными парнями, а моя мать как думала, что я девчонка, так и думает. И даже вопли «Чёрный берет! Бля, Шапкин, куда ты провалился, сволочь, вставай с постели, пока я не перелез через забор!» её ни разу не побеспокоили и не заставили задуматься. И я честно не знаю, зачем той ночью твоя скотская дриада привела тебя полюбоваться на мой домик, и я не знаю, как ты в него попал, и как тебя могла пустить моя мать... Но ещё больше я не понимаю, как я мог разглядеть твою тощую фигуру со сцены с пьяных в жопу глаз и найти в тебе что-то... симпатичное? Но сейчас я тащу тебя по дороге, мы ограбили мою бабку и унесли с огорода всю хрустящую капусту, мы идём в твоё королевство, где меня почти наверняка посадят за множество преступлений, начиная с мелкого хулиганства и заканчивая извращённым убийством особой степени жестокости в состоянии наркотического опьянения. И я размышляю, зачем навязался тебе в сопровождающие... Не всё ли равно, изнасилуют тебя ночью в лесу и не зарежут ли разбойники? Я приведу тебя к царственным родителям, тебя, как «девушку», выдадут замуж за гламурного принца-подонка из соседнего королевства. Он будет изменять тебе с грязными служанками, ты будешь плакать по ночам в кружевные подушки, а днём украшать собой тронный зал, а я останусь в конюшне чистить сбрую на твоём жеребце, или, в лучшем случае, стану твоим личным придворным шутом, иногда заунывно бренчащим на гитаре в особо тоскливые вечера. Скорее всего, я окончательно сопьюсь или сдохну от очередного передоза. А ты по достижении восемнадцатилетия уколешься, как и было предначертано твоей злой крестной феей Тарьей, и умрёшь от потери крови, потому что аптеки до сих пор не изобрели и лекарства есть только у таких наркош, как я. К чему мне всё это? Не легче ли на первой же стоянке оставить тебе бабло и карту маршрута и тихонечко свалить обратно в Священный Лес, загнивать в провинции? По крайней мере, буду помогать престарелой матери до глубокой старости... Ну вот я пришёл. Ты ждал меня у забора, ты смотришь на меня с таким беспокойством... Ты лицемеришь? Нет, конечно нет. Только я лицемерю. А твои глаза искренне горят. Мы знакомы всего два дня, я огорошил тебя соблазнением и похищением и теперь сам не знаю, чего от себя ждать. Ну что ж, я вижу, ты устал и перенервничал, устроим привал сейчас, и если я не отравлю тебя грибами, до темноты решу, что нам делать. — Энджи, что-то ещё случилось? Там, в хате… — хрупкая белая рука протянулась к Чёрному Берету. Он взял её с немного несвойственной нежностью и поцеловал, чуть врезаясь языком между пальцев зардевшего аристократа. Пузатая бутылка с эликсиром при этом коварно выскочила из рукава, но, к счастью, не разбилась, упав в мягкую траву. — Что это? — Пойдём, я позже расскажу. Нам необходим отдых.