***
За завтраком только и разговоров было, что о вчерашнем обозе с севера. В этот раз не было ни сюрпризов от матушки-природы, ни орочьих засад: добрались без приключений. Торин коротко поздравил новых членов своего клана с прибытием, и те, поискав глазами знакомые лица, расселись за столы к другим северянам. Рядом с Эстрид и Ирсой на скамью плюхнулась раскрасневшаяся молодая гномка, видимо, её подруга, и они принялись делиться друг с дружкой новостями. Скороговоркой пересказав всё, что за эту неделю произошло в оставленном ими доме, новенькая (Ирса назвала её Рюн) потребовала подробного отчёта о битве с орками, весть о которой непостижимым образом достигла уже каждого гнома и на юге, и на севере. Эстрид, вздохнув, принялась за еду. Эту историю она слышала из уст Ирсы неоднократно: о глупом, заносчивом Хорине, о том, как храбро и ловко девушка рубила чёрных тварей, и о том, как восход поверг их в бегство. Ирса снова вдохновенно затараторила, не забывая, однако, отправлять в рот хлеб, толстые куски сыра и творог (это было особое лакомство, за которое стоило благодарить малыша Ори). Эстрид ухмылялась в кулак, замечая в рассказе соседки уже заученные обороты. Рюн буквально глядела ей в рот, не только пренебрегая завтраком, но, казалось, не дыша. Это веселило Эстрид ещё больше. Вдруг, сделав глоток сидра, она едва не подавилась: в истории Ирсы появилась новая, незнакомая часть: — … Я споткнулась и рухнула на камни, мысленно распрощавшись с жизнью. А когда открыла зажмуренные от ужаса глаза, увидела в ореоле рассветного солнца фигуру узбада. Он стоял над мёртвым чудовищем, протягивая мне руку, а мне до сих пор страшно было шевельнуться… — Ирса уже перешла на заговорщический шёпот, и Эстрид со стыдом поняла, что ей приходится напрягать слух, иными словами — подслушивать. Мысленно одёрнув себя, она вернулась к завтраку, оставляя юных северянок шушукаться. За целый день стирки ладони не только вернули себе привычный цвет, но, пожалуй, даже слишком раскраснелись. Гномка оторвала взгляд от пальцев и осмотрелась. В арсенал, служивший сейчас столовой, Эстрид пришла в сопровождении Дис и теперь искала глазами Ирсу, чтобы провести ужин в привычной компании. Увы, девушка, похоже, ещё не добралась. Ждать её не только не имело смысла, но и вообще было чревато необходимостью есть стоя — гномам, чьё число в городе существенно выросло, попросту не хватало места за столами. Эстрид торопливо протиснулась к ближайшему свободному месту и, после традиционной уже шутливой драки с соседями за картошку, принялась есть. «Наверное, всё-таки стоило подслушать за завтраком», — вздрогнула Эстрид, услышав позади себя громко отчеканенное голосом Ирсы: — Повелитель, я полюбила тебя с нашей первой встречи и не стану больше этого скрывать. Их временная обеденная, забитая народом так, что яблоку негде было упасть, просто звенела напряжённой тишиной. Все до одного гномы повернули головы к угловому столу, за которым сидел узбад, и таращились на Ирсу. Девушка, скрестив на груди руки, вперила в Торина выжидательный взгляд. — Я не могу ответить на твоё признание, Ирса, — выдавил тот, всё же поднявшись со скамьи в знак уважения, хоть и на негнущихся ногах. Девушка картинно вздохнула. — Не приглянулась я тебе, узбад? — лукаво спросила она, поигрывая прядью длинных рыжеватых волос. «Вот бестия! — подумал Двалин, одобрительно хмыкнув. — Сказал ей, что ли, кто, какой он в сердечных делах дуболом?» — Прошу, сядь, — едва слышно простонал Торин, вконец отчаявшись. — Ну, на нет и суда нет! — громко заявила Ирса и, под сдержанные и не очень смешки обедающих, развела руками. — Вот уж не думала, что придётся жизнь прожить одной! Отовсюду послышались возгласы мужчин, в шутку предлагавших себя в качестве замены жестокому узбаду, отвергшему девушку. — Что это за представление? — сквозь зубы процедила Дис на ухо брату, стоило тому с облегчением рухнуть обратно за стол. Торин ошалело помотал головой. — Пёс его знает… — Да представилась она так — только и всего, — бросил Двалин. — После такого её все запомнят. — Да уж… — вздохнула принцесса, всё ещё с беспокойством глядя на потерянного брата.***
«Ты что это устроила?!» — собиралась крикнуть Эстрид, распахнув дверь в горницу, но первый же звук застрял в горле, стоило ей увидеть Ирсу. Девушка безутешно рыдала на постели, подвывая и размазывая по лицу слёзы вперемешку с соплями. Это уже явно не было представлением. — Ирса… — тихонько позвала Эстрид. Та заметила вошедшую соседку только сейчас и, вскочив, растерянно застыла посреди комнаты. Затем, пару мгновений так постояв, она кинулась на шею подруге и принялась горячо, но совершенно неразборчиво завывать что-то ей в плечо. Эстрид смогла разобрать лишь множество раз повторяющееся слово «люблю». О, Махал. Нет-нет-нет. Она правда влюбилась в Торина. И повела себя, как настоящая гномка: тут же сообщила ему об этом — прямо, без обиняков, при всём честном народе. А после с достоинством приняла отказ. И лишь здесь, в горнице, принадлежавшей ей сейчас не меньше, чем самой Эстрид, бедняжка смогла дать волю своему горю. Наконец, Ирса подняла голову и, во все заплаканные глаза глядя на Эстрид, спросила: — Ну чем я не хороша? Та, мягко улыбнувшись, приобняла её за плечи и, подведя к столу, усадила, сама сев напротив. Эстрид долго подбирала бы нужные слова, да вообще хоть какие-то, если бы не полные слёз глаза девушки, ясно дававшие понять — замешкаешься, и она снова заревёт. — Торин ведь совсем не знает тебя, — осторожно начала Эстрид. — Вы встретились всего неделю назад, Ирса, разве можно так скоро полюбить? — Я же полюбила, — всхлипнула девушка, утирая рукавом слёзы. Кажется, она успокоилась. — Так может, и ты слишком спешишь с выводами? — Эстрид взглянула на соседку с доброй, чуть снисходительной усмешкой, как на ребёнка. Сами ли слова её разозлили, или этот покровительственный взгляд, но Ирса вдруг вскочила и, стукнув кулаками по столу, сердито вскричала: — Оно и видно, что ты вечно с людьми якшалась! Совсем не знаешь, как это: найти того, кто останется в сердце на всю жизнь! Нет, даже после смерти! Навсегда! Глаза гномки снова заблестели, но на этот раз слезами праведного гнева. Эстрид открыла было рот, чтобы возразить, но поняла вдруг, что девчонка права. Не знает. То есть нет, ей известно, что гномы могут полюбить лишь единожды, что выбор сердца окончателен, и все вот эти общие фразы. Примеры окружали её и прежде, в Эреборе, и здесь. И если по юности она не замечала разницы между влюблёнными парочками на улицах Дейла и в галереях Эребора, то сейчас могла сказать, положа руку на сердце: ни в Эсгароте, ни в Эдорасе она не видела тех взглядов, какими смотрят друг на друга Дис и Хорин. Но что за чувства испытывают они при этом? Как можно так безгранично и жертвенно полюбить почти что незнакомца? — Быть может, ему просто сейчас не до того... — беспомощно простонала Эстрид. — На его плечах целый клан... Теперь к тому же разросшийся. — Ага. И главная его обязанность перед кланом — оставить наследника. Если ты не в курсе, — буркнула Ирса, уже примирительно. Слёзы теперь окончательно высохли, девушка снова сидела за столом, угрюмо наблюдая за собственным ногтем, царапающим поверхность столешницы. Вдруг дверь в горницу отворилась, разбавляя мрачный девичник не менее мрачным Торином. Ирса подняла взгляд на гостя и застыла. Эстрид растерянно вскочила и, отвесив королю скованный поклон, вылетела за дверь. Их сердечные дела не касаются её никаким... О, Махал. Эстрид прижалась ухом к двери, но гномы вырубали горницы так, что весь звук непостижимым образом отражался внутрь, тем более, говорили Ирса с Торином негромко. «Верен собственной несдержанности», — упорно вертелось в голове у гномки. Проклятье. Проклятье! А если и он полюбил Ирсу? Как бы там это ни происходило в, увы, загадочных для неё гномьих сердцах, такая вероятность ведь была! Вломиться и наорать на него? Сказать, чтоб не смел из-за этой чуши ломать жизнь себе и Ирсе? Тогда она узнает о поцелуе. Эстрид не могла нанести такой удар по репутации Торина, король ведь едва перестал презирать её. Но если промолчать, этот упрямец ведь будет мучиться, считая, что заслужил, что это его искупление... Эстрид отпрянула от двери и решительным шагом пошла прочь.***
— Если поймёшь вдруг, что ошибся, я буду ждать, узбад, — сказала она, улыбаясь. Не дерзко, как в обеденной, а тепло и... С любовью. Ему было жаль девчонку. Он, может, даже и хотел бы её полюбить, да только как это нарочно устроить? А с другой стороны, хорош бы он сейчас был, влюблённый! Ему клан на ноги ставить, какие уж тут песни да поцелуи? Ах да, поцелуи. Он ведь ещё обещал Эстрид. И не станет нарушать обещания. Так что всё-таки к лучшему, что рядом с Ирсой его сердце не начинало биться быстрей. — Торин! От неожиданности сердце пропустило удар. Ну что ей опять? — Не отказывайся, слышишь? Не смей из-за той пьяной выходки жизнь себе корёжить! Вот ведь! Пришла к нему в горницу, подстерегла и туда же, поучать. Прямо вторая Дис. И о чём это она, кстати? Уж не...***
Торин выглядел потерянным. Войдя в горницу, он даже не заметил её, пришлось окликнуть. Эстрид не могла не заметить, как он вздрогнул от звука её голоса. Хотя, может, дело и не в ней, всё-таки, король был уверен, что его покои пусты. Гномка решила взять с Торина пример, не размениваясь на приветствия: — Не отказывайся, слышишь? Не смей из-за той пьяной выходки жизнь себе корёжить! Торин взглянул на неё с грустным изумлением. Не верил, что она его простит? Что ж, она заставит поверить! — Скажи, скольким в нашем народе везёт со взаимным чувством? Если уж попал в число этих счастливцев, ради Махала, не зарывай всё в землю! Мне наплевать на тот поцелуй, советую тебе относиться к нему так же... Она бы долго ещё распиналась, если бы обвиняемый внезапно не расхохотался. Отсмеявшись и картинно вздохнув, узбад посмотрел на неё, как на несмышлёного гномёнка. — Сколько же ты тут навоображать успела? — спросил он, покачав головой. — Моё обещание никак не повлияло на ответ Ирсе. Я всего лишь не чувствую к ней того же, что она — ко мне. Эстрид так и застыла с раскрытым ртом и вдохновенно воздетым кверху пальцем. Вот дурища. И впрямь, напридумывала невесть чего, накрутила себя, ожидая сначала под дверью, потом здесь... Хотя постойте, Торин ведь главного не понял! — Неважно! Пообещай, что не станешь мешкать, если полюбишь! — Эстрид вихрем подлетела к нему, хватая за грудки. — Пообещай. Торин вдруг посерьёзнел, в очередной раз подтверждая гномью пословицу: «Настроенье узбада, что погода в горах». Он отнял от себя её руки и скользнул взглядом по лицу, на миг задержавшись на губах гномки. Эстрид поймала себя на том, что неосознанно их поджимает. — Я не имею права так оскорбить тебя и любимую женщину... — вздохнул он. — Пойми, я не смогу долго держать это в тайне... — У людей... — начала Эстрид, высвобождая запястья из его хватки. — Мы не люди! — рявкнул Торин, но тут же смягчился. — Люди ветрены и похотливы. Ты знаешь, что в гномах этого нет. Мне тяжело скрывать случившееся от сестры, от возлюбленной будет невозможно... — Значит, сделай невозможное! — перебила Эстрид, раздражаясь уже не на шутку. Она спорила теперь больше из природного гномьего упрямства, чем из сострадания к Торину и его воображаемой даме сердца. — Разве счастье любимой этого не стоит?! Они молча вперили друг в друга взгляды, каждый не желал уступать. Неожиданно король просветлел, желваки за щеками перестали ходить ходуном. — Спасибо, что так печёшься обо мне, Эстрид, — с улыбкой проговорил он. — Да мне просто жаль бедняжку, которой достанется такой упрямый осёл, — выдала девушка и в который раз прокляла свой неугомонный острый язык. Ну никуда без завершающего укола. — Бедняжку, которой пока даже нет? — лукаво уточнил Торин, вскинув брови. А ведь правда. Шансов, что узбад, имея столько забот, вообще станет обращать должное внимание на женщин — ничтожно мало. Тем более теперь, когда наследников трона ему не сегодня-завтра обеспечит сестра. А если он и влюбится вдруг, то вполне может не получить взаимности. Эстрид явно торопила события, причём надуманные. Конечно, она начала этот разговор из-за Ирсы, но зачем было потом продолжать? Видя её замешательство, Торин победно ухмыльнулся. Теперь-то эта неправильная гномка прикусит язычок и оставит попытки подорвать в его голове все гномьи устои. — Всё равно обещай, — буркнула она едва слышно. — Ты теперь моя единственная семья. Обещай. Может и неправильная, но она всё-таки гномка. Непоколебимая, как скала. — Могу лишь обещать, что не стану отказываться от любимой женщины, не обдумав всё это снова, — сдался узбад, понимая, что иначе она не уймётся. — А теперь ступай к Ирсе, ей ты сейчас нужнее. — Ты обещал! — Эстрид грозно сверкнула глазами на прощание и скрылась в коридоре. Торин вздохнул и рухнул в кресло. День выдался не из лёгких.