Преддверие жизни

Прошла неделя. Неделя без скандалов, нервотрепок и истерик. Нана смирилась, что в институте все узнали о ее беременности, и лишь надеялась, что за время каникул сплетни улягутся, и общее внимание студентов переключится на что-то новое. Она сидела в кабинете Соболёва Александра Вячеславовича, и любовалась зимним солнышком светящим через окно, и играющим на всех стеклянных и лакированных поверхностях. «Мороз и солнце, День чудесный!» - всплыли в ее памяти строчки из стихотворения А.С.Пушкина. И она сама себе улыбнулась, такому странному ходу мыслей. «Нана, ты становишься сентиментальной!» - покачала она головой. - Здравствуйте, Нана, - поздоровался Шурик, войдя в кабинет, и проходя на свое рабочее место, - Как Ваши дела? - Здравствуйте, - улыбнулась ему Нана, - все хорошо. - Хорошо - это хорошо, - улыбнулся Соболёв, перебирая какие-то бумаги. – Мужу-то сказали? - Сказала, - ответила она. - И как, рад был?! – улыбнулся врач, представляя себя на месте бедного мужа, узнавшего обо всем последним. - Очень удивлен, - по-доброму усмехнулась Скворцова. – Нет, сейчас, конечно, он счастлив, но когда я только объявила… Надо было видеть его лицо! - Что ж, рад, что все обошлось без инфарктов, - нашел уместным пошутить Александр Вячеславович, - но перейдем к делу. - Да, - согласно кивнула Нана, вмиг став серьезной. - Начнем с простого, - Александр Вячеславович приглашающим жестом указал на напольные весы, стоящие в углу, - прошу. Нана послушно встала на весы – в первый раз в жизни. Если собственный рост был ей известен, то весом она как-то не интересовалась, и увидеть, сколько же в ней живого веса было весьма любопытно. - Ну что ж, надо отметить, Вы в хорошей форме, - улыбнулся Соболёв, - сорок шесть с половиной. Я бы даже сказал: маловато. - Что ж делать, если в мире такие представления об идеальных параметрах, - выдохнула Нана, слезая с весов. - Поправляться как минимум на два килограмма, - в тон ей ответил врач, - только не за счет хлебобулочных изделий. Дальнейший разговор протекал в более серьезном русле. Нане провели все обследования, которые требовал данный срок, и пришли к выводу, что состояние будущей матери успешно стремится к идеалу. - И последнее, - сказал он, - вчера пришли результаты анализов. - Все хорошо? – спросила Нана. - Да, - ответил врач, - настолько, что, я думаю, пора попробовать снизить дозу принимаемого гормона ХГЧ. - Вы считаете, что уже пора? – насторожилась Нана. - Сейчас у Вас этот гормон находится на верхнем пределе нормы и, учитывая специфику ситуации, я не до конца уверен в причине этого явления. Возможно, Ваш организм вполне способен вырабатывать его самостоятельно. - Да, я тоже считаю, что риск минимален, - согласилась Нана, - полученного количества образца должно вполне хватить для воспроизведения моим организмом данного гормона. - Тогда увидимся на следующей неделе, - он проводил Нану до дверей и сам вышел вслед за ней. Смена подошла к концу: сегодня выдался на редкость свободный день. А, впрочем, что толку? Для Шурика было бы куда лучше, если бы он задержался на работе допоздна, до самого вечера, ведь в маленькой съемной двушке на окраине Москвы его никто не ждет, кроме огромного черного ротвейлера по кличке Харт. Этого на сегодняшний день мощного и на вид очень грозного, ласкового (к близким и родным людям хозяина, и к самому хозяину) и ленивого (ко всем остальным) один из остроумных коллег Александра подарил ему на позапрошлый день рождения. Соболёв сначала не хотел принимать столь щедрый, но от этого не менее живой, подарок, но после долгих убеждений, что щенок уже подросший, приученный к улице и кличке, да и в целом не доставит проблем, все же решился. И теперь об этом не жалел, ведь пес был предан, ласков и вообще, как говаривал Почтальон Печкин из «Простоквашино»: «Ты домой приходишь, а она [зверушка] тебе радуется!». С этими мыслями Соболёв вышел из клиники. Привычный маршрут: «Калина» - МКАД – двор – двадцатипятиэтака, точнее, седьмой ее этаж, - и вот он дома. Его квартира номер двадцать шесть. Дверь, обитая красно-коричневым дерматином с сеткой из проволоки. Уже на подходе к двери был слышан громкий лай, и как только хозяин вошел, на него тут же, с радостным визгом, прыгнул пес. - Харти, привет, привет, моя морда! – стал приговаривать Шуриком, потрепав ротвейлера по вышеозначенной части тела. – Ну что, гулять? Гулять, мальчик! С этими словами он снял с вешалки поводок и намордник. Увидев последний, Харт жалобно посмотрел на хозяина, но сопротивления не оказал: пес прекрасно понимал, что без этого улицы ему не видать. Прогулка с Хартом не заняла много времени. Пес, по характеру своему флегматик, больше любил поваляться на коврике с костью в зубах, чем побегать по травке с мячиком. Что, если честно, вполне устраивало Александра. Вернувшись в квартиру и сняв с Харта поводок и намордник, чему пес был несказанно рад, Соболёв решил наконец-то заняться собой. Приготовив незамысловатый ужин из макарон и сосисок и расправившись с ним, прошел в спальню. Комната средних размеров вмещала в себя двуспальную кровать, телевизор-плазму, большой шкаф-купе. Вся техника и мебель в квартире была новой, зарплата врача- специалиста по ЭКО позволяла постепенно обновлять обстановку квартиры. Решив, что смотреть телевизор никакого настроения нет, Шурик прошел во вторую комнату. Она была чем-то вроде кабинета. Там стоял большой письменный стол, книжный шкаф в углу рядом с ним, диван. А по стенам висели полки заполненные моделями парусных кораблей. Моделированием он занялся в шестнадцать лет. Тогда ему отец подарил на день рождению первый набор моделирования. С тех пор коллекция Соболёва значительно разрослась: на полках стояли и модель знаменитой парусной крейсерской яхты «Америка», и французского торгового корабля, и лодки викингов. На столе были разложены детали модели, над которой он работал теперь: это был английский парусный шлюп «Bounty». Но не успел Шурик прикрепить и детальки, как тишину квартиры разрушила трель домашнего телефона, а вслед за нею - громкий лай Харта: пес с самого щенячьего возраста терпеть не мог этот звук. - Тихо, Харт, - угомонил х пса, - Алло, - проговорил он уже в трубку. - Алло, Шурик!!! - звонкий голос младшей сестры чувствительно ударил по барабанной перепонке, - Привет, братишка! - Привет, Ник, - он немного отодвинул трубку от уха, чтобы окончательно не оглохнуть, - Ты можешь так не кричать в трубку. Я не глухой, пока... - Как твои дела? - немного утихомирилась на том конце провода Ника, - Скучаешь по мне? Скучаешь? Ну, скажи, что скучаешь? - Конечно, Ник, скучаю. И по тебе, и по всем остальным, - сдался на милость сестры Соболёв, - Как мама, как папа? - Да у них все хорошо. А вот я скучаю. Представляешь, они мне никуда ходить не разрешают. Вон девчонки из нашего класса - то на концерт, то на дискотеку, а я только и вижу, что школу, дом, дом, художку. - Ник, у тебя сейчас девятый класс и пора бы взяться за ум. У тебя в конце года экзамены, и если ты хочешь поступить в дизайнерский колледж в Москве... - Да-да, знаю! - протянула сестренка на том конце, - «Больше думай об учебе»! Я от родителей это каждый день слышу. Так, ладно, хватит лирики. Я вообще по делу позвонила. - Делу? - удивился Шурик. - Ага. У меня через неделю конкурс по рисунку в Москве. Вот я и решила, что могу приехать к тебе заодно погостить недельки на две. - Две недели? - Соболёв уже мысленно представил, что случится с его квартирой за две недели, если тут появиться этот электоро-веник. Нет, он, конечно, искренне любил свою младшую сестру. Энергичную, творческую личность, которая одним своим присутствием могла расшевелить даже покойника, но покоя и тишины с ее приездом точно не прибавиться, а скорей даже наоборот. - Молчание - знак согласия! - весело проговорила Ника. - Все, даю тебе маму, она расскажет тебе обо всем... в подробностях. Пока. - Привет, мам, - поздоровался Шурик, - Как здоровье? Да, мама, у меня все хорошо. Да, я нормально питаюсь, и шапку одеваю, - с нежной улыбкой проговорил он в трубку, на все вопросы матери, которые она задавала при каждом их созвоне. В такие моменты он снова чувствовал себя маленьким мальчиком, спешившим скорей выбежать во двор, чтобы поиграть в снежки с соседскими ребятами. - Так что там с Никой? - прервал бесконечные вопросы матери он, - Ага, значит, встречать в пятницу в пять вечера, - записывал Шурик на листок бумаги день, время, номер вагона и поезда, - Хорошо, мам. Встречу, конечно. Да, я буду за ней следить, не волнуйся. Привет отцу. Пока. Соболёв положил трубку и посмотрел на разлегшегося возле него Харта. - Можешь радоваться: скоро Ника приедет, - сказал он псу с улыбкой. Харт навострил уши услышав голос хозяина произнесшего его кличку, и весело замахал хвостом. Двадцать пятое января. День всех Татьян и студентов. В институтах проходили последние экзамены, но Нану это уже не касалось. Сдав первый и последний десять дней назад, она со спокойной душой позволила себе отдыхать, тем более в ее положении это было необходимо. Погода стояла морозная, но солнечная и несмотря на негативное отношение к зиме, Нана заставляла себя выходить из дома и прогуливаться по району, наблюдая за людьми и, в особенности, молодыми мамочками с детьми. Теперь вид молодых и не очень женщин с колясками или резвившимися вокруг ребятишками не вызывал ни зависти, ни злости, ни раздражения до отвращения, как это было раньше. При взгляде на них, Нана, мечтательно улыбаясь, клала левую руку на пока еще остававшийся плоским живот, и представляла себе, как через чуть больше, чем тридцать недель она, счастливая, присоединится к этому сообществу. Правда, еще точно не знала, как это будет. Нарисовать в воображении себя с детской коляской или двумя свертками на руках удавалось пока сложно. Тем более, ее знаний вполне хватало на то, чтобы представить, как ее малыши выглядят в данный момент времени: еще не крошечные детки, которым остается разве что расти и «умнеть», прежде чем появиться на свет, а некие, хотя уже почти доведенные до этого состояния, «заготовки». Безоговорочно следуя рекомендациям врача, Нана понизила дозировку принимаемых лекарств ровно до назначенной дозы и не чувствовала никаких негативных изменений. «Значит, все хорошо! - решила она. – И теперь мой организм на все сто процентов идентичен природному. Мог ли представить это Алексей Петрович, создавая меня? Да даже я не могла себе такое допустить, когда сбегала из лаборатории!». С этими мыслями она вошла в подъезд и поднялась на этаж. Было девять часов вечера – не такое уж позднее время, даже еще детское, но была зима и поэтому темно. - Нан, ну где ты так поздно ходишь? – такими словами встретил ее Артем. – Я волновался: уже темно, а ты все где-то гуляешь. - Я ходила в парк, - ответила Нана, вешая куртку в шкаф в прихожей, - там воздух не так загрязнен. - И где же этот парк? – допытывался Артем. - Рядом с домом Колесниковых, - парировала Нана, - ты хоть ужинал? - Нет, ждал тебя. - Регулярное питание – залог здоровья. И как ты раньше без меня справлялся? – улыбнулась Нана, разуваясь и вешая куртку в шкаф. – Ладно, сейчас схожу в душ и приготовлю что-нибудь на скорую руку. С этими словами молодая госпожа Скворцова завернула в спальню. Там было довольно прохладно, даже немного холодно, что заставило Нану поежиться и оглянуться, ища источник холода. «Ну, конечно, - в глаза ей тут же бросились занавески, надувшиеся парусом, - Артем опять забыл закрыть окно. А потом будет жаловаться, что у нас не спальня, а холодильник!». Вздохнув, она подошла, закрыла окно и, на всякий случай, включила обогреватель. Затем, достав из шкафа, что находился около окна, теплый махровый халат и полотенце, пошла в ванную. В квартире Скворцовых это помещение было почти наполовину меньше, чем у Колесниковых, хотя бы за счет раздельного санузла. В отделанном крупной белой плиткой помещении находились душевая кабина (Артем, когда они только переехали сюда из комнаты в аспирантском общежитии, настаивал на полноценной ванной, но Нана, ссылаясь на рациональное использование каждого квадратного сантиметра площади все же настояла на кабинке. На самом деле, ей так просто было привычней, да и после ссор было где скрыться), раковина, доска для сушки белья и стиральная машинка. Нана щелчком пальцев зажгла свет, сняв одежду, кинула ее на «сушку» и вступила в душевую кабинку. Струи чуть теплой воды приятно касались тела, искусно обрисовывая каждую деталь, каждый изгиб идеального молодого тела: стекали по лицу, груди, спине, - смывая усталость, накопившуюся за день, и даря ощущение умиротворенности и спокойствия. Нана в наслаждении прикрыла глаза, чтобы усилить этот уже не новый для нее, но оттого не менее приятный обман осязания, как вдруг тянущая боль внизу живота, появившаяся так внезапно и резко, вернула ее с небес на землю. Молодая госпожа Скворцова опустила глаза и в легком испуге посмотрела под ноги. Вода, стекавшая с ее тела, приобрела слегка оранжевый оттенок. Сердце сначала замерло в ужасе, пропустив удар, а затем возобновило биение с удвоенной частотой, предчувствуя и предсказывая беду и на этот раз логика только была тому подтверждением. Кровотечение: причиной может быть и нехватка гормона, и отслойка плаценты, и возросший тонус матки, что привело к нехватке кислорода плодам и началу преждевременной родовой деятельности, - но что бы это ни было, исход во многом предопределен: самопроизвольный аборт, иными словами – выкидыш. «Что это?!! – в страхе подумала жена Артема. – Нет… Нет… это не может быть кровь! Нет! Это просто игра света… Оптический обман!». Дыхание стало порывистым, перед глазами все поплыло, замерцали маленькие серебристые, похожие на мошкару, точки. Удержавшись за стену, чтобы не потерять равновесия, молодая женщина судорожным движением повернула разом оба крана, желая избавиться от наваждения, сдернула с крючка полотенце и начала вытираться, резкими неловкими движениями. Посмотрела на полотенце: на белом махровом полотне краснело, раздражая глаза до рези, алое пятно. Кровь. Это была все-таки кровь, но на теле Наны не было ни единой ранки, которая могла кровоточить. Матовая пелена страха, застлавшая глаза, сменилась пеленой немых слез. Боль стала сильнее. - АРТЕМ!!! – полный отчаяния, ужаса, боли визг Наны прокатился по всей квартире. Артем сидел на диване в гостиной и переключал каналы в ожидании, когда его любимая жена выйдет из душа и займется ужином, когда из ванной раздался душераздирающий визг Наны – Артем даже опешил, и доля секунды понадобилась ему на то, чтобы в этом нечеловеческом вопле узнать ее голос. Не медля больше ни мгновения, он соскочил с дивана и побежал в ванную. Мужчина толкнул дверь – та легко поддалась и, влетев внутрь, он увидел Нану. Она стояла посреди помещения бледная, как полотно. - Кровь… Кровь… - шептала она почти беззвучно, словно моля избавить ее от страданий. – Артем… На полу валялось окровавленное полотенце. Артем все понял сразу, и им сначала завладела паника. Что делать? Как помочь? Куда звонить?! В «Скорую»? Алексею Петровичу? Диме? Для Скворцова новость о беременности жены была неожиданностью: он не планировал заводить детей так рано, - но он уже успел привыкнуть к этой мысли, да и успел понять, насколько важным это было для Наны. Хотя бы ради нее он должен был сделать все то немногое, что было в его силах. Но что именно, он точно не знал. Размышления заняли не больше доли секунды и, скрывая внутреннюю панику, он в одно мгновение оказался около жены и взял ее на руки. - Кровь… Артем, кровь… - повторяла она как обезумевшая. – Нет! Я не хочу! - Все будет хорошо, родная, все будет хорошо, - шептал ей Скворцов, - не надо… Он аккуратно положил ее на кровать в спальне. Такая нежная и хрупкая, она казалась еще беззащитнее под влиянием горя. Стараясь не терять самообладание, которое того и гляди готово было подвести при виде извивающейся от ужаса на кровати Наны, говоря с ней, успокаивая, мужчина метался по комнате в поисках телефона. Тем временем Нана расходилась все сильнее. С каждой новой секундой ей казалось, что все кончено! «Только 65% беременностей, наступивших после ЭКО, заканчиваются успешным родоразрешением. Многоплодная беременность изначально считается осложненной. Большинство выкидышей происходит на первом триместре» - как приговор выдавал разум сухую статистику. «Нет, нет! Она не может быть в числе тех несчастных тридцати пяти процентов, не может!!! Она же так хотела! Она же столько вынесла! Она же ЗАСЛУЖИЛА этих детей! – в таком направлении, мешаясь и путаясь, вспыхивали в ее разуме мысли. – Люди говорят, есть Бог: он все видит и воздает каждому по заслугам, а ребенок – самое ценное, что может даровать он человеку, женщине… Так почему же тогда он ниспосылает этот дар тем, кто не хочет его принимать, и не дает… Нет, в ее случае – отбирает – его у той, которая готова была молить и молила бы, сочти она это уместным?!». - Я не хочу потерять детей, НЕ ХОЧУ!!! – закричала Нана вслух, наверное, даже не осознавая этого. – Артем... Звони Александру Вячесславовичу… - Не потеряешь, - сказал Артем, словно в его власти было что-то говорить по этому поводу. – Я тебе это обещаю! И тут его словно молнией озарило: ведь все это время Нана ходила к врачу, строго в назначенное время. Она даже его родителям говорила об этом. «Вот только, знает ли он, что Нана - робот? Может, лучше Дарову? – думал Артем, беря телефон жены и отыскивая в книжке нужный номер. – А! не важно! Раз Нана сказала…» Строка выделения на дисплее телефона остановилась на строчке «Александр Вячеславович». Соболёв наконец-то ввалился, именно ввалился в дверь собственной квартиры, таща спортивную сумку на плече. Вслед за ним вошла девочка-подросток примерно пятнадцати лет. Два хвостика задорного кудрявились. Достаточно яркий, даже кукольный, макияж. Темно-синий пуховик, под цвет к нему легенсы, поверх два полосатых гетра, кроссовки и платье с этническим рисунком. Весь ее вид говорил о творческой натуре, плюс еще деревянный ящик-этюдник, перекинутый через хрупкое плечо, подтверждал, что перед нами стоит ни кто иной, как юный художник. - Вот, и добрались, - вздохнул Шурик, уже отбиваясь от мокрых поцелуев Харта, - Нет, Харт! Фу! Пес поняв, что от хозяина ласк не добиться, переключился на Нику. Та с восторгом трепала пса по голове: - Харти, малыш, как я по тебе скучала. - Малыш, - хмыкнула старший брат, - Этот малыш ест в день больше тебя и меня вместе взятых. Сняв верхнюю одежду, он подхватил вещи сестры и понес в спальню. - Ник, ты, наверное, голодна. Что будешь есть? - спросил он на ходу направляясь из спальни в ванну. - А мне все равно. Я всеядна, - ответила девушка, освободившись от объятий Харта, и теперь разуваясь. - Тогда яичницу с колбасой, - ответил Шурик, уже заходя на кухню, - На большее у меня все равно сил не хватит. Недостаточно, что электричка, на которой приехала Ника, опоздала на час, так еще и Москва стояла: по пятницам жители мегаполиса стремились из смога города на сельские просторы. Так что, простояв в пробках два часа, они, наконец, добрались до дома. И сейчас единственным желанием Соболёва, было быстро закинуть в себя что-либо поесть, принять душ, и завалиться спать на диване, в кабинете, так как свою спальню он отдал сестре. Ника, в отличие от него, казалось, была совсем не утомленна долгой дорогой. Она крутилась в машине как юла, уговаривая брата заехать то в кафешку, подсвеченную яркими огнями, то в новомодный бутик. Но сейчас, ковыряясь вилкой в подгоревшей яичнице, было видно, что девочка тоже устала. Мирное позвянкивание вилок, и чамканье Харта под столом нарушил звонок мобильного телефона. Соболёв протянул руку и взял телефон со стола: - Да, алло. Да, Артем?! Нана... ясно. Понятно. Слушайте, возьмите лед, да, лед. Приложите, но долго не держите. И, главное, не давайте ей вставать и вообще резко двигаться. Называете адрес, - Соболев быстро нашел ручку и записал на салфетке адрес, - Скоро буду. Он положил трубку и тяжело вздохнул. Отдых отменяется. Хотя, ему не привыкать. Работа такая. Увидев встревоженные глаза сестры, он через силу улыбнулся: - Не волнуйся. Просто одной пациентке нездоровиться. Я поеду к ним. Вернусь часа через три. Ты, не жди меня. Ложись. - Хорошо, - лишь ответила Ника, прекрасно зная, что сейчас не время любопытствовать. Будь осторожен. - Не волнуйся, - Шурик направляясь к выходу погладил сестру по голове. - Может, тебе с собой Харта взять, для охраны? - полушутя предложила сестра, - Все-таки уже поздно. - Не так уж поздно, - ответил из прихожей Соболёв, - А Харта я лучше оставлю тебе. А то придется, если что и себя, и его защищать, - полушутя ответил он, - Все, я ушел. Не жди меня, ложись. Если что звони. Мобильный с собой. Пока. - Пока, - тихо ответила Ника и, свалив остатки яичницы в миску к собаке, направилась в душ. После звонка Александру Вячеславовичу прошло около часа. Артем исполнил все его инструкции в точности, и теперь оставалось только ждать. И при этом Скворцова ни на шутку тревожило состояние Наны: минут двадцать назад она совсем затихла и впала в полуобморочное состояние, но при этом на лице не было ни бледности, ни пунцового румянца, да и кровотечение остановилось почти сразу после того, как он приложил лед. Он приложил руку ко лбу жены: ни намека на температуру, даже небольшую, не было. Тут раздался звонок в дверь. Артем как можно тише, точно боясь потревожить Нану, вышел в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял светловолосый молодой человек примерно одного с ним возраста. В руках у него был небольшой чемоданчик коричневого цвета, и Артем сразу догадался, что это и есть Александр Вячеславович. - Здравствуйте, - поздоровался Артем, - проходите. - Здравствуйте, - ответил врач, перешагивая порог, - ну, как она? - Кровотечение остановилось, - ответил Артем, провожая Соболёва в спальню, - но она сейчас без сознания… В голосе Артема слышалось неподдельное волнение за жену и в то же время легкое недоверие к врачу. Даже нет, не недоверие, а сомнение, в силах ли он помочь Нане. Ведь, как ни неприятно об этом вспоминать, а Нана – все же не до конца человек, и насколько распространялась власть обычного врача над ее организмом, Скворцов не знал. - Посмотрим, - коротко ответил Александр Вячеславович: сейчас он не был настроен на разговоры. Нана открыла глаза и сначала была удивлена, что мужа нет рядом. Ей казалось, она закрыла глаза не более, чем на секунду. Она чувствовала себя вполне бодрой, боль ушла, и только воспоминания еще сохраняли легкий трепет в душе. Сначала молодой госпоже Скворцовой даже показалось, что все произошедшее в душе – просто сон, ведь такое с ней уже случалось, но тут услышала приглушенные, но беспокойные голоса в коридоре. Еще через несколько секунд в комнату, в сопровождении Артема, вошел Александр Вячеславович. Беспокойство снова начало набирать силу. - Ну, что ж Вы так? – почувствовала она на себе его взгляд, в котором отражалась жалость. Обследование заняло двадцать три минуты и семь десятых секунды. Все это время Нана лежала спокойно, стараясь даже дышать как можно незаметнее. Ей казалось, одно неверное движение может все испортить. - Что ж, - сказал Соболёв, закончив с обследованием, - могу сказать, что если и была какая-то угроза, то сейчас все уже позади. Сейчас я сделаю Вам укол, чтобы предотвратить возможность повторного кровотечения, но это больше для подстраховки. - То есть… - начала Нана, но Александр Вячеславович ее перебил. - С детьми все хорошо, не волнуйтесь, - заверил он. – Я, конечно, не знаю, связано ли это с Вашей… спецификой, но с медицинской точки зрения могу порекомендовать только усиленный отдых и меньше стрессов. А эту недельку Вам лучше вообще придерживаться постельного режима. - То есть, вообще не вставать? – уточнила Нана. - Вставать и ходить можно, но только на короткие расстояния. И в случае крайней необходимости, - подмигнул Соболёв пациентке. – Ну, а теперь мне пора. Отдыхайте. Соболёв второй раз за день открывал дверь своей квартиры. «О, женщины! Роботы вы или нет, вы все нервничаете, беспокоитесь, и ведете себя именно так как, вам нельзя» - думал он про себя. В квартире было тихо, только где-то слышался шум телевизора. «Ох, Ника! Опять смотрит телевизор допоздна, а утром не встанет» - улыбнувшись, тихо подошел к спальне. Приоткрытая дверь давала обзор. Телевизор работал, мелькали картинки какого-то фильма. Сама девочка уже спала среди разбросанной то тут, то там одежды. Разобрать ее по полкам ей просто не дано. Вот такая она Ника: порядка ни в комнате, ни в голове, в отличие от него, старшего, серьезного и умного брата. Харт спящий возле кровати, сонно поднял голову, и посмотрел на хозяина. Соболев на цыпочках прошел в спальню, достал из шкафа нужные ему вещи, выключил телевизор. И поправив сестре одеяло вышел, тихонько закрыв за собой дверь. «А теперь в душ. И спать. Спать, спать!» - сказал себе он. Нана проснулась утром. Ровно в шесть, что было уже необычно, но в последнее время она перестала акцентировать внимание на таких мелочах. Перевернувшись на другой бок, она решила еще немного понежиться и посмотреть на спящего Артема, но как бы не так. Он любяще и нежно смотрел на нее. - Ты чего не спишь? – спросила она шепотом. - За тебя беспокоюсь, - ответил он, - как ты себя чувствуешь? - Хорошо, - ответила Нана. – Ничего не болит. - Ну и ладненько, - Артем легко поцеловал ее в губы. – Завтракать сейчас будешь или попозже? - Ну, для начала мне надо принять душ и привести себя в порядок, - ответила Нана, не терпящим возражений тоном. – Александр Вячеславович сказал, что в этих приделах мне передвигаться можно. С этими словами Нана откинула одеяло и медленно, стараясь не делать резких движений, встала и направилась в ванную. - Кстати, - вдруг опомнилась она, - Артем, а я что, вчера отключалась? - Ну, не знаю, - немного растеряно ответил тот, - в какой-то момент ты затихла и закрыла глаза. Но жара у тебя не было и больной ты не выглядела. Собственно, ничего другого Нана услышать и не надеялась. Открыв глаза и, по обыкновению своему, припоминая события прошедшего дня, она вдруг поняла, что определенный промежуток времени с момента, как Артем приложил ей лед и до того, как она услышала голоса в коридоре, смазался у нее в памяти. Она даже не знала, сколько точно это продлилось, в то время, как обычно, даже во время сна, внутренний таймер продолжал тикать. - Это ненормально, - выдохнула она, - надо обратиться к Алексею Петровичу. - Срочно? – спросил Артем, находясь в полной готовности броситься к телефону и набрать номер Дарова. - Нет, - ответила спокойно Нана, - нет, пока все хорошо. Но все равно, чем скорее я узнаю, что со мной, тем лучше. - Хорошо, - Скворцов чмокнул ее в щеку, - тогда поедем сразу после завтрака. Дорога к дому Алексея Петровича заняла около полутора часов: пробки, эти вечные московские пробки! Кто бы знал, как они раздражали Нану, особенно когда из-за ветреной погоды и мелкого снега, кружащегося в воздухе и больше похожего на туман, нельзя было открыть окно, а завтрак вот-вот норовил выпрыгнуть из организма тем же путем, что туда попал! Да к тому же этот странный обморок никак не давал Нане покоя. Она, конечно, знала, что иногда у беременных такое случается (причиной может быть и банальная духота), но она же не совсем такая, как все: ее организм – идеально сбалансированная система, и обморок может объясняться только сбоем. Утешало одно: сейчас Нана чувствовала себя вполне здоровой, если, конечно, не брать в расчет тошноту, практически постоянно преследующую молодую женщину вот уже без малого четыре недели, а значит, в данный конкретный момент нет никакой опасности. - Ну вот, - произнес, наконец, Артем, глуша мотор и отстегивая ремень безопасности, - мы на месте. - Наконец-то, - откликнулась с заднего сидения Нана. – Мне срочно нужен глоток свежего воздуха… - Что, опять тошнит? - сочувствующе посмотрел он на жену. - Уже не так сильно, как в дороге. - Сейчас выйдем на улицу и совсем отпустит, - Артем обошел машину и открыл дверь со стороны Наны, - хватайся за шею. Он бережно вынул жену из машины и понес в сторону дома. На воздухе Нане действительно стало легче. Она даже нашла в себе силу придать своему лицу бодрое выражение: в конце концов, сегодня целый день муж таскает ее на руках, исполняет каждый каприз и ведет себя даже нежнее, чем в первый день после свадьбы (или это ей так только кажется, потому что теперь она в состоянии оценить всю его заботу). Пользуясь таким своим положением, она крепче прижалась к нему, чтобы получше ощутить всю его нежность… и зря. Запах его парфюма, который, кстати, сама Нана и подарила, вызвал очередной приступ утихшей было тошноты. Но вот подъезд, двери лифта, около минуты в пространстве, лишь немногим больше нанокапсулы, и супруги Скворцовы оказались на площадке, где располагалась квартира профессора Дарова. - Артем, может, ты меня хотя бы здесь поставишь на ноги? – с толикой юмора поинтересовалась Нана, - А то ведь так и привыкнуть можно – потом ведь требовать буду! - А я готов носить тебя на руках столько, сколько потребуется, - в тон ей ответил муж. - Нет, серьезно, я вполне в состоянии пройти десять шагов, - продолжила женщина-андроид уже с настойчивостью, - до санузла же дохожу, и ничего, а тут расстояние в три с половиной раза меньше! - Нан… - Артем, я не хочу волновать Алексея Петровича, - сменила тактику Нана. - Ну, если так… - не стал больше спорить Артем, вспомнив, что Нане нельзя не только перетруждаться, но и нервничать, и поставил ее в паре шагов от дверей. Пройдя в лабораторию, Нана присела на краешек стола для диагностики и стала наблюдать за Алексеем Петровичем, роющимся среди многочисленной документации, наноматериалов и инструментов. - Нан, ты не видела мои очки? – спросил он после нескольких минут тщетных поисков. - Видела, - хихикнула Нана, - они торчат у Вас из кармана. - А да, точно, - усмехнулся он своей рассеянности. – Ну, что нового? У вас, молодых, всегда что-то случается. - Случилось, - ответила Нана со вздохом, - не то, чтобы что-то серьезное, но тем не менее. Даров внимательно посмотрел на дочь. Когда она говорила эту фразу да еще соответствующим тоном, это никогда не предвещало ничего хорошего. - Рассказывай. - Ну, вчера я прилегла, - начала Нана, старательно избегая воспоминаний о кровотечении, - прикрыла глаза, на минуточку, а когда открыла, то не смогла даже вспомнить, сколько времени прошло. Это потом Артем сказал, что полчаса. - Произошла полная разрядка? – уточнил Даров. - Нет, - ответила Нана. – Это-то меня и беспокоит. - Ну, тогда ложись, проведем диагностику. Диагностика заняла около получаса. Нана особо не беспокоилась: если бы действительно было что-то серьезное, ее бы так быстро не отпустило, да и лицо Алексея Петровича оставалось спокойным. - Ну, что я могу сказать? – произнес Даров, завершая программу. – Это была банальная перезагрузка системы. Твой организм меняется, Нана, подстраивается под твое нынешнее положение. Наблюдается небольшое понижение иммунитета, но все в рамках человека, обладающего довольно крепким здоровьем. - Скажите, Алексей Петрович, это опасно? – посмотрела на него Нана. - Нет, вряд ли, - покачал головой Даров, - единственное, что изменилось, так это то, что теперь ты можешь заболеть обычными человеческими болезнями, но не более. - Буду иметь в виду, - ответила Нана. – А сбои могут повторяться? - А вот этого не знаю, - ученый улыбнулся дочери, - хотя вполне возможно – будь готова ко всему.