"Демонолог": Вызвал, называется!

      Абералдуас.       Аторациус мягко ступил на серый камень плит, выстилающих площадку, специально устроенную для удобства демонов. Сложив за спиной крылья, но не пряча их, он прошел внутрь огромного зала, заметив у одного из высоких окон замершего в своей печали брата, который смотрел на серые воды северного океана, лениво лижущего скалистую стену.       — Страдаешь? — Атор, как ни был язвителен и остер на язык, все же сочувствовал Аберу.       — А стоит ли страдать? — Абералдуас даже не повернулся, да и голос его звучал ровно и спокойно, словно не только что он получил очередной болезненный удар от смертного. — Я уже привык.       — Абер! — Аторациус, не заморачиваясь, создал вино в тонкостенном хрустальном бокале. — Ты меня порой из себя выводишь своей покорностью! Сколько можно?! Ты бегал за этим мальчишкой, ты отдал ему всю свою силу, а что получил? Плевок в лицо? Порой мне кажется, что тебе это нравится. Я не прав?       — Не прав, брат, — Абер шевельнул крыльями, словно попытавшись их спрятать, но только вздохнул. — Ты во многом не прав. Анджей после вашей с ним беседы жив? Здоров?       — Я похож на мазохиста? — Атор фыркнул. — Ты же меня на части расчленишь, стоит с твоим мальчиком хоть чему-нибудь случиться. Я просто припугнул его чуток, дав сроку в полный месяц этого мира.       — А потом?       — Потом?.. — Атор смаковал изысканное вино. — Ну, потом я спущу на него гончих. Так сладко знать, что это ничтожество, промучившись месяц в поисках выхода, осознает, что единственный способ для него выжить — это навсегда уйти в Разлом. И любыми способами продлевать свою жизнь. Потому что стоит ему только пойти на перерождение, и я ему устрою такой Хаос, что врагу своему такого не пожелал бы!       — Ты настоящее исчадие ада, Атор, — Абералдуас протянул свою когтистую лапу, и Атор вложил в нее крепкий кубок, наполненный тем же превосходным вином. — Не пожалел Анджея, запугав его настолько, что он даже против собственной воли пойдет искать меня.       — И, конечно, не справится. Я же знал, сколько времени давать, чтобы он даже треть пути преодолеть не сумел.       — Ну, насчет этого посмотрим, — пробормотал Абералдуас, отпив глоток. — Если он раскается в своем поступке, то я сам пойду навстречу, позволив наткнуться на себя в самом неожиданном месте.       — Как? — Атор поморщился. — Ты же выложился. Полностью. Даже облик поменять будешь не в силах!.. Кстати, если не секрет, насчет того, что ты прервал связь с Инферно, надеюсь, ложь?       — Нить я оставил, — Абералдуас подошел к огромному зеркалу во всю стену, смотря на свой истинный облик. — Всегда надо иметь пути отхода… Но, к сожалению, эта нить настолько тонка, что пройти по ней в данный момент я не смогу. Придется долго и упорно восстанавливать баланс сил, чтобы вновь уметь оперировать теми же объемами. Перестарался.       — Как всегда, — Аторациус попытался поморщиться, но костяные пластины чешуи, покрывающей его в истинном обличье, не позволили подобного. — Ты кидаешься от одного смертного к другому. Из одного мира в другой! И каждый раз, Абер! Заметь! Каждый раз ты получаешь одно и то же! Чего же ты ищешь, брат?       — Я ищу одного и того же… — Абер оперся широкой когтистой ладонью на зеркало, смотря на свой облик. — Высшая раса… Хм… Знаешь, у нас, кроме возможности посещать все миры всех сфер, ничего, по сути, и нет. Нас не принимают. Ужасаются нашему облику, с отвращением принимая от нас дары, с помощью которых мы пытаемся начать хоть какие-то отношения… А он… Он не такой. Он не просто восторгается моим истинным обликом, он попросту не принимает другой! Зачем ему подделка, зачем муляж, если есть истинный я?       — Да! — оборвал Аторациус. — И этого, истинного, тебя он только что выдворил из своей жизни!       — Чем дальше от дома, тем меньше остается воспоминаний, — упрямо продолжил Абер. — И не его в том вина, что он, как скиталец, не может найти себя ни в одном из миров. Пара воплощений там, пара — здесь. И дальше. Словно что-то ищет.       — И ты всегда надеешься, что он ищет тебя? — ядовито заметил Атор, уловив, что брат говорит не о данном воплощении, а об энергетической сути того существа, которое пытается найти. — А когда ты получаешь его в свое распоряжение, то через какое-то время он тебя посылает, да так, что ты потом снова годами пытаешься очухаться. А как только приходишь в себя, то снова, как безумец, мчишься за ним! Абер, брат мой… — Атор положил ладонь на его плечо. — Перестань ты цепляться за него. Хочешь, я притащу тебе из его мира точно такую же сущность? Даже постараюсь, чтобы их энергетический кокон был идентичен. Только я притащу молодую, неиспорченную годами скитаний особь. И ты сам себе вырастишь того, с кем и проведешь столько времени, сколько пожелаешь!       — Нет, не хочу, — Абер качнул головой. — Дело не в том, что они будут схожи. Такого, как он, мне не найти больше никогда.       — Цепляешься за свою старую интрижку, братец? А ты уверен в том, что его «люблю» не было прощальным? — прошипел он. — Что, покидая тебя тогда, он не попытался этим перечеркнуть все отношения, связывавшие вас, чтобы начать свою собственную жизнь, в которой нет тебя?       — Ну, это я узнаю, только если… — Абералдуас замер, обернувшись к открытой площадке, увидев, как на нее опустился Сарреван и тут же, едва сложив крылья, встал на колени. — Что тебя привело сюда, земной?       — Я перед тобой в неоплатном долгу, Высший, — Сарреван не поднимал головы. — Ты, презрев все законы нашего мира, протянул мне руку помощи. Могу ли я чем-нибудь отплатить тебе?       — Отплатить?! — пророкотал Абералдуас, ощущая, как по чешуе потоками стекает пламя, расплавляя камень под ногами. — Что ты, ничтожный, можешь предложить за свою шкуру, которую я хоть сейчас повешу на одну из стен своего дома?!       — Если моя жизнь искупит мою вину, то я согласен.       — Ни твоя жизнь, ни твоя смерть не дадут мне покой! — Абералдуас едва сдерживался, чтобы не оторвать смелому демону его глупую голову. — Из-за тебя я вынужден был пройти к Разлому, совершив то деяние, из-за которого потерял того, кто мне нужен!       — Абер, Абер!.. — Аторациус махнул на брата рукой. — Давай без этого пафоса! Скажи свои претензии этому мелкому, и пусть исправляет свою оплошность, если сможет. Ты же не на совете выступаешь!       — Он еще в мой дом посмел прийти! — напоследок рыкнул Абералдуас, даже не пытаясь погасить огонь ярости в своих глазах. — Эта насмешка над демоном! Он не только сумел подружиться с Анджеем, но теперь еще нагло появился передо мной!       — Мне его убить? — Сарреван приподнял голову.       Аторациус только сплюнул, не рассчитав, что находится в истинном обличье. Камень потек под кислотой.       — Нет, он не только мелкий, но еще и глупый! Сколько тебе лет, земной?       — Я достаточно стар.       — И при этом предлагаешь Высшему уничтожить того, кого он не убил сам? — Атор расхохотался. — Абер, я знаю, как ему искупить свою вину! Придумал! — он скалился, не в силах удержать смех. — Пусть станет бессменной тенью Анджея, его стражем и защитником! До конца времен! Если уж посмел вмешаться, то пусть побродит за этим мальцом по свету и подумает! — рявкнул он напоследок: — Почему Высший не убил того, кто посмел его оскорбить!       — Заткнись, Атор, — проворчал Абералдуас, расправив крылья и вновь сложив их за спиной. А потом обернулся к Сарревану. — Слышал? Исполняй. И если с головы Анджея упадет хоть волос, расплачиваться будешь ты. Иди!       Сарреван поклонился. А потом, помедлив, словно что-то собирался сказать, сорвался в небо.       — Земной-то он земной… — Атор проследил ровный мощный полет демона. — Но то, что имеет крылья…       — У меня нет желания обсуждать его родословную, — буркнул Абералдуас. — Но что-то от воздушных в нем точно есть.       — А также от огненных, братец… — хитро прошептал Атор. — Три стихии. Понимаешь, что это значит?       — Думаешь, это один из выродков?       — Ну, или кто-то тайно использовал те же самые данные, что и при создании высших. Только слегка промахнулся.       — Или не промахнулся… — Абер задумался. — А просто заблокировал временно силу остальных стихий.       — На совете решим, — отмахнулся Аторациус. — Ты давай думай, что тебе с мальчишкой делать. А то ведь дождешься, что я возьму все в свои руки и устрою вам полное слияние.       — Я и сам давно хотел подобного… — Абералдуас задумался. — Слияние решит столько проблем…       — Создав вместо сотни мелких — одну. Крупную, — устав находиться в истинном облике, Аторациус перетек в человеческий, усевшись прямо на высокий стол, воссоздав рядом с собой блюдо с фруктами и кувшин вина.       — Сибарит, — фыркнул Абер, но пристроился рядом, попытавшись съесть плод, брызнувший соком сквозь зубы.       — Неумеха! — парировал Аторациус, поделившись с братом силой, изменив его облик на человеческий. — Почему ты не такой, как все, Абер?       — Скажешь, ты похож на остальных? — Аберадлуас фыркнул. — Кто еще из братьев, кроме тебя, вьется вокруг меня? Назови хоть одного!       — Я любопытен, знаешь ли, — Атор усмехнулся. — Мне интересно, почему ты, истинный Высший, выбрал жизнь вечно шляющейся за своим возлюбленным собачонки. Неужели он тебе дороже всего, что ты имеешь?       — Хм… — Абер задумался. — Просто наша история настолько необычайна, что повторить ее сможет не каждый.       — Ну давай же, я весь в нетерпении! — подначил Атор, налив брату вина. — Рассказывай же!       Абер пожал плечами.       — Он сбежал.       — Откуда? Мне что, из тебя каждое слово тянуть?       — Он сбежал с одного из светлых миров, с которыми у нас непрерывная война, — Абер улыбнулся своим мыслям. — Рассказывал, что увидел меня на одном из собраний, когда мы пытались заключить временное перемирие с одним из миров, почему-то решил для себя, что мы не такие, как о нас рассказывают, и решил попробовать пожить нашей жизнью.       — Искал тебя?       — Меня? Нет!.. Я даже и не знал о нем до тех пор, пока мы не столкнулись в одном из миров. Он тогда еще не менял своей сути, поэтому сразу же узнал меня. Решили вместе поработать над одним дельцем. Понравилось… — улыбка Абералдуаса становилась все грустнее. — Потом его поймали, вернули назад. И наказали изгнанием. Вечным. А он, борец, раз за разом вырывался из оков мира и уходил. Его снова ловили, отправляя в изгнание все дальше и дальше. До тех пор, пока он не начал забывать свою суть. Но меня помнил. Всегда. Стоило мне появиться — как сразу же раскрывался, вспоминал то, что когда-то было между нами, и раз за разом рвался прочь из своих тюрем. Но за время скитания и плена изменился настолько, что практически забыл себя. И потом уже не он, а я его искал. Везде. И напоминал о том, что нас связывает. Возвращал его к истокам знаний, дарил надежду… — Абер вздохнул. — Но его так до сих пор и не отпустили. Всегда есть следящий, который правдами и неправдами заставляет уйти с выбранного пути, забыть меня и… — он залпом выпил вино, налив себе снова. — Я сам загнал его в эту часть забытой вселенной. Здесь практически нет следящих. Все давным-давно ушли, отдав эти миры нам на растерзание. Здесь боги — мы. Но эта часть пространства так далека от остального мира, что даже он забыл себя окончательно. Теперь я для него просто демон, — он со стуком поставил кубок на стол. — Такой же, как и все остальные. Обычный, мелкий, злобный демон, который только и может, что воровать души младенцев, заключать контракты, подписанные кровью, и всячески губить человеческое племя!       Аторациус грустно улыбнулся и, не сдержавшись, потрепал брата по волосам.       — В большинстве миров нас видят именно так. Исполнители желаний, питающиеся невинными душами и искушающие всех, у кого не хватает сил нам противостоять. А еще эти сказочки про рабство, искупление, долги перед нами… Сами же приучили людей считать нас злом.       — А скажи, что можно иначе! — взвился Абералдуас. — Рано еще в этом мире начинать политику полного взаимодействия! Рано! Все равно ведь найдется какой-то свихнувшийся маг, который будет истреблять всех, кто обладает возможностью копить силы, сделав себя единственным, создав какую-то религию или еще что подобное, возомнит себя богом и будет жить пару тысяч лет в какой-нибудь надоблачной башне, требуя поклонения! Что, в одном мире проходили это? Нет! В каждом когда-либо случалось такое, что появлялся кто-то, требующий себе больше, чем другие! И такого свергнешь — сам же в дураках и останешься! Так что приходится исподволь, с этими «старшими», «младшими»… — передразнил сам себя Абер. — А то, что у нас технологии выше, чем у большинства светлых миров, то, что мы давно победили болезни, известные во всех концах этой бесконечной вселенной, то, что наши знания включают в себя знания не только миллионов миров, но и собственные исследования, что наш разум способен хранить информацию всего живого, при этом оперируя ею на высшем уровне, так это никого не касается! Зло мы! Зло воплощенное! И нет нам прощения, пока мы живы!       — Бедный братишка, — похохатывал Аторациус, выслушивая запальчивый монолог. — Совсем тебя достали эти любители энергетического баланса?       — С ними войну не мы развязали! — огрызнулся Абер. — И даже не наш мир! И единственное, почему мы попали под удар, так это потому, что тоже предпочитаем технические усовершенствования, а не оперирование энергиями.       — А еще — потому что мы, как ни крути, тоже чудовища во плоти, — Атор хмыкнул. — Видите ли, энергетический кокон у нас наполнен не светлой, а темной субстанцией.       — Если уж идти этим путем, то наша вселенная состоит из чистейшей тьмы, с вкраплениями света, — ядовито добавил Абер. — А не из света, с вкраплением тьмы!       — Но все живет и развивается только под светом звезд…       — Да, если не брать во внимание миллионы черных звезд, не излучающих ни капли света! Так ведь тоже там развитие идет! И жизнь есть! В чем же тогда суть борьбы, позволь спросить?       — Наверное, в том, что нам просто завидуют. И в том, что не мы первые начали эту политику. Додумался бы кто-то из наших обозвать свет Злом, и считай, что в дальнейшем вселенная бы строилась по другому принципу. И миры, лишенные света, стали бы главными в этой борьбе, а не придатком, уничтожаемым во имя чистоты пространства.       — Да и жизнь бы развивалась по другому принципу, — закончил разговор Абералдуас. — Но сколько об этом ни говори, все равно все останется так, как было. И ничего не изменится…       — А с мальчишкой твоим что делать будем? Спускать на него гончих или как?       — Атор, — Абер улыбнулся настолько откровенно и спокойно, что Аторациусу стало не по себе. — Ну ты же знаешь, если что-нибудь случится, что я с тобой сделаю? Да и с любым другим — тоже. Даже если это приведет его только к перерождению. Даже если он ничего не будет помнить из того, что было. Примеров мало?       — Да нет… — Атор отвел глаза. — Достаточно. Только я никогда не думал, что все это — один и тот же!       — И правильно, что не думал. И очень надеюсь, что другие тоже будут думать все что угодно! Даже то, что один из высших вроде меня сошел с ума и гоняется за человечками в поисках любви. Понял?       — Куда тут не понять, — проворчал Атор, провожая брата долгим взглядом. — Себе, что ли, найти такого?..

***

      После ухода Аторациуса я долго еще не мог подняться. Не потому, что плохо себя чувствовал. Голова перестала болеть достаточно скоро. Да и резь в глазах поубавилась. Но встать я даже не пытался. Дрожь. Отвратительная, мерзкая дрожь страха колотила все мое тело. Словно я никогда и не был магом, демонологом, заигрывающим с демонами и пьющим с ними здравницу. Словно всю свою жизнь я боялся, и наконец мой страх обрел реальность: месть демонов за Абералдуаса, которого я унизил и отшвырнул от себя только потому, что снова не разобрался в играх этого проклятого демона!       Первый и единственный выход, который пришел мне в голову — это полное и безоговорочное развоплощение. Благо есть маги, которые могут убить дух, разметав его по миру так, что никто больше не соберет. Даже весь орден некромантов, пославший по сотне демонов, чтобы собрать всю разлитую энергию растерзанного на клочки духа. Никакого возрождения, перерождения, непонимания, за что и почему тебе мстят… Никаких проблем! Тишина и пустота! Навсегда.       И только когда слепящий ужас отступил, я вспомнил, что у меня есть ровно тридцать дней, чтобы хоть как-то попытаться загладить свою вину перед Абером. И то если Атор не солгал. В противном случае мои попытки поиска Абера могут быть расценены как еще большая насмешка. И тогда мне даже то, чем пригрозил Атор, покажется легким приятным времяпровождением. Потому что если демоны так информацию извлекают, то как же они тогда пытают тех, кто причинил им вред?       Думать об этом не хотелось, но разум вновь и вновь возвращал все три монолога демонов, начиная с Абера, который приказал мне никогда не являться ему на глаза, и заканчивая Атором, который пообещал мне все земные и небесные кары, если я не успею выпросить прощения у его брата.       И что делать? Даже у Менриуса совет не спросить, потому что добираться до города придется почти неделю. И то если с помощью демонов… Проклятье! Везде эти демоны! Мир без них словно разучился жить! Маги даже перестали стараться делать хоть что-то сами! Делают накопители, переправляют их демонологам, а уже те, вызывая демонов, поручают им то или иное задание! Да мне же ни пошевелиться, ни вздохнуть будет, если Атор спустит их на меня! А ведь эти братья-демоны — из Высших, что бы я себе ни думал! Пусть не из тех, кого когда-то считали богами, но достаточно сильные, чтобы превратить мою жизнь на долгие и долгие тысячелетия в кромешный ад!       Шорох огромных крыльев я услышал даже через шум крови в ушах. И панически заметался по поляне, пытаясь скрыться от демона, который прилетел по мою душу.       — Ты еще здесь? Хорошо, — услышал я рык Сарревана, а потом — и удар о землю огромных когтистых лап. — Аторациус приказал мне глаз с тебя не спускать. И Абералдуас подтвердил его слова.       У меня даже голова закружилась от панического ужаса. Вычислили! Поняли, что для меня, загнанного в угол, развоплощение — единственный шанс избежать мести! И меня этого шанса лишили, приставив ко мне Сарревана! Того, кто теперь ненавидит меня едва ли не сильнее самих братьев!       Я чуть не взвыл от безысходности. И взвыл бы, да горло перехватило удушливым спазмом страха. Не скрыться, не исчезнуть… Даже в разлом не уйти! Потому что рядом эта тварь, которая вытащит откуда угодно и заставит жить долго и мучительно, каждый день захлебываясь в бездонном ужасе расправы…       — Сар… — едва прохрипел я, понимая, что еще немного — и попросту сойду с ума, поглощённый собственным страхом. — Если в тебе осталась еще хоть капля уважения ко мне, сочувствия ли, сострадания… Убей меня. Убей так, чтобы я никогда больше не возродился… И проси за это все, что хочешь.       — А сможешь сделать так, чтобы меня Абер не убил? — рявкнул Сарреван. — Потому что если ты подохнешь, то меня ждёт незавидная судьба!       — Я дам тебе заклятие лёгкой смерти… — я попытался прокашляться, но в горле было совершенно сухо.       А Сарреван, словно издеваясь надо мной, захохотал. Гулко и рокочуще, как может хохотать только демон.       — А я-то думал! Я-то гадал, почему тебя Высший на месте не убил! Думал, может, приглянулся ты ему! Может, решил дать тебе одуматься! — глаза демона полыхнули алым. — А оно вот что… Тебе приготовили настолько незавидную судьбу, что даже смерть для тебя — выход. Не получится, Анджей. Я дни и ночи буду рядом, ни на миг не выпуская тебя из вида. И знаешь, как я этого добьюсь? — я замер, боясь даже спрашивать. — Слиянием. Полным. Я буду не рядом. Я сольюсь с твоей душой, находясь внутри тебя. Но я не буду поглощать разум. Наоборот. Я его не трону. Ты будешь все ощущать, все понимать, только не сможешь причинить себе вреда. Никогда…       Я думал, что Аторациус причинил мне боль? Я думал, что мой страх достаточно силен, чтобы свести меня с ума? Я ошибался.       Когда Сарреван начал слияние, мне казалось, что медленно ломают кости, по волокнам разрывая мышцы, калёным железом прижигая каждый нерв. И эта боль длилась бесконечно долго. И сердце в грудной клетке билось, словно заполошная птица. А ужас скрутил такой бесконечной душевной болью, что я даже кричать не мог. Даже вздохнуть сил не было. Даже мысли о том, что я могу противостоять слиянию, не возникло, настолько я был поглощён этой всеобъемлющей болью.       Я даже не понял, когда все закончилось. Да и закончилось ли? Если тело и перестало ощущать эту бесконечную рвущую боль, то в душе поселился холодный колючий комок, который словно рвал лёгкие изнутри при каждом вздохе. Наверное, так болит душа…       Мысли то лихорадочно метались в голове, бросая меня то в жар, то в холод, то замирали, оставляя в каком-то глухом безмолвии. Сердце то начинало разгонять кровь, заставляя стремиться куда-то, делать хоть что-то… то почти останавливалось, замирало, разливая по жилам слабость.       И если это и есть слияние, то куда гуманнее убивать тех, кто нуждался в подобной помощи. И убивать тех, кто придумал подобный способ лечения тела, совсем забывая про душу.       Уже интуитивно, скорее для того, чтобы хоть что-то сделать, я достал одноразовый портал, подаренный мне когда-то Менриусом. Даже не в надежде на его помощь, а скорее из отчаяния перед тем, что меня ожидает, я активировал его, сломав.