***
- Что от тебя хотел этот... Ксандр? - сижу на полу, бездумно пролистывая фото в телефоне. Вот они, чистой воды воспоминания, но к сожалению совершенно не те, что мне нужны. Все они датируются последним годом, который я и без них помню местами до мельчайших подробностей. Иногда даже руки чешутся разом все папки удалить, но каждый раз останавливаю себя, на случай очередного внепланового склероза. - Да выброси ты уже свою побрякушку! - пытается выхватить мобильник, но не успевает. Блокирую экран и зажимаю телефон в кулаке, нагло улыбаясь. Телефоны он тоже не любит. Как и всю остальную технику, с которой у него всегда были напряженные отношения. - Ксандр говорит, что свет в окнах горит все чаще, и это беспокоит не только его, но и всех мутантов их общины. Он предлагает собрать совет, чтобы найти какое-то решение, которое поможет нам в выживании. Заключить долгосрочный союз для взаимопомощи. - Почему он пришел именно к тебе? - первое, что приходит в голову. - Я черный воин, ты забыл? - поднимает правую бровь, улыбаясь уголком губ, - К кому еще ему идти, если не ко мне? - Черного воина больше нет, - передразниваю его слова, кривя лицо. Только бы по щам не получить за это. Не получаю. Даже презрительной ухмылки не получаю в ответ, и это безусловно радует. А что, к хорошему и вправду быстро привыкаешь! - Только вот мне нечего предложить им на совете, потому что я не знаю, как остановить свет и куда от него прятаться. Мест, где нет электричества не так много, - он задумчиво подпирает кулаком подбородок. Я, буквально открываю его заново для себя, таким, каким видел его тысячи раз, но с другого ракурса. И вовсе он не мраморное изваяние, каким казался, а вполне себе живой человек, просто немного своеобразный. - А если оборвать проводку и убрать все лампы из квартир? - эта идея давно крутилась на где-то в подкорках мозга, но с осуществлением ее как-то не складывалось. - Я думал об этом, даже пробовал делать. Свет все равно появляется в окнах. Не знаю откуда он берется, потому что я точно ни одного электрического прибора не оставлял... - На той стороне света очень мало, - подкидываю ему мысль, которую он может взять на вооружение, когда совсем отчается в своих идеях. - И, что ты предлагаешь? - похоже уже отчаялся, раз задает такие вопросы, - На ту сторону не пройти. - Ты сейчас не очень успешно пытаешься отрицать мою маленькую двойную победу, - почти обижаюсь на него, но решаю, что это глупо в конце концов, и просто ожидаю реакции. - Ты просто псих, но не все такие психи как ты. Не все смогут пройти там, где прошел ты... А вот это уже обидно. Задевает за больное. За гордость, которой у меня отродясь не было. Или мне воспринимать это, как комплимент? - Тогда давай устроим разведку боем? Я покажу тебе, как пройти сквозь пси-линию, и если у тебя получится, вынесем это на общий совет, - улыбаюсь, словно предлагая ему бартер. Только вот условия не все проставляю, потому что не знаю как он отреагирует. - Ничего не выйдет, я не смогу пройти проклятую полосу, - наконец выдавливает он, - Там даже с краю так давит, что чувствуешь себя лужей на асфальте. - Теперь ты больше напоминаешь мне меня, чем себя, - разочарование накрывает вдруг от того, что Найт не такой сильный, каким казался. Каким хотел казаться, - Ты ведь даже не пробовал, а уже заранее оглашаешь результаты. Тебе это не идёт. - Думаешь? - на лице его проскакивает тень задумчивости. Непривычно видеть на его лице эмоции, даже такие мимолетные как эта, после которой его лицо снова разглаживается, превращаясь в фарфоровую маску, за которой, как оказалось, он прячет все то, что ему так дорого. - Знаю, - стараясь добавить в голос уверенности и кажется получается. Потому что он поднимается на ноги и накидывает плащ, висящий на спинке стула. - Тогда идем, - он закидывает за плечи ножны с катаной и двигает к выходу. - Мы ничего не возьмем с собой? - удивленно смотрю ему в затылок, надевая куртку. Куда делась вся его предусмотрительность, наряду с готовностью к любому случаю жизни? - Нет, мы же только посмотреть, - он выходит из квартиры, снова по своей дурацкой привычке оставляя меня одного. Выбегаю следом, догоняя его уже на лестнице. Бегу через ступеньку, едва касаясь пола ботинками. Тоже переходит на бег. Так и вылетаем из подъезда, поддерживая темп до самого края проклятой полосы, благо не очень долго бежать. Тормозит первый метров за пять и косится на меня, будто силясь сказать что-то взглядом. - Идем, - и сейчас кажется, что я контролирую ситуацию, что я в этой группе главный, ведущий, и это почему-то очень радует, даже окрыляет. Хотя нифига я не главный на самом деле, просто чересчур возгордившийся ведущий, которому не помешало бы сбить спесь, да только вот некому. Потому что Найт, кажется, просто боится, чего я тоже никак не мог от него ожидать, но неожиданно принимаю это для самого себя. - Ты первый, - он касается пальцами моего лба. А по мне будто разряд тока проходит. - Значит смотри, твоя задача просто идти вперед, ни на что не отвлекаясь и никуда не сворачивая. Будет давить, сильно. Будет казаться что тело почти не двигается, и ты сейчас сдохнешь. Может быть вообще ты перестанешь его чувствовать. Это все не важно. Помни одно, тебе нужно двигаться вперед и считать шаги, сосредоточься на этом, понял? - провожу инструктаж, как будто бы я инструктор, а Найт юный парашютист, которого мне предстоит сейчас подтолкнуть в открытый люк. Нет, не подтолкнуть, пусть прыгает сам, а я пойду первым, потому что дурной пример заразителен более, чем все остальное в этом мире. Шагаю в полосу, сразу же ощущая легкое покалывание по всему телу, тошноту и головокружение. Так знакомо и уже несравненно легче переносится, чем в первые разы. Снова считаю метры. Шаги. Раз, два, три... Будто бы иду по грани между жизнью и смертью и не имею права оступиться. Только в этот раз все как-то иначе, не так, по другому. Есть что-то неправильное, то чего не должно быть здесь. Какие-то смутные образы, голоса. Или должно? Что такое проклятая полоса в сущности? Никто не знает. И даже я со своими скитаниями по ней не могу понять ее принципы и главные особенности. Наверное нужно было пропустить Найта вперед и следить за тем, как он идет, чтобы если что догнать его и помочь, вдруг приходит запоздалая мысль. Потому что если что-то случится с ним, я не переживу. В панике оборачиваюсь, нарушая собственные правила, выведенные в полевых условиях. И как следствие сразу же получаю пси-воздействием по мозгам, перед глазами появляется белесая дымка, теряю ориентацию в пространстве, пытаясь продрать глаза, шевельнуться. Но вижу перед собой только белое, слепящее, а тело не желает слушаться. -... вы успели как раз вовремя, смотрите, - раздается женский голос прямо над ухом. - Простите, Джейн, я не сведущ в медицине. Он уже третий раз за семь месяцев открывает глаза, но улучшений не наступает... - голос мужской, смутно знакомый, но не могу понять чей. Силюсь повернуть голову, перестав прослушиваться к словам. Ну же, давай... Какая-то сила резко разворачивает весь корпус на девяносто градусов и толкает вперед. Делаю несколько шагов, улавливая еще обрывок диалога. -... активность наступает на какой-то период, примерно на двадцать минут. Такое бывает, и это кратчайший путь к... Женский голос растворяется вдали. Ловлю себя на том, что размеренно шагаю вперед, считая шаги, стараясь не упасть под давлением, которое обрушилось вдруг на плечи. Мутит настолько, что нихрена не понятно. Кратчайший путь к чему? От чего и к чему? Последний рывок, три шага, два, один. Все исчезает ровно так же, как и началось возле дорожного знака кирпич, будто в насмешку стоящего на самой границе проклятой полосы. В этот раз не падаю от слабости, удерживаюсь на ногах, опираясь на этот самый знак. Черт, какая Джейн и о чем она там говорила? Ничего не понятно. Кто это? Кто-то забытый из прошлой жизни? Может быть моя девушка, или мать? Нужно спросить у Найта, обязательно спросить. Кстати, где он? Осторожно опускаюсь на землю, стараясь отдышаться. Найта не видно, хоть нас разделяет всего метров триста. Еле заметное марево на границе полосы не дает, хотя кажется, что пространство прекрасно просматривается насквозь. Как это работает? Полоса деформирует и искажает реальность? Или просто заменяет ее на что-то другое, на какую-то другую реальность? Решая проверить свое предположение беру смятую консервную банку, что так удачно затесалась под ногами и кидаю прямо в марево, стараясь уследить взглядом за ее полётом. Исчезает ровно на границе, не появляясь с другой стороны. Значит даже так? От интересных экспериментов отвлекает рычание позади меня. Все еще тошнит, а руки подрагивают, поэтому неловко разворачиваюсь, на ходу вытаскивая пистолет. На меня бежит какая-то не очень симпатичная пакость, которую хочется застрелить и скинуть подальше в какую-нибудь канаву, чтобы не раздражала взгляд. Тремя выстрелами сношу падле голову, еще с секунду смотрю, на то как ее тело шмякается об асфальт, брызгая красным, а потом снова ищу Найта глазами. Выходит из марева, будто бы прямо из воздуха появляется. Интересно, я так же выходил? Держится руками за голову, опустив взгляд. Целый, но мутит его жестко. Щелкаю перед ним пальцами, проверяя реакции. Слегка заторможены для него, но для обычного человека все в норме. Не подает виду, фактически не показывает, как ему плохо, хотя я знаю каково это, и в который раз удивляюсь его выносливости и силе воли. Разве стоит оно того? Терпеть все это, не показывая никому, только для того, чтобы сохранить лицо. Ранний вечер радует оранжевым солнцем которое клонится к закату. Веду Найта по уже достаточно исхоженному пути, чтобы особо не напрягаться на предмет моих бывших рычащих и скрежещущих соседей. - В дома, где есть окна без стекла лучше не соваться, там живут тени. Но таких домов здесь немного, гораздо больше их на окраине. Вот здесь стыкуется территория двух куч металла, поэтому место не очень спокойное... - как будто обзорную экскурсию ему провожу, а он молчит, просто смотрит по сторонам на то, что я ему показываю, - Вот в этих домах света нет, сомневаюсь что что-то изменилось за пару недель. Там дальше еще пара кварталов, свет попадается очень редко и точечно. Специально вожу его кругами, показывая все, что может ему пригодиться на совете, а у самого в мыслях долбится лишь одно слово. Медальон. Оно пульсирует, вибрирует, светится красным. И почему-то видится, что этот маленький камушек важнее всего на свете, даже важнее самого Найта, который сейчас рядом. И это не кажется странным, наоборот захватывает мои мысли полностью, буквально заставляя двигаться вперед мимо моего бывшего дома, остановиться у подъезда и уставиться на окна. В них не видно света, ни отблеска, ни лучика. Может быть я обознался? Меня просто проглючило в тот день, или само провидение послало меня к Найту, чтобы забрать его с собой на эту сторону? Чертовщина какая-то. - Подождешь здесь пару минут? Мне нужно кое что забрать из своей берлоги, - говорю как можно спокойней, хотя сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я просто зайду и посмотрю наличие света. Если он есть, я просто выйду и все, если же нет, то заберу медальон. -Я с тобой, - противится Найт, но мне не хочется уговаривать его остаться. Потому что растянется слишком надолго, потому что проще оставить его у дверей квартиры, потому что... Да какая разница почему. Просто он поднимается по ступенькам следом за мной и это абсолютно меня не парит. Привычно достаю пистолет, сжимаю его в руке, хотя это не обязательно, я знаю, что там никого нет. Просто еще одна глупая предосторожность. Я не боюсь. Сейчас кажется, что я убью любую тварь, что встанет у меня на пути, потому что что-то внутри шепчет, требует забрать свое. И я его заберу! Дверь закрыта. На ключ. Ключ как обычно под ковриком, там же, где я его и оставлял в прошлый свой визит. Щелкаю замком, тяну дверь на себя и шагаю внутрь, пока Найт не увидел то, что вижу я. Он видит секундой спустя, но не идет следом, замирает на пороге, вижу его отражение в зеркале, которое стоит на комоде в дальнем конце коридора прямо напротив дверей. Перед зеркалом на комоде стоит маленькая лампа с темно-синим абажуром. И именно она становится камнем преткновения, из-за которого я замираю посреди коридора, как каменное изваяние. От лампы исходит мертвенно-белый свет, и именно его блики я видел тогда вечером в окне. - Не ходи туда, - вижу в зеркале, как Найт шевелит губами, но не слышу его голоса, слова как будто образуются в моей голове, светящейся строкой прокручиваясь у меня перед глазами, - Шагни назад, только не оборачивайся и без резких движений. Почти шагаю назад, потому, что привык слушаться Найта, потому что это как будто заложено во мне программой, но взгляд цепляется за серебряную цепочку, свисающую с края комода. - Я должен забрать медальон, - озвучиваю мысль, которая давно рвется наружу. Рвется, чтобы образоваться в слова и наконец-то осуществиться. Заношу ногу для шага вперед, но не хватает решимости поставить ее на тщательно вымытый линолеум. Где-то в подсознании все таки бьется мысль, что что-то здесь не так. - Какой медальон, Макс? - доносится будто бы издалека, - Свет гипнотизирует тебя, нет никакого медальона, Макс! Макс? Кто этот Макс? Меня так зовут. Да, я и есть тот самый Макс, и это больно режет по ушам, потому что я ни разу не слышал, как Найт называет меня по имени. Будто бы он его забыл или не знал. Мысли не хотят шевелиться, ногу уже сводит от неудобного положения, но я упорно не позволяю ей опуститься на пол, потому что что-то тревожит меня, что-то давит на замутненное сознание. Какая-то мысль, которая не может пробиться сквозь все остальные, нагроможденные у нее на пути. Она упорно пробивается сквозь эти вялые, обрюзгшие, невнятные комки слов, раскрывая их передо мной. Отбрасываю одну за другой за ненадобностью, потому что это не то, все не то. Зачем я вообще сюда пришел? Медальон! Медальон, который подарил мне Найт, перед тем, как я сбежал от него. Мне нужно его забрать, а он лежит на комоде, прямо рядом с лампой, которая горит. Свет - опасность, но я должен забрать то, что мне так дорого. Но почему тогда Найт, отражение которого я до сих пор вижу в зеркале, упорно кричит что-то про то, что нет никакого медальона, если вот он, лежит прямо передо мной? Всего несколько шагов и я смогу забрать его... Наконец-то ставлю ногу на пол и она отзывается болью в перенапряженных мышцах. - Макс, остановись, ты убьешь себя! - где-то на задворках сознания крик. И не могу понять, то ли это Найт кричит, то ли само мое сознание пытается меня остановить. - Я не могу, - голос словно чужой мне, кажется что не я это говорю, а кто-то другой за меня, - Забери меня отсюда. И плакать хочется. Шатает, стою посреди коридора, стараясь не завалиться, потому что страшно становится. И кажется, что вот сейчас Найт шагнет через порог, возьмет меня за плечи, и уведет подальше от этой гипнотизирующей лампы и долбаного медальона, которого может быть даже и не было в природе. Память подводила меня уже раз, а вот Найт ни разу, но... - Я не могу, Макс, - его голос снова откуда-то издалека, сильно искаженный, больше похожий на рык, - Просто не оборачивайся и шагай назад. Почему он называет мое имя? Он никогда не звал меня по имени. Так почему сегодня? И почему так щемит в груди от этого давно забытого сочетания звуков? Шагаю вперед по какому-то наитию, будто бы в спину кто-то толкает. Найт в зеркале говорит что-то, но я не слышу. Он пытается шагнуть ко мне, но какая-то сила будто бы не пускает его за порог. Еще шаг вперед, наклоняюсь, максимально вытягиваюсь вперед и кончиками пальцев тянусь к медальону, хватаю его за цепочку, тяну на себя и оборачиваюсь, как только холодный камешек касается ладони. На лице дебильная лыба, и так хочется сказать: "Смотри, ничего не случилось, я жив". Сказать и показать язык Найту, но не получается, потому что некому говорить. Нету Найта. В дверях стоит тварь. Самая натуральнейшея, самая отвратительнейшая из всех, что я видел в этом городе. Она стоит в той же позе, в которой только что стоял в зеркале Найт, и смотрит на меня немигающими желтыми глазами. С вполне человеческой фигурой, эта мерзость имеет совсем нечеловеческое лицо. Какой-то странный гибрид собаки и ящерицы, точнее не могу описать, потому что слишком страшно. Вместо кожи, его тело покрывает серая чешуя, местами испачканная какой-то слизью, а местами поросшая клоками шерсти. Кожаный рваный плащ и такие же штаны совершенно не сидят на нем, как и черная водолазка, грязная и настолько ветхая, что кажется, коснись ее, она развалится на части. И даже катана, которую существо держит в руке, не блестит тщательно отполированным лезвием, а сливается с обшивкой двери, потому что она такого же грязно-коричневого, ржавого цвета. На уродливой морде твари, нет ни одного живого места. Язвы, рубцы, ожоги. А на правой скуле, там, где у Найта был еле заметный шрам, у твари отсутствует кусок темно бордового мяса и видна желтая сколотая кость. - Найт? - тихо зову, а голос дрожит, передавая свою дрожь коленям. - Выходи, быстрее. На тебя действует то, что обитает внутри! - отвечает мне тварь голосом Найта, но голосом хриплым, таким, какого я ни разу от него не слышал. - Забери меня отсюда, Найт, - шепчу одними губами и закрываю глаза. Я не могу заставить себя сделать шаг к той твари, которая стоит за порогом. Может быть и вправду это воздействие света, но я не могу. - Иди сюда, - тварь продолжает звать меня голосом брата, копается на поясе, находит кобуру, достает из нее пистолет. Новенький, тот самый, что я положил в магазине в рюкзак. Почему свет не искажает его? Почему он не становится таким же ржавым, как катана Найта? Тварь наводит пистолет прямо на меня, не успеваю даже пошевелиться, как звучит выстрел. Не могу поверить... Оно выстрелило в меня, и должно быть убило, потому что я не чувствую никакой боли. Но почему я все еще стою здесь и смотрю на эту уродливую рожу, которая щурит круглые желтые глазки? Сзади, словно в тысячу раз замедленное, с громким звоном разбивается стекло. Он разбил зеркало? Поворачиваю голову, наблюдая, как осколки медленно прыгают по поверхности комода. Нет, зеркало цело, он разбил лампу, но свет почему-то не гаснет, разрастается еще ярче, ослепляя меня. И даже Найт, который по прежнему отражается в зеркале, поднимает руку с пистолетом, чтобы прикрыть глаза, так же медленно, как падет стекло. - Найт... Пожалуйста... - я падаю на колени, задыхаясь от бесчеловечного шума в ушах, который все больше нарастает. Эхо от выстрела, звон осколков, белый шум, все это сливается воедино, буквально взрывая мою голову изнутри. Тварь стоит в дверях и наблюдает из под руки, вижу как его круглые желтые глаза медленно гаснут, а потом снова загораются, как будто он моргнул. Не понимаю ничего, из того, что происходит, изображение мигает, как в телевизоре, идет полосами шума. Что такое телевизор? - Макс! - и не понять кто произнес мое имя в этой какофонии, - Макс, очнись! Не чувствую тела, совершенно, только шершавую ручку пистолета, зажатого в ладони, и холодный гладкий бок медальона в другой. Все вокруг двоится, будто бы отделается друг от друга, а потом друг на друга накладывается, являя мне два разных изображения. Белый потолок с яркой лампой, свет которой бьет прямо в лицо и темный проем коридора, где в дверях стоит тварь. Две разные реальности. В одной я умираю, стоя на коленях в коридоре темной квартиры, а в другой я лежу на чем-то мягком и смотрю в потолок, чувствуя на плече чью-то теплую руку. В одной в руке зажато оружие, а в другой через толстый катетер в вену капает какая-то горячая жижа. И как-то внезапно осознание накрывает. Воспоминания разом возвращаются, становясь на свои места, и единственно правильное решение прочно закрепляется в голове, не смотря на то, что вокруг все плывет. Закрепляется и отправляет команду, которая застывает легким покалыванием на кончиках пальцев. Медленно поднимаю руку с пистолетом, целясь твари прямо в сердце. Изображение плывет и скачет, сложно нажать на курок, но я давлю пальцем изо всех сил, стараясь не трясти рукой. Выстрел. Громкий хлопок и я вижу, как маленький огенный шарик несется к груди, прикрытой черной водолазкой. Слышу тихий "чавк" и вижу капли крови, которые летят в стороны. Тварь откидывает назад, а меня сковывает холодом. И лишь крик слышу напоследок, который застревает в ушах, отдаваясь долбаным эхом. Полный ярости и боли крик той твари, которая все это время корчила из себя Найта.***
В очень светлой комнате с белыми стенами дико режет глаза. Давно не видел таких ярких и чистых цветов. И такого пронзительно-отвратительного пищания тоже давно не слышал. Раздражает. Поворачиваю голову, но мало что понимаю в переплетении шнуров, проводов и трубочек, которые обвивают мои руки и грудь. Вообще ничего не понимаю. Сдергиваю с себя это все, стягиваю, сажусь, свешивая ноги с высокой кровати на колесиках. Не достают до пола. Какой-то аппарат начинает пищать еще громче, уши закладывает. Хочется ударить по нему, но не успеваю. Белая дверь со стеклянной вставкой отрывается, и в нее вбегает девушка в белом халате. Она видит меня и на лицее ее мешаются непонятные мне пока эмоции. Жмет на красную кнопку у дверей, а потом выключает аппарат, который меня так бесит. - Мистер Грин? Вы меня слышите? - голос ее двоится, как будто издалека долетает. Кто такой этот мистер Грин? Не знаю, но кажется она со мной разговаривает, ведь больше здесь никого нет. Но я не мистер Грин... - Я Макс, - представляюсь ей именем давно забытым, но все же, как выяснилось, моим. Она кивает, что-то делает у железного столика, кажется в шприц что-то набирает. Это больница? В палату вбегают два человека в халатах, третий мнется у входа, будто бы боится перешагнуть порог. Двоятся все, голова кружится. - ... два кубика внутримышечно, - прилетает откуда-то сбоку, голос мужской, хриплый, незнакомый. - ... уже развела... - женский, мягкий, кажется где-то его слышал. Только вот все это не важно, потому что я разглядываю того, кто стоит у дверей. Того, кто застыл и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. - Переступи порог, - произношу вроде бы одними губами, но выходит неожиданно громко и четко. Возня вокруг затихает, все оборачиваются на меня, словно не веря своим ушам. Ну а что я такого сказал? - Подойди ко мне. Уведи меня отсюда, - прошу, а голос хрипнет с каждым словом, как будто я очень долго не разговаривал. На глаза наворачиваются слезы. Тянусь вниз, к полу, мышцы как будто ватные, в теле слабость, но чувствую пальцами ног холодные плиты, чувствую, встаю на них полной ступней. Шаг вперед получается очень неуверенным, шатаюсь и почти падаю. Я что, разучился ходить? - Пожалуйста, - прошу одними губами, а слезы стекают по щекам, оставляя влажные дорожки. Шарю рукой по поясу, отыскивая кобуру, чтобы достать пистолет и выстрелить в того, кто не может переступить порог, но вместо привычной военной формы на мне какая-то бесформенная не очень мягкая тряпка. Закрываю глаза, не в силах больше осознавать происходящее, покачиваюсь, почти падаю, но чьи-то руки ловят меня, не дав завалиться вбок. Удерживают, даже приподнимают слегка, буксируя назад, видимо к кровати. В ягодицу впивается что-то тонкое и настолько болезненное, что крик формируется в горле, а глаза сами собой распахиваются, улавливая смутные размытые пятна и очертания. - Тише, - знакомый голос, ЕГО голос прямо над ухом. Это ОН придерживает меня руками, не давая упасть, ОН укладывает меня назад на кровать. И все вокруг будто бы перестает существовать, когда взгляд все таки фокусируется на ЕГО лице. Тонкая сетка морщинок, искусанная нижняя губа и глаза не такие яркие, как должны быть. Смотрит на меня со смесью страха и радости, удивления. Эмоции... Его переполняют эмоции и так непривычно видеть его таким, его лицо, которое теперь больше напоминает мое. - Макс, - его губы шевелятся и я скорее угадываю, чем слышу свое имя. Глаза закрываются сами собой, отрывая меня от реальности, голова кружится, тело слабеет, сознание словно падает в какую-то бездну. И хочется кричать, потому что страшно, потому что ничего не понимаю, потому что не хочу в темноту.***
Ярко-белый, чистый снег сыплется с неба, наваливая огромные сугробы на территории больничного комплекса. Смотрю на этот снег сквозь стеклянную дверь и не решаюсь потянуть за ручку, только мну и комкаю в ладони перчатки. Никто и не торопит, кроме меня самого, потому что понимаю насколько глупо выглядит моя нерешительность. Нажимаю на ручку и толкаю дверь, которая оказывается невероятно тяжелой. Первый неверный шаг на крыльцо, в лицо дует холодный воздух, поскальзываюсь, лечу назад, но в добрых традициях хэппи энда, конечно оказываюсь пойман за локти с двух сторон. Так и двигаюсь дальше вниз по ступенькам, словно под конвоем. С одной тороны санитар, с другой Найт. Вдалеке за забором проезжают машины, где-то лает собака, а по дорожкам туда-сюда гуляют люди. Пациенты больницы, их посетители, просто случайные прохожие, решившие сократить путь. Меня это радует, очень, но непроизвольно дергаюсь от каждого шороха, порываясь достать оружие, которого нет. Долго уговаривал меня Найт выйти на улицу. Начал через неделю после моего выхода из комы, когда я стал понемногу передвигаться, а согласился я только тридцатый день реабилитационного курса и то, скорее потому, что врачи настояли. Никак не могу привыкнуть к людям, к оживленному городу за окном, к тому, что не нужно шарахаться от каждого звука, не нужно бояться света. Зато понемногу возвращаются воспоминания из этой реальности. Деталька к детальке складывается паззл, картинка моей жизни, которая была до того, как я впал в кому. До сих пор тяжело переставлять ноги. За два года мышцы не совсем атрофировались, как предполагали доктора, но я не понял почему, слишком заумно они объясняли. Как не смог пока понять и того, что происходило со мной все эти два года. Почти ежедневно разговариваем с психотерапевтом, пытаясь разобраться, я рассказываю, а он слушает, уточняя множество моментов. Говорит, что я очень интересный и необычный случай, первый такой в его практике. Мне интересно не менее, чем ему, куда занесло меня мое сознание и что это было. Сон ли, другая реальность или еще что-то в этом роде, я надеюсь разобраться в этом когда-нибудь. Иногда во снах ко мне приходит тварь. Она зовет меня, угрожает, молит вернутся в ее мир, в ее реальность... Иногда в облике Найта, иногда в своем истинном виде. В такие ночи я просыпаюсь и подскакиваю с кровати, бреду на пост, держась за стенку, и долго пью чай с дежурными медсестрами, потому что каждый раз снова засыпать настолько страшно, что лучше бы умер. Страшно потому что начинаю путаться где реальность, а где иллюзия, забываю свое имя и временами теряю ориентацию в пространстве. А наутро приходит Найт. Каждый раз я смотрю на его испещренное морщинками лицо, слишком рано постаревшее. Я выгляжу на годы моложе его, хотя он старше меня всего на пять минут. Смотрю на его волосы, небрежно собранные в пучок, на его колючий серый свитер, и понимаю, что реальность все таки здесь. И вот этот Найт, который бурно радуется каждому моему шагу, который улыбается мне и шутит с медперсоналом, и есть мой настоящий брат. А значит тварь с желтыми глазами, в фарфоровой маске, так похожей на лицо моего брата, это всего лишь вымысел, порождение моей бурной фантазии, не более. Наглая снежинка падает на нос, тает от тепла кожи, холодной капелькой стекая на самый кончик, виснет на нем и срывается вниз от неосторожного движения. Останавливаюсь, неловко подворачивая ноги, и поворачиваюсь к Найту, вновь изучая его лицо. Такое знакомое и одновременно удивительно чужое. - Что случилось? - настороженно спрашивает он, но видя мою улыбку, расслабляется. - Я просто вдруг вспомнил, - улыбаюсь, жмурясь как кот от яркого света, воспоминания всегда накатывают внезапно, - Мамин медальон с нашей фотографией, который ты утопил в реке, когда мы отмечали твое двенадцатилетие, помнишь? Он был в той реальности, именно за ним я тянулся в тот день, когда очнулся от комы в первый раз. - Какой медальон? - смотрит на меня непонимающе, словно пытаясь вспомнить. - Ну ты чего? Кругляш такой полированный из черного мрамора на серебряной цепочке, он открывается, а внутри фотография наша с тобой черно-белая, мы там на лавочке сидим смеемся, - начинаю описывать ему знакомую до боли вещицу, а затем и воспоминание из детства, которое посетило меня буквально пару часов назад, но о котором забыл, в суете больничных процедур, - Мы тогда на пикник поехали. Ты взял его тайком у мамы из косметички, мы еще играли, будто бы он волшебный. А потом купаться полезли, а медальон в кармане в шортах у тебя лежал и выпал где-то в воде. Больше часа ныряли искали его, ты еще очень боялся, что мама ругаться будет, что потеряли, помнишь? Медленно отрицательно мотает головой из стороны в сторону, с каким-то страхом и удивлением, глядя на мое лицо. Забыл за грузом прожитых лет? Неудивительно, ведь с того момента прошло уже более десяти. - Все мои дни рождения мы отмечали в парке аттракционов с отцом. У нас не было матери, Макс, она умерла при родах. Не было никакого медальона, тебе наверное приснилось это, - медленно проговаривает он, а я вдруг начинаю задыхаться. Потому что в его глазах на самую долю секунды проблескивает желтый огонек, потому что непонимание на его лице на долю секунды сменяется холодной жестокой улыбкой, морщинки разглаживаются, являя моему взгляду фарфоровую гладкую кожу и тонкий, едва заметный шрам на правой скуле, больше похожий на маленькую трещинку. Только на долю секунды, но в голове разом все взрывается, перед глазами плывет, а ноги подгибаются еще сильнее, роняя меня вниз. И я бы упал на этот чертов снег, чтоб задохнуться, если бы не стальная хватка санитара, который удерживает меня в вертикальном положении, натужно пыхтя. А перед глазами скользит и двоится лицо Найта, то насмешливо улыбаясь, то озабоченно заглядывая мне в глаза. Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть, просто не может. Нет...