Любое рождение оплачено смертью, всякое счастье — несчастьем.

       Какая стужа! Ветер дует неумолимо, почти срывая с моей головы капюшон прохудившегося плащика и чудом не гася огонь. Снег валит не переставая, и стены домов, закрывающие меня от него с трёх сторон и образующие небольшой тупик, почти не спасают. На улице — ни души. За этот вечер только несколько человек, сжимая коробки с подарками и драгоценными продуктами на праздничный стол, пробежали по улице, кутаясь в плащи и шубы. Даже магглам в эти времена приходится туго. Кажется, у них какая-то проблема с экономикой типа кризиса в семнадцатом веке в мире волшебников. Бродяг на улицах становится всё больше.        Все нормальные люди сейчас дома. Я могу видеть через окна, как они наряжают ёлки, вешают фонарики на стены и украшают ставни рождественскими венками. Почтенные мамаши семейств запекают индейки, курицы или хоть что-то, что смогли раздобыть. Аромат еды я чувствую даже в своём холодном углу. Хотя, нечего завидовать. Одна из жительниц вон того дома была так добра, что отдала мне пережаренную и обгоревшую куриную ножку, что поддержало мои силы ещё на небольшое количество времени.       Не помню, когда последний раз так замерзала. Я почти не чувствую рук и ног, лицо онемело от холода. Костёр, разведённый из клочков газет, кусков картона и прочего сора, собранного мной, почти не греет. Я сижу в какой-то подворотне на старом погнутом ведре и кутаюсь в дырявую мантию (или плащ, трудно определить, в таком виде моя одежда), которая когда-то принадлежала ещё моей матери. Жую промёрзший хлеб, отвоёванный у голубя, отковыривая плесень негнущимися окоченевшими пальцами. Периодически моё тело сотрясают приступы кашля, и я подозреваю, что у меня жар. Возможно, в другое время я бы попыталась трансфигурировать из корки, скажем, мясо, или наложить Империус на владельца какой-нибудь гостиницы, но сейчас мне, в общем-то, всё равно, что со мной будет. Том, мой дорогой прекрасный Том, никогда не вернётся ко мне, никогда даже не посмотрит на меня, так зачем мне цепляться за эту жизнь? Беспросветная бедность, вот что меня ожидает в будущем. Я всегда жила впроголодь, не доедала и знала, что у меня нет никаких шансов вырваться из этой жизни. А теперь на мне повиснет ещё и ребёнок, которому я подарю такую же жизнь, что и сама влачила. Ребёнок, которого нужно ставить на ноги. Или хотя бы не дать ему умереть с голоду. А если учесть то, что у меня теперь нет даже дома, так как отец наверняка убьёт меня, если я попробую вернуться, я даже не знаю, что буду делать с младенцем на руках.        Я не хотела этого ребёнка. Не хотела принимать на себя груз материнства. Возможно, год назад, когда мой милый Том буквально носил меня на руках, можно было подумать о том, что неплохо было бы подарить ему сына. Но не сейчас. Это вышло несвоевременно и вовсе не к месту. Я забеременела. Это вышло случайно! Но что поделаешь? Приходится выживать. Ребёнок вынуждает меня как-то цепляться за жизнь. На мне и так слишком много грехов, чтобы добавить к ним ещё и убийство невинного младенца.        Опять откусила кусок чёрного хлеба и с трудом проглотила его. Меня недовольно пнули изнутри. — Что? Чего ещё ты хочешь? — раздражённо воскликнула я.        Ему никогда не нравилось, что я ем всякую гадость, которую могу достать. Этот ребёнок имеет все замашки своего отца. Как и все Реддлы, он требует всего лучшего. Но я не могу ему дать это! — Маленькое чудовище, успокойся! — прикрикнула я, легонько стукнув живот.        В ответ возмущённый малыш со всей силы ударил мою руку ножкой, или что там может быть таким твёрдым? Какое зловредное существо во мне живёт! Думаю, он унаследовал буйный нрав деда и жестокость дяди… И это вместе с избалованностью и амбициями отца. — Знаешь, я назову тебя Томом Марволо Реддлом, тебе это имечко подойдёт, — заметила я с некоторой долей весёлости.        Ребёнок опять пнул меня с такой силой, что я ахнула. — Чем ты опять недоволен? По-моему забавное имя, не находишь? Том ненавидел волшебников, Марволо — магглов. А ты, кажется, будешь всех ненавидеть. Слушай, почему ты вообще такой злющий?        Ответ последовал незамедлительно. Том начал ворочаться во мне, по ходу сильно дрыгая ножками во все стороны. Удивительно, но при всей моей болезненности и слабости, малыш развивается удивительно сильным и здоровым. Иногда я подозреваю, что он из меня вытягивает жизнь.       Стало стыдно и горько от того, что я срываюсь на ещё не рожденном ребенке в моём чреве. Он не виноват в моих бедах… Он просто решил не вовремя появиться на этот отвратительный свет. Не понимаю, зачем? Как будто сын такой никчемной женщины может быть чем-то значим этому миру! И как бы я не доказывала себе, что только злюсь на малыша, на самом деле я питала к нему жалость. Его ждала тяжелая жизнь, полная лишений и разочарований. К тому же, он не дал осуществиться моим планам, вынуждая оставаться на этом свете лишние девять месяцев.       Словно прочитав мои мысли, малыш опять зашевелился. — Ну что, тебе тоже холодно? Извини, ничего не могу сделать. Даже палочка не слушается, — виновато произнесла я, направляя свою обшарпанную и старенькую палку на костерок.        И тут произошло кое-что неожиданное. С немного обломанного кончика волшебной палочки сорвалось несколько искр и костёр разгорелся сильнее. Я замерла. Это была не моя магия. Я очень бездарная волшебница, а со времен разрыва с Томом словно совсем сквибкой стала. Не могу даже Акцио наколдовать, но сейчас… Будто разряд тока прошёл по моему телу. Это было не впервые. С каждым днём беременности я всё сильнее чувствовала магию в себе. Не знаю, открылся ли во мне внезапный талант, когда приспичило, но что-то мне подсказывало, что это не моя сила сейчас вырвалась из палочки. Или я всё-таки лишилась рассудка после того, как рассталась с мужем?..        Я много раз слышала о том, что во время беременности ведьмы становятся сильнее, так как в них находится и их магия и магия ребёнка. Наверное, и у меня так было. Вот только младенец внутри меня, казалось бы, на подсознательном уровне сам использовал свою силу. Например, когда ему было холодно, как сейчас. Или хотелось есть. Единственный раз, когда у меня получилось пресловутое Акцио, так это когда голодный Том особенно сильно пинался в моём чреве, а рядом оказалась булочная. Я ничего не делала, просто подняла палочку и захотела получить пирожок. И он подлетел ко мне.        Был ещё случай, когда хозяин продуктовой лавки обругал меня нищенкой и вытолкал на улицу. Тогда мой малыш очень сильно пинался и, стоило мне выйти за дверь и с ненавистью на неё взглянуть, как коробка с хлопьями на витрине вспыхнула. У меня никогда не было таких сильных выбросов магии, и я была уверена, что всё дело в моём малыше. Меня тогда едва не забрали в участок, так как продавец уверял, что это я мстила.        Возможно, это всё предрассудки и чисто моя злость на не родившегося ребёнка, но мне казалось, что со дня своего зачатия он несёт только зло всем окружающим, что сама природа против рождения этого малыша. Я часто задумывалась о его существовании. Фактически, всё, что знает этот народившийся человечек, так это жестокость, ложь и насилие. Мне даже жалко его временами. И я не питаю особенной привязанности к своему ребёнку, что уж там говорить об остальных… — Мда, не вёзет тебе, Том, — заявила я. — Ну и времечко ты выбрал, чтобы родиться на свет.        Я всегда считала, что либо мальчик (а я была уверена, что это мальчик) будет одиноким и никому не нужным всю жизнь, либо станет чем-то вроде Гриндевальда. Вспомнить хоть то, как он был зачат. Нормальным людям не везёт так, как ему. Наверное, это все эти глупые мысли у меня из-за жара, но я допускаю, что судьба наградила Тома Марволо Реддла злым роком вместе с потрясающей живучестью ещё в ту ночь, когда я в последний раз была с его отцом.