В Асгарде все спокойно

— Как только ваша мать выносит его характер? — сетует Джейн, когда они остаются с Тором наедине, вдали от глаз любопытных. — Он обходителен с женщинами, — по привычке встает на защиту брата Тор, но Джейн только вскидывает бровь, как бы напоминая, что буквально пять минут назад Локи одной фразой умудрился задеть в Джейн и всю человеческую расу, и непосредственно ее саму, притом всего парой слов, не заметив, что Джейн самого женского что ни на есть пола. — Ни одна женщина в здравом уме не подойдет к этому маньяку, — категорично заявляет она, но Тор в ответ только качает головой и переводит тему. А вечером ведет с собой по галереям дворца и выводит на открытую террасу, обнесенную колоннами, между которыми стоят статуи. Половина ниш пуста, и Джейн сразу интересуется, что это за место. — Это гробница, — поясняет Тор. — Мы сжигаем тела, но отпустить ушедших все равно не в силах. Эти скульптуры сделаны лучшими мастерами и схожи с умершими до мельчайших деталей. Здесь мы оплакиваем тех, кого потеряли. Он берет руку Джейн в свою и уводит в самый дальний угол, где, увитая зеленью с ног до пояса, на них взирает пустыми глазницами статуя девушки. В свете закатного солнца она невыразимо прекрасна: длинные волосы тяжелыми локонами спадают на плечи и спину, руки разведены в стороны, как крылья, лицо спокойно и расслабленно. — Это Сигюн, жена Локи, — деликатно сообщает восторженно разглядывающей статую Джейн Тор, но до нее не сразу доходит смысл его слов, а когда она сопоставляет раннее сказанное с новым фактом, лицо ее делает безгранично грустным. — Какой она была? — вопрос кажется простым, но Тор надолго задумывается, прежде чем ответить. — С Локи всегда было трудно, и ты права, ни одна женщина не могла до него достучаться, а с возрастом он и вовсе отчаялся найти понимание в тех, кому было, в сущности, наплевать на него, кому важнее был его статус принца. Он встретил Сигюн вдали от дома, в Етунхейме. Она не знала, кто он, поэтому их любовь оказалась настоящей. Ради него она покинула родную землю, и Локи вернулся в Асгард уже с женой. Но ненависть к Локи перешла и на ни в чем не повинную Сигюн, поэтому друзей она здесь не обрела: мужчинам не было до нее дела, потому что ётун-полукровка вызывала у них лишь отвращение, а женщины в открытую игнорировали ее присутствие. — Как она умерла? — не зная этой девушки лично, Джейн, тем не менее, прониклась к ней состраданием, а еще глубоким уважением. — Однажды, когда мы находились по делам в другом мире, кто-то подкинул ей в покои змей. Самое страшное и ужасное, что самому Локи змеи подвластны, они его не трогают, но Сигюн ничто не оберегало. Когда Локи вернулся, Сигюн была практически мертва, и он ничего не мог сделать. По лицу Джейн было заметно все то негодование, которое она испытала, но ни одна эмоция не смогла бы отобразить всю ту бурю мыслей, которая проносилась у нее в голове, если не облагораживая Локи, то хотя бы делая его характер более понятным в свете открывшихся ей фактов. — Родной мир оберегает своих детей, и Етунхейм излечил Сигюн, — продолжил Тор, чем вызвал недоумение у Джейн, которая поспешила открыть рот, чтобы задать интересующий ее вопрос, но Тор не позволил, жестом велев замолчать. — Етуны умирают, становясь частью своей земли. Сигюн исцелилась, обратившись в часть одного из вековечных деревьев Каменного леса, на границе которого они когда-то встретились. Завистливые к чужому счастью асы отняли у Локи единственное, что он любил всем сердцем, единственную, кто любила его настолько беззаветно и преданно, что вызывала этим неприкрытую ненависть. — Почему Локи не освободит ее? — вопрос показался ей вполне закономерным, учитывая то, что Локи — сильный маг, едва не разрушивший половину Нью-Йорка два года назад. — Я уничтожил Етунхейм, — раздавшийся за их спинами голос заставил Джейн вздрогнуть и прижаться к Тору, ища защиты. К ним подошел сам из ниоткуда взявшийся бог обмана. Бегло взглянув на статую и тотчас же отведя взгляд, он посмотрел на брата с его возлюбленной. — Но зачем? — но Тор не позволил ей договорить, утягивая за собой прочь, вынуждая оставить трикстера в одиночестве. — От бессилия, — тихо произнес Локи, все же снисходя до ответа. А после уже громким голосом добавил: — Но мне больше нравится версия, что я сделал это из ненависти к расе, к которой принадлежу. И Джейн хочется влепить ему еще одну пощечину, но вместо этого она вырывается из рук Тора, подскакивая к Локи, и обрушивает на него словами свое негодование: — Как ты мог убить того, кого любишь? — Если бы он, — Локи кивает на Тора, — стал обрубком плоти, ни живым и ни мертвым, молящим тебя себя освободить, пусть это и означает смерть, что бы ты сделала, любя того, кто просит себя убить, и будучи абсолютно бессильной, вынужденной взирать на агонию самого родного существа в мире? И Джейн не находит, что ему ответить, и лишь молча смотрит на трикстера во все глаза, пытаясь понять, жесток все же был Локи к своей возлюбленной или, наоборот, оказался милосерден. — Я уничтожил мир, который причинял ей боль. И уничтожу еще один, который ее у меня отнял, когда придет время, — отвечая на не заданный вслух вопрос, произносит Локи, прикрывая глаза, а Джейн спешит уйти, но до самой ночи эта история не выходит у нее из головы, перекраивая образ Локи, существовавший в ее голове прежде, делая его человечным и живым. Именно поэтому, пробравшись на рассвете в гробницу, она не выглядит удивленной, завидев издалека — как подтверждение своих мыслей — сидящую у ног статуи фигуру. Именно поэтому несколько дней спустя она не боится поворачиваться к Локи спиной, когда в пустынях Свартальфхейма им приходится делать выбор: друг Локи или враг. 17 марта 2014