В Асгарде все спокойно

— Я задушу эту чертову курицу, — бурчит себе под нос Локи, накрывая голову подушкой в попытке уснуть снова, но громкое кукареканье не оставляет ни шанса. Откуда-то слева раздается хриплый спросонья женский голос: — Локи, ты обещал колечко достать в подарок. — Локи сказал, Локи не сделал. — Хорошо, что Сигюн не может расслышать его слова. Бог обмана высовывает голову из-под подушки, жмурясь от яркого света: он еще не привык к Асгарду и его слепящему солнцу. Но любишь Сигюн, люби и асгардское солнце. — Локи сказал, Локи выполнит. — Он целует жену в белое плечо, не прикрытое простыней, и вылезает из кровати, зевая во весь рот. За окном занимается рассвет, Гребешок вовсю возвещает откуда-то с крыш о наступлении нового дня. Бог огня торопится коридорами к выходу из чертога — нужно успеть к Одину, раздающему асиньям дары Драупнира**. И с чего Сигюн возжелала вполне себе обычное золотое колечко, но именно Драупнира, а не любое другое? Локи, вообще, намеревался сам отправиться в Броку и Синдри за подобным Драупниру украшением, нежели просить Одина, но было откровенно лень, да и карлики наверняка бы в обмен затребовали что-то, куда более стоящее, чем волшебное украшение. Да и Одину разве ж жалко брату кольцо подарить? Гребешок, слетевший с крыши, приземлился возле ног едва не налетевшего на петуха трикстера. — Вот тебе, курица наглая, — он поддел ворчливо раскудахтавшегося петуха под зад. — Чем тебе Гребешок не угодил? — с крыльца раздался громкий голос побратима. — Будит ни свет, ни заря, спать не дает. — Локи зевнул, недовольно поглядывая на яркую птицу. — Покричит да перестанет, — миролюбиво изрек Всеотец. — Ты-то чего из постели вылез? — Дело у меня к тебе, — подошел к брату ближе бог огня. — Сигюн колечек просит, какие твой Драупнир сотворяет. — То разве дело, — хмыкает Один. — Сейчас колечки раздам служанкам, а одно тебе припасу. — Спасибо, — кивает благодарно Локи, и они шагают в сторону кухни, а Гребешок следует за ними, раздражая своим присутствием невыспавшегося трикстера. Внезапно, не лучше этих самых птиц, со всех сторон на них налетели галдящие восторженно служанки. Локи направился было в сторону, но Гребешок в очередной раз кинулся под ноги, отчего, запнувшись об него, трикстер едва не упал, еле удержавшись на ногах, ухватившись за рубаху Одина. Тот взмахнул руками, крикнув: — Кольцо хватайте! — и сам кинулся поднимать выскользнувший из руки Драупнир. Но Гребешок ловчее оказался, склевав колечко прям из-под носа его хозяина. — Локи… — начал было Один, гневно посматривая то на птицу, то на брата. — Как забрал, так и отдаст, — заверил его Локи, опасливо отходя в сторону и с неприязнью косясь на птицу. — Колечко, сам знаешь, непростое. Каждые девять дней по восемь таких же сотворяет. Как ты их искать предлагаешь? — Подождать, пока снова поест чего-нибудь. Кто же виноват, что птица дурная и под ноги кидается? — развел руками Локи. — Из-за тебя Драупнир съели, вот и жди. Следи за птицей, — повелел Один, сердясь за утраченное колечко на побратима. С тех пор много лет прошло, а вахта Локи над птицей все не кончается. От съеденного золота гребешок Гребешка золотыми сделался. Так и стали птицу благодаря этому величать Золотой Гребешок, а чертог, на крыше которого петух отныне рассвет провозглашал, Золотым прозвали, но то в честь волос Сигюн, а не птицы, потому что чертог этот Локи и Сигюн был. Один так повелел. Чтобы, если повезет, Локи колечко все-таки не упустил. 18 февраля 2014