Феликс рос счастливым ребёнком и не знал печали. Воспоминания из детства в Австралии полны улыбок, солнца и радостного смеха друзей. В возрасте шести лет Феликс даже не мог представить, что в двадцать два будет жить в гниющем Гарлеме, а не в процветающем Сиднее. Тогда он ещё не знал, что будет жить не в большом и светлом родительском доме, а в местном квартале красных фонарей.
Маленький Феликс был очень доверчивым ребёнком. Он верил всему, что ему говорили, особенно взрослые. Они же не могут врать, верно? Это было его аксиомой. Вот только став старше, он осознал, как сильно ошибался.
Понимание стало приходить, когда отец влез в долги после того, как его компания обанкротилась. Из-за этого их семье пришлось продать свой большой светлый дом в пригороде Сиднея и переехать в крохотную квартиру на окраине Бэнкстауна. После раздачи долгов каждый месяц и платы за квартиру денег порой оставалось так мало, что даже не хватало на нормальную еду детям. Рейчел и Феликсу даже приходилось иногда воровать из магазинов, чтобы поесть хоть что-то. Было множество провальных попыток, прежде чем они смогли приноровиться и устроить себе какой-нибудь перекус. А родители будто и не замечали, как тяжело было их детям. Правда, через пару месяцев произошло кое-что, что подорвало безоговорочную веру Феликса в родителей.
Среди всех игрушек мальчик больше всего любил одну — большого красного плюшевого медведя с ярко-голубыми глазами и синим бантиком на шее. Феликс назвал его Рокки и везде носил его с собой: гулять, есть, спать. Рокки всегда был с ним. Они были неразлучны. Однако одним утром Ликси не нашёл медведя в своей кровати. Он искал его везде, но в итоге обнаружил, что исчезли и его дешевенькие машинки с конструкторами, и любимые куклы сестры, которых она обожала больше всего. Мальчик не мог понять, куда делись все их игрушки, поэтому пошел искать маму.
Она оказалась на кухне и что-то готовила. Впервые за несколько недель.
Ему стало чертовски обидно, и он заплакал. Феликс был доверчивым, а не глупым, и смог сложить два и два. Игрушки пропали, а в холодильнике полно еды, на которую нужно было найти денег.
«Что же, Рокки, спасибо за вкусный завтрак. Если тебя можно продать, значит, что ты не такой уж и бесполезный пылесборник, как говорит мама», — впервые в жизни его голову прострелила такая мысль.
Через пару месяцев из дома уехала Рейчел. Родители сказали, что отправили её учиться за границу, но откуда они нашли средства хотя бы на перелет? Да и странно было, что сестра забрала слишком мало вещей — пару комплектов нижнего белья, одну пижаму и несколько платьев. Остальные остались в шкафу, аккуратно сложенные. Шло время, а Рейчел даже не писала, что тоже заставляло сомневаться в честности родителей.
Однажды ночью, когда ему должно было исполниться десять лет, Феликс услышал, как папа что-то упорно объясняет маме. Мальчик притворился спящим, сильнее укутался в одеяло и прислушался.
— Лина, это очень выгодное предложение. Он будет работать, мы будем получать деньги, и как только наши долги будут покрыты, он будет свободен. — Феликс слушал, затаив дыхание, но так и не понимал, о ком говорил папа.
— Я не думаю, что это гуманно. Бедная Рейчел не выдержала всего этого. — Мама высморкалась в салфетку.
Феликс замер. Он не дышал. Что значит Рей не выдержала? Чего она не выдержала?
— Она была слабачкой, милая. А вот он, — отец указал пальцем в сторону маленького дивана, — сможет это всё пережить и заработать нам денег. Ты разве не понимаешь? Феликс будет хоть на что-то годен. Плевать, если он умрет. Главное, чтобы успел долг покрыть. А мы с тобой заведем новых детишек и выберемся из этой дыры. Ну же, Лина, соглашайся. — Отец сел на колени перед женой, взял её кисти в свои руки и поцеловал.
Сердце Феликса громко стучало. Он смотрел на стену перед собой широко распахнутыми глазами. Он не верил, что это всё взаправду. Казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки, а родители заметят его притворство. В тот момент, закрыв рот ладошкой, Феликс с замиранием сердца ожидал ответа матери. Он молился, чтобы Бог услышал его мольбы.
— Ладно, я согласна. Только найди другого человека. Этому я не доверяю. И пусть условия будут получше.
Бога нет.
Ему всего десять. И в столь юном возрасте он перестал доверять людям. Им нельзя доверять, особенно взрослым. Взрослые алчны. Взрослые двуличные. Взрослые продают его, как его игрушку. Только теперь хорошая еда ждёт не Феликса, а предавших его родителей.
Его отъезд в неизвестное направление был лишь делом времени. Родители старательно делали вид, что любят его, но на самом деле уже высчитывали, сколько тысяч долларов они поимеют с него и на что их можно будет потратить.
Сам Феликс потихоньку собирал вещи, которые ему смогут пригодиться. Он отложил себе пару футболок, две пары джинсов и одну тёплую толстовку. Он надеялся, что его не увезут в какую-нибудь очень холодную или дождливую страну. Надеялся, что это всё очень несмешной глупый розыгрыш от родителей.
Через пару недель тайных сборов в квартире семьи Ли появился полноватый мужчина азиат.
— Приятно познакомиться, Феликс. Меня зовут Го Цаозэн, но ты можешь звать меня Бенджамин. Я многое о тебе слышал от родителей.
Ликс только фыркнул и нехотя пожал руку потенциального покупателя. Мужчина как-то странно ухмыльнулся, оценивающе смотря на мальчика сверху вниз. Мужчина принял предложение продажных сволочей, которыми оказались его родители, после унизительного осмотра со всех сторон.
Перед уходом Феликс даже не посмотрел на людей, давших ему жизнь и променявших его на деньги. Он уверенно сжал широкую ладонь господина Го, крепко схватил небольшой рюкзачок с вещами и пошёл с мужчиной к машине, которая должна была увезти их сразу в аэропорт.
— Почему ты не попрощался с родителями?
— Разве у меня есть родители?
Мужчина удивленно посмотрел на Феликса, не ожидая от десятилетнего мальчика такой жесткости.
— Они мне теперь никто, я не считаю, что должен с ними прощаться. Я не знаю, куда мы едем и не знаю, что меня ждёт, но знайте, я так просто не сдамся, — Феликс с вызовом посмотрел на мужчину перед собой, который от этих слов только рассмеялся.
— Ты первый на моей памяти, кто уходит с решимостью из дома, зная, что его продали.
— У меня было время смириться с этой мыслью.
На самом деле, он безбожно врал. Ни черта он не смирился. Каждую ночь Феликс плакал в подушку, обнимая одеяло, старательно сдерживая всхлипы, чтобы родители не догадались, что он уже обо всём знает. Засыпая, он мечтал проснуться в их старом большом светлом доме, где Рейчел будет играть с ним в машинки, мама готовить какао и тосты с джемом к просмотру мультиков, а отец беззаботно смеяться и рассказывать о чём-то неважном.
Но жизнь слишком жестока — Феликс смотрел в иллюминатор на бесконечное пространство океана под самолётом в чужую страну, где его ждало лишь пропитанное похотью и грязью будущее.
Гарлем, как любых обычных смертных, принял Феликса далеко не сразу: слишком белый, слишком красивый, слишком кореец. Слишком не такой как все.
Местные парни часто били его, из-за чего Феликс щеголял по улицам с разбитыми коленками, сбитыми костяшками и непроходящими синяками на симпатичном личике. Хорошо, что воровать ему было не нужно — господин Го обеспечил ему не самые плохие условия для жизни и даже пристроил в местную школу, но в остальном ему было всё равно.
До двенадцати лет Феликс мало кого интересовал — жив, и то хорошо, главное, чтобы дотянул до пятнадцати, а там можно начать работать. Иногда только прожженные жизнью проститутки угощали его сладостями, подаренными надоедливыми поклонниками, и слушали его переживания, закутав в тонкое одеяло и прижав к себе объятиями. Феликс сильно сомневался, что им было дело до его чувств, но пока он не был готов говорить сам с собой.
Бенджамин лишь изредка приходил к мальчику в комнату, чтобы узнать, нужно ли ему что-то. Уже тогда тринадцатилетний Ликс настойчиво требовал безопасности для себя. И хотел, чтобы его держали подальше от работы в борделе, по крайней мере, до шестнадцати лет. Он бы нашёл себе любимую девушку, и вот тогда под покровом ночи они бы оба лишились невинности. Господин Го согласился, но с одним условием — Феликса будут готовить к будущей работе в любом случае. А еще ему придётся выучить хотя бы основы корейского в знак уважения корням парня и немного китайского, чтобы Го мог что-то обсудить приватно с Ликсом в кругу людей. Пусть и с трудом, но мальчик осваивал базовые основы языков. Проще всего ему дался корейский.
С приближением пятнадцатилетия Феликса становилось ясно, что он стал любимчиком хозяина заведения. Периодически Бенджамин одаривал его такими дорогими подарками, что некоторые проститутки даже начали судачить, будто господин Го пытается соблазнить своего подопечного и сделать его своим юным любовником. Феликс, тоже подозревая подобное и прислушиваясь к мнению будущих коллег, завёл нож-бабочку, который стал хранить под подушкой.
Однажды какой-то из пьяных посетителей чуть не изнасиловал одну из бедных нун, вынужденных работать в клубе господина Го. Недовольный, он не заметил, как Феликс стащил его кошелёк из внутреннего кармана кожанки, разыграв сцену, будто бы он, такой неуклюжий идиот, случайно врезался в их гостя. Мужчина ушел, пьяно бубня себе что-то под нос, а Феликс самодовольно пересчитывал деньги.
— Ну и как давно ты обкрадываешь моих посетителей? — неожиданно за спиной раздался голос. Это был Бенджамин, который недовольно смотрел на него исподлобья.
— Вообще-то я ничего не крал. Райончик тут криминальный, никто от воришек не застрахован. Это же Гарлем.
Парень демонстративно продолжал считать деньги, опираясь о стену плечами и одной ногой.
— Хотите в долю за молчание, мистер Го? Сто баксов хватит? Или вам хватит пятисот? А, может быть, ваша идеальная цена — это моя девственность?
— Сколько раз я просил тебя звать меня Бенджамин? И что вообще за бред про твою девственность?
Мужчина недовольно потряс головой. Феликс еле сдерживал смех.
— Ни разу не попался? — поинтересовался хозяин, рукой показывая, что денег ему не нужно. Феликс лишь пожал плечами:
— Последний раз попался в девять лет в маленьком магазинчике. После этого ни разу.
— Тебя бы за твой длинный язык и шаловливые ручонки наказать, но слишком уж ты нам нужен. — Цаозэн сальными пальцами взял Феликса за щеки и повертел в разные стороны. Из его рта воняло чем-то похожим на кислую капусту. Ли хотелось блевануть прямо в лицо Бенджамина. — Как соблазнять мужчин тебя научит Мелисса, приходи к ней каждый день до двух часов дня. Потом идёшь ко мне в кабинет. — Бенджамин отпустил лицо Феликса, который испуганно смотрел на него. Парень ощущал себя тем самым десятилетним ребёнком, который впервые услышал о своей будущей жизни. Го лишь мерзко посмеялся, как и все приходящие сюда взрослые. — Будем учить тебя обращаться с оружием. А пока отдыхай, баобэй.
Возможно, в тот день господин Го совершил свою огромнейшую ошибку, и сейчас бы всё было иначе.
***
В Дом часто попадали новенькие ребята. Кого-то продавали родственники, как Феликса, а кто-то попадал сюда после подпольных аукционов. Среди таких оказался и будущий близкий друг Ликса — пятнадцатилетний Хан Джисон.
Новичков встречали почти все жители Дома. Многие подростки в шеренге, вне зависимости от пола, тряслись и боялись смотреть по сторонам. Хотя никто из «старичков» был не против помочь этим детям успокоиться. Однако было среди новоприбывших исключение — мальчик с милыми щечками и очаровательной улыбкой сердечком, которая заставляла улыбнуться в ответ. При взгляде на него, на душе сразу становилось теплее.
Джисон с первого своего появления стал опорой для многих отчаявшихся и потерявших свой свет ребят. Хан, не боясь никого, подбадривал девочек и других мальчиков, стоявших рядом. Он далеко не тихим шёпотом уверял всех, что они смогут выбраться из этого ада. Слыша это, Феликс думал, будто этот парень — Джисон — сошел с ума от всех тяжестей, выпавших на его долю.
Несмотря на уверения о светлом будущем, все знали, что его слова лишь жалкая ложь.
Прожив несколько лет в Доме, Феликс мог смело заявить, что мало кому хватало сил выбраться из проституции, особенно с травмирующим прошлым и полным отсутствием за спиной друзей и родственников.
Феликс видел, что самого Хана потряхивает. Он видел трясущиеся руки, сгрызенные от стресса ногти и расковырянную кожу возле них. Но казалось, будто Хан этого вообще не замечал. Он продолжал гладить по плечу девочку, которая была явно его старше, но сейчас разница в возрасте ничего не значила. Все здесь хотели обратно в домашний уют и покой под боком родителей.
Немногочисленные обитатели Дома приняли детей гораздо теплее, чем те ожидали. Подростки, пережившие холодные ночи в подвалах подпольных аукционов, окружённые оценивающими взглядами
извращенцев потенциальных покупателей, боялись, что Бенджамин привезёт их домой и также будет держать в подвале. Но ждавшая их участь оказалась намного хуже.
Если бы Феликс сравнивал их общую ситуацию, в которой оказался каждый работник Дома, он бы прировнял это к отвратительной на вкус и запах конфете, завёрнутой в яркую обёртку. Да, они будут спать на мягких кроватях и под тёплым одеялом, будут питаться горячей и сытной едой, а впоследствии получать деньги. Только Феликс знал, что за эти условия они должны продать свое тело каждому жаждущему спустить стресс подонку.
На удивление, среди работников Дома действительно были те, кто на самом деле получал удовольствие от продажной жизни. Также были и те, кто сам приходил в руки господина Го, что обычным людям казалось абсурдом. Но на деле таких — единицы, по сравнению с подневольным большинством.
Феликс, будучи любимчиком мистера Го, часто сопровождал его на встречах с вип-клиентами. Почти каждый мерзкий старик, а к старикам Феликс причислял почти всех, кто старше тридцати, высказывал свои влажные мечты о Джисоне, которому только исполнилось пятнадцать, как и Ликсу. Парня иногда чуть не тошнило, когда приходилось в очередной раз выслушивать желания этих мужиков. Кто-то из них уже планировал отвалить приличную сумму за девственность мальчика. Цаозэн на это загадочно улыбался, прикидывая лучшую цену за Джисона, достаточную для расширения дома и увеличения потока клиентов.
Кроме сальных разговоров и комплиментов для Джисона, вокруг него, ещё не знавшего о своей участи, начали виться слухи: о его потенциальной цене, о милой мордашке, иногда мелькавшей в щелях приоткрытых дверей, о его матери. Кто-то узнал в нём черты неудавшейся шлюхи, жизнь которой оказалась нелепо предсказуемой: влезла в долги, потом устроилась в притон, чтобы заработать хоть какие-то копейки, своровала что-то у одного из клиентов, а когда он её поймал, спихнула ему сына. Мужчина решил, что мальчишка неплох собой, и отправил его на торги. Ничего нового. На самом деле, многие новички пережили нечто подобное, что и Джисон, а кто-то повторил судьбу Феликса и был продан родителями напрямую Бенджамину. И, если честно, то каждый из них желал оказаться в детском доме. Там их ждало бы хоть какое-то будущее.
— Ты же знаешь, Бен, какая мать, такой и сын. Он бы в любом случае пошёл на панель, особенно с его слащавой мордашкой. Как будто ещё в утробе знал, что только в шлюхи ему и дорога. Так что ты молодец, что заграбастал себе такой экземпляр, Бенни. Думаю, он принесёт тебе очень много денег, —примерно такие фразочки звучали от каждого, кто слышал историю Джисона.
— Слыша, что вы в таком восторге, господа, мне уже не терпится его пустить к вам.
Феликс не смог скрыть своего изумления. Он хотел возразить на слова мужчины, но почувствовал, как тот с силой сжимает его бедро.
— Но для начала это юное дарование нужно обучить основам его работы, а до тех пор, он, к сожалению, не появится в списке товаров. Но я вас уверяю, все будет по высшему разряду.
Джисон получил свой жёлтый билет уже через месяц. Став самым молодым экземпляром в коллекции Бенджамина.
А ещё через два мистер Го начал ремонт в Доме.
***
Чуть позже того, как появились новенькие, в Дом пришёл Ли Минхо. Никто не знал точной причины, почему он сам явился на порог директора Го, но скоро кто-то пустил слух, что кто-то из его родни работает на владельца. А кто-то ещё предположил, что он просто получает кайф, когда ложится под очередной ходячий кошелек.
Привилегий у Минхо со временем стало больше, чем у других сотрудников, но его статус всё равно оставался ниже статуса Феликса. Минхо сам выбирал клиентов и так же, как и Ликс, стоял на стойке регистрации. Но Цаозэну было плевать на то, что происходит внутри частных комнат с проститутками, главное, чтобы Феликс был цел и невредим до нужного времени.
Гарлемский район никого не оставлял равнодушным и заставлял всех трястись за свои шкуры. Поэтому каждый второй владел личным пистолетом или же заточенным ножом-бабочкой. Исключением, пожалуй, были только большая часть проституток ODDINARY. Бенджамин сдерживал свое слово и обучал своего баобея стрельбе из подаренного Смит и Вессон 645 модели. Иногда Цаозэн слишком долго держал свои ручонки на его ягодицах или пояснице, чтобы считать это случайным касанием, но Ликс ничего не мог сказать и дальше учился стрелять. В тишине своей комнаты он самостоятельно изучал органы человека и искал уязвимые места, куда стоит метиться не только пистолетом, но и ножом, который он носил с собой всегда.
Шло время, а Го до семнадцати хранил Феликса, как зеницу ока. Максимум, где Феликс работал — на стойке администратора вместе с Минхо, который мастерски заламывал на себя цену и соблазнял клиентов. Частенько Феликс слышал от всяких извращенцев комментарии о своей внешности или пожелания, чтобы он наконец-таки вышел на панель. Феликс лишь обольстительно им улыбался, как его учили нуны, и говорил, что всему свое время.
После того, как шумиха с Ханом сошла на нет, постояльцы жаждали чего-то или кого-то нового. И они желали Феликса.
— Феликс будет элитным эскортником, просто так вы не сможете его получить. — Бенджамин приобнял Феликса за плечи, потирая их большим пальцем. Если бы это сделал кто-то из его друзей, то Ликс не протестовал, но это делал слегка отвратительно-приторно пахнущий Цаозэн. В данном жесте не было ни грамма проявления любви. И Феликс это понимал. Поэтому он лишь улыбался и хлопал глазками для всех присутствующих, но в душе материл Бенджамина на трех языках.
***
Феликс вырос. У него были постоянные посетители. Некоторые просто с ним разговаривали и в конце просили только минет. Кто-то же, наоборот, готов был вытрахать из него всю душу. К сожалению, это всегда были лишь слова. Ни один из них не мог и двадцати минут продержаться, поэтому работа была непыльная. До тех пор, пока не приходил кто-то новый, что даже не знал о правилах заведения. Новенькие пытались поднимать руку или, наоборот, воплотить в жизнь самую извращенную фантазию, не обговорив заранее с администратором весь круг обязанностей, которые входили в фиксированную цену. Ликс терпеть таких не мог. Они всегда думали, что лучше и выше него, ведь они свободны и имеют деньги, не продавая себя.
В последний год жизни Бенджамина с деньгами было туго у всех жителей Дома. Цаозэн забирал себе почти 70% от цены за ночь у каждого работника. Многие не вылезали из постели, лишь бы заработать деньги на еду и новую одежду. Куда девались деньги, знали все. Зэн подсел на азартные игры, и дела шли плохо. Фортуна в таких делах отворачивалась от него, и Зэн только оставлял деньги в казино, нежели приносил в двукратном объёме.
Ребята, которые прошли через аукционы, не желали очутиться там снова. Но в такой ситуации страдали больше новоприбывшие ребята заместо тех, кто сбежал или умер в руках садистов. Если быть честным, то Бенджамин долго не хотел что-либо делать с таким видом безопасности сотрудников. И только по прошествии долгих уговоров Феликса и Минхо, тот внёс некоторые правила, запрещающие садизм без предварительной договорённости.
Но всё это не меняло того факта, что почти все вскоре останутся на улице на произвол судьбы, потому что деньги всё ещё имели вес в жизни каждого из них. Ко всему прочему, работал не только основной костяк проституток, но и молодняк.
Феликсу не нравился такой поворот событий. Уговоры бросить Бенджамину игры не работали, а ссадины и синяки начали появляться всё чаще после каждого такого разговора. Злость потихоньку начинала закипать в жилах двадцатилетнего парня. Каждая необдуманная выходка Го лишь приближала его ближе к смерти от рук своего воспитанника, который за всю дворовую гарлемскую жизнь накопил немало опыта. Тем более, Цаозэн сам подарил ему пистолет, который наконец-то нашёл себе применение.
В августе 20ХХ года Го Цаозэн, или по-другому Бенджамин, погиб от рук Ли Феликса, известного также в индустрии под именем Ли Ёнбок. В двадцать лет руки Феликса покрылись кровью, и кроме элитного эскортника он стал ещё и убийцей.
