Сердце тёмного квартала

      Шум поезда и легкая качка вкупе с хроническим недосыпом сделали свое дело. Чан должен был выйти из поезда ещё пять станций назад, чтобы добраться до клуба на Манхэттене, куда его пригласил старый друг Вонпиль. Чан впервые находился в этом районе Нью-Йорка — его офис находился в Бруклине, а сам он редко бывал где-то дальше знакомых улочек все еще не до конца знакомого Нью-Йорка. Он бы мог и никогда не оказаться в этом городе, если бы не выгодное предложение по работе на должность менеджера информационных систем. Работа не самая хлопотная, да и платят хорошо.       Америка стала третьей страной, в которой он успел пожить за свои двадцать пять лет. Сначала по воле судьбы Бан Чан переехал в Южную Корею, где стажировался в качестве трейни в одной из крупных компаний, но спустя несколько неудачных попыток дебютировать, он разочаровался в своей мечте и вернулся в Австралию к семье. Родители его поддерживали как могли, пытались восполнить пропущенные сыном школьные годы, старались после возвращения парня домой подбодрить его и проводить больше времени вместе. Жизнь трейни — это не жизнь, они прекрасно знали это. Знали, через что пришлось пройти их любимому старшему ребёнку, который таковым и оставался, несмотря на напускную серьезность и независимость. Ханна поддерживала в своей неподражаемой манере, олицетворяя истинное отношение к долго отсутствовавшему старшему брату — она периодически колко шутила на тему его неудавшегося дебюта, но потом все же извинялась, когда понимала, что шутка зашла слишком далеко. Лукас, самый младший, всегда пытался подбодрить Чана и говорил, что его брат самый лучший, пусть и не знаменит на весь мир — самое главное, что сейчас он рядом со своей семьёй. Кристофер, за годы отвыкший от своего английского имени, лишь грустно улыбался и трепал Лукаса по голове. Ему было слишком больно от осознания, что главная мечта жизни — дебют в индустрии музыки, множество наград, верные поклонники, готовые миллионами скупать его альбомы, так и останется мечтой, разбитой реальностью и временем.       Спустя время Чан пришёл в себя и решил отложить занятия музыкой. Конечно, он продолжал баловаться с сочинением мелодий, но понимал, что раз уж не получилось добиться успеха под крылом компании, специально готовящей подростков к тяжестям индустрии, то самостоятельно у него вряд ли что-то получится. Он в какой-то мере сдался. Пришлось двигаться дальше — нельзя всю жизнь жалеть об утраченной возможности, ведь нужно чем-то зарабатывать себе на жизнь. Тогда он и наткнулся на какие-то курсы по программированию.       Несколько лет спустя Крис удивленно думал о своём прошлом и понимал, что не может представить себя звездой мирового масштаба, жизнь которой состоит из бесконечных репетиций, туров, выступлений, интервью и постоянного риска для жизни. Он даже начал радоваться, что с музыкой не сложилось, ведь после прихода в маленькую IT-компанию в Сиднее, директор которой едва сводил концы с концами, карьера пошла в гору. В двадцать Чан перебрался в Штаты, где три года работал в одной из компаний медиа гигантов, а после, по просьбе одного друга, перешел в офис в Бруклине, что значило одно — переезд в Нью-Йорк. Так в свои двадцать пять Кристофер Бан из неудавшегося к-поп айдола превратился в молодого перспективного ай-ти специалиста, за которого HR-менеджеры были готовы драться. На его счету регулярно появлялась сумма с крупным количеством ноликов, а совесть была выкинута на мороз, ведь в городе, кишащем соблазнами, сложно удержаться от какого-нибудь абсолютно нелепого предмета роскоши, вроде нового парфюма от Versace или одежды от Givenchy.       И вот сейчас он должен был находиться в большой квартире или клубе, он так и не понял, и праздновать помолвку Вонпиля с какой-то Черён. Но он не там. Увидь его сейчас коллеги, они бы умерли со смеху — сам Бан Кристофер Чан благополучно уснул в вагоне метро. Его не смущал грохот колес по рельсам, затхлый запах вагона и почти полное отсутствие людей, кроме пары парней афроамериканцев. Чана это мало волновало. Глубоко во сне он уже танцевал в толпе разгорячённых тел, которые терлись друг о друга всеми выпирающими частями. А в конце празднества он надеялся подцепить горячую цыпочку или какого-нибудь симпатичного на мордашку паренька, а может и обоих сразу. Да, это определённо лучшая — — «Конечная станция. Поезд дальше не идёт, просим всех выйти из вагона».       Что? Конечная станция? Нет, это была бы определённо самая горячая ночка в жизни. Чан планировал придерживаться составленного во сне плана и оторваться по полной. «Гар—. Конечная станция. Поезд дальше не идёт, просим всех выйти из вагона».       Чан открывает глаза и понимает, что он на месте и, походу, ему нужно бы уже выходить. Он выбегает из закрывающегося вагона как угорелый. За его спиной захлопываются железные двери, говоря, что ему не убежать обратно.       А ведь бежать и правда некуда. Он в Гарлеме. В самом преступном районе Нью-Йорка. Правда, он не услышал название остановки и не обратил внимания на надписи, и побежал на выход из метро, надеясь успеть на праздник. Но попадёт ли он на праздник? Вопрос спорный.       Его встретил обычный с виду район. Но позже Чан понял, что если отойти чуть подальше от станции метро, то он сразу попадет в локации любимых отцовских фильмов про «черные» банды и кварталы. Он не мог поверить своим глазам, что Вонпиль устроит вечеринку в таком районе. Сохо представлялся ему куда более приличным районом, если судить по словам друга. Но деваться некуда, он обещал прийти. Крис вдохнул поглубже, сжимая кулаки, и, расправив плечи, смело пошёл по совершенно незнакомому району.       С некоторых домов буквально сыпался кирпич, а в зияющие дыры можно было спокойно заглянуть и увидеть, чем занимаются люди. Чуть ли не через каждый километр виделся полицейский патруль; кого-то прямо на глазах Чана скручивали и усаживали в машину. Отовсюду слышались шепотки, от которых по спине бежали мурашки, и его не покидало склизкое ощущение того, что он оказался не там, где нужно. — Хей, парень, дай пару долларов на хорошее настроение, — окликнул его мужчина с половиной отсутствующих зубов, с ранами на лице и синяками на предплечьях. — Я не говорю по-английски, сорри. — На корейском Чан заговорил от растерянности, а на английском добавил извинение. — И чего они сюда понаехали? Ни деняг, ни знания языка. Хоть только на органы продавай. — Чана передернуло, и он быстро засеменил вперед, рассматривая номера домов, чтобы не ошибиться.       Пару раз из домов выглядывали девушки в откровенных нарядах и слишком наигранно возбуждено звали его провести с ними незабываемый вечер за небольшую плату. Кто-то еще несколько раз просил у него деньги на, как Крис понял, очередную дозу. Он уже не мог тут находиться. На улице стремительно темнело и откуда-то начали звучать различного эмоционального диапазона вопли. Какая-то женщина звала на помощь, но никто, в том числе и полиция, не откликнулся.       Для местных Бан Чан был лёгкой наживой. Брендовые шмотки, айфон последней модели, а главное — запуганный взгляд. Да по нему было видно невооружённым взглядом, что его поглотил страх. Накаченные мышцы его не спасут, если на него нападёт кто-то с ножом или пистолетом. Правильно мама иногда напоминала носить с собой шокер. Правда, говорила она это Ханне, но в криминальном районе даже взрослому мужчине не помешает переносной заряд тока.       Спустя битые полчаса Чан наконец-то нашёл нужный ему дом. Он не знал, можно ли считать эту улицу, куда он забрёл, местным районом красных фонарей, но, очевидно, он им и был. С завидной регулярностью мимо мелькали бордели, а в окнах было видно танцующих у шестов девушек. Нужным домом оказался вполне себе обычный клуб, как ему показалось, со стеклянными дверцами. Интересно, как часто они ставят новые, учитывая, насколько этот райончик потрясный? Над входом красным неоном горела надпись «ODDINARY». А вот что необычного в нем Чану лишь предстояло узнать на своей шкуре.       Зайдя внутрь, Чан огляделся. В прилично обставленном холле стояла пара диванчиков, стойка администратора, а под потолком висела небольшая люстра, но Крис сомневался, что кто-то в этом районе отважится раскошелиться на настоящий хрусталь. Из глубины помещения, скрытого чёрными дверями, доносились размеренные биты. Похоже, всё-таки он пришел в нужное место.       Увлекшись рассматриванием интерьера, Чан не заметил, как за стойкой регистратора появился парень на пару лет моложе его, и испуганно дёрнулся, когда незнакомец кашлянул, чтобы привлечь его внимание.       Крис откровенно завис: за небольшой стойкой стоял невероятно красивый парень. Подведённые глаза, очень похожие на кошачьи, вишнёвые губы, верхняя чуть пухлее нижней, блестящие волосы, отливающие бордовыми оттенками, идеально прямой ровный нос и чуть надменный взгляд. Первая мысль, что пронеслась в голове — этот парень японец. Была какая-то нотка страны восходящего Солнца в его образе, и от этого он выглядел еще привлекательнее.       Спускаясь глазами ниже, он залип на крепкую грудь, виднеющуюся через неаккуратные прорези на рубашке. Белая рубашка с прорезями и расстёгнутыми тремя верхними пуговицами. Пиздец.       Чертовски красивый и, очевидно, сексуальный администратор клуба в одном из самых опасных районов? Звучит как неплохой вариант для интрижки на ночь. — Сэр, могу ли я Вам чем-нибудь помочь?       Чан не думал, что человек может мяукать, но, чёрт возьми, как же он ошибался. Если кто-то попытается доказать ему обратное, он смело будет представлять в своей голове это чудо и называть его имя. — Ли Ноу… — зачарованно прочитал он имя на бейджике. — По какому делу Вы к нам? Вижу, что Вы тут впервые, мистер… — Ли положил голову на замочек из рук, наклонившись вперёд, и мило улыбнулся. Широкая расстегнутая рубашка не могла достаточно скрыть грудь парня. Чан покраснел. — Бан. Бан Кристофер Чан. Мой друг Вонпиль должен здесь проводить вечеринку, — слегка заплетающимся языком объяснил Крис. Администратор впервые за всё это время нахмурился, милая улыбочка сменилась гримасой сомнения. — Вы уверены, что здесь? — Ли Ноу выпрямился и скептически посмотрел на Бана, приподняв брови. — Ну да. Вот, — Чан в телефоне нашёл переписку с другом, который скидывал ему адрес, и показал администратору. Ли быстро оглядел его лицо, а потом ещё хитрее улыбнулся и посмотрел вновь на Бана. — Не могли бы вы ещё раз назвать имя друга. Возможно, я не заметил его? Сами понимаете, какая напряженная здесь работа. — Ли взял планшет и что-то натыкал в нем, а после вопрошающе посмотрел на собеседника. — Вон-пиль.       Ли Ноу расслабленно улыбнулся ему и спокойно сказал: — Вы правы, как раз недавно начали праздник. А я-то думал, что такое тут затевается, а это Ваш друг отмечает. Прошу, проходите и будьте осторожны. Хорошего отдыха, мистер Бан. — Ли указал рукой на дверь слева, за которой и была слышна музыка.       Уходя в глубь клуба, Чан не услышал, как Ли по рации насмешливо сказал: «Малыш Чани заходит».       Как только Чан зашёл внутрь, тяжёлые биты сразу ударили по ушам. Было душно; спёртый воздух пропах алкоголем, смесью духов и потом. Большая часть помещения была погружена в темноту, остальная же освещалась лишь красными и синими софитами, беспорядочно бегающими по толпе. Под потолком в центре танцпола висел небольшой зеркальный шар, который разбавлял цветовую гамму красно-синего. Парни и девушки танцевали в толпе преступно близко друг к другу — личного пространства в клубах, как сам Чан знал, не существует. У барной стойки сидели девушки: кто в платьях с почти полностью оголенными спинами, кто в коротких юбках. Блузки держались на честном слове.       Крис проследовал к бару, чтобы выпить пару шотов перед тем, как зайти в толпу пьяных тел. — Два шота Голубой лагуны, пожалуйста. — Бармен заразительно улыбнулся и показал знак «Ок».       Чан удивился, когда чуть внимательнее рассмотрел бармена: на вид ему не дашь больше девятнадцати лет. Он слишком молодой, чтобы готовить напитки в таком заведении. Как вообще ребёнка пустили работать в такое место? — Эй, красавчик, не угостишь даму коктейлем? — привлекла его внимание жгучая брюнетка в розовой кофточке с глубоким декольте. Она явно пыталась его соблазнить, накручивая на указательный палец прядь своих растрепанных волос. Взгляд у неё был настолько расфокусирован, что Чану это не понравилось. — Зай, я думаю тебе на сегодня уже хватит с коктейлями. — Сзади к ней подошёл высокий темнокожий парень. Брюнетка развернулась на стуле и откинулась на спинку, расставив широко ноги, из-за чего её юбка задралась и можно было увидеть цвет её трусиков. — Ну точно хватит. Если детка желает чего-то большего, мы можем уединиться.       Парень прижался пахом между её ног и нетерпеливо потерся. Девушка закусила губу и обхватила своими ногами его бедра. — Ваши шоты, — от наблюдения за развратной парочкой его отвлек бармен-мальчик. Чан только сейчас заметил миниатюрный бейджик на груди, в котором значилось имя: «I.N». Достаточно странное имя, как считал Крис. Да и у того Ли на стойке регистрации имечко не менее странное. — О, да-да, благодарю. — Чан, не задумываясь, опрокинул один шот в себя и от резкого вкуса спирта его передернуло, а лицо немного скривилось. Он на автомате поднес руку к носу и вдохнул воздух. После того, как неприятные ощущения прошли, Бан со вторым шотом поступил также. — Что-нибудь ещё, сэр? — парень улыбнулся с прищуром и стал похож на фенека. — Нет. — Он не знал, что этот парниша подмешал в напиток, но чувствовал, что его постепенно уносит. — Хорошо проведите время, мистер Бан.       Чан остался один, ожидая, когда алкоголь окончательно сделает свое дело.       Осматривая помещение на наличие своих друзей, Крис заметил VIP-столики на первом этаже. Нечто подобное он увидел и на балконе второго. Парочка, которая чуть не начала совокупляться прямо на глазах у него, пыталась подняться наверх, но у них, занятых пожиранием ртов друг друга, получалось не очень уж успешно. Вообще, если бы Чан внимательнее понаблюдал за посетителями клуба, мог бы заметить, что вокруг него происходила сплошная развратная вакханалия, чем вечеринка в честь помолвки. За приватными столиками он разглядел мужиков, очевидно старше тридцати, которых ублажали миловидные мальчики, сидящие на их коленях, и девочки. Молоденькие компаньоны что-то шептали взрослым дядькам в офисных костюмах, пальчикам выводили узорчики на их коленях или плечах, позволяли лапать себя в таких местах, куда ни одному человеку не должно быть дано доступа, кокетливо смеялись.       На балконе Крис заметил совершенно отвратительную картину: жирный старик похабно улыбался кудрявому пареньку, сидящему на его коленях. Кудряшка, как прозвал его Чан, мило болтал с ним, покачивая ножками, а этот извращенец периодически кормил его виноградом, тыкая в надувшиеся от еды пухлые щечки, пока парнишка даже не сопротивлялся. Ему это даже будто бы нравилось.       Чана передёрнуло от отвращения, когда он заметил, как толстые пальцы лезут под полупрозрачную белую блузку с кружевами. Старик вдруг перехватил левую ногу мальчишки в кротких шортиках и принялся развязывать шнуровку на берцах с массивной подошвой, целуя тонкую костлявую коленку, покрытую ссадинами, а второй рукой требовательно сжимал сосок Кудряшки, который нетерпеливо елозил на его коленях, смеша извращенца.       Чан поспешил отвернуться от тошнотворной картины.       Судя по происходящему в приватной зоне, у него есть шанс кого-нибудь здесь склеить, но намечалась одна проблемка — он до сих пор не увидел никого знакомого. Единственной непроверенной территорией оставался танцпол.       Чан развернулся на барном стуле, вглядываясь куда-то вглубь толпы, надеясь увидеть Вонпиля. Он не заметил внимательный взгляд бармена, который всё это время наблюдал за ним. Мальчишка достал рацию и сказал: — Он клюнул на Хани, босс.       Из-за духоты алкоголь сильно ударил в голову, поэтому Кристофер шел на танцпол неровной походкой. Поддаваясь толпе, Чан начал на автомате двигаться в такт музыке. Пройдя вдоль и поперёк танцпол, Чан не увидел ни Вонпиля, ни Черён. Это было странно. Праздник в их честь, а самих виновников торжества нет.       Пьяное сознание резко встрепенулось, когда раздались знакомые биты раздражающей песни Крисси Шлапека, которая стояла на звонке у кого-то из коллег Чана — пресловутая «I'm So Hot». Толпа возбуждённо загудела — возле пилонов в нарочито сексуальных позах стояли две девушки и один парень. Им оказался тот Кудряшка со второго этажа. На нём всё ещё были эти ужасно короткие шортики, еле прикрывающие задницу, но ту рубашку он когда-то успел сменить на женский бралетт винного оттенка. Складывалось ощущение, что этот парень любит кружевные женские вещи — уже вторая за один вечер. Крис почему-то был уверен, что на Кудряшке вполне себе могут быть кружевные трусики, и ему стало не по себе от осознания, что он посреди клуба представляет стриптизёра без одежды. Как же ты низко пал, Чан.       Троица у шестов начала двигаться идеально синхронно, но Кудряшка привлекал больше всего внимания — он двигался нарочито сексуально, при этом выглядя всё так же невинно, как до этого. Парень встал на ноги и проехался спиной вниз по шесту с широко раздвинутыми бедрами, одной рукой лаская сосок сквозь бралетт, а другой он провел по слегка выпирающему бугорку в шортиках. — Хан, нагни тут всех! — Жги, детка!       Кудряшка улыбается на эти крики, резко приседает, разводя ноги в стороны, пару раз прыгает, хватая себя за бёдра и выгибаясь. Девушки повторяют за ним. Хан поднимается, ведя рукой по ягодице и на словах «I'm so hot I'd fuck myself» обхватывает пилон двумя руками и ногой, проезжаясь пахом по нему. На его лице сияет блаженная улыбка, кто-то из толпы кидает деньги на сцену. Когда песня подходит к концу, парень спрыгивает с шеста, подходит к краю своей маленькой сцены прямо к зрителям и, развернувшись к ним спиной, трясёт ягодицами, пока нетерпеливые парни и девушки суют деньги ему в шортики и шлёпают по заднице. Хан смеётся от их действий.       Закончив выступление, Кудряшка остаётся, чтобы собрать деньги, пока на фоне играет следующая песня из плейлиста, очевидно, для его следующего выступления, которого в этот раз не следует. Чан стоял поодаль и видел, как к Хану подошла девушка с ярко-розовыми дредами и о чем-то спрашивала. Чан не мог расслышать суть диалога, но единственное, что он смог уловить, это имя того паренька-администратора.       Девушка только вздыхает и с грустной улыбкой протягивает Кудряшке деньги, которые не кинула на сцену, а он чмокает её в щеку, на которой явно останется след от блеска для губ.       Когда он спустился вниз и похабно повертел попой перед парочкой ребят, один из них решился на шлепок, а Хан повернулся и щёлкнул этого парня по носу, что-то прошептав в самые губы и убежал на второй этаж — снова на колени к мужику, у которого был до этого. Он гладил парня по волосам и шептал что-то на ухо, из-за чего Хан полностью оседлал его колени и повернулся к нему лицом.       В этот момент Крис услышал песню, которая ему очень понравилась с первого прослушивания. Чан не понимал, как можно устраивать скандал из-за хореографии, ведь парный танец с девушками завораживал своей необычностью для индустрии. Чан, как бывший трейни, оценил креативность и добавил «Bite me» в избранное.       Он отдался танцу, сливаясь воедино с толпой, когда перед ним возник юноша в красных брюках, оверсайз майке и поверх накинутой роскошной красной шубе, которая эротично свисала с одного плеча. Парень смотрел прямо ему в глаза и по-доброму улыбался, подзывая пальцем к себе. Чан, забывший о предосторожности под действием алкоголя, широко улыбнулся и двумя руками притянул незнакомого парня за талию, прижимая ближе к себе. Тот улыбнулся в ответ, обнял руками за шею и приблизился к уху Чана: — Я бы укусил твою шею. Хорошо двигаешься. Меня зовут Феликс, — Крис завис.       Феликс был дьявольски красив: черты его лица были чуточку феминными, становясь заметнее на контрасте с пшеничным блондом волос, но вкупе с россыпью веснушек, не перекрытых косметикой, и дерзким взглядом он выглядел как эльф, сошедший со страниц фэнтезийных романов.       Рассматривая лицо нового знакомого, Крис забыл, как дышать, и заворожённо выдал: — Приятно познакомиться, Феликс. Меня зовут Кристофер. Ты, наверное, часто это слышишь, чёрт, ты такой красивый. — Чан протянул руку, и Феликс пожал в ответ. Бан заметил, что руки у парня с мозолями. Что такого делал этот парень, что мозоли чувствуются даже при мимолетном соприкосновении?       Чан почувствовал, что в кармане вибрирует телефон — наконец-то ему звонил Вонпиль. — Прости, Феликс, я сейчас вернусь. Мне нужно поговорить. — Феликс только кивнул и ушёл в толпу.       Чан вышел в холл. Ли Ноу сидел на диванчике и сосредоточенно подпиливал ногти. Он мимолетно осмотрел Криса и улыбнулся своим мыслям. — Привет, чувак, ты где? Я не нашёл ни тебя с Черён, ни ребят. — Это я хотел спросить: где ты? Все уже давно собрались, а тебя до сих пор нет. Ты где пропал? Или решил бросить меня? — на заднем фоне слышалась громкая музыка, а к самому Вонпилю пришлось прислушиваться. — Э-э-э, я не помню адрес, но клуб называется «ODDINARY». — Это вообще где? Ты, походу, перепутал клубы, Крис. — Погоди, я сейчас спрошу. — Чан отодвинул телефон от уха и обратился к Ли Ноу, который с интересом наблюдал за ним: — Ли Ноу, можешь мне подсказать адрес? — Конечно, но, я думаю, район скажет тебе о большем. Ты в Гарлеме, детка.       Ли Ноу язвительно улыбался, сложив руки на груди, ожидая реакции осознания, когда Крис беззаботно сказал: — Я в Гарлеме, чувак.       И тут он понял, что только что сказал. Мурашки пробежались по спине, от нервов стало не по себе. В холле стояла звенящая тишина, нарушаемая только еле слышной «Nails, Hair, Hips, Heels» и шорохом пилочки. — Блять… Я в Гарлеме.       Пиздец.       Чан опустил телефон вниз, не дослушав Вонпиля, и перевел ошарашенные глаза на Ли. Тот больше не улыбался и внимательно смотрел на него.       Кто-то подошёл к спине Криса и приставил нож к шее. — Лучше стой смирно, детка, иначе вскрою тебе глотку.       Чан надеялся, что выберется отсюда живым.