А может быть здесь любовь?

Бенедикт рисовал свою нимфу, раскрашивая ее длинные, до бедер волосы в нежный лавандовый и розовый. Он не возвращался к этой работе с того дня как узнал о беременности Софи, но вчера вечером он встретил Колина в опере, и тот рассказал, что у них с Пенелопой состоялся интересный разговор, так что влюбленность брата пробудила и его чувства. Колин подкараулил Пен, когда мисс Фезерингтон шла через парк из своего дома в гости к Элоизе, и признался в своих чувствах. После того, как в прошлом году он сказал о том, что ему никогда бы не пришло в голову ухаживать за ней, шансов было мало, однако аргументом против послужило другое. Оказывается, у Пенелопы есть тайна, которая может изменить представление Колина о ней. К счастью, третий из сыновей Бриджертон сразу догадался, о чем говорила девушка, так что заверил ее, что сможет жить с этим, если смогут другие. Элоиза знает правду, так что Колин с Пенелопой, похоже, были в нескольких днях от объявления помолвки. И когда оказалось, что брат нашел подходящий момент, Бенедикт задумался о своем Софи вернулась домой две недели назад и на протяжении этого периода постоянно нервировала его своим присутствием, радовала красотой звучания арфы и раздражала своими рисунками, которые принцесса раскладывала по всему дому. Там были неудачные наброски его портрета и более удачные рисунки улиц Лондона и Греции, однако всем им было далеко до рисунков самого Бенедикта, так что это было похоже на мучение. Бриджертону казалось, что она специально заставляла его думать о ней постоянно, и если он мог избегать ее во время приемов пищи или по ночам, днём она напоминала ему о своем присутствии тем или иным раздражающим способом. Временами он думал, что будет проще съехать куда-нибудь, например в Мой коттедж, однако не хотел оставаться проигравшим в этой игре. Несмотря на тот факт, что они жили под одной крышей, они практически не разговаривали. Кажется, раза два он спросил Софи о ее самочувствии, однако этим их общение ограничилось. Но ещё забавнее казался тот факт, что они постоянно выезжали вместе, не отклонив ни одного приглашения, они танцевали на балах, посещали оперу вместе или приезжали на званые обеды. Они улыбались и делали вид, что отлично ладят, и только заглянув в глаза любого из них, можно было бы сказать, что что-то происходит. Бенедикт писал свою нимфу и думал о своей жене. Солнце давно село, вечер был свободным, и он слышал, что Софи отпустила горничную пораньше, однако он был почти уверен, что девушка не спала. Он все анализировал информацию, которой обладал, и понимал, что что-то не сходилось. Бенедикт отложил кисть и краски в сторону и направился к спальне жены. У дверей никого не было, однако он видел свет, так что приблизился и вошёл. И когда Софи, что сидела на кровати, дернулась и отпрыгнула назад, все недостающие пазлы встали на место. — Прости, — произнес он, закрывая за собой дверь. Он надеялся, что Софи поняла, что он извинялся не только за то, что напугал ее, однако, просто на всякий случай, он решил повторить ещё раз: — прости. Мы можем поговорить? — девушка кивнула, и Бенедикт приблизился и указал на край кровати. — Могу я? — Да, — Софи наконец была способна говорить. — Что-то случилось? — Я знаю, что произошло, — произнес он, опускаясь на край ее кровати, так чтобы между ними оставалось безопасное расстояние. — Знаешь? — удивилась девушка. — Мне казалось, ты уже давно знаешь. Как ты там сказал: «меня опозорили»? Или «я любила его»? Или — Тебя изнасиловали, — произнес он, пристально смотря на жену, взгляд которой метнулся к нему. Бенедикт увидел страх и непонимание. — Как ты узнал? — спросила она, подтверждая тем самым его предположение. — Догадался, — просто произнес Бенедикт. — Твоя реакция в нашу первую брачную ночь не была похожа на реакцию девушки, что зачала ребенка добровольно. Но только сегодня я задумался об этом в достаточной степени, чтобы понять, что могло произойти на самом деле. — Надо было выбирать более глупого мужа, — прошептала Софи. — Расскажешь, что произошло? — спросил Бенедикт, взглянув на девушку. — Я не прошу всех деталей, понимаю, что тебе тяжело, но хотя бы в общих чертах? — Мою маму звали Шарлотта, — начала Софи почти сразу, хоть и издалека, — она была дочерью Королевы Шарлотты и короля Джорджа. Моего отца звали Карло, он был правителем Ионических островов, это в Греции, хотя сам он итальянец. Когда они поженились, острова ещё принадлежали Венеции, однако вскоре были захвачены французами, а потом там установилось что-то вроде республики, но вот уже как десять лет они вроде как принадлежат Англии, а мои родители выполняли роль представителей королевской семьи. Поскольку моя мама была принцессой, то на островах действовала вроде как парламентская монархия. Сложно сказать, кто имел больше влияния, однако у нас были привилегии монархов. Мы отдыхали в нашей резиденции на Итаке, когда на островах вспыхнуло восстание. Я видела как двоих моих старших сводных братьев Розауро и Аполозиума убили. Мы не были особо близки с Розауро, его готовили к власти, так что ему было не до меня. Но вот Пози всегда поддерживал меня, был добр, насколько возможно. В любом случае, видеть это было ужасно. Как и видеть смерть моего отца и матери, однако я не дождалась этого: убежала раньше, чем они были мертвы. Я спряталась в своей комнате — Софи, — перебил ее Бенедикт, — ты можешь не рассказывать. Я представляю, что дальше произошло, тебе не нужно. — Нет, — ответила девушка. — Ты был прав, ты имеешь право знать. Я остановлюсь, когда это будет необходимо, но пока я хочу договорить. Его звали Александром, он приходил к отцу множество раз, так что я знала его. Наверное, от этого было ещё хуже. Он нашел меня в моей комнате, помню, я плакала, — голос Софи перешёл на шепот. — Он обнял меня и пытался успокоить, обещал, что мне нечего бояться, пока раздевал меня. Обещал, что будет осторожен и нежен, и снова и снова повторял, что мне нечего бояться, — Софи сделала паузу. Бенедикт нахмурился, потому что эти слова звучали до больного знакомо. Он говорил тоже самое Софи в их первую брачную ночь. Он пытался успокоить ее, даже не подозревая, что делал ещё хуже. — Конечно, он не был нежен, — заставила себя продолжать девушка. — Когда склонил меня над кроватью и вошёл, зажимая рот, так чтобы я не смогла кричать. И потом, когда, — она запнулась и не смогла закончить. Бенедикт протянул ей руку. Он не надеялся, что она примет ее, ожидал, что девушка прижмёт руки к груди и постарается спрятаться от всего мира (как она и сделала), однако он должен был показать ей, что он рядом. Пока Софи пыталась восстановить дыхание и подавить слезы, Бенедикт припомнил ещё одну вещь, которую сказал ей на балу. Он шутил, что королева рассказала ей все о первой брачной ночи, различных позах и так далее, и сейчас он понял, насколько это было жестоко. Никто ничего ей не рассказывал, чтобы там Колин не думал, она узнала обо всем на собственном опыте, причем в ужасающей манере. — Софи, простите, — произнес он снова, и девушка вздрогнула и подняла на него взгляд. Бенедикт догадался, что она утонула в воспоминаниях. — Тема брачных отношений не была запретной у меня в семье, у моих братьев были любовницы, да и мама рассказывала мне о некоторых вещах, — Софи сделала паузу. — Не о самом процессе, а скорее о том, когда лучше делать это, чтобы зачать ребенка. Меня должны были выдать замуж за сына Александра вскоре, так что она готовила меня постепенно. Я была почти уверена, что у меня будет ребенок. И когда две недели спустя не пришли регулы, — Софи сделала паузу, — я обрезала в два раза и перекрасила в насыщенный черный волосы, чтобы меня было не так легко узнать, сбежала из дворца ночью, убив стражу, что стояла у моих покоев, заколкой для волос. Она и сейчас у меня с собой, – добавила девушка, и Бенедикт улыбнулся. – У лучшего друга Пози была лодка, так что я пошла к нему, отдала свои драгоценности и попросила доставить на континент. А уже оттуда добиралась в Англию. Остальное вам известно. — Я не могу добавить ничего, кроме моих извинений, ваше высочество, — произнес Бенедикт. — Мне никогда не стоило относиться к вам и поступать так, как я поступал. Простите. — Вы прощены, Бенедикт, — произнесла она, хотя никогда не считала, что должна его за что-то прощать. — И насчёт вашего обращения, поскольку моя мать вышла замуж и считалась кем-то вроде королевы Ионики, я не могу считаться британской принцессой. А поскольку случилась революция и монархия уничтожена, я не уверена, что могу считаться принцессой чего бы то ни было. — Почему никто здесь не знает о произошедшем? — удивился Бенедикт. — Потому что мятежники направили официальное письмо королю, требуя независимости, — пояснила Софи. — А королева приказала принцу-регенту игнорировать это письмо. Не думаю, что она надеется восстановить монархию, однако и не торопится делиться новостями с парламентом и позволять тем действовать. — Спасибо, что рассказали мне правду, Софи, — произнес Бриджертон. — Простите, я не имел право на вас давить. Учитывая то, какого рода эта правда. Это действительно ужасно. Ещё раз простите за вторжение, — он встал со своего места, — и спокойной ночи. – Бенедикт, – произнесла она, – лорд Бриджертон не должен узнать, он не допустит того, чтобы все оставалось как есть. Никто не должен узнать, если на то пошло. – Во-первых, ты можешь называть моего брата по имени, мы часть одной семьи, – Бенедикт улыбнулся. – А во-вторых, тебе не о чем переживать. Твоя тайна в надёжных руках. — Бенедикт, — остановила его на полпути из комнаты девушка, — то что я сказала тогда про любовь, – она сделала паузу, – я действительно имела это ввиду. И просто чтобы вы знали, я хотела бы когда-то подарить вам ребенка, просто — У нас будет множество возможностей поговорить об этом, Софи, — закончил за нее предложение Бенедикт. — В ближайшие полгода тебе точно не стоит об этом беспокоиться. Лучше подумай о том, как завтра утром, прежде чем мы спустимся на завтрак, мы пойдем смотреть на нимфу. — Вы закончили ее? — улыбнулась Софи. — Осталось несколько мазков, — произнес Бенедикт, — которые я как раз собирался нарисовать. — Как вы посмотрите на предложение закончить ее утром, а сейчас остаться у меня? — ее голос дрожал, однако она не остановилась. — И может быть, попробовать поспать в одной постели со своей женой? У нас не будет шанса, если я не привыкну к тому, что вы рядом. — Почту за честь.