Цветок, плывущий в тёмной воде

Моря касаясь губами — слова замирают, вдох ждёт       Старый слепой садовник наощупь копается на клумбе, чтобы я мог наблюдать, как наш распрекрасный Цин'эр проводит время со своим господином.       Майским утром свет в саду очень льстит внешности Ши Цинсюаня, приятно оттеняя кожу, светлую и тонкую, как костяной фарфор. Наряд ему подогнали под размер, ничего больше не съезжает – а евнуха отправили к портному заказывать ещё одеяния, чтобы разнообразить гардероб Ветра. Похоже, этот Лэ Ян всерьёз вознамерился его баловать. Удивительно непрактично, учитывая, что не получил ещё даже поцелуя. — Яблоки, вообще говоря, были жёсткие и смертельно-кислые, – Ши Цинсюань в красках рассказывает какую-то историю из своей нищенской жизни. Весёлый Хер пытается параллельно изучать какие-то записи, но по своему опыту знаю, что это невозможно. Ветер не может усидеть на месте и начинает вышагивать перед скамейкой, в лицах представляя происшедшее: — Старик нас увидел и заорал: «ах вы негодяи!» – ну, он не совсем так выразился, но смысл примерно тот же, – и мы с ребятами пустились удирать, – бывший небожитель последовательно изображает сварливого деда и убегающего себя. Дед выходит чем-то неуловимо похожий на Пэй Мина. — Я думал, этим все и кончится, но он припустил следом, представляете? И ещё так резво, хотя на вид ему было лет восемьдесят! – глядя на этот цирк, даже невозмутимый Лэ Ян не может сдержать улыбки. Меня и самого разбирает, но я не могу себе позволить рассмеяться. Это так похоже на тебя, Ши Цинсюань! — Короче, на меня нашло какое-то вдохновение, я обернулся и швырнул в старика одним из этих зелёных твёрдокаменных яблок, что мы украли, – Повелитель Ветров тычет веером в сливовое дерево, пытаясь показать траекторию полёта яблока. – И надо же случиться неприятности – я угодил ему прямо в лоб!       Изображающая вредного деда слива укоризненно роняет лепестки Ши Цинсюаню на голову.       Лэ Ян начинает уже откровенно посмеиваться – А-Фэн умеет заразить своим глупостями даже самого сдержанного человека. — Я сроду меткостью не отличался – а тут на тебе! – взмах рукавами. – Старик от нас отстал – причём не столько из-за боли, сколько от удивления! Мне кажется, его это полностью деморализовало! — Цин'эр – хороший рассказчик, – улыбается хозяин поместья, отложив бумаги. – И очень грациозно двигается. Владеет ли он каким-нибудь боевым искусством?       Ши Цинсюань отмахивается. — Да так, по мелочи. Старший брат когда-то учил обращаться с мечом, но у меня в одно ухо влетело – в другое вылетело!       Только тот, кто хорошо знает А-Фэна, услышал бы, как еле заметно дрогнул его голос при слове «брат». — Не продемонстрирует ли Цин'эр свои умения этому хозяину поместья? – предлагает Лэ Ян. – Я бы мог побыть твоим противником. — Почему нет, – Повелитель Ветров пожимает плечами, соглашаясь.       Черноволосый дворянин срывает пару листьев ириса и превращает их в простенькие, но приличные мечи. Странно, я почти не чувствую потока энергии, которую он при этом использует. — Какая красивая магия! – восхищается бывший небожитель.       Ну, да, жест эффектный, не могу не признать. Обязательно надо покрасоваться, а то день напрасно прожит. — Возьми этот, Цин'эр, он получше получился. Не волнуйся, я не причиню тебе вреда. Нападай! – сигнализирует о готовности к бою Лэ Ян.       О, вот ты и попался, дружочек. Сейчас тебе Ветер задаст. Я тоже когда-то купился на «в одно ухо влетело» и на то, что он почти не достаёт меч, хотя и таскает его с собой…       Мгновение спустя, к моему злорадному удовольствию, у хозяина поместья возникают те же трудности, что и у меня в свое время.       Дело в том, что ветер – крайне переменчивая и нестабильная субстанция. Чтобы управляться с ней, нужна запредельная скорость реакции – и в случае Ши Цинсюаня это является личным качеством, а не действием божественных сил. Ситуацию усугубляет то, что А-Фэн лёгкий, благодаря чему имеет относительно небольшую инерцию, к тому же, отлично чувствует естественные движения воздуха, подстраиваясь под них таким образом, чтобы они ускоряли его и мешали противнику. На выходе получается, что он тебя бьёт, а ты по нему в ответ попасть не можешь. Крутишься, как дурачок, выбиваешься из сил, в то время как Ши Цинсюань почти не напрягается, ведь его с места на место буквально ветер носит, да и блокировать удары не надо – всё равно промажешь. Обидный такой стиль – вроде особо и не колотят, а ощущения, будто сам себя избил.       Вот и Лэ Ян быстро осознает, что обещание не причинять Ши Цинсюаню вред было, мягко говоря, самонадеянным – его для этого ещё поймать надобно. Не скажу, что Весёлый Хер плохо сражается – видно приличную выучку, но ни в одной школе не учат, как победить воздух. Всё равно слишком медленный, всё равно слишком тяжёлый… Только Лэ Яна это, кажется, совершенно не задевает – он будто радуется, когда А-Фэну в очередной раз удаётся коснуться его кончиком меча или веером. С каждой неудачной атакой он лишь с большим азартом принимается гоняться за Ветром.       Я уже забыл про клумбу, увлеченный этим противостоянием.       Лэ Ян атакует Ши Цинсюаня рубящим ударом, тот без труда уворачивается и перетекает ему за спину, усмехаясь своей ловкости – и неожиданно оказывается в захвате огромных рук. Сукин сын смог предугадать траекторию его движения и моментально развернулся, поймав Повелителя Ветра в объятия! Тот настолько удивляется, что теряет и меч, и равновесие, с хохотом завалившись на спину прямо в цветы – его тонкие пальцы цепляются за воротник Лэ Яна, увлекая того следом.       И вот я вижу этих двоих, лежащих среди цветов, и всем уже понятно, что сейчас произойдёт.       Меня охватывает ощущение дежавю. Я вдруг вспоминаю, что такое уже было прежде. Мы с Повелителем Ветров только что справились со злым духом макового поля, который заманивал людей цветами, погружал в беспробудный сон и пил их кровь. Ветер, радуясь победе, поднимал в воздух алые лепестки, заставлял их кружиться и танцевать… На фоне ультрамаринового неба и темно-зелёной травы выходило так красиво, что даже у меня дух захватывало. У А-Фэна удивительное понимание красоты – в этом ему не откажешь. В какой-то момент он, ослепленный вихрем лепестков, поскользнулся и схватил меня за одежду, пытаясь удержать равновесие. Но в итоге мы оба свалились в траву в той же позе, что и эти двое сейчас. Такая знакомая картина – волосы Ши Цинсюаня, выбившиеся из причёски и разбросанные в траве, его зардевшееся лицо, зажмуренные глаза и лёгкая улыбка, выдающая, как я теперь понимаю, волнение и предвкушение… Ненадолго я поддался очарованию момента и действительно хотел поцеловать его, был настолько близок, что чувствовал на губах его дыхание, запах свежести и солнца… Но все-таки сдержался и не стал делать глупости – лишь обругал А-Фэна, досадуя не столько на то, что он меня уронил, сколько на собственный едва не потерянный самоконтроль.       Но сейчас пальцы Ши Цинсюаня сжимают белую одежду, а не черную, на нем лежу сверху вовсе не я, а у Лэ Яна нет ни одного повода отказать себе в этом поцелуе. Однако он вдруг поднимает взгляд на меня – хотя должен бы полагать, что я его не вижу. И во взгляде этом пляшут демоны, он горит злым торжеством, насмешкой и превосходством.       Глупости, не может он знать, что я наблюдаю! Или, может, его возбуждают свидетели – пусть даже и слепые?       Лэ Ян чуть ухмыляется, откровенно глядя мне в глаза, а потом порывистым движением впивается в полуоткрытые губы Ши Цинсюаня. Тот вздрагивает, но не отстраняется – наоборот, после секундного колебания подаётся навстречу.       Меня начинает колотить крупная дрожь, и я сам не понимаю, что со мной происходит. Кажется, сердце сейчас разорвётся от тоски, и я превращусь в пену морскую. Снова это упущенное, доставшееся не мне… Снова мне больно из-за Ши Цинсюаня!       Я смотрю на этот долгий и жаркий поцелуй, и не могу перестать думать, как бы А-Фэн ответил мне, если бы я тогда решился.       А ещё не могу перестать думать о том, как отрываю нахальному смертному голову. Как все было спокойно, пока этот козёл не влез! Поневоле сжимаю старческие пальцы в кулаки.       Ничего, пусть пока целуются. Больнее будет терять. — Господин Лэ! – через сад с криками несётся слуга – один из тех, кто не я.       Лэ Ян с видимым сожалением отстраняется от Ши Цинсюаня. Тот невольно тянется за продолжением, но вдруг тоже слышит безобразные вопли и начинает оглядываться.       Что у них там? Пожар? Война? Фрикадельки? — Господин Лэ, Вас вызывает к себе император! Срочное дело! – голосит слуга, и наш королевский шпион утомленно вздыхает. — Что-то серьёзное? – встревоженно спрашивает А-Фэн, приподнявшись на локтях. — Не беспокойся, Цин'эр, – улыбается Лэ Ян, – думаю, императору глянулась очередная барышня, и он хочет немедленно проверить её биографию.       Ши Цинсюань не удерживается и тихонько смеётся. — Жаль прерывать столь важное дело из-за такой ерунды, – черноволосый дворянин касается покрасневших губ Повелителя Ветров кончиками пальцев, и тот оставляет на них игривый поцелуй. – Но мы обязательно вернёмся к этому… вопросу. Я буду к вечеру.       А-Фэн провожает взглядом статную фигуру Лэ Яна и с мечтательным видом улыбается, прикрывая губы веером. А потом, словно припомнив что-то, делает им несколько красивых и плавных движений – я узнаю тот танец, которым он поднимал для меня в воздух лепестки. Неужели он сейчас тоже вспоминает обо мне?       От этой мысли трудно дышать, и я переключаю внимание на немую служанку, которая как раз спешит мимо Лэ Яна.       Тот тоже выглядит задумчивым и счастливым, пока не встречается со мной взглядом. — Милая, постой! – говорит он с ядовитой добротой в голосе. – Возьми в моей комнате шкатулку с птицами и отнеси в покои Цин'эра. Когда будешь причёсывать его к ужину, вплети в волосы украшения оттуда. Все поняла?       Я киваю, глядя на носки туфель, как положено порядочной служанке. — Вот и умница, – он дружелюбно похлопывает меня по щеке и, прежде чем скрыться, бросает странный взгляд, словно замыслил какую-то каверзу.       Секунду спустя я останавливаюсь, как вкопанный, и хватаюсь за щёку, осознав, что он коснулся меня рукой, которую только что поцеловал А-Фэн.