Окно в мир/Розовое Железо/Гиноид

      Терминал уютно попискивает, сверкает диодами, словно новогодняя ёлка, а символы стелятся перед глазами зелёной пеленой, складываются в строки кода и стыдливо краснеют, когда я ошибаюсь в названии классов.       Я не спал уже сутки. Наверху снова поздняя ночь, а постель за спиной до сих пор разобрана с позавчерашнего дня. Кровать скрипит, но я не оборачиваюсь на звук; слышен тихий стук по полу, затем над головой раздаётся характерная вибрация, чем-то напоминающая мурчание кошки.       …или работу маленького моторчика.       Непривычно холодные руки опускаются на плечи и начинают осторожно разминать, слишком мягко — прикосновения почти не ощущаются сквозь одежду. Два тонких пальца проникают под воротник рубашки, требовательно оттягивают в сторону, и я с небольшим удивлением расстёгиваю верхние пуговицы. «Мурчание» не прекращается, наоборот, становится громче и будто бы двигается то влево, то вправо, вызывая приятные мурашки в затылке; хватка крепчает, становится сложно думать о коде.       Я закрываю глаза, вслушиваясь в странно приятный шум прямо над головой. Словно маятник, он появляется то за левым ухом, то за правым, а по затылку проходит новая волна покалываний. Рука мягко пихает меня вперёд, царапая кожу от макушки до низа шеи острым ноготком.       Это наше первое взаимодействие за неделю, если не считать невзаимных полночных объятий с моей стороны. Не сказавшая ни слова за всё время, не входящая ни в какой контакт ни одним из понятных мне способов, она, наконец, проявляет инициативу сейчас таким необычным методом. Я поглядываю на серебристый пистолет у терминала, размышляя, как быстро смогу дотянуться до него и спустить всю обойму в гиноида, если она вдруг решила свернуть мне шею, но сладостный шум заглушает эти мысли. Прохладные ладони проходятся по моей шее и гладят подбородок, поднимаются к щекам и осторожно, будто пробуя на твёрдость, сдавливают виски, растирают кожу, будто это кусок сырого теста, а не моя голова. Начав ласкать уши, она не задерживается на них долго, лишь небрежно поглаживает ушные раковины и трогает края между двух пальцев.       Руки движутся дальше, оставляют следы на висках, прочёсывают волосы на макушке. Я чувствую, как ладони будто бы порхают надо мной, массируя череп, пальцы оттягивают волосы, а ногти впиваются в голову, продолжая чесать и поглаживать, портить и без того помятую причёску. Мой разум затуманивается от искусных ласк, изо рта вырывается непроизвольный выдох. Похоже, ей это нравится.       Массаж заканчивается, холодные руки оставляют мои волосы в покое. Размеренный рокот усиливается и приближается к самому уху. Она проводит рукой по плечу, переступает с ноги на ногу, обходит меня справа и забирается прямо на колени: бёдра обнимают мои ноги, несоразмерно тяжёлое тело давит сверху. Тусклый свет терминала подчёркивает изящные изгибы, покрытые тонкой синтетической кожей, десятки огоньков в окулярах светят красным, неотрывно глядя на меня. Её «лицо» не выражает никаких эмоций, но во взгляде читается не то скука, не то лёгкая грусть. Я беру тонкие бока ласкового гиноида в руки, большие пальцы натыкаются на провал вместо живота, подсвеченный изнутри мягким синим светом прозрачного оптоволокна. Синтетика аккуратно заправлена в пластиковые края, обнажая внутреннее наполнение: чёрные стенки корпуса, кластер проводов, два насоса неочевидного назначения, тонкие резиновые трубки идут из-под корпуса груди вдоль каркаса вниз, к бедренным рессорам, и смыкаются на прорезиненной ребристой тубе для…       Она гладит меня по щеке и приподнимает за подбородок, смотрит в глаза, чуть склонив голову вбок; в полутьме кажется, будто её небольшие губы слегка дрогнули. Я чувствую кончики пальцев на подбородке и шее, острые чёрные ноготки приятно щекочут кожу. Слабо улыбнувшись, она проводит другой рукой по животу вниз, касается брюк; быстро расправляется с ремнём и застёжкой и плавно, не спеша, начинает гладить сквозь ткань с лёгким надавливанием. Я лишь расслабленно наблюдаю за действиями молчаливой партнёрши, пока внутри нарастает вожделение к модели человека, сидящей на моих коленях. Щёки горят, хочется гладить её пластиковое тело снова и снова, прижимать к себе больше: я притягиваю гиноида за шарнирное запястье ближе. Наши губы почти соприкасаются, и, хотя ответного дыхания нет, я осторожно, будто боясь сопротивления, касаюсь двух полимерных складок с едва слышным звуком. Не получив ни одобрения, ни явного отказа, я целую девушку смелее, слегка налегая, когда моей губы касается плоский и сухой язычок. Ладонь на паху не останавливается, доводя до исступления, и мне приходится немного привстать, чтобы помочь ей спустить брюки.       Это ощущение трудно описать словами. Сухая ладонь с особенно эластичной синтетической кожей и блестящими шарнирными соединениями вместо связок обхватывает крепкий ствол, постепенно согреваясь; дискомфорт быстро улетучивается, уступая место приятному возбуждению от размеренных поступательных движений. Хочется стонать, но я сдерживаюсь и глажу её по кукольным ножкам, которыми она весело болтает, удерживаясь свободной рукой на моём плече. Дыхание непроизвольно учащается, и я откидываюсь в кресле, отдаваясь наслаждению. Не переставая приятно урчать откуда-то из головы и груди, гиноид работает рукой, двигает ею вверх и вниз, вверх и вниз вдоль всей длины, то сжимая эрегированный пенис сильнее, то почти разжимая ладонь и подразнивая кончик большим пальцем. Когда я уже был готов начать стонать от накатывающей страсти, она резко останавливается, опирается ногами о пол и привстаёт передо мной. Положив два пальца на низ живота, робот приподнимает тазовый каркас, будто бы демонстрируя абсолютно гладкую и ровную промежность, соединённую с тубой внутри.       Я без слов понимаю, чего хочет моя компаньонка. Медленно пройдя ладонями по гладким бёдрам, я трогаю пояс робота, глажу большими пальцами имитацию половых губ с маленьким бугорком вверху, от прикосновения к которому туловище его обладательницы мелко встряхивается.       Она чувствует возбуждение.       Красные колбочки под линзами неотрывно следят за движениями внизу: гиноид замирает, опершись сдвоенным шарнирным локтем на стол, а другой рукой всё ещё бережно, но крепко сжимает моё плечо, впивается в него карбоновыми коготками. Я веду двумя пальцами вокруг набухшего бугорка, отметив, что свет диодов под стенками корпуса стал беспорядочно мерцать, но я могу лишь представлять, что это значит. Легко надавливая на половые губы, холодные, как всё тело, я начинаю дразнить её, надавливая и водя пальцами снизу вверх, переняв инициативу и заставляя теперь её откинуть голову назад и сжиматься от натуралистичной имитации похоти. Касаюсь подушечкой пальца полимерного «клитора», ласково двигая его из стороны в сторону в последний раз, и направляю два пальца внутрь. Механическая рессора едва слышно скрипит, когда гиноид сгибает ноги, имитируя не то дискомфорт, не то вожделение, и я двигаюсь глубже, обнаружив, что за не очень толстыми половыми губами скрывается полость с резким расширением, в которую, похоже, можно ввести ещё один палец. Не желая испортить хрупкую машину, я лишь двигаю ими вперёд и назад в попытке нащупать ещё что-то, что может мне помочь. Ответ следует незамедлительно: очевидно, сенсоры под уплотнённой полимерной «кожей» правильно задеваются, заставляя их обладательницу подрагивать, двигать бёдрами и...       …Стонать?       На секунду робот перестаёт мурлыкать, вместо этого произведя характерный звук.       Я слышал его всего раз. Одновременно похожий и на выдох, и на высокий стон, будто юная девушка впервые испытывает проникновение и шумно выдыхает в истоме.       Внутри кибернетической оболочки срабатывает таймер, она совершает круговые движения тазом, всё ещё мелко подрагивая, и едва не падает, съехав локтем по крышке стола. Быстро уцепившись за моё левое плечо, робот насаживается на подставленные пальцы всем весом. Ладонь больно сдавливается: я невольно проталкиваю их глубже и слышу второй выдох, не похожий на первый — очевидно, это другой аудиофайл, если звуки дыхания не воспроизводятся внутри черепа процедурно.       Осторожно подняв сладострастную машину, я вынимаю пальцы из нагревшегося влагалища, которым она сразу принимается тереться об меня, задевая и бугорок сверху, и нижние сенсоры половых губ. Всё туловище едва заметно потряхивает, я чувствую это, когда вибрирующий тазовый каркас касается члена. Потрогав себя вокруг промежности двумя пальцами, гиноид оглядывает меня и аккуратно прощупывает металлической стопой место на стуле, упирается в сиденье и поднимается выше, одновременно направляя эрегированный пенис внутрь себя, пока я ощупываю её бока, касаюсь блестящих чёрных стенок корпуса, приятно гладких внутри. Оптоволокно мерцает чаще и так же беспорядочно, напоминая аритмичное сердцебиение.       Машина усаживается плавно, но сразу глубоко, принимая ствол почти на всю длину: синей подсветки хватает, чтобы разглядеть пенис, сжимаемый со всех сторон ребристой тубой, к которой по трубкам стекает неизвестная жидкость. Я начинаю волноваться, рискуя получить заражение, но это оказывается тёплая вода или силиконовая смазка на её основе, и я облегчённо выдыхаю. Внутри становится куда комфортнее, эластичная туба приятно давит со всех сторон, задевая сразу несколько чувствительных точек. Гиноид ёрзает на коленях, усаживается удобнее, и я чувствую, как головка члена ударяется обо что-то холодное внутри, что заставляет робота вздрогнуть ещё раз, едва не упав.       Я что-то повредил?       Или это особенность «анатомии» конкретной линейки, модели?       В ответ она лишь обнимает меня за плечи, прижимается прохладной полимерной щёчкой к лицу и поднимает корпус, чтобы плавно сесть обратно. Я чувствую, как сворачивается и раскрывается головка члена внутри жестковатой трубки. Это очень приятно, похоже одновременно на странный мастурбатор и на массаж, я невольно выдыхаю туда, где у девушки могло быть ухо. Фрикции становятся увереннее, похоже, она самостоятельно контролирует глубину проникновения, и то насаживается плотнее, то поднимается, почти полностью выпуская пенис из тубы, и стимулирует уздечку внутренними половыми губами. Я лишь мычу от переполняющего возбуждения и стискиваю зубы, когда пластиковая леди резко опускается на мои бёдра с громким стоном: головка члена ударяется в датчик на конце ребристого лона. В мерцающем свете из корпуса видна маленькая полая камера, которой заканчивается тугая туба внутри гиноида.       Я заключаю партнёршу в объятия, прижимаю ближе, упираясь лицом в груди — неожиданно жёсткие, с торчащими датчиками сосков. На них нет резинового покрытия, поэтому передо мной двигается пара острых чёрных выпуклостей размером с гайку и без ореолов, покоящихся на упругих шариках в карбоне. Урчание из головы расслабляет, исходящие из грудного каркаса нежные вибрации вызывают ассоциации с кошкой и странно успокаивают, пока робот настойчиво стимулирует собой снизу, покачивая бёдрами. По тестикулам проходит холодная волна и мой пенис расширяется, трубка сдавливает его до приятной боли; возникает ощущение, будто смазки внутри прибавляется. Шумно выдохнув, я глажусь горящей щекой о ключицу оседлавшего меня гиноида и сдавленно мычу, пока по стволу вверх поднимается тёплая сперма, заполняя специальную камеру с каждой новой фрикцией. Мой язык касается упругой полимерной кожи на шее, а ноги непроизвольно дрожат от ярких ощущений, но вошедшая в финальный раж партнёрша не останавливается, выкачивая своей скользкой трубой всё подчистую, пока спермоприёмник не заполняется и вязкая субстанция не начинает сливаться в стимулирующий отсек с мокрым хлюпаньем.       Я дышу открытым ртом на прекрасное механическое тело, только что подарившее мне лучший оргазм в жизни, и молча восхищаюсь его грацией. Постепенно замедляясь, она ещё немного двигается, выжимая из ствола остатки спермы, и отпускает мои плечи, гладит по ним и по щекам мягкими пальчиками, разглядывая лицо с наклонённой чуть вбок головой — уже знакомым жестом. Я замечаю, как мило она улыбается. Свет искусственных радужек сменяется с красного на синий, мурчание медленно затихает, оптоволокно в туловище перестаёт беспорядочно мерцать и светит ровно, будто его обладательница наконец успокаивается. Я прикрываю глаза и трусь о подставленные ладони, но это продолжается недолго: гиноид встаёт, аккуратно слезает с ещё крепкого члена и совсем по-человечески проводит пальцами по промежности, затем сгибает локти и двигает корпусом из стороны в сторону, глядя при этом на свои груди. Я не совсем понимаю, что означает это действие, но она не объясняет: наклонившись ко мне, робот коротко касается щеки сухими, но очень мягкими губами и грациозно, виляя задом и чуть пошатываясь, уходит в ванную.       В полуночной тьме коротко взвизгивают ржавые петли и клацает дверная задвижка.