***
Искатель быстро покинул хаотично распределённых по полю боя сознаковцев. У него получилось провернуть всё так, чтобы стравить основные силы автоботов и десептиконов подальше от того места, где должен был быть энергон, который должен был забрать Скайфайр. Шаттла редко оставляли в одиночку, но сейчас был именно тот случай. И Скайфайр не возвращался слишком долго. Как бы он не пытался закрыться от Старскрима, тот всё равно улавливал чувства через их связь. И они совсем не обнадёживали. Он привык уже ощущать все эти раздражающие оттенки тоски на постоянной основе. Ведь он так старался для Скайфайра, пытался всё сделать лучше, но тот отвергал все попытки и не возвращал ту любовь, которую помнил Старскрим, которую хотел испытать ещё раз. Оно было где-то там, это чувство, он ощущал его как вспышки молнии, неуловимые и быстро угасающие. И этого было недостаточно. Но он бы предпочёл сейчас все эти вспышки, тоску, даже ненависть тому, что получал через связь в этот момент. Сейчас там была только одна страшная мысль, исполнения которой он не допустит. Даже среди дыма и беспорядка поля боя найти белый корпус было несложно. В какой-то степени искатель ожидал увидеть состояние, в котором оказался шаттл, но, как оказалось, он не был готов.***
В поле зрения появился знакомый силуэт, с покрытой пылью, но всё ещё яркой, как и всегда, обшивкой. Значит, за ним всё же вернулись. Выражение лицевой пластины искателя было отрешённым, и только оптика и положение крыльев выдавали скрытый ужас. Но челнок умел распознавать эти тонкие знаки эмоций, когда-то у него было так много времени на это. Старскрим смотрел на раненого Скайфайра, возможно, только сейчас осознавая, куда именно и к чему его решение привело их. Он видел так много раненых, бывших на грани дезактива и деактивированных, и он был причиной многого из этого, но только одного кибертронца он никогда не хотел видеть в таком состоянии. Он знал, что если сейчас заберёт Скайфайра на базу, то только в качестве новой партии запчастей. Мегатрон давал много попыток и такой провал больше не потерпит. И точно не выделит ресурсы на починку. Если они вернутся вместе, шаттл сам станет ресурсом для ремонта. Но главное было не это. Старскрим знал, что Скайфайр не хочет лететь с ним. Как бы искатель ни пытался на что-то надеяться, постоянно себя обманывать, он с самого начала знал, что, несмотря на все старания, он не сможет переубедить его. Сколько у него было шансов изменить его сознание, сделать истинного десептикона, верного только ему. И всё же он этого не сделал. Почему-то вспомнилась старая история, легенда, рассказываемая в Восе. О молодом искателе, попавшем в идеальный поток ветра, позволявшем ему летать быстрее всех остальных. Искатель был так горделив и жаден, что сумел привязать этот ветер к себе, чтобы тот всегда его сопровождал в каждом полёте. Но оторванный от неба и других ветров, поток слабел, всё грубее обтекал крылья и в итоге бесследно иссяк. Кажется, только сейчас Старскрим стал понимать смысл старых глупых историй. Он ненавидел проигрывать, отказываться от целей, которые были так рядом и которые он никогда не мог достичь. Всё было против него, даже такой близкий, как Скайфайр, отталкивал все его попытки, отказывался достичь совместного счастья. Счастья для Старскрима. В этом была главная правда, которую он предпочитал не замечать. Ему нужен был Скайфайр, чтобы почувствовать что-то из прошлого, от которого он старательно бежал. Единственное из тех времён, что он хочет видеть рядом, хочет вернуть былые чувства, слышать одобрение и видеть хотя бы отблеск любви в чужой оптике. Ему нужен был союзник. Что при этом нужно было Скайфайру, он выдумал сам. Но теперь он сомневался, нужен ли он Скайфайру. Почему тот хотел видеть иллюзию того, старого Старскрима, слабого, без великих стремлений и впечатляющих побед, того, кто не был настоящим тираном небес? Почему Скайфайр не ценил всё то, что мог предложить новый Старскрим? Он знал почему. По той же самой причине, по которой он так и не решился на полное перепрограммирование. Несмотря ни на что он предпочёл ту личность, которая разожгла в его искре огонь много ворн назад. Если бы не война, он бы ничего не менял в нём, оставив навсегда это идеальное прошлое. Так почему бы Скайфайру не желать того же? Желать видеть с собой такого же учёного, а не воина, к чему Старскрим уже никогда не сможет вернуться. Если он продолжит давить, он сломает то, что осталось от Скайфайра, сделав из него что-то новое, восхваляющее каждое его решение, даря любовь и больше никогда не покидая. Но неправильное, носящее только то же имя, ту же внешность, и потерявшее всё, что делало Скайфайра самым особенным мехом в этой проклятой вселенной. Возможно, настало время сделать в первый раз правильный выбор. Он должен был отпустить ветер. Приблизившись, он опустился возле белого шлема, осторожно кладя манипулятор на неповреждённую грудную пластину, не касаясь десептиконской инсигнии. Скайфайр молчал, и Старскрим понимал, почему тот не хотел сейчас его видеть. Он не хотел знать, о чём именно мог размышлять Скайфайр в этот момент. Слишком хорошо догадывался, всё ещё читая поле лежащего рядом меха. — Прости меня, — эти слова всегда давались ему с большим трудом, ведь он клялся себе, что никогда ни перед кем не будет извиняться. — Я просто хотел, чтобы мы были вместе, ещё немного, ещё раз. — Ты хотел, — в слабом голосе слышались нотки обвинения. В первый раз заслуженного, по мнению Старскрима. — Разве ты не хотел? Разве мы не были счастливы раньше? — Скайфайр не мог сейчас сказать, оправдывается ли так искатель или на самом деле думал, что действовал правильно. Но хотел верить, что этот взгляд — это последние крупицы искренности, которые остались ещё в Старскриме. — Хотел, но не так, — несмотря на предательство Старскрима, шаттл долго до этого момента не отпускал мысль, что всё можно вернуть и исправить, гоняясь за призраком ложной надежды. Его воспоминания о былых временах были такими же яркими даже спустя миллионы лет оффлайна и казались порою так реальны, что нынешние времена чудились последствиями плохой дефрагментации во время перезарядки. Но реальность слишком больно разбивала эти иллюзии. Точно так же, как это делал сам Старскрим. Хотел ли он их общего счастья или хотел чувствовать себя счастливым? За время плена Скайфайр нашёл ответ на этот вопрос. — Я хотел тебе помочь, — и здесь было видно, как Старскрим загоняет себя в ловушку самообмана, стратегия настолько привычная, что стала чертой его личности. — Я в этом не нуждался, — неосторожное движение привело к ещё большему разрыву какого-то энергопровода, но Скайфайру было уже всё равно, даже если он никогда не встанет с этой земли. Он всё равно попробует донести свою мысль до искателя, который может только так понять, что и для чего он делал на самом деле. — Разве тебя интересовало, чего я хотел? Разве это всё было единственным выходом? — Старскрим отвернулся, и Скайфайр не мог сказать, о чём именно он подумал. — Ты не захотел приспособиться, — наконец он ответил, но от этого не стало легче. — Или даже под контролем я не стал удобным для тебя? — укол в самую искру, отразившийся обидой в багровой оптике. — Если бы я этого хотел, я бы зашёл намного дальше, — нынешний Старскрим поднялся на поверхность, и почему-то Скайфайр не сомневался, что и подобная мысль приходила в процессор искателя. — Ты уже далеко зашёл, — сил говорить оставалось всё меньше, и помех перед оптикой становилось всё больше, но у него получилось изобразить вымученную ироничную улыбку, не подходящую ситуации. Но всё это казалось таким смешным сейчас, возможно из-за сильной потери энергона, возможно от мысли, что у него всё меньше шансов оправиться. — Как тебе такой результат эксперимента? Они сидели в молчании какое-то время, слушая отдалённые звуки битвы отказавшихся сдаваться так просто десептиконов и автоботов. Старскрим протянул манипулятор к грудной пластине шаттла, процарапывая замысловатый узор на десептиконской инсигнии. — Так они поймут, что ты дезертир, и ты сдаёшься, — деланный безразличный тон так буднично объявил о том, во что Скайфайр с трудом мог сейчас поверить. — Скажешь, что тебя перепрограммировали, эти мягкоискровые поверят и что-нибудь придумают, — пытался ли своим неожиданным безразличием Старскрим убедить сам себя, что всё снова идёт по плану? Без сомнений, это было именно так. — Мне могут принадлежать планеты и галактики, но, видимо, только не ты, — за печальной еле-заметной улыбкой он, как всегда было, скрывал те эмоции, что просились наружу. — Возможно, пора следовать своим принципам и оставлять всё позади, — и всё же он не смог сказать «бесполезное». — Если когда-нибудь… — Если и когда-нибудь, — Скайфайр не собирался давать ложную надежду после всего произошедшего. — Верно. Прощай, моё Небо, я больше не ищу тебя на горизонте, — старый воснианский ритуал прощания, никогда не применяющийся просто так должен был поставить какую-то точку в их отношениях, шаг, на который Старскрим пошёл так неожиданно. — Я больше не следую за твоими огнями, — не альтихексианская фраза, но Скайфайр знал ритуалы Воса так же хорошо, как своего собственного города. Несмотря на законченный ритуал, Старскрим будто бы ждал чего-то ещё. Но, так и не дождавшись, развернулся и исчез в пелене дыма и копоти, будто последняя вспышка погасшей звезды. Звуки битвы вскоре исчезли. Скайфайр лежал в одиночестве, раненый, но свободный, даже если свободными будут последние мгновения его актива. — Пока ты помнишь обо мне, я никогда не буду слишком далеко. Это был уже альтихексианский ритуал. Он не хотел проговаривать это Старскриму, чтобы не давать ложную надежду ни ему, ни себе. Скайфайр даже не знал, кого это касалось. Несмотря на всё, что случилось, он не был уверен, что сможет отпустить память обо всём, что было между ними, хорошего и плохого. А что касается Старскрима… Почему-то казалось, что он просто будет ждать нового шанса, даже если пройдут тысячи ворн и все звёзды сгорят на небосклоне. Но если это и случится, то очень нескоро. Поэтому он не стал даже самому проговаривать продолжение. «Пусть однажды звёзды приведут меня к тебе вновь», — красивое обещание для тех, кто уходит и для тех, кто их ждёт. Боль от поступка Старскрима была сейчас слишком тяжела, чтобы желать их встречи когда-либо ещё. Первая же часть фразы подразумевала разлуку как временную, так и навсегда. Впрочем, встречи может уже никогда не случиться в любом случае, о чём говорили многочисленные предупреждения о критических повреждениях. Неподалёку раздались тяжёлые приближающиеся шаги. Высокая трёхцветная фигура появилась в поле зрения, и шаттл узнал в ней лидера автоботов. Тот опустился рядом, рассматривая ранения и обращая внимание на перечёркнутую инсигнию. Сразу же он связался с кем-то по комлинку. — Рэтчет, у нас раненый, подойди, — Скайфайр хотел надеяться, что «у нас» значит, что автоботы всё же не отказались от него даже после всего, что он сделал во время сражений. — Оптимус… — хотелось так многое объяснить, рассказать, что случилось, как хотел бы искупить свою вину. — Не трать силы, друг, скоро всё будет хорошо, — Оптимус успокаивающе положил манипулятор на плечо шаттла, — мы во всём разберёмся. Оптика Прайма была полна раскаяния, возможно потому что автоботы так ничего и не смогли сделать ради спасения своего сослуживца, недостаточно старались, во многом уверенные, что Скайфайр ушёл за Старскримом сам. Оптимус настолько верил в свободу воли и решений каждого разумного существа, что не разглядел всю картину тогда, когда никакой свободы и не было. Но сейчас Скайфайру было всё равно, у него нет сил на упрёки и обвинения тех, кто может помочь ему вернуть волю в свои манипуляторы, пусть так поздно. И главным сейчас было не это. На грани оффлайна он чувствовал себя свободным как никогда, подведя какую-то черту в их со Старскримом взаимоотношениях, даже если это ощущалось как отказ от какой-то части себя. Неизвестно, что будет потом, разойдутся ли они ещё дальше, сойдутся ли когда-нибудь их пути вновь, изменится ли Старскрим и осознает свои ошибки. Впереди могла быть вечность для ответов на эти вопросы, но Скайфайр был готов подождать.