Dreams and other Deceptions

- Заполучить для коллекции? - повторила Гермиона, недоверчиво вскинув брови. - Как приз на чертовой ярмарке? - дополнил Рон ее вопрос не менее сомнительным. - Ты уверен, что Дамблдор сказал именно это? Тон Гермионы буквально отражал ее чувства, звуча подозрительно и с сомнением. В конце концов, это было просто смехотворно, даже для магического мира, в котором они жили. Коллекция студентов. Что за чушь. За этот год это была не первая встреча Гарри с директором, которая закончилась слегка безумным разговором, подобным этому. Но каждый раз, покидая кабинет Дамблдора, Гарри все больше становился похож на параноика, ведомого манией, а не логикой. Теперь раскрытие "редкого заклятия", или как там директор описал то, что являлось главной темой встречи профессора Слизнорта и Тома Реддла десятилетия назад, стало следующей задачей Гарри. Очередной строчкой в списке заданий, которые, казалось, никогда не закончатся для бедного мальчика: поручения выдавались одно за другим, по мере того как менялись приоритеты Дамблдора. Чем больше директор смещал "линию ворот", постоянно меняя цель, тем больше Гермиона осознавала тот реальный факт, что они были всего лишь вооруженными шахматными фигурами в игре, правил которой не знали. - Да. Мне нужно получить настоящую версию этого воспоминания, Гермиона. Это... Важно. Оно другое. Очевидно знаменательное. Как кусочек головоломки, которого не хватало, и который решит нашу судьбу. Ты должна доверять мне. Гермиона доверяла ему. Но также знала, что Гарри до смерти хотел найти хоть что-то, что заставило бы его почувствовать, что он внес свой вклад в эту войну. Как будто пророчества о том, что он единственный, кто может уничтожить Волан-де-Морта, было недостаточно. Сам того не подозревая, он также искал то, что могло бы столкнуть их с обрыва, и Гермионе ничего не оставалось, как прыгнуть следом. И хотя задание было поручено Гарри, Гермиона и Рон поспешили подключиться к поискам. Как они всегда делали и будут делать до тех пор, пока это необходимо. - Как ты планируешь это сделать? - спросила Гермиона с решимостью в голосе. Она взяла его за руку, заметив, как Гарри ковыряет сухую кожу уже кровоточащей кутикулы пальцев - недавно появившаяся нервная привычка. - Пока точно не знаю. Но я справлюсь. Ах, да, слепой оптимизм. Знаменитая особенность Гарри. - Сегодня вечером я пойду в библиотеку и поищу информацию... Знаю, это не так много, но... - Это то, что ты делаешь, Гермиона. Я знаю, - закончил за нее Гарри с мягкой улыбкой. - Использую свои сильные стороны, - пожала она плечами. - Мы говорили еще кое о чем, - сказал Гарри, понизив голос и заговорщически наклонившись к ним. - Что еще, черт возьми, там может быть? - проворчал Рон, глядя между ними, явно подражая Гермионе. Оказалось, что существует предел того, насколько, по мнению Гермионы и Рона, уместно нагружать студентов-подростков, и этот предел был давно превышен. Гарри, разумеется, не считал, что слишком много ответственности было возложено еще в день его рождения, и не согласился с мыслью о том, что, возможно, ему следует установить границы, когда взрослые раздают поручения. Он поерзал на подушке кресла. Его рука нервно поглаживала мягкое место между большим и указательным пальцами Гермионы. - Мы говорили о Малфое и Снейпе. И о том, что случилось после вечеринки у Слизнорта. Дамблдор даже не моргнул, услышав эту новость. Его вообще это нисколько не удивило. Даже когда я упомянул о Непреложном обете, - Гарри задумчиво свел брови и опустил глаза, будто ответ прятался в ковре под их ногами. - Если он не беспокоится об этом, Гарри, то, возможно, и тебе не стоит. В конце концов, Дамблдор сделал бы что-нибудь, если бы это действительно было важно. Может, ты ослышался... Мы ведь выпивали в тот вечер. Она надеялась, что эта ложь закрепится в его памяти и запятнает воспоминания, которые, как она теперь знала, были правдой. - Я знаю, что слышал, Гермиона. И не понимаю, как это может ничего не значить. Оно должно, - его тон был полон разочарования. Сжав его руку, Гермиона пожелала ему спокойной ночи и добавила: - Давай поговорим об этом за завтраком, - после чего вышла из общей гостиной и направилась в душ, чтобы снова сбежать ночью. Ей больше нечего было сказать по этому поводу. У нее все равно не было ответов. После того как мальчики отправились на тренировку по квиддичу, Гермиона выскользнула из общей гостиной и направилась в Выручай-комнату. Начало вечера она провела, сидя с Драко на все той же трансфигурированной кровати, читая книгу о необычной магии в разные эпохи и наблюдая, как он перекидывает яблоко из одной руки в другую, склонившись над своей книгой. Она держала большой том, который был частью нового, крайне неопределенного исследовательского проекта, который Гарри неофициально поручил ей перед тем, как она пришла сюда. Работники библиотеки и другие студенты не удостоили ее и мимолетным вниманием, пока она копошилась на краю Запретной секции. То, что она была лучшей подругой Избранного, конечно, имело свои преимущества. Никто даже не смел предположить, что она замышляет что-то, что не будет использовано для помощи Гарри или Ордену... Именно поэтому материалы Запретной секции не были для нее такими уж запретными. Время от времени Драко отходил от кровати с яблоком и книгой, но каждый раз через несколько минут возвращался с тем же яблоком и разочарованием на лице. Оба молча работали над своими проектами, не разглашая никаких подробностей. Это было частью их соглашения. Они хотели быть вместе в своем маленьком убежище в Выручай-комнате, но Драко категорически отказался от помощи Гермионы и ее присутствия при работе над странным шкафом. И хотя, предлагая свою помощь, Гермиона имела в виду именно это, она понимала, что ее участие только все усложнит, и почти сразу же отступилась от этой идеи. Иногда она слышала в эхе комнаты незнакомое заклинание, которое он тихонько бормотал, но чаще всего до нее доносились прерывистые вздохи и хлопанье деревянной двери, сигнализирующее о том, что он не продвигается вперед. Гермиона не могла понять, испытывает ли она облегчение или боль от каждой его неудачи. Она желала ему успеха, но, зная, что он занимается чем-то темным, была благодарна за то, что пока его усилия не принесли плодов. Она изо всех сил старалась не обращать на него внимания, когда он из раза в раз возвращался раздраженный и разочарованный, и делала вид, что увлечена книгой, в то время как он перечитывал одни и те же страницы снова и снова. К ночи он прекратил попытки, с горечью поедая зеленое яблоко. - Что ты читаешь, Грейнджер? - спросил он, доев яблоко; в его голосе слышались раздражение и досада, но она знала, что они не были направлены конкретно на нее. Она так или иначе отвлекала его от проблем и разочарования. - А что вы там читаете, мистер Малфой? И что вы собирались делать с этим яблоком? - спросила она, желая сравнять счеты. Оба молчали. В такие моменты граница между ними становилась все более четкой. У него была своя миссия, у нее своя. И судя по всему, ни один из них не продвинулся. - Отклоняешь мой вопрос своим, на который, как ты знаешь, я не могу ответить? Очень спорное решение, - он провел рукой по своим лунным прядям, взъерошив их так, что они местами встали дыбом. - Прости, просто это одна из тех... Ситуаций, - неуверенно сказала Гермиона. - Связанных с Гарри? - он изогнул бровь. - Да. Драко понимающе кивнул, наблюдая за тем, как она драматично захлопнула книгу, и ухмыльнулся, услышав, что она тоже собирается оставить свои дела хотя бы на ночь. Текст, который она просматривала, не дал ей ответов на вопросы. Ни одного упоминания о магии, достаточно сильной, чтобы разделить душу. Ни слова о даровании бессмертия. Вообще ничего. Не то чтобы она была удивлена. Скорее всего книга, о которой шла речь в воспоминаниях, была давно уничтожена. Гермиона напрасно надеялась, что ее переместили в Запретную секцию, ведь даже контролируемый и отслеживаемый доступ к подобной информации может привести к тому, что она попадет не в те руки, как это случилось с Томом Реддлом. - Никогда бы не подумала, что фрукты станут частью твоего коварного и темного плана, но, полагаю, с годами случаются и более странные вещи, - поддразнила она, слегка подтолкнув ногой Драко, сидящего на краю кровати. Улыбнувшись, он схватил ногу, которая в данный момент упиралась ему в бедро, и пощекотал ее, заставив Гермиону взвизгнуть, а затем начал успокаивающе массировать. - Я полон сюрпризов, Грейнджер, тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. Гермиона сдвинулась с места, не желая прерывать этот момент легкости и беззаботности, но и не в силах игнорировать вопрос, который вертелся у нее на языке с момента разговора с Гарри и Роном. - Вообще-то, у меня есть вопрос об этом... По поводу одного из твоих многочисленных сюрпризов, - осторожно сказала она, придвигаясь к нему поближе. Он на мгновение замер, прекратив массировать ее стопу. Его глаза сузились, и во взгляде появилось нерешительное разрешение. - Ты заключил со Снейпом Непреложный обет... Зачем? Что может быть настолько важным, что он понадобился? - спросила она, не особо рассчитывая на ответ. - Это был не я. Снейп дал Непреложный обет моей матери. Я не принимал участия в этом решении. Она была потрясена его ответом и обрадована тем, что он так легко поделился. Это знание не меняло жизнь, но было приятно, что Драко доверился ей. - Для того, чтобы защитить тебя, не так ли? - просто спросила она, внимательно следя за выражением его лица и ища признаки того, что она давит на него слишком сильно. Спокойно обдумав ответ, он на мгновение поднял руки и переместил ладони на ее икры. - По сути да. Значит Поттер снова подслушивал, в ту ночь, когда была вечеринка у Слизнорта... - пробормотал он, выглядя недовольным этой догадкой, но не настолько яростным, как она ожидала. Гермиона кивнула. - Я так и думал. Если он считает, что хорошо прячется и может всех обхитрить, то его ждет неприятное разочарование, когда он встретится с Темным Лордом. Ты должна сказать ему, чтобы он был осторожнее. - Гарри... Ну, он Гарри. Он сначала действует, а уже потом думает, - пожала она плечами. - Это объединяет всех гриффиндорцев, которых я встречал. Чертовы профессионалы по засовыванию своего длинного носа в чужие дела, - и с этими словами он с насмешкой посмотрел на нее сузившимися глазами, - Вообще-то, если уж на то пошло, ты уверена, что ты не слизеринка? Ты ничего не делаешь без скрытых мотивов и умеешь использовать логику в своих интересах. Не очень-то похоже на твоих друзей львов. Смеясь, Гермиона покачала головой. - Только не говори, что не помнишь, сколько раз я влезала в твои дела. Даже когда ты просил меня не вмешиваться. Усмехнувшись, он взял ее за подбородок и коротко чмокнул в губы. - Да, но с недавних пор это работает в мою пользу, так что я не обращаю внимания. - Хм, верно. Хотя, полагаю, у меня был скрытый мотив... - возразила она, подвинувшись к нему и залезая на колени, - Затащить тебя в постель. Так что, возможно, во мне больше от змей, чем я думала, - поддразнила она, резко втянув воздух, когда его руки обхватили ее бедра и прижали к себе. - А я думал, ты просто питаешь особую слабость к играм, Грейнджер. - Ну, если под играми ты подразумеваешь те, в которые мы играли прошлой ночью, то да, я очень люблю игры. И его губы тут же нашли ее, а руки опустились на грудь, пока ее ладони скользили по его плечам. С каждым прикосновением, с каждой минутой их отношения становились все более привычными: они проводили ночи в этом странном месте, которое стало для них родным. Странный рай, который каким-то образом подходил им как нельзя лучше. Да, он был наполнен и загроможден причудливыми предметами и непонятными вещами, но таковы же были и их отношения. Даже если они не могли обсудить и решить свои текущие проблемы. Даже если ей до смерти хотелось помочь ему и обсудить вопросы, на которые она пыталась найти ответы. Гермиона наслаждалась их пребыванием в лимбе - где-то между реальностью и украденным временем. Танцуя вместе, они шли к неминуемому тупику. И оба об этом знали. В конце концов она оказалась на спине. Ее ноги обхватывали талию Драко, и он нежно любил ее, шепча французские слова, пока они не кончили. Почувствовав, что их обоих клонит в сон, Гермиона перевернулась на бок и прижалась к месту между шей и плечом, которое идеально подходило под ее голову. Вдохнув его запах, окутавший ее словно одеяло, она закрыла глаза и попыталась навсегда запомнить, как поет его сердце под ее ухом. Когда она открыла глаза утром, то чувствовала лишь влажное соприкосновение их тел и слышала тихое дыхание Драко - единственный звук, который она могла разобрать. Поцеловав его и пообещав увидеться позже, Гермиона отправилась в общую гостиную. И она точно знала, что вернется вечером с очередной книгой, которая займет ее время, пока он снова не заключит ее в свои объятия. *** Следующие два месяца они провели в том же режиме, чередуя ночи на их импровизированной кровати, полные любви и нежности, и раздельные вечера в общежитии с использованием Зелья сна без сновидений. Каждое утро они расставались до восхода солнца, каждый вечер встречались после заката. Зачарованные двойные двери появлялись и открывались теперь и для Гермионы, приветствуя ее в своем пространстве, принадлежащем ей настолько же, насколько и ему. Общество друг друга и занятия любовью отвлекали их от хаоса, царившего в замке по ту сторону двери. Там, в многочисленных извилистых коридорах и классных комнатах, им приходилось делать вид, что они совершенно не замечают присутствия друг друга. Их захлестнули новости о войне, Ордене, Пожирателях смерти. Единственным, что связывало их в течение дня, были томительные взгляды в Большом зале или украдкой брошенные на уроках. Привыкшая делиться с ним всеми подробностями своей жизни после уроков, Гермиона рефлекторно смотрела в его сторону, когда находила что-либо смешным, раздражающим, удивительным или хоть в малейшей степени примечательным. Ей казалось неестественным сидеть или стоять не рядом друг с другом, или то, что он шел в коридорах на несколько шагов впереди или позади нее. Ей хотелось взять его за руку и идти вместе, да что угодно, что заставило бы ее почувствовать, что они обычные семнадцатилетние, влюбившиеся впервые, а не несчастные любовники на противоположных вражеских линиях. Однако отношения с другими слизеринцами, казалось, не зависели от этих обстоятельств. Блейз, Тео и даже Панси стали все чаще заводить с ней непринужденные разговоры в коридорах и классах. К тому времени, когда с начала ее отношений с Драко прошел месяц, она была достаточно близка с этой троицей, чтобы называть их своими настоящими друзьями. С Драко они по-прежнему никак не взаимодействовали на людях. К счастью, этой весной они были слишком заняты. Между уроками по аппарации, учебой, бесконечными исследованиями в каждую свободную минуту и временем, которое она могла провести с другими друзьями, Гермиона чувствовала, что ее режим дня становится все более сумасшедшим. У нее не было времени на раздумья и желания, она просто существовала и наслаждалась. Несмотря на все это, ее оценки не снижались, а отношения оставались неизменными. Она попала в какой-то головокружительный ритм, и счастливо, но неуверенно, балансировала в нем. Джинни, конечно же, знала обо всем, что происходит, и терпеливо выслушивала все мальчайшие подробности. Она была почти нехарактерно терпелива с Гермионой и позволяла ей сколько угодно рассказывать о своей невозможно сложной ситуации. Удивительно, но в благосклонности к их с Драко отношениям Джинни могла соперничать только с Панси Паркинсон. Дамблдор продолжал встречаться с Гарри, и главной темой их бесед оставалась правда о том, кем был Волан-де-Морт - или Том Реддл. Гарри, казалось, становился все более нервным, по мере того как исчезали частички того, что делало его самим собой, и с каждым днем эти изменения становились все более очевидными. Квиддич и Джинни были его главными якорями, как и продолжающееся общение с Ремусом, его негласным отцом по обстоятельствам. Рон и Гермиона тоже помогали, хотя у каждого из них были отношения, которые отнимали много времени и эмоций. По мере того как атмосфера вокруг них ухудшалась с каждым днем, Рон и Гермиона часто обменивались тяжелыми, понимающими взглядами. Что-то должно было вот-вот измениться, и Гарри окажется в самом центре. Это стало негласным знанием, которое проникало в каждое их действие, и даже Гермионе было трудно сосредоточиться на занятиях и экзаменах, когда все они понимали, что стоят на краю пропасти, которая изменит ход их жизни. Вдобавок ко всему, Драко тоже начал сдавать. По мере того как его работа над шкафом не оправдывала ожиданий и не приближалась к успеху, он все чаще игнорировал другие обязанности. Вскоре Гермиона стала писать за него эссе, выполнять задания и помогать ему во всем, чтобы он не попал на отработку. Она даже взяла на себя варку Зелья сна без сновидений, чтобы у него его было достаточно на время их разлуки. Временами он казался таким далеким, таким поглощенным чем-то, чем он не хотел или не мог с ней поделиться, что ей казалось, будто он совсем исчез, оставив после себя лишь пустого и бездушного робота, который составляет ей компанию. Панси, Блейз и Тео помогали, чем могли. Например, следили за тем, чтобы он спал, когда они не были вместе, за тем, чтобы он ел во время каждого приема пищи, и подбадривали его, когда Гермиона сама не могла этого сделать. Чем больше он ускользал, тем отчаяннее она гналась за ним. Только она могла вернуть его, проведя рукой по виску, произнеся его имя или поцеловав в окаменевшие губы. Но каждый раз, когда он отдалялся, требовалось все больше усилий, чтобы вернуть его. И однажды из необходимости она нашла еще один метод. - Что это за странная штука у тебя в руке? - спросил Драко, разглядывая небольшой квадратный предмет, который держала Гермиона. - Эта "странная штука" из мира магглов, и называется она CD, Малфой. Ты ведь наверняка слышал о таких? - она окинула его неверящим взглядом и открыла крышку, чтобы показать блестящий серебряный диск. - И для чего это используется? Как украшение? Гермиона с удивлением открыла рот и решила, что лучше всего будет продемонстрировать. Повернувшись, она стала искать свою последнюю находку в Хранилище Забытых Вещей и ухмыльнулась, наткнувшись на нее. На маленьком столике стоял старинный граммофон, частично зарытый под одной из высоких гор хлама. Быстро взмахнув палочкой и прошептав заклинание, Гермиона восторженно рассмеялась, наблюдая, как старинный антикварный аппарат превращается в маггловский магнитофон. Драко в какой-то момент оказался рядом с ней и заинтересованно, но настороженно, разглядывал только появившуюся синюю штуковину. Украдкой бросив на парня взгляд, Гермиона не удержалась и хихикнула, увидев на его лице искреннее замешательство. - Та-да! Считай, что это твой запоздалый рождественский подарок, - сказала она, указывая жестом на предмет, который рассматривал Драко, - Магглы называют это магнитофоном, а иногда бумбокс, или CD плеер. - Какой же это... Удивительный подарок, - неубедительно пробормотал он, продолжая смотреть на предмет так, словно тот мог самопроизвольно взорваться в любую минуту. Открыв устройство для чтения и вложив туда серебряный диск, Гермиона сосредоточилась на поиске нужного трека, внимательно прислушиваясь. Дойдя до одиннадцатого трека, она нажала на паузу и повернулась лицом к Драко, широко улыбаясь. - На самом деле подарок - это музыка, в частности, наши с мамой любимые, джазовые композиции. Мы с папой танцевали на кухне под эти песни, а мама пела. Когда нам было грустно, и мы скучали друг по другу, то всегда знали, что можем послушать этот диск, подумать друг о друге и улыбнуться. Я слушала его каждый вечер перед сном на первом курсе. Нажав кнопку "play" и увеличив громкость, Гермиона повернулась лицом к Драко и протянула правую руку в знак приглашения. Оценив ее на мгновение во время вступления песни, он улыбнулся. - Вы приглашаете меня на танец, мисс Грейнджер? Если так, то это я должен просить Вашей руки. Помню один бал, на котором однажды совершил ошибку, не пригласив Вас на танец, и мне бы очень хотелось исправить свою оплошность. Опустив руку, чтобы он мог предложить свою, Гермиона рассмеялась, когда Драко притянул ее к себе и принял жесткую, безупречно формальную танцевальную позу, которой гордилась бы даже профессор Макгонагалл, держа ее на расстоянии вытянутой руки. После быстрого поворота и нескольких виртуозных па, он расслабился, и его рука соскользнула с формальной позиции вокруг ее талии на бедро. Вскоре они уже покачивались, находясь достаточно близко, чтобы она могла положить голову ему на грудь и услышать аромат мяты, исходящий от его дыхания, чувствуя себя совершенно непринужденно. Как дома. - Хорошая песня, - сказал Драко, поцеловав ее в макушку и прижавшись к ней щекой, продолжая удовлетворенно покачиваться на месте, - Я никогда не задумывался о том, что музыка значит для магглов. Это звучит чертовски гениально. - Ты так удивлен, - рассмеялась Гермиона, дразняще толкнув его в плечо, на котором покоилась ее рука, - Мне явно есть что рассказать тебе о мире, из которого я родом. Ты еще не знаешь о кинофильмах. - Хм, - промычал он ей в кудри, обдумывая идею для последующего обсуждения, - Эта песня будто о нас, Грейнджер, - пробормотал он спустя еще несколько мгновений, наполненных музыкой. Гермиона подняла на него глаза, переложила обе руки, чтобы сцепить пальцы за его шеей, и встретилась с его мягкими, теплыми глазами. - Почему ты так думаешь? - спросила она, подметив, что эта композиция была любимой у ее матери. Она слушала ее так часто, что уже почти не обращала внимания на слова, а просто наслаждалась мелодией и воспоминаниями, связанными с ней. Он ухмыльнулся, и она улыбнулась в ответ. - В тексте песни говорится о том, что я чувствую к тебе. Ты ведь это знала, когда выбирала трек, да? Гермиона покачала головой, ожидая очередного припева, чтобы вникнуть в его смысл. "Ev'ry time we say goodbye, I die a little. Ev'ry time we say goodbye, I wonder why a little. Why the Gods above me, who must be in the know, think so little of me they allow you to go." - Как-то драматично, даже для тебя, Малфой. Каждый раз, когда мы прощаемся? - поддразнила она, приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его в шею. - Ладно, только каждый второй раз, - сказал он, притянув ее к себе, - Однако я всегда чувствую себя так, когда не могу сделать этого, - он взял ее лицо в свои руки и захватил губы в страстном поцелуе, - Когда хочу. Поцеловав его в ответ и задержавшись у его губ, она почувствовала, как сердце затрепетало, словно это был их первый раз. - Как бы мы занимались чем-то другим, если бы делали это каждый раз, когда захотим? Сдерживаясь, мы сами себе делаем одолжение. - Не знаю, как ты, но то, что ты скучала по мне весь день и пришла сюда со всеми этими сдерживаемыми эмоциями, делает мне все возможные одолжения, - поддразнил он, опуская руки ниже, чтобы огладить ее ягодицы. Хихикнув, она потянулась, чтобы поднять его руки и снова положить их на свою талию. - Ты всегда такой извращенец? - она покачала головой в притворном осуждении. - Только когда я рядом с моей великолепной ведьмой, - усмехнулся он, склонившись, чтобы снова поцеловать ее. Окунувшись в поцелуй, Гермиона позволила Драко свалить ее с ног в буквальном смысле, когда он нес ее обратно к их кровати. Голос Эллы Фицджеральд и "The Nearness of You" заполнили все огромное пространство комнаты, пока она сидела на своем волшебнике и любила его до самой ночи. Так продолжалось до тех пор, пока Драко не выучил наизусть весь диск. Гермиона часто просыпалась от того, что он напевал ей в ухо слова "Bewitched, bothered, and bewildered am I". Проходили недели, и Драко все чаще обнимал ее, казалось, отчаянно нуждаясь в ее обществе и прикосновениях. Ночами перед сном она шептала ему слова поддержки и обожания, пока он не засыпал в ее объятиях. Они спали, так тесно прижавшись друг к другу, что на следующее утро она просыпалась с болезненной скованностью в теле, но ей было в общем-то плевать. Их отношения стали для них оазисом, его единственным утешением и ее единственной истиной. *** Первое марта началось так же, как и любая другая пятница, за исключением того, что это был день рождения Рона, и он рассказал об этом абсолютно всем. В конце концов, это был не просто день рождения. Это был день рождения Рона, с тортом на завтрак, пирожными на обед и сразу после огневиски и сливочным пивом на полдник в общей гостиной. Для него это всегда было важным событием, ведь он был одним из многих детей в своей семье. Он нуждался в одобрении и внимании со стороны друзей, чтобы компенсировать годы, проведенные в семье Уизли. Поэтому Гермиона и Гарри из года в год покорно потакали всем его прихотям. Этот день рождения казался идеальным моментом для покупки пары перчаток из драконьей кожи - тех, что он вырезал из журнала по квиддичу и повесил на стену за своим балдахином. Когда Рон чего-то хотел, это было до смешного очевидно, но самое милое, что он никогда ничего по-настоящему не ждал, учитывая, что Уизли были очень скромны в своих финансах. Именно поэтому дарить ему подарки было особенно забавно. Гермиона могла поклясться, что Рон был близок к тому, чтобы расплакаться, когда он разорвал золотую оберточную бумагу и увидел гладкую кожу. Джинни быстро достала из коробки пару черных перчаток и провела пальцами по швам. Как и было свойственно Уизли, это привело к драке, в которой, конечно, победила Джинни. Но она с радостью отдала перчатки обратно имениннику, как только убедилась, что ее превосходство достаточно продемонстрировано. После слишком большого количества шотов Гермиона чувствовала себя максимально свободной и расслабленной. И когда она добралась до Выручай-комнаты, то сразу же схватила Драко и потащила его прочь от шкафа, желая показать, как сильно она и огневиски хотят его. После особенно бурного секса, подкрепленного алкоголем, Гермиона как раз устроилась на его груди, когда в помещении раздался громкий стук. Драко обхватил ее руками еще до того, как она успела понять, откуда доносится звук. По какому-то защитному рефлексу он притянул ее к себе, убирая за спину и прикрывая собой, а его палочка была наготове и направлена на переднюю стену, где обычно появлялась дверь. Гермиона настороженно следила за тем, как быстро материализуются двери у входа в Выручай-комнату. Моргнув от внезапно вспыхнувшего в коридоре света, она едва успела разглядеть рыжеволосую фигуру, бегущую к ней. Уклонившись от рефлекторно брошенного Драко заклятия оглушения, Джинни оказалась рядом с Гермионой и успела схватить ее за руки и дернуть вверх, прежде чем та полностью осознала, кто перед ней. - Гермиона, скорее. Рона отравили, - задыхаясь от паники, проговорила Джинни. Нащупав палочку, Гермиона собрала свою одежду, разбросанную по полу, и быстро оделась. Смятение и слепая паника делали ее неуклюжей и дезориентированной. - Отравили? - судорожно переспросила она, натягивая джинсы на бедра так быстро, как только могла, - Что? Как? Джинни выглядела так, словно хотела помочь ей одеться от нетерпения и страха, и несколько раз повернулась к двери, как будто собиралась броситься бежать по первому зову. - Я... Я не знаю. Они были у Слизнорта, потому что его напоили приворотным зельем, а-а потом профессор дал что-то мальчикам, и у Рона начался припадок. Гарри удалось как-то привести его в чувства, но он выглядит мягко говоря не очень. Я не знаю всех подробностей. Его поместили в больничную палату, и он спрашивал о тебе, прежде чем потерял сознание. - О боже, - острые шипы ужаса будто пробили грудь. Натянув кроссовки, она вдруг вспомнила о том, кто только что защищал ее. - Драко, я-я должна убедиться, что с Роном все в порядке. Я найду тебя позже. Хорошо? - слова звучали торопливо, пока она судорожно затягивала шнурки. Повернувшись, Гермиона увидела странное выражение на его лице. Времени на то, чтобы анализировать его смысл, у нее не было, и она поспешила к дверям, напоследок оглянувшись. Драко выглядел ошеломленным. Его глаза были широко распахнуты, и он совсем не моргал, челюсть была сжата в напряжении, а тело будто окаменело. Он выглядел так же потрясенным новостями, как и Гермиона, хотя она знала, что ему нет до Рона никакого дела. Казалось, что эта информация является чем-то личным для него, как будто она имела для него такое же значение, как и для нее. Гермиона вспоминала его бледное и испуганное лицо до тех пор, пока не свернула в коридор, ведущий в больничное отделение замка. Когда Рон только появился в поле ее зрения, погруженный в глубокий сон, Гермиона тут же забыла о Драко - любовь к рыжему мальчику переполнила ее, и она потянулась к его бледной руке под одеялом, устроившись на свободном стуле рядом с ним. Смахнув пот с его лба и пригладив волосы другой рукой, она с тревогой ожидала возвращения мадам Помфри, надеясь получить информацию, которая могла бы облегчить тревогу от неизвестности. Когда мадам Помфри пришла и сообщила ей, Джинни и Гарри, что Рон поправится к утру, Гермиона почувствовала, как на нее нахлынуло облегчение. Слезы благодарности за то, что ее друг в безопасности, вырвались наружу, и она уткнулась лицом в одеяло Рона, прижавшись головой к его руке, как никогда благодарная за знакомый запах. Так она и уснула, сгорбившись у его постели, а открыла глаза с одеялом на плечах и ужасным хрустом в шее от неудобного положения. К ее раздражению, Гермиону разбудило появление Лаванды: девушка с грохотом ворвалась в больничное крыло и тут же бросилась к постели Рона, охваченная паникой и крайне взволнованная. Сквозь стресс и усталость Гермиона даже не заметила, как начала защищаться, вынужденная объяснять своей соседке по комнате, почему она оказалась у его кровати, а не его девушка. Спор был прерван, когда Рон зашевелился от шума и дважды пробормотал имя Гермионы, после чего снова провалился в сон. Лаванда разразилась истерическими слезами и бросилась из больничного крыла, очевидно, чувствуя себя отвергнутой. Гермиона даже мимолетно почувствовала себя виноватой, но решила просто натянуть одеяло повыше на плечи Рона, отвергнув ненужные эмоции. Глядя на умиротворенное лицо мальчика, которого она знала с детства, она не могла не задаться вопросом, что было бы, если бы все сложилось иначе - если бы она влюбилась в Рона, что ей когда-то казалось неизбежным исходом. С ним все было бы просто: лето и каникулы в Норе, Джинни в качестве сестры, полный дом братьев, которых можно назвать родными. Прекрасная жизнь, правда. Но, несмотря на то, что Гермиона всегда думала, что в конце концов они будут вместе, она видела перед собой только друга. Конечно, он произнес ее имя так, словно она была единственным человеком, которого он хотел видеть рядом с собой в момент уязвимости. Но этого было недостаточно. Не могло быть достаточно. Гермиона никогда не любила простоту и легкость - она была создана для испытаний, готова пережить бурю, а не греться на солнышке. И любовь к Драко Малфою была именно такой. Но сегодня она будет наслаждаться простотой общения с ее милым Роном. Она поцеловала его в лоб и почувствовала запах свежей травы и корицы. Гермиона улыбнулась, когда его рот растянулся в сонной ухмылке, и еще одно "Гермиона" слетело с его губ, прежде чем он повернул голову и погрузился в сон. Отбросив все мысли о "а вдруг" и "в другой жизни", Гермиона позволила сну снова затянуть ее.