Dreams and other Deceptions

- Ваши воспоминания слишком нестабильны, и я не могу более удерживать Вас там, мисс Грейнджер, - услышала она смутно знакомый голос, едва открыв глаза, тяжелые от дезориентации после пробуждения. Солнце, пробивавшееся из окна экстравагантной спальни, выходящего на запад, было слишком ярким и раздражающим. Слева пищал инфузионный насос и слышались гулкие шаги, что для ее сверхчувствительных ушей вполне могло сойти за топот слонов. Гермиона тосковала по темноте и тишине Хранилища Забытых Вещей, где были только звуки собственного дыхания и человека рядом с ней. Его. Его грудь, его дыхание. Дыхание Драко. Роскошное и тяжелое одеяло, накрывавшее ее, внезапно сдавило грудь, заставляя задыхаться и обливаться холодным потом. В панике протянув руку к пустому месту на матрасе рядом с собой, она хотела закричать от того, что ладонь не нашла ничего, кроме прохладного шелка. Рядом с ней не было ни светловолосого слизеринца, ни утешающих рук, которые могли бы обнять, ни ровного дыхания, которое могло бы ее успокоить. Нет, единственной ее компанией были задумчивая и расчетливая целительница и широко раскрывшая глаза эльф по имени Дейзи. Гермиона раздраженно откинула тяжелое одеяло, слишком быстро перекидывая ноги через край кровати, отчего у нее тут же закружилась голова. - Осторожно, Гермиона, - сказала Цирилло, мягко, но твердо положив руку ей на плечо, не позволяя встать, - Вам не следует резко двигаться. Несмотря на кружащиеся бежевые стены и бурление в животе, Гермиона все же нашла в себе силы попробовать подняться, оттолкнувшись от предостерегающей руки Цирилло. Когда ноги подкосились в коленях, а в глазах потемнело, она обнаружила, что лежит спиной на кровати, а обеспокоенный домовой эльф пытается укрыть ее. - Мисс нуждается в отдыхе, - настаивала Дейзи, разглаживая простыню рядом с ней и суетливо прижимая влажную ткань к липкому лбу девушки. Гермиона раздраженно увернулась от настойчивой заботы эльфа и почувствовала себя еще более оскорбленной таким вниманием. С самого детства никто не делал ей влажных компрессов и не укладывал спать. - Мисс пора вставать и уходить, - слабо, но уверенно ответила Гермиона, отворачиваясь от Дейзи, которая пыталась влить ей в рот Успокаивающую Настойку. - Дейзи, спасибо за помощь. Пожалуйста, оставь настойку у кровати и проверь Поппи. Я позову, если что-то понадобится, - ровно произнесла Цирилло, спокойно улыбнувшись. Кивнув и бросив на Гермиону еще один обеспокоенный, странно похожий на материнский, взгляд, Дейзи с тихим хлопком исчезла. Опираясь на локти дрожащими руками, Гермиона посмотрела на целительницу с настолько серьезным видом, насколько у нее могло получиться. - Если у Вас есть восстанавливающее зелье или пузырек Бодроперцового, я немедленно оставлю Вас в покое. Вскинув бровь, Цирилло посмотрела на нее столь же суровым взглядом и на мгновение поджала губы, прежде чем заговорить. - И куда же Вы собираетесь, покинув мой дом? Отправитесь на поиски Драко Малфоя и признаетесь в своей безусловной и вечной любви к почти осужденному Пожирателю Смерти? Насмешка в ее тоне разожгла огонь гнева внутри Гермионы и дала ей необходимое количество адреналина, чтобы сесть максимально ровно. - Не говорите о нем так, - прошипела она, сузив глаза. Она терпела бесчисленные остроты и колкости от ведьмы, но если и существовала какая-то грань, то это был Драко, и Цирилло пересекла ее с улыбкой на лице. Никто не смел говорить о нем так. Вряд ли она позволила бы даже Гарри говорить о нем в таком тоне, а уж тем более тому, кто понятия не имел, кто он такой, за пределами статей "Пророка". - Интересное развитие событий, - целительница холодно улыбнулась, как будто эта важная часть прошлого Гермионы казалась ей чем-то комичным, - Гриффиндорская принцесса, оказывается, не такая уж и золотая. Это было совсем не комично. Гермиона использовала свой гнев, чтобы придать достаточно сил своему усталому телу и подняться на ноги, сделав шаг к Цирилло. - Еще хоть слово скажете о Драко или обо мне, и я сделаю так, что Вы пожалеете, что вообще взялись за мой случай. Вместо того чтобы прислушаться к ее предупреждению, Цирилло, казалось, нашла это еще более забавным, и ее лицо озарила широкая улыбка. - Гриффиндорцы всегда так самодовольны в своей преданности. Особенно, когда кто-то угрожает людям, которых они считают своими. Наверное, это их гордость, ведь они такие отважные львы, - небрежно подметила она, а в карих глазах загорелся интерес, - Вы действительно любили этого мальчика, не так ли? - спросила она, изучая покрасневшее от гнева лицо Гермионы. - Я все еще люблю его, - настаивала она, удивляясь, как еще не дышит огнем. Гермиона по-прежнему чувствовала себя совершенно дезориентированной, и эмоции прошлого так глубоко засели в ней, что уж точно не подпадали под прошедшее время. - Как Вы можете быть так уверены, мисс Грейнджер, когда полтора года жизни и времени отделяют Вас и его от того последнего момента, который Вы только что пережили? - спросила Цирилло. Выражение надменного превосходства на лице целительницы никогда еще не выглядело столь жестоким. У Гермионы непроизвольно дернулась рука от желания дать женщине пощечину. - Я просто знаю, - защищалась она, не обращая внимания на то, как в глубине ее нутра поселилось беспокойство от осознания слов целительницы. - Заблуждение это или нет, но с Драко Малфоем и его матерью в настоящее время невозможно связаться, кроме как в официальном судебном порядке. Совы строго ограничены и регулируются Министерством, а вся почта читается и проверяется. У целительницы и героини войны Гермионы Грейнджер нет причин связываться с заключенным, поэтому любое общение по почте вызовет только лишние подозрения к вам обоим. У подозреваемых Пожирателей Смерти нет привилегий на посещение, и уж тем более не разрешены семейные визиты, так что увидеться с ним лично - тоже невозможно. И все камины заблокированы как для входящих, так и для исходящих вызовов, - сказала утонченная ведьма, не спуская с Гермионы свирепого взгляда. - Значит, остается пробраться в Мэнор напрямую, - продолжила Цирилло, - Чего я делать не советую, потому что, если мне не изменяет память, Люциус и его отец были неравнодушны к сильным антимаггловским заклинаниям. Думаю, они могут ударить Вас током, если вы попытаетесь аппарировать в поместье, а преодоление таких заграждений пешком может быть еще более смертельно опасным, учитывая Ваш кровный статус. Гермиона слушала, стараясь не поддаваться влиянию логичных слов. Она пыталась оставаться невозмутимой, пыталась разжечь пламя своего факела, который она несла для самого Драко и их отношений, но это было трудно, когда Цирилло излагала неоспоримые факты. В конце концов, все знали о новом судебном процессе, в том числе и о серьезной досудебной процедуре. Все это действительно не оставляло ей выбора, как бы сильно она ни хотела связаться с ним любыми способами. У нее хватало ума, чтобы понять, что она не сможет помочь Драко, если сама погибнет или, что еще хуже, будет арестована. В вялом сознании Гермионы забрезжило понимание: - Похоже, Вы знаете довольно много о нынешнем положении семьи Малфой для человека, который лишь недавно получил доступ к моим воспоминаниям об их наследнике, - сказала она, внезапно почувствовав подозрение к Цирилло. Ведьма лишь улыбнулась и хмыкнула, цокнув языком и слегка расслабив позу. - Вы явно не понимаете тонкостей культуры чистой крови, мисс Грейнджер. Когда Вы рождаетесь в этом сообществе, то узнаете историю не только своей семьи, но и всех других известных чистокровных. Со временем, когда эти семьи становятся все более и более связанными и переплетенными... - Через инцест и женитьбу кузенов на кузинах, Вы имеете в виду, - резко прервала ее Гермиона. - Да, я полагаю, что технически так и есть, хотя это несколько упрощенное и примитивное объяснение, - сказала она ровным тоном, серьезно обдумывая сказанное, - Когда эти древние семьи стали более тесно общаться друг с другом, образовалась сеть связи. То, что когда-то начиналось как способ быть в курсе основных жизненных событий друг друга, быстро превратилось в сеть сплетен. Знать все обо всех и о каждом - вот что развлекает чистокровных жен, пока их мужья заняты политикой, бизнесом или поддержанием имени и статуса своего дома. - А как же Нарцисса? - спросила Гермиона. - А что насчет Цисси? - спросила Цирилло, сведя брови в замешательстве. - Что, если я попрошу о приватной беседе с леди Малфой? Она, как и я, входит в совет больницы. Я могла бы сформулировать просьбу как официальное дело от имени Святого Мунго. Наверняка Министерство не станет меня за это осуждать, тем более что именно они дали ей разрешение на повторное вступление в совет. - И чего именно Вы хотите от нее добиться, мисс Грейнджер? Гермиона вздрогнула. - Информации! О предстоящем суде, о самочувствии Драко, о чем угодно, - воскликнула она, - Все, что угодно, лучше, чем проснуться ни с чем. Без связи, без возможности увидеть его... У меня нет ничего, кроме воспоминаний и любви к нему, которая по-прежнему жива и присутствует сейчас, как и пять минут назад в моем прошлом. Можете ли Вы представить себе боль от осознания того, что Вы любите друг друга, надеетесь и планируете совместное будущее, сталкиваетесь со всеми трудностями и выбираете друг друга, несмотря на то, что может случиться, а просыпаетесь ни с чем? - она умоляла, и слезы грозили поставить ее на колени, но Гермиона все равно отчаянно пыталась склонить стоящую перед ней ведьму на свою сторону. - Вы влюблены, - повторила целительница, и это был не вопрос и не утверждение, а нечто среднее между ними. - Влюблена и люблю с шестнадцати лет. Она знала это. Каким-то образом, несмотря на логику, она просто знала. Он был тем, чего не хватало в ее жизни все это время. - Даже если последние полтора года могли все изменить для Вас обоих? Все те невзгоды, о которых Вы до сих пор не знаете, разлука во время войны, а теперь еще и очень большая, очень реальная возможность того, что он может провести следующие, кто знает, сколько лет в Азкабане? - Даже тогда, - ответила она автоматически, без колебаний. - Вы действительно смешали две временные линии. Скажите мне, Гермиона, хотите ли Вы продолжить это путешествие под моим руководством, или Вы увидели все, что нужно, и готовы двигаться дальше? Ей вспомнились слова Кингсли, сказанные во время их последней встречи: "В связи с приближающимися судебными процессами было бы очень кстати, если бы Вы смогли раскрыть нам свои секреты. Они могут оказаться важными доказательствами во многих случаях". Доказательства. Ее воспоминания могут быть использованы в качестве улик. Эта мысль пронеслась в ее голове, породив первое за последние дни чувство надежды. Если бы ей удалось доказать, что Драко заставили, что он был невольным участником всего этого, возможно, этого было бы достаточно, чтобы спасти его от Азкабана или хотя бы смягчить приговор. Но было ли то, что она вновь обрела, достаточно весомым, чтобы доказать свою правоту? Нет. Чтобы выиграть дело, ей требовалось нечто большее, чем воспоминания о нежеланной Черной Метке, пытках и принуждении со стороны Волан-де-Морта или Беллатрисы, угрозах жизни его матери или даже о том, как он появился в ночь нападения на Нору, чтобы спасти ее. Эти процессы будут другими. Суды пройдут без суеты, без поблажек и прощения. Да, каждая обвиняемая ведьма или волшебник получит свой день в суде, и да, новый процесс отбора членов Визагамонта должен был стать более справедливым, но суть была ясна - суды первой войны волшебников были слишком мягкими. В этот раз все будет по-другому. Внезапно слова Кингсли стали тяжелыми. На что он пытался намекнуть? Это не могло означать, что он знает. Нет, это было невозможно. Но что, если... Что, если это было действительно возможно? Она видела множество вещей, которые считались невероятными, а на деле оказывались очень даже реальными... Подросток, победивший самого могущественного темного мага, магглорожденная ведьма, одна из самых известных членов волшебного общества, Гермиона Грейнджер, влюбившаяся в Пожирателя смерти. Когда-то эти вещи называли немыслимыми, а теперь они являлись реальностью. Гермиона решила, что выполнит свою часть сделки и будет достаточно упрямой для них обоих. Достаточно упрямой, чтобы любить его до конца своих дней, как она и обещала ему в ту ночь восемнадцать месяцев назад. Достаточно упрямой, чтобы сделать на них ставку вслепую и вопреки всему. - Что Вы будете делать, Гермиона? - спросила Цирилло, наблюдая за тем, как она приходит к выводу. - Я хочу вернуться. Сегодня ночью. Но сначала мне нужно кое-что сделать здесь. *** Поглощенная зеленым пламенем, Гермиона почувствовала падение, когда камины соединились. Вылетев из пыльного и редко используемого камина больничного крыла, Гермиона споткнулась и попала в крепкие и довольно удушающие объятия своей бывшей наставницы. Глава магического отделения Хогвартса никогда не была склонна к ласке, но после войны что-то изменилось. Теперь каждый раз сталкиваясь с ведьмой, Гермиона оказывалась в ее настолько крепких объятиях, что из легких выбивало воздух. - Мисс Грейнджер, как давно я не видела Вас в своем лазарете. - Мадам Помфри, спасибо, что позволили мне войти, - сказала она, обнимая добрую знакомую в ответ, - Я знаю, что каминная сеть между Святым Мунго и Хогвартсом должна использоваться только в экстренных случаях. Надеюсь, ничего страшного в том, что я здесь. Отступив назад и вглядываясь в глаза ведьмы, она почувствовала жуткую ностальгию по тем дням, которые еще не вспомнила, и поняла, что это чувство в груди - то, чему можно доверять. - Перестаньте, правила не распространяются на мою лучшую и самую способную ученицу, - весело сказала Помфри, махнув рукой, - Все, что Вы должны Минерве и мне, - это чашка чая и долгая беседа, чтобы узнать обо всем, что происходит в больнице и в Вашей жизни. Гермиона улыбнулась, легко соглашаясь на эти условия. Неограниченный доступ в практически непроницаемый замок был привилегией, особенно сейчас, когда после последней битвы были установлены новые палаты и дополнительные средства защиты. - Так и сделаем, - пообещала она. Когда Помфри вернулась к тому, что варила, - судя по запаху, зелье для восполнения крови, - Гермиона направилась к выходу из больничного крыла. - Увидимся чуть позже, мадам Помфри, - крикнула она, когда женщина нырнула в свой огромной шкаф, чтобы достать только Мерлин знает что. - Я уже больше года прошу Вас, мисс Грейнджер, называть меня Поппи. Вы больше не студентка, - услышала она голос ведьмы. - Тогда зовите меня Гермиона, - ответила она и захихикала, услышав смех своей наставницы. Переступив порог лазарета, она почувствовала себя так, словно перенеслась куда-то во времени. Прошлое, настоящее, будущее? Казалось, эти коридоры не подчиняются законам естественного времени. Бесконечные и стойкие, статные и уютные одновременно. Однако сейчас стены замка выглядели иначе, чем в прошлый раз, когда она была здесь. Каждый проход теперь был связан с новым воспоминанием. От Большого Зала, где она провела бесчисленное количество часов, глядя на Драко и переживая за него, до тускло освещенных коридоров, которые были похожи на проходы за пределами Выручай-комнаты. Хогвартс был бесконечно живым. Живым воспоминаниями, и, к сожалению, наполненным студентами. Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть ко взглядам и перешептываниям, которые она ловила каждый раз, когда оказывалась на людях? Она старалась не обращать внимания на то, как группы студентов останавливались, чтобы поглазеть, когда она проходила мимо них в коридоре, или на то, как двое первокурсников Рейвенкло пытались перешептываться, чтобы она не услышала: "Это же Гермиона Грейнджер! Ярчайшая ведьма своего времени!" Она полагала, что для бывшей студентки было довольно необычно посетить замок без какого-либо подходящего мероприятия, тем более в обычный сентябрьский день. И все же она не могла чувствовать себя не в своей тарелке в этом замке. В стенах, которые были ее домом и стали первым местом в мире, где она по-настоящему почувствовала себя самой собой. В месте, которое дало ей крылья, чтобы парить, быть исключительной, быть золотой девочкой, какой ее все знали. И теперь весь замок, несмотря на разрушения, смерть и потери, которые здесь произошли, окрасился в розовые тона. Здесь же она влюбилась, здесь был ее первый поцелуй, первые интимные моменты, к которым не могла прикоснуться даже магия. Пока движущаяся лестница, поворачиваясь, вела ее ко входу в общую гостиную Гриффиндора, Гермиона предвкушала, как увидит его за углом. Это было сложное чувство - быть здесь сейчас, и в то же время находиться здесь в прошлом несколько месяцев подряд, буквально прошлой ночью. Ей почти захотелось схватить учебники и поработать над заданиями за неделю, которую она пропустила во сне, но она покачала головой, чувствуя себя глупо из-за этой мысли. Полная Дама удивленно посмотрела на нее и подняла бровь. - Мисс Грейнджер! Рада видеть Вас, дорогая. Я должна исполнить для Вас серенаду из моей новой Арии... - провозгласила веселая, нарисованная женщина, сделав глубокий вдох, словно готовя свои легкие. - Как бы мне этого ни хотелось, - правда, хотелось бы, - но сегодня у меня мало времени, - сказала она, пытаясь остановить женщину и одновременно получить неограниченный доступ в ее бывший дом. - Хорошо, - с нарочито драматичным вздохом ответила Полная Дама, театрально прислонившись к правой стороне своей рамы, - Пароль? - Virtus et fortitudo. "Мужество и сила" - такие слова выбрал не кто иной, как новый староста и ее давний друг Невилл Лонгботтом, хотя студенты теперь называли его профессором. Профессор Спраут ушла в отставку после финальной битвы, сославшись на необходимость создать собственную оранжерею и диспансер для незнакомого ей вида маггловских растений. Гермиона надеялась, что для нынешних студентов ее самый искренний и верный друг сумеет сделать Гербологию более интересной, чем это было на ее уроках. Когда портрет, покачиваясь на петлях, открыл знакомый проход, Гермиона не теряя времени вошла в него. - Это Гермиона Грейнджер? Та самая Гермиона Грейнджер? Внезапно Гермиона встретилась взглядом с дюжиной пар глаз, когда все обитатели общей гостиной Гриффиндора повернулись, чтобы посмотреть в ее сторону. Невероятно маленькая блондинка-первокурсница не была в этом виновата. Гермиона бы тоже объявила о прибытии столь неожиданного гостя, если бы роли поменялись местами, так что она не слишком ругала девчушку за внезапное, нежелательное внимание. - Мерлин, Гермиона, какой замечательный сюрприз, - раздался знакомый глубокий тембр. - Это не сюрприз, милый, я же говорила тебе, что она появится сегодня днем, - прошелестел в ответ мечтательно-воздушный голос. Высокий и удивительно мускулистый декан факультета подошел к ней, протягивая руки для объятий. - Невилл! - пискнула Гермиона, бросаясь к нему в объятия и отвечая с не меньшим энтузиазмом, слегка удивленная тому, что он стал еще выше с момента их последней встречи, - Как же я скучала по тебе! Отпустив его и обернувшись к дорогой подруге, Гермиона встретилась взглядом с большими и невероятно синими глазами Луны Лавгуд. Как и положено, Луна не выглядела удивленной, а только покорно смирившейся, но, тем не менее, обрадованной. Когда две девушки обнялись, и Луна поцеловала Гермиону в щеку, она почти потеряла себя от счастья видеть друзей снова. - Привет, Гермиона, - произнесла она, - Ты пришла немного позже, чем я предполагала. Хотя, возможно, мне следовало предвидеть, что милый, маленький домовой эльф не позволит тебе уйти так просто. В конце концов она очень щепетильна, - сказала светловолосая ведьма с вечно понимающим блеском в глазах. Привыкшая к такому поведению Луны, Гермиона рассмеялась над этим замечанием. - Домовой эльф? Не знал, что в Святом Мунго есть домовые эльфы, - уточнил Невилл с растерянным выражением лица. - Их и нет, - ответила Гермиона, пожав плечами и бросив заговорщицкий взгляд в сторону Луны. - Она восполняла черные пятна в своем разуме, конечно, - Луна склонила голову набок, изучая лицо Гермионы так, словно на нем была расписана вся последняя неделя, - О, я вижу, да. Тебя это взволновало. Джинни наверху. - Черные пятна? Джинни? - спросил Невилл, глядя между двумя ведьмами и пытаясь расшифровать их странный разговор. Гермиона удивлялась, как эти двое сохранили счастливые отношения, когда Луна была по определению прорицательницей, а Невилл наслаждался не таким уж тонким искусством игры в грязи и каталогизации всех скрещенных потомков магических растений. - Луна, я позволю тебе объяснить, - сказала Гермиона, хихикнув над глубокой бороздой между бровями друга. У бедного Невилла чаще всего было именно такое выражение лица, и разговоры всегда проходили мимо его головы. - Я не скажу ему о незабудке, - прошептала Луна, предусмотрительно шагнув к ней, чтобы скрыть от остальных смысл сказанного, и пристально глядя на подругу. Гермиона шокировано остановилась на полпути и посмотрела на свою загадочную подругу со смесью благоговения и леденящего нервы страха. - Не волнуйся, остальные все равно не видят. Замечательные отводящие чары, - прошептала Луна, обводя взглядом комнату, а затем шагнула вперед и положила палец прямо между ключицами Гермионы. - Хммм, - пробормотала блондинка, закрыв глаза, словно глубоко задумавшись, - Он тоже скучает по тебе, - сказала Луна так тихо, чтобы ее слышала только Гермиона. При этих словах в груди у девушки поселилась почти неощутимая тяжесть. Рефлекторно рука Гермионы коснулась того же места, и она была потрясена, почувствовав кулон там, где его не должно было быть. Ее кулон! Его подарок... Как долго он был у нее прямо под носом? Возможно, он никогда не покидал ее с тех пор, как Драко застегнул его тем утром, два года назад. Гермиона почувствовала, что смотрит на Луну округлившимися от потрясения глазами. Как оказалось, ведьма все еще могла удивить ее. - Лулу, не поможешь? - спросил Невилл, подтолкнув Луну. - Гермиона сейчас пойдет наверх, - сказала она, успокаивающе положив ладонь на руку Невилла, и повернулась, уводя их обоих в укромный уголок общей гостиной. В то время как Невилл одарил Гермиону еще одной нервной, смущенной улыбкой и взмахом руки, Луна вернулась к своей книге, как будто разговора между ними и не было. На мгновение растерявшись, Гермиона повернулась и пошла по винтовой лестнице направо, считая знакомые каменные ступени по мере подъема. Дверь в их когда-то общую спальню была приоткрыта, и в тусклый коридор лился теплый свет прикроватных ламп. Словно по ведению маяка, Гермиона позволила себе просто идти, как она делала тысячу раз до этого. И, несмотря на то, что она больше не была студенткой, она не могла отделаться от ощущения, что ей хочется только одного - рухнуть в свою кровать с балдахином рядом с кроватью Джинни и поговорить, как они делали это раньше. Остановившись на мгновение, чтобы постучать, Гермиона сделала глубокий вдох, пытаясь подготовиться к тому, что она хотела сказать в первую очередь. Распахнув дверь со скрипом старых петель, она сделала первый шаг в свою старую комнату. Под малиновым балдахином с узором, который Гермиона запомнила по многочасовым разглядываниям, сидела не кто иная, как Джиневра Уизли. Занавес из характерных красно-рыжих волос переливался через ее плечо и был настолько длиннее, чем Гермиона помнила, что грозил зацепиться за страницы большой книги, которую листала ее лучшая подруга. - Привет, Луна. Прости, эссе, которое задал Флитвик, просто невыносимо. Оно заняло немного больше времени, чем я думала, но я уже скоро спущусь, - сказала она, не поднимая глаз, и потянулась, чтобы обмакнуть перо в маленький горшочек с чернилами, который она держала на колене. - Если хочешь, я могу написать для тебя введение, - пробормотала Гермиона, делая еще один шаг в теплую, гостеприимную комнату. Чуть не опрокинув чернильницу и не уронив книгу с кровати, Джинни быстро повернулась к двери с выражением шока на лице. Щелчком пальцев поправив свои принадлежности и отправив их на более устойчивую поверхность, рыжеволосая соскочила с кровати. - Гермиона! - воскликнула Джинни, медленно двигаясь, явно разрываясь между тем, чтобы броситься к ней и подольше понаблюдать за девушкой, чтобы понять, с чем связан этот незапланированный визит, - Что ты здесь делаешь? На самом деле Гермиона задавала себе тот же вопрос. Что заставило ее бежать к подруге? Чтобы выяснить, почему она не выходит на связь, или узнать, почему она так мало говорит, когда знает намного больше? Умолять об общении или хотя бы добиться объяснений? Конечно, на самом деле причина была куда более простой, и она рефлекторно сорвалась с губ Гермионы. Сейчас, когда она стояла в комнате со вторым по значимости человеком, в котором она отчаянно нуждалась в нынешнем положении, не было места ни для допросов, ни обвинений. - Ты нужна мне, - сказала Гермиона, и голос ее сорвался на всхлип, превратив комнату перед ней в клубящееся месиво красного цвета. Тяжесть всего происходящего наконец-то полностью осела в ее нутре и сердце. Как только колени подкосились, Гермиона оказалась в надежных и сильных объятиях лучшей подруги, а запах травы, полировки для метлы и корицы наполнили ее ощущением самого безопасного места. Вместе они опустились на пол, и Гермиона положила голову на колени Джинни: слезы лились рекой, а рыдания сотрясали все ее тело. - Я лю-люблю... А... Он... Он... Я люблю его, а он один. - И мне... К-кажется... И мне кажется, я умираю без него. Эти слова, которые она хотела сказать, затерялись между рыданиями. Она была слишком расстроена и находилась в безопасных объятиях Джинни, не сдерживая чувств. Хотя Джинни не слышала всей фразы, она поняла ее, проведя руками по кудрям Гермионы и погладив ее по спине, пока та продолжала выплескивать все горе, которое запечатала в себе. - Ты не знала, ты действительно не знала... - шептала Джинни, вытирая слезы, текущие по лицу Гермионы. Они прижимались друг к другу, и только всхлипы наполняли комнату звуками. Когда Гермиона немного успокоилась, обе ведьмы так и остались сидеть на полу у камина, сцепив руки, а голова девушки все еще лежала на бедре Джинни. - Я хотела тебе сказать. Мерлин, Гермиона, ты даже не представляешь, как сильно я хотела тебе все рассказать. Подняв голову, Гермиона увидела в карих глазах Джинни блеск непролитых слез. От нее исходило такое чувство вины, что она почти ощущала его. Слеза скатилась по веснушчатой скуле лучшей подруги. Настала очередь Гермионы протянуть руку и вытереть щеку. Похоже, сегодня она тоже давала волю накопившимся эмоциям. Гермиона выпрямилась и села рядом с подругой. - Я жила с половиной сердца, с половиной себя, и ты никак не смогла бы мне этого объяснить, - прошептала она, пару раз запнувшись. - Я всегда надеялась, что ты вспомнишь сама. Но потом целитель за целителем ничего не могли сделать. Проходили дни и месяцы, и со временем я... Я перестала надеяться. Я говорила себе, что это ничего, если ты никогда не вспомнишь о нем, но так и не смогла убедить себя в этом. Это сжирало меня заживо на протяжении многих месяцев. - Все в порядке, Джинни, я прощаю тебя. - Между нами ведь нет секретов, Гермиона, - пробормотала Джинни, отмахнувшись от предложенного прощения, пока слезы продолжали скатываться по ее щекам, - Точнее не было, - прерывисто добавила она со сдавленным всхлипом. - Я бы не поверила тебе, даже если бы ты мне рассказала. То, что было между нами... Нужно пережить и прочувствовать, чтобы понять. - Я бы рассказала тебе в ту ночь после финальной битвы, но ты была так напугана, что я не хотела тебя перегружать. Целитель Браун сказал, что твой мозг такой же хрупкий, как яичная скорлупа. Я надеялась, что потеря памяти будет не такой сильной, но чем больше мы узнавали о ее масштабах, о том, как далеко она зашла, тем больше я понимала, что у тебя нет ни одного воспоминания о вас вместе, - объяснила Джинни; теперь, когда они снова могли быть откровенны друг с другом, слова лились непрерывным потоком. - Ты не могла мне сказать, действительно не могла. Все целители говорили то же самое, это могло поставить под угрозу те воспоминания, которые у меня есть, - успокаивающе сказала Гермиона. - Это не единственная причина, - вздохнула Джинни, переместившись и помогая Гермионе сесть прямо перед ней, - Есть еще кое-что. Гермиона почувствовала, что ее желудок подпрыгнул в беспокойстве, ожидая, что вот-вот спадет еще одна завеса, и ей снова будет больно. - Я бы нашла способ рассказать тебе, если бы это было только потому, что целитель сказал мне не делать этого, - пренебрежительно сказала Джинни, - Я не могла тебе сказать. Я поклялась на своей магии. Резко втянув воздух, Гермиона схватила руки Джинни и крепко сжала их. - Джинни! Ты не должна была рисковать своей магией, давая такие клятвы! Покачав головой, подруга сжала ее руки, умоляя понять. - Это не я придумала, Гермиона. Это была его идея. Он заставил меня пообещать, что я не расскажу тебе. Гермиона моргнула и почувствовала, что весь ее мир перестал вращаться, пока она пыталась осмыслить то, что услышала. - Драко заставил тебя дать магическую клятву, что ты не расскажешь мне о нашем прошлом? Комната будто уменьшилась. Ее зрение стало мутнее, сердце громко стучало в ушах, а к горлу подкатила тошнота. Сколько бы она ни крутила в голове эту идею, она не могла понять ее смысла. Почему он хотел, чтобы она забыла о любви к нему? О том, что они - несовершенно совершенные, парадоксально родственные души? Особенно когда она отдала бы все, чтобы вернуть его, если бы роли поменялись местами. Если только... - Он не хотел, чтобы я помнила, - прошептала она, и желчь поднялась у нее в горле, - Он сожалеет об этом. - Нет... - Он не хочет меня, - продолжила она, прерывая Джинни. - Гермиона, нет, - перебила подруга, схватив Гермиону за плечи и слегка встряхнув ее, - Он сказал мне, что тебе лучше забыть о нем, потому что он Пожиратель Смерти. Он хотел, чтобы тебе было легче, когда его отправят в Азкабан на пожизненный срок. И тут она увидела, как Джинни улыбнулась, и на глазах у нее выступили слезы. - Этот идиот так чертовски влюблен в тебя, что даже отпустил бы твою память о нем, если бы тебе от этого было лучше. Сердце словно одновременно разорвалось и взлетело вверх. Улыбаясь сквозь слезы, она прижалась к груди Джинни. Она плакала от радости, потому что он по-прежнему любил ее, и от отчаяния, что, если она не сможет остановить это, существовала невероятно высокая вероятность того, что Драко Малфой действительно может оказаться в Азкабане до конца своих дней. И единственное, что мешало ему избежать этой участи, - это она сама. Она и ее воспоминания. Это знание одновременно успокаивало и ужасно нервировало. - Джинни, значит ли это, что ты знаешь, что со мной случилось? Как или что забрало мои воспоминания? - Нет, честное слово, я не знаю, и он мне ничего об этом не рассказывал. Не думаю, что он вообще знает. Она не надеялась на большее, чем этот ответ. По крайней мере, всерьез. Гермиона оторвалась от плеча Джинни, и в ее крови закипела новая волна решимости. Ответ был не просто разумным, он был достижимым. Этот маленький кусочек, этот шанс принадлежал ей, и она не собиралась его упускать. Она могла сделать это. Она может спасти Драко от Азкабана. Заметив внезапную перемену на лице Гермионы, Джинни бросила на нее понимающий взгляд и озорно улыбнулась. - Я знаю это лицо, Гермиона. У тебя есть план. - У меня есть план.