Dreams and other Deceptions

Атмосфера заметно изменилась, как только они спустились в подземелья. Неповторимая, тяжелая энергетика наполняла коридоры, выделяя их среди остальной части замка. Темнота ночи отдавала прохладным воздухом, а пламя светильников отбрасывало мрачные тени вдоль стен. - Здесь чертовски жутко, да? - спросил Кормак, настороженно оглядываясь по сторонам. - Ммм, а мне нравится. В этом есть какой-то шарм, - сказала Гермиона, слегка пошатнувшись, когда Маклагген обхватил ее за плечи. - Это просто коридор, как и все остальные, - пробормотала Джинни, идущая впереди них, - Хватит драматизировать. Гермиона хихикнула, заметив раздражение подруги, и прижалась к Кормаку, готовая сыграть свою роль. Она слышала басы, отражающиеся от высоких каменных потолков в конце коридора. В какой-то момент ее страх превратился в чистый адреналин. Ей не терпелось начать свое выступление и узнать, куда заведет ее эта ночь. А благодаря огневиски, платью и помаде Гермиона чувствовала себя просто потрясающе. Напиток струился по ее венам, наполняя теплом, и это помогало не чувствовать холода подземелья. Большая дверь в общую гостиную, обычно незаметная для посторонних, была распахнута настежь. На входе стояла Пэнси, увлеченно споря о чем-то с тремя студентами, которые выглядели не старше третьекурсников. У Гермионы перехватило дыхание, когда она оценила ее внешний вид. Пэнси действительно превзошла саму себя. Изумрудно-зеленый бархат идеально облегал ее стройную фигуру, словно вторая кожа. Замысловатые узоры зеленой сетки переплетались между собой, оставляя участки кожи обнаженными сквозь ткань. Платье имело длинные рукава в том же стиле, а его подол был таким же коротким, как и у Гермионы. Она естественно балансировала на невероятно высоких серебряных каблуках, небрежно опираясь на дверную раму, явно исполняя роль вышибалы. Глаза Пэнси светились триумфом, когда она развернула трех несчастных хаффлпаффцев, явно наслаждаясь своей властью. Когда отвергнутые студенты повернулись, чтобы уйти, Пэнси подняла глаза на приближающихся гриффиндорцев и посмотрела на Гермиону с выражением... Восхищения? Одобрения? Она не могла сказать точно. Девушка перевела взгляд с нее на Кормака, подняла бровь и ухмыльнулась, прежде чем заметила рыжеволосую девушку слева от него. - Я же просила тебя привести с собой пару, а не девчонку Уизли, и посмотри, с кем ты явилась, - даже выражение чистого презрения не смогло омрачить красоту Пэнси. Вздохнув, Гермиона взяла Джинни за руку и подтянула к себе. - Она здесь не в качестве моей пары. Джинни просто хотела прийти и посмотреть, как проходят вечеринки в подземельях. Пэнси, я полагаю, ты знаешь Кормака Маклаггена, - сказала она, указывая жестом на несуразно высокого гриффиндорца. Оглядев его с ног до головы, Пэнси одарила его соблазнительной улыбкой, после чего ответила: - О, мы знакомы. - Что ж, отлично, тогда ему не требуется дополнительное представление. Мы можем войти? - спросила она, слегка раздраженная и готовая покончить с этим. - Хм... Я дала тебе только два пригласительных, - сказала Пэнси, проводя палочкой по списку на невероятно длинном листе пергамента, - Но, наверное, я пущу в змеиное логово трех львов, - со вздохом разрешила она, махнув рукой. Гермиона, смеясь, подтолкнула к двери двух своих одногруппников, кинув Пэнси "до встречи" напоследок. Общая гостиная Слизерина выглядела совсем не так, как она себе представляла. Она была огромной, с потолками, почти такими же высокими, как в Большом Зале, и панорамными окнами от пола до потолка, расположенными по задней стене. Она знала из книги "История Хогвартса", что они выходили на Черное озеро, но сейчас за большими стеклами была лишь темнота. Серебряные люстры и другие декоративные светильники свисали вниз, заливая комнату тусклым светом. Пламя в фонарях, украшавших комнату, было яркого изумрудно-зеленого оттенка, что придавало помещению характерный для факультета оттенок. Он оказывал магическое и таинственное воздействие на пространство, создавая впечатление, что комната подсвечивается какой-то мистической силой. Справа от нее в массивном камине из черного мрамора пылал яркий огонь. Зловещий темный камень, казалось, поглощал часть света от огня. Над ним возвышалась арка, украшенная скульптурами змей с драгоценными камнями вместо глаз. Сверху на него смотрела большая картина с изображением Салазара Слизерина, который с гордостью осматривал свой факультет. Два длинных, черных, кожаных дивана стояли параллельно друг другу, и их обивка отражала свет камина. К остальным стенам были придвинуты антикварные кресла, освобождая место в центре комнаты для собравшихся. Помещение было зачаровано каким-то нескончаемым дымом, который поднимался от пола рябью, создавая иллюзию, что пола и вовсе нет. Люди словно левитировали в полуметре от земли. В комнате пахло перцем, сливой и табаком - именно так, как она себе это представляла. Музыка, казалось, доносилась до нее со всех сторон, басы были настолько глубокими, что отдавались в груди, наполняя ее гипнотизирующим ритмом электронной музыки. Слева находился бар, в котором, как она заметила, были только самые лучшие спиртные напитки, какие только мог предложить магический мир. Люди были разделены на группы. В зале находились в основном слизеринцы, но она была удивлена, увидев среди них довольно большое количество рейвенкловцев и несколько разрозненных хаффлпаффцев. Однако они трое были единственными гриффиндорцами. Похоже, все они пришли к этому выводу одновременно, обменявшись нерешительными взглядами. - Я пойду принесу нам выпить, хорошо, Грейнджер? - сказал Кормак, и он растворился в толпе с присущей львиной храбростью, как будто ему там было самое место. Повернувшись к Джинни, Гермиона начала спрашивать, что она думает об общей гостиной, когда чья-то рука схватила ее за плечо, отворачивая от рыжеволосой подруги. К ее разочарованию, рука принадлежала не Драко Малфою. Вместо этого она встретилась с глубокими глазами Пэнси Паркинсон. - Вижу, ты прислушалась к моему совету - по поводу платья и зелья, - сказала Пэнси самоуверенным тоном, оценивающе оглядывая девушку. - Платье просто великолепно, спасибо тебе большое. Я и не знала, что ты дизайнер! - пролепетала Гермиона, благодарно сжимая предплечье девушки, - И я не принимала зелье красоты - это все ваша с Джинни работа, - воскликнула она, показывая на себя. Она попыталась покружиться, но споткнулась. Пэнси рассмеялась коротким резким смехом и протянула руку, чтобы поддержать ее, наложив на каблуки чары баланса. - Зачем я потратила столько сил, чтобы написать рецепт зелья, если ты следуешь лишь половине моих советов? Порывшись в своей зачарованной сумочке, Гермиона достала маленький пузырек и сунула его в руку Пэнси. - Я приготовила его. Только немного изменила. Ты должна найти способ передать это ему. Оно сделает меня привлекательной для него и только для него. Я не люблю быть в центре внимания, и не хочу, чтобы кто-то еще так на меня смотрел, - ее шепот, казалось, был громче положенного. Подняв брови, Пэнси оглядела ее с ног до головы. - Думаю, ты и так будешь в центре внимания, хочешь ты этого или нет. Я найду способ подсунуть ему это, - флакон исчез в изумрудной сумочке девушки, - О, и можешь не искать - его еще нет. Глаза Гермионы перестали перемещаться по толпе. Она и не подозревала, что сканирует каждое лицо в комнате. Проклятый огневиски. - Но он придет, я взяла с него слово. Поскольку это мой день рождения и все такое, у него не было особого выбора, - продолжила она, быстро подмигнув, - А теперь иди и... Веселись. И проследи за своим кавалером, а то я могу улизнуть с ним, - сказала она, глядя на Кормака, стоявшего у барной стойки. С насмешкой она проследила за взглядом Пэнси. - Он ужасен. И полностью в твоем распоряжении, правда. Если ты, конечно, этого хочешь. Он здесь только потому, что ты велела мне привести пару. - Интересное предложение... А теперь идите, мне еще хаффлпаффцев выгонять, - с этими словами девушка развернулась и зашагала обратно к своему посту. - О, с днем рождения, Пэнси, - крикнула Гермиона вслед удаляющейся брюнетке. Единственным ответом девушки был быстрый взмах руки, и Пэнси продолжила просматривать список гостей. Джинни стояла, молча наблюдая за происходящим. Настороженно глядя на нее, подруга положила руки на бедра и сузила глаза. - Не хочешь объяснить, о каком зелье идет речь? Или в какой именно момент ты стала называть Пэнси Паркинсон по имени? Вздохнув, Гермиона опустила глаза в пол. - Не очень. Это не то, чем я горжусь. Наступила напряженная, полная неодобрения тишина, прежде чем Джинни ответила: - Хорошо, забыли. Но только потому, что мне нравится эта песня, и я хочу танцевать. Гермиона внезапно оказалась в центре большой группы танцующих людей. Ее подруга была настолько смелой, насколько это вообще возможно. Она уверенно двигалась посреди группы слизеринцев под какую-то техно-песню, которую Гермиона никогда не слышала. Рассмеявшись над странностью ситуации, в которой она оказалась, девушка закрыла глаза и тоже начала раскачиваться в такт. Огневиски ослабило ее бдительность, и она почувствовала свободу в теле и движениях. Рука, обхватившая ее за талию, прервала транс, и она повернулась, чтобы увидеть Кормака, левитирующего два напитка с барной стойки. Обхватив ее рукой и притянув к себе, он направил ей один из бокалов. Его ладонь показалась ей слишком тяжелой, а торс за спиной - каменным, чужим и неудобным. От этого ощущения она покрылась мурашками. Все это казалось неправильным. Напиток кончился, едва коснувшись губ Гермионы, и ей нужно было еще алкоголя, чтобы притвориться, что ей нравится ощущать его рядом. Она улыбнулась, в основном Джинни, которая, вопреки всему, похоже, заводила друзей. Люди вокруг подбадривали ее, пока она двигалась к центру образовавшегося танцевального круга, пригибаясь и вращаясь с той же элегантностью, которая помогала ей в полетах на метле. Гермиона была счастлива просто покачиваться, прислонившись к Кормаку, и думать, что за ее спиной стоит высокий, нахальный, светловолосый слизеринец и держит ее за руки. Ей и так было сложно это представить, но когда его рука опустилась к ее бедру, притягивая назад, чтобы закрыть пространство между ними, в животе у нее забурлила паника. Его рука обхватила косточку на бедре, неприятно сжимая. Волна тревоги отчетливо пробиралась сквозь туман огневиски. Почувствовав, что он слишком интимно трется о ее бархатную ткань на попе, Гермиона уже была готова присоединиться к Джинни в центре толпы, когда увидела, что к ней приближаются две знакомые фигуры. Блейз выглядел обеспокоено, а Тео почти убивал взглядом, глядя на напуганную Гермиону, зажатую в объятиях огромного гриффиндорца. Она была готова расцеловать их обоих, когда они потянулись к ней. Это был прекрасный повод вырваться из нежеланных рук. Когда Тео первым заключил ее в объятия, Блейз повернулся к ее спутнику с выражением расчетливой собранности. - Маклагген, - поприветствовал Блейз, кивнув головой, - Не возражаешь, если мы ненадолго украдем Золотую Девочку? Нам, как старым друзьям, нужно многое обсудить. Тео, который больше не обнимал, но защитно оставил руку на ее плече, подхватил Блейза: - Похоже, она хочет еще выпить, а мы - поболтать. Нотту гораздо хуже удавалось сохранять нейтральное выражение лица, чем его одногруппнику. Его глаза оставались убийственно холодными, будто стремясь проделать дыру в Кормаке. - Вы двое думаете, что я просто позволю вам уйти с моей парой? - высокомерно спросил Маклагген, - Не думаю, что она хочет остаться с вами наедине. В ее груди вспыхнул огонь от его дерзости, от того, что он претендует на нее как на собственность и говорит им, чего она хочет или не хочет. Она, черт возьми, могла говорить за себя. - Кормак, пожалуйста. Тео и Блез - мои друзья. Я найду тебя чуть позже. А теперь, если ты не против... - сказала она, позволяя Тео увести себя вперед, а Блейзу - привалиться к ней с другой стороны. К счастью, Маклагген отпустил ее без дальнейших протестов. Она не хотела думать о том, какой драмой это могло обернуться. Когда они добрались до укромного уголка у бара, мальчики накинулись на нее. - Я еле узнал тебя! Придется изменить твое прозвище с "ярчайшей ведьмы своего времени" на "самую горячую ведьму своего времени", - воскликнул Блейз, хлопая ее по плечу и слегка сбивая с толку. - Похоже, это дело рук Пэнси, - заметил Тео, с озорной улыбкой глядя на ее платье. Гермиона рассмеялась, чувствуя, что наконец-то может дышать, когда руки Кормака не касаются ее. - Вы двое неисправимы, - удалось ей бросить между хихиканьем, - Спасибо, что спасли меня. Я у вас в долгу. Три плавающих стакана с огневиски подплыли к ним. Гермиона протянула руку и тут же опустошила бокал, прежде чем мальчики успели взять в руки свои. - Клянусь Мерлином, я даже не знаю, на кого я сейчас смотрю, - сказал Тео, удивленно покачивая головой, когда Гермиона вернула ему пустой стакан. - Кто бы это ни был, у нее теперь абонемент на наши вечеринки, - добавил Блейз, точно так же опрокидывая бокал. Зашипев от обжигающей жидкости, Блейз укоризненно посмотрел на Гермиону. - Я знаю, что ты здесь не для того, чтобы праздновать день рождения Паркинсон, и не для того, чтобы этот урод был твоей настоящей парой, так что выкладывай, Грейнджер. Задумавшись, она посмотрела на двух мальчиков, пытаясь решить, как объяснить свое присутствие. Вздохнув и спрятав лицо в ладонях, она решила просто сказать первое, что подсказало ей огневиски. - Пэнси пригласила меня. И я... Я пришла сюда ради него. Чтобы... Чтобы заставить его ревновать, - невнятно проговорила она. Тео фыркнул, а Блейз рассмеялся. Выглянув из-под пальцев, она увидела, что они смотрят на нее с весельем. - Я впечатлен, Грейнджер. К сожалению для тебя, он должен вернуться с минуты на минуту. И в таком случае, опять же к сожалению, тебе стоит вернуться к своей "паре", - сказал он, жестом указывая на Кормака, который сидел на одном из больших черных диванов и дулся, как ребенок. Гермиону охватила паника - и от мысли о возвращении к Маклаггену, и от предупреждения, что Драко может появиться в любую секунду. - Джинни... Надо найти Джинни. У нее... Утром игра, - пьяно проговорила она, слишком быстро повернувшись и слегка споткнувшись. Тео вовремя поймал ее, поддерживая. - Ладно, Золотая Девочка, больше никакого огневиски сегодня, - усмехнулся он, - Тем более, девчонка Уизли ушла, как только мы пришли и спасли тебя. Она сказала, что теперь ты в наших руках. Гермиона обиженно надула губы и беспокойно провела рукой по платью. - Только не говори ему, что я здесь только для того, чтобы заставить его ревновать. Это была идея Пэнси. Она считает, что я должна сделать ему больно. - Не волнуйся, Грейнджер. Он взорвется, как только увидит тебя, а с Кормаком? Даю пять минут, прежде чем он сломается, - сказал слизеринец, легонько подталкивая ее вперед к Маклаггену. С каждым шагом в его сторону Гермиона чувствовала как ее ноги вот-вот подогнутся, и она упадет. Тревога сжимала горло. Кормак вразвалку сидел в середине дивана с бокалом в руке. Небольшие группы по двое или трое сидели вокруг него, разговаривая, целуясь или сочетая и то, и другое. Музыка все еще гремела в ее ушах, но камин будто бы вносил частичку спокойствия. - Так ты вернулась ко мне, да? - спросил он, приподняв бровь, - Я даже не знал, что ты дружишь с этими змеями. - Д-да, мы друзья. Хорошие друзья, - неуверенно сказала она, стараясь звучать максимально убедительно. Теперь она стояла прямо перед ним, пытаясь решить, хватит ли ей места, чтобы протиснуться между ним и парочкой, занятой друг другом слева от него. - Иди сюда, красотка, - сказал Маклагген, заметив ее очевидную дилемму, и протянул руку. Кормак, слишком довольный тем, что она снова в его распоряжении, схватил Гермиону за руку и потянул к себе на колени. Неловко приземлившись и едва не свалив их обоих на пол, Гермиона уже хотела дать ему пощечину, как вдруг в дверном проеме появилась знакомая белая макушка. Драко снова был в этом чертовом черном костюме. Гребаная мечта. Он поприветствовал Пэнси поцелуем в щеку и что-то прошептал ей на ухо. После того, как он поздравил ее с днем рождения, она протянула ему хрустальный бокал - напиток, приготовленный специально для него. Гермиона затаив дыхание наблюдала за тем, как он нюхает жидкость, делая паузу перед тем, как глотнуть. Она не знала, есть ли в этом напитке ее зелье, и очень надеялась, что Огдена хватит, чтобы замаскировать его запах. Он не видел ее, еще даже не смотрел в ту сторону. Да, у нее еще было время, чтобы осуществить свой план. Полностью устроившись на коленях Кормака, она перекинула обе ноги через его. Обхватив парня за плечи, она постаралась изобразить на лице счастье, даже желание. Она не стала оттягивать и без того короткое платье, которое немного приподнялось на бедрах. Гермиона уверенно улыбнулась и прильнула к его шее, а Маклагген, казалось, попал в ее ловушку, совершенно не заметив внезапной смены настроения. Он опустил одну из своих больших ладоней на ее бедро, нащупав подол ее платья и жадно сминая ткань. "Хорошо", - подумала она, опустив взгляд и чуть шире раздвинув ноги. Гладкая кожа поблескивала в свете камина. Она оторвалась от него, и Маклагген, воспользовавшись этим, прикоснулся губами к ее горлу. Гермиона надеялась, что это возмутит его и даст понять, что ей это неинтересно, но Кормак, похоже, был в восторге. Он настойчиво осыпал ее шею небрежными, влажными поцелуями, и она позволила ему притянуть себя за бедро. Слишком много языка и недостаточно всасывания... Он был ужасен. Гермиона с трудом притворялась, что получает удовольствие, борясь с неприятными мурашками и дрожью. И вдруг ее будто пробило током - волосы встали дыбом, по нервным окончаниям пробежал лед. Даже с закрытыми глазами она почувствовала, как взгляд Драко остановился на ней. Музыка стихла, и басовый ритм сменился учащенным сердцебиением. Комната закружилась вокруг нее, и мир стал неустойчивым, хотя она сидела на коленях Кормака. На коленях, которые вдруг показались последним местом, где она хотела бы очутиться снова. "Не обращать на него внимания, заставить его смотреть - заставить его гореть - гореть, гореть, гореть", - думала она, напевая слова в голове, желая, чтобы цемент склеил ее веки и не позволил поднять на него глаза. Еще три мучительные секунды притворства, что ей нравятся поцелуи этого олуха, и Гермиона не выдержала. Как магнит, ее взгляд сразу же нашел его, стоящего в нескольких футах от бара в окружении Блейза, Тео и Пэнси, которые смотрели на нее так, словно она была единственной в этой комнате. Жесткий взгляд серых глаз, пустое лицо, стиснутая челюсть. Когда она выдержала его взгляд, то увидела, как под его маской что-то изменилось: прямо на ее глазах разыгрались самые разные эмоции. Кто-то другой играл с его любимой игрушкой - одержимость, похоть, сдержанность, расчет - все это повторялось и плясало по его выражению. Прилив адреналина раскатился по венам, мурашки побежали по каждому сантиметру кожи. Наконец-то он смотрел на нее. Видел насквозь ее игру - видел ее. Накрашенную и одетую для него. Он хотел то, что Маклагген держал на коленях. Он хотел ее. Он действительно ревновал. С лукавой улыбкой она провела пальцами по вьющимся волосам Кормака, подставляя себя его губам, пока он слепо целовал ее за ухом. Внимание Драко опьяняло, быстро сменяя действие огневиски в ее затуманенном разуме. Этот кайф был сильнее, он втягивал ее в совершенно иное состояние. Она не сводила с него взгляда, откинув голову назад и обнажив шею перед Маклаггеном, который теперь с жадностью ласкал пульсирующую вену на ее горле. Его окружали одногруппники, все оживленно разговаривали, но Драко будто не мог сдвинуться с места. Он был слишком увлечен Гермионой, чтобы тратить время на светские беседы. Слишком поглощен зрительным контактом с девушкой в коротком черном платье. Гермиона чувствовала, как он препарирует ее, оценивает ее блеф, как ослабевает ее хватка на фальшивых эмоциях. И, когда фасад треснул, правда выплеснулась на поверхность, ее лицо показало то, что он уже знал. Что все это было шоу. Спектакль только для него. Она хотела привлечь его внимание любыми способами. Он знал, и она знала - Гермиона хотела его. Хотела, чтобы он поклонялся ее шее, чтобы оставлял на ней следы. Она хотела, чтобы он был под ней, сгорающий от желания. Только он. Гермиона вскочила с коленей Кормака, больше не в силах терпеть прикосновения того, кто не был Драко Малфоем. - Ты не мог бы принести мне еще выпить? Я сбегаю в дамскую комнату и освежусь, - попросила она, отходя от дивана, не желая бросать на него еще ни взгляда и прерывать жаркий контакт со светловолосым слизеринцем, стоящим впереди. Слегка удивленный резкой переменой, Кормак встал рядом с ней и радостно улыбнулся, после чего повернулся к бару. Очевидно, что Маклагген был очень доволен тем, что она так и останется пьяной. - Твое желание для меня закон. Сейчас вернусь, красавица. Разгладив платье и перекинув через плечо выбившийся локон, Гермиона наблюдала за тем, как Драко впивается взглядом в ее тело, обтянутое тканью и подсвеченное зеленым пламенем. Его глаза горели огнем и были по-настоящему живыми, они ласкали ее каждым тяжелым движением. Ее и без того короткое платье еще больше задралось на бедрах, волосы были слегка взъерошены и выбились из-под заколок, пока она танцевала, а на лице и груди блестели капельки пота от жара. Она была готова поклясться, что чувствует, как его голодный взгляд блуждает по ней, по ее бедрам и по тому, как бархат облегает тело. Он выглядел загипнотизированным и абсолютно изголодавшимся, что говорило о том, что по его жилам течет зелье. Воодушевившись опасным огнем в его глазах, она медленно провела языком по темным губам, а затем прикусила нижнюю. Его слова гудели в мыслях и венах: "Слишком соблазнительно". Ее тело вибрировало от его пристального внимания, и вся комната будто исчезла. Она могла поклясться, что была единственной женщиной в комнате, когда купалась в его одержимости. Внезапно она поняла, что не может играть в эту игру с такого расстояния. Она была готова к рукопашному бою. Чтобы узнать, кто победит. Не теряя ни секунды, пока Маклагген не вернулся, Гермиона двинулась к дальней части общей гостиной. Ей не нужно было оглядываться, чтобы понять, что он пробирается сквозь толпу, следуя за ней. Его взгляд, устремленный в спину, вызывал жгучие всплески адреналина в позвоночнике. Ноги сами тянули вперед, инстинктивно ища укромное место. Икры горели, голова была тяжелой, но ее внимание привлек небольшой коридорчик слева. Заметив дверь и повернув латунную ручку, она оказалась в большой комнате, которая, судя по всему, была чем-то вроде зоны отдыха или, возможно, местом для проведения небольших собраний. Атмосфера, царившая в помещении, шокировала по сравнению с той, что была снаружи. В комнате не было людей, музыка была почти неслышна, лишь легкая вибрация басов пробивалось сквозь тяжелые стены из камня. Это место было похоже на крепость, на тайник в глубине подземелий. Два больших арочных окна, выходящих на подводный пейзаж Черного озера, занимали заднюю стену комнаты, а свет от камина, расположенного справа, освещал пространство зелеными отблесками пламени. Других источников света не было, поэтому в комнате было темно. Она окинула взглядом диваны и кресла: некоторые из них были сгруппированы для общения, другие стояли в углах, как идеальное место для того, чтобы поваляться с книгой. Повсюду были расставлены столы разных размеров: некоторые из них были достаточно велики для полноценных совещаний, некоторые выглядели примерно как шахматные, а за несколькими, казалось, можно было просто выпить чаю или бокал огневиски. Высокие шкафы заполняли пространство по обе стороны от черной мраморной арки над камином и выглядели как миниатюрная версия библиотеки Хогвартса. Просматривая полки, ей стало интересно, какие книги слизеринцы держат в свободном доступе. Свет был слишком слабым, чтобы разобрать буквы, поэтому Гермиона прикинула, какими могли бы быть названия. Она обдумывала возможные варианты: "Темные искусства 101: Как Пользоваться Непростительными", "Руководство Для Начинающих: Основы Оскорбления Маггловской Жизни" и, конечно же, несколько экземпляров "Священных 28" - "Руководство О Том, Почему Кровосмешение И Деньги Дают Вам Право На Превосходство Среди Магглов И Волшебников". Гермиона оставила дверь за спиной открытой и подошла к окну. Вглядываясь в темную бездну, она напрягла зрение, пытаясь разобрать в воде хоть что-то. Может быть, это был просто обман ее воображения, но Гермионе показалось, что она видит, как что-то проплывает мимо. А может быть, алкоголь заставлял ее видеть то, чего не было, оживляя что-то неживое. Тусклый свет, атмосфера спокойствия и тихое потрескивание огня позволили ей сосредоточиться на ощущении холодного стекла под ладонями. Озеро в это время года не замерзало, и низкая температура, казалось, охлаждала воздух вблизи больших стекол. Гермиона смотрела вперед, упираясь ладонями в окно, и ждала. Она знала, что за ней следует призрак, знакомая тень. Напрягая слух, она продолжала искать тени в темной воде за кончиками пальцев. Раздалось два поочередных стука каблуков - он шагнул в дверь. Шарканье, пауза, мягкий щелчок захлопнувшейся двери, лязг замка, запечатавшего уединение. Теперь это было их пространство. В воздухе между ними повисла значимость. С его приходом произошел неопределенный, но явный сдвиг, запечатанный уединением и обещанием настоящего момента. В любом случае, они существовали только в эти украденные мгновения, когда мир и весь его хаос находились на расстоянии дыхания. Всегда за закрытой дверью, за поворотом пустого коридора или из другого конца комнаты, когда молчаливые взгляды передавали невысказанные мысли. Между ними была только тишина и пустая комната. Гермиона слушала, как потрескивают угли в камине и как тихо гудит озеро, внезапно ожившее под ее пальцами. Это была комфортная пауза в хаотичной природе их встреч. Здесь не было такого заряда и напряжения. Они просто были вместе в этой тишине, накрывшей их, как одеяло. Она окутывала их, мягко скользя по коже. Она не повернулась, он не подошел. Они оставались на своих местах, чувствуя близость, несмотря на физическое расстояние. И в этом моменте "ничего" было все. Но момент - четко выраженная граница секунд. Не безмерная и не бесконечная, и потому все их невысказанное растворилось в словах, которые, как она знала, должны были прозвучать: - Что ты здесь делаешь, Грейнджер? Трудно было расшифровать его тон, не глядя на него. В мягких словах звучала смесь удивления, раздражения и веселья. Все еще не поворачиваясь, пытаясь удержать то, что осталось от их нежного очага спокойствия, она ответила просто: - Меня пригласила Пэнси. В ответ прозвучали вздох, усмешка и тихий смех. - Очевидно. Гостиная не пустила бы тебя без прямого приглашения, - пауза, - Спрошу еще раз - что ты делаешь здесь? И я хочу услышать правду. Она задумалась над ответом. Была тысяча вариантов, как она могла бы повернуть эту историю, миллион комбинаций оправданий, объяснений и лжи, которые приходили ей в голову. Но вместо этого она выбрала правду. - Я пришла сюда ради тебя. Но ты ведь знал это с первой же секунды, как только увидел меня, верно? Я никогда не была хорошей актрисой. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что он напрягся при этом признании. Перемена его настроения ощущалась почти физически. - Чего ты от меня хочешь? - спросил он, и его голос был густым от тысячи эмоций, повторяя тот же вопрос, который он задал перед их последним поцелуем. Все. Ничего. Она точно знала, чего хочет и как, но ничего не знала о том, что это будет значить и чего будет стоить. Поэтому она остановилась на самом простом и очевидном. - Время. С тобой. Просто... Время. - Время, - повторил он, не то спрашивая, не то утверждая. - Время. Наконец-то появилось движение, выводящее их из замороженного состояния. Это не было ни согласием, ни компромиссом, ни какой-либо другой формой переговоров - но по звуку его шагов, она поняла, что он ждет ее. В любом месте между ними. Гермиона услышала звук, с которым кожа подалась будто навстречу ему, когда он опустился в кресло. Убрав пальцы со стекла, она почувствовала, как их покалывает от холода. Успокаивающая чернота глубокой воды исчезла, когда она повернулась к нему лицом. Найдя его в глубоком коричневом кожаном кресле у камина, она оставила прохладную чистоту воды позади себя и пошла прямо навстречу к огню, исходящему от Драко Малфоя. Зеленый оттенок огня делал его белоснежную кожу похожей на светящееся воплощение слизеринского божества. В этом помещении он чувствовал себя гораздо комфортнее, чем где-либо, где она его видела, как будто он здесь хозяин. В конце концов, это был его дом, его место. Он всегда был образцом своего факультета, но, увидев его в своем королевстве, это стало еще более очевидным. Он наблюдал за ее приближением, фиксируя взглядом каждый шаг, каждое движение обнаженной ноги, каждое покачивание туго обтянутых бархатом бедер. Она никогда не была так счастлива, что не споткнулась, благодарная за дополнительные чары баланса, которые наложила Пэнси. Его лицо не было закрытым - напротив, оно олицетворяло собой оксюморон, затянутый в то, что она могла назвать лишь скептическим очарованием. Как у пугливого зверька при виде незнакомца, пообещавшего ему любимую еду. Интрига и желание столкнулись с недоверием в его глазах. Гермиона остановилась в метре от кресла, борясь с желанием прикрыть все то, что показывало нелепо откровенное платье. Он оставался в стороне, наблюдая за ней с осторожным интересом. Сглотнул, чуть повел плечами, сжал челюсть - все это свидетельствовало о том, что он не был полностью закрыт. Напротив, он словно ждал подвоха. Как будто Гермиона была бомбой замедленного действия, находящейся на расстоянии вытянутой руки и грозящей взорваться и снести его вместе с ней в пылающем великолепии и капитуляции. Исключительный, без единого волоска, без единой морщинки, без единой потертости на ботинке. Ни одного изъяна на его коже, ничего, за что она могла бы ухватиться, что могло бы помочь отвлечь внимание, чтобы сделать его хоть на йоту менее совершенным. С жадностью она решила дать волю предательским мыслям, а огневиски только усугубило ее несдержанность. Что-то в атмосфере спокойствия и тишины слишком хорошо сочеталось с жаром, разливавшимся внутри нее. Она почувствовала, что ее затягивает. Его магнетизм. От формы его челюсти у нее заныло во рту, и она захотела провести по ней языком. Ей стало интересно, как будут ощущаться под ее руками его высокие скулы. Она пыталась запомнить изгиб его бровей, длину ресниц и их прикосновение к коже при каждом моргании. Больше всего ей хотелось запечатлеть в памяти, что его глаза похожи на лед и дождливые дни, а еще на комфорт и оазис - ее самый любимый цвет на планете. Сегодня эти глаза были живыми. Не жгучими, не обжигающими и не жестокими. Просто живыми. Глазами человека, который впитывает все, что попадает в поле зрения, переносит это в память и запечатывает, чтобы никогда не забыть. И тут она заметила нечто такое, что едва не заставило ее рассмеяться, - то, что она упустила при первоначальном анализе. - Мы сочетаемся, - сказала она пересохшим ртом, заметив, что лацканы его пиджака были бархатными - из той же ткани, что и ее платье. Очевидно специально. Внимание к деталям, преданность, предусмотрительность, коварные планы; она добавила это описание к уже составленному ею списку личностных качеств Пэнси. - Хм, - молчаливый кивок в знак согласия. Участки ее обнаженной кожи загорелись огнем, когда он скользнул по ней взглядом - бархат платья, казалось, подвергался наименьшему вниманию. Он оставил искры пламени скользя от бретелей и плеч по натянутой черной ткани на груди, по подчеркнутым изгибам бедер, по короткой юбке и длинным ногам. Он подметил каждую деталь и вернулся к тому месту, где заканчивалась ткань на бедрах. Гермиона отсчитала три глухих удара собственного сердца, прежде чем он поднял взгляд к ее лицу. - Вижу, Пэнси продумала абсолютно все, - прервал он молчание, жестом указывая на бархатные акценты своего пиджака. Внезапно она вспомнила о зелье. Да, это точно его действие. Гермиона снова сдвинулась с места, желая сказать что-то правильное в ответ. Она не умела соблазнять. Не тогда, когда он смотрел на нее с калейдоскопом скрытых эмоций, которые проявлялись только в мерцании его глаз или легком изменении дыхания. Ей не хотелось бросаться на него, но она уже начала чувствовать себя достаточно отчаянной, чтобы попытаться это сделать, когда он продолжал так пристально смотреть на нее. - Тебе нравится? Мое... Мое платье, - спросила она, и голос ее прозвучал слишком мягко и неуверенно, а пальцы нервно перебирали ткань на животе, разглаживая несуществующие складочки. - Поэтому ты выглядишь так, будто хочешь выбежать из комнаты с криками? - спросил он недоверчиво. Проведя пальцами по волосам, он взлохматил светлые пряди в явном бессилии, - Не зная, нравится мне, как ты выглядишь, или нет? Она вздрогнула от его тона. - Не совсем, но из-за этого тоже, да. С его губ сорвался прерывистый вздох, прозвучавший слишком громко и заставивший ее вздрогнуть. В животе заклокотало от сожаления - да, она сказала что-то не то. Теперь он точно считал ее поверхностной и тщеславной. Нуждающейся в оценке своей внешности. Как же глупо. Просто идиотка. Должно быть, он увидел, как она отшатнулась, осуждая и порицая себя. Драко покачал головой и сузил глаза, упершись локтями в колени. - Мне нравится платье. Конечно же, мне нравится это чертово платье. Гребаный Мерлин, Грейнджер. Ты же знаешь, что можешь не спрашивать. Переведя взгляд на него, она особо не задумываясь произнесла очередную глупость: - А я нравлюсь тебе в этом платье? Выражение лица Драко потемнело, зрачки слегка расширились, а щеки залил румянец. - Ты действительно хочешь знать ответ на этот вопрос? Потому что я скажу, что конкретно думаю о тебе в этом платье, Грейнджер. От его тона у нее подкосились ноги, а в животе запорхали бабочки. - Да, - сказала она, сделав полшага к нему, все еще сидящему в кресле, и почти вставая между его длинных ног. Драко откинулся на подушки, поправляя пиджак и сцепив пальцы на коленях. Его лицо оставалось нечитаемым. На мгновение она испугалась, что он скажет ей то же самое, что она думала о себе, - что она выглядит нелепо, что она слишком старается, что все это совсем не похоже на нее и поэтому не может восприниматься всерьез. - Глядя на тебя, мне кажется, что я будто слепец бродил по земле, осязая ее и довольствуясь тем, что есть. Но потом меня заставили прозреть, впервые увидеть и осознать все, чего я лишен. Ты - гребаный свет, Грейнджер, который ослепляет меня. Даже прикрытая мантиями или этими твоими нелепыми безразмерными джемперами ты очаровываешь. Я не могу концентрироваться, когда ты просто находишься рядом и дышишь одним воздухом со мной, - он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить, - Но сегодня ты выглядишь как фантазия, сон наяву или какая-то мучительная галлюцинация, посланная преследовать меня... Видеть тебя в таком виде, а потом смотреть, как ты сидишь на коленях у Кормака, мать его, Маклаггена, с его отвратительными руками на тебе... - он резко оборвал сам себя; глаза закрылись, а губы скривились в отвращении, - Ты мучаешь меня, Грейнджер. Как будто ты мой личный Сатана или как там еще магглы называют Люцифера. А может, ты ангел, спустившийся в мой ад. Но я ненавижу тебя за это. За то, что ты здесь, за то, что ты дала мне проблеск рая, показала, что я мог бы иметь в другой версии реальности, - он открыл глаза, глядя прямо на нее, - Так что я ненавижу то, как ты выглядишь в этом чертовом платье. Я ненавижу его, потому что все в нем заставляет меня желать невозможного. Пол зашатался под ногами, и Гермиона не могла оторваться от поэзии, которую он только что произнес. Он подарил ей чувство, которое было больше, намного больше, чем все, что она могла получить от искушения, прикосновений или даже секса. Зеленое пламя камина вспыхнуло в ее глазах, и она быстро моргнула, не в силах сказать ни слова. - Скажи что-нибудь, - произнес он требовательно, но с долей мольбы. Она заглянула в его лицо, полное страха и тысячи других вещей, которые она не могла понять только взглядом. - Я мучаю тебя? - спросила она, не сумев сдержать обвинительный тон. - Да, - ответил он без колебаний. - Это чертовски забавно. Его челюсть щелкнула, а лицо наполнилось злостью и непониманием. Он смог произнести только одно слово: - Объясни. Снова шагнув к нему, она оказалась между его коленями, которые он тут же немного раздвинул, чтобы не соприкасаться с ее ногами. Наклонившись, она положила ладони на подлокотники кресла, нависая над ним. Он переместился глубже в кресло, пытаясь дать себе больше пространство. В его глазах мелькнула паника, вызванная ее приближением, а в ее - искра возмущения его отступлением. - Это ты мучаешь меня, Малфой. Целуешь меня в коридоре, а на следующий день говоришь, чтобы я туда не возвращалась, приказываешь мне прикасаться к себе в качестве твоей услуги, а потом игнорируешь. Это я тот, кто мучается. А Маклагген? По крайней мере, он действительно хочет меня. И он позволил бы мне трогать его, как угодно, если бы я захотела. Но я не хочу. Я хочу прикасаться только к тебе. А ты... - она остановилась и придвинулась к нему ближе, не оставляя ему возможности отступить дальше, - Ты не позволяешь мне! Не даешь приблизиться к тебе - ни физически, ни ментально, ни каким-либо другим способом. Ты заставляешь меня открыться, а потом сам же захлопываешь. И я ненавижу тебя за то, что ты так поступаешь со мной. Вот это пытка. Потрясенное молчание и резкий выдох в ее лицо, находившееся так близко от него, были его единственной реакцией. Он смотрел на нее так, словно видел впервые. Будто увидел то, чего не знал раньше. Понял что-то такое, о чем до этого не задумывался. - Думаешь, я не хочу, чтобы ты прикасалась ко мне? - спросил он, недоверчиво покачав головой, - Я жажду твоих прикосновений всем, что у меня есть. Каждая клеточка, каждый нерв сгорает от желания, Гермиона. Но я не могу получить это. Как бы сильно ни хотел. И прошу тебя, пожалуйста, пойми меня правильно - я хочу этого больше, чем воздуха, воды или всех других жизненно необходимых вещей. Но я просто не могу заполучить тебя так, как хочу. Его серые глаза были глубже океана. Он был достаточно близко, чтобы одним движением подбородка сблизить их рты. Дыхание виски и нотки свежей мяты наполнили ее легкие. От тяжести этих слов у нее подкашивались колени. И внезапно ее ноги не выдержали. Опустившись перед ним на колени, она обнаружила, что единственной эмоцией, оставшейся в ней, была та самая, которую она старалась избегать всю ночь. Отчаяние. Всепоглощающее и очевидное. Драко смотрел на нее с недоумением, наклонившись вперед. Она знала, что все это написано на ее лице - непреодолимое желание. - Пожалуйста, - тихо попросила она, перекладывая руки на кожаную подушку сиденья перед собой, ладонями заполняя пространство между его разведенных бедер. Его взгляд метнулся туда, где кончики ее пальцев почти касались внутреннего шва его брюк, и он откинулся в кресле. На его лице ясно читались нерешительность и тоска. - Гермиона... Я... Я не могу. - Пожалуйста, - прошептала она, приподнявшись и подаваясь вперед, чтобы нависнуть над его коленями, - Дай мне прикоснуться к тебе, дай мне положить на тебя свои руки. Я просто хочу, чтобы ты понял, что можешь это сделать. Гермиона хотела протянуть руку и напомнить ему о том, как правильно и хорошо ощущать ее прикосновения. Чтобы прогнать все мысли о том, что он когда-нибудь снова откажет ей. - Блять, Гермиона, остановись... - просил он; лицо его раскраснелось, зрачки вспыхнули при виде ее между его ног, - Я не могу позволить тебе это. Не могу так с тобой поступить, - пробормотал он голосом полным мучения. - Не делай этого со мной, Драко. Не отказывай мне снова, - она действительно умоляла его. Слезы грозили пролиться в любую секунду, отчаяние раскалилось до бела в груди, а сердце заколотилось и болезненно пульсировало с каждым ударом. Он физически отпрянул от ее слов, видя отчаяние и слыша ее мольбы. Она видела это в его глазах - желание. Отчаяние, бьющееся в его жилах. Она чувствовала, как его надвигающаяся капитуляция ощутимо витает в воздухе между ними, не в силах больше отрицать ее существование. Ее пальцы подрагивали от пульсации надежды, стремясь стереть оставшиеся миллиметры. Одного взгляда на место между его бедер было достаточно, чтобы из его рта вырвался стон, и она облизнула губы. Чувствуя себя опьяненной желанием преодолеть это последнее препятствие, ее руки начали отрываться от обивки кресла. Она хотела поглотить его, заставить его выстанывать ее имя, полностью потеряв над собой контроль. Чтобы он никогда не забыл ни ее вида, ни рта, ни рук и ни того, что ее прикосновения могут быть такими правильными. Внезапно его пальцы оказались на ее руках. Он сжимал ее ладони и долго держал их, прежде чем заговорить. - Пожалуйста, постарайся понять. Я не могу. Вот оно. Решение отвергнуть ее. Снова. И когда он ослабил хватку на ее ладонях, ее руки безвольно упали, и слезы тоже. Рухнув на пятки и уронив голову в знак поражения, она позволила жгучей боли поглотить себя. Рыдания, грозящие вот-вот вырваться наружу, пронзили ее острым жалом неприятия и отрицания. Гермиона не могла смотреть, как он уходит, поэтому упорно разглядывала свои дрожащие руки, лежащие на коленях. Он встал, слегка отодвинув кресло, чтобы отделить его от того места, где она рассыпалась у его ног. Она считала слезы, падающие на ее ладони, когда резкий стук каблуков сигнализировал о его уходе. Она прижала руку ко рту, чтобы подавить рыдания, отчаянно рвущиеся наружу. Она молила неизвестного бога заглушить их, пока он не уйдет, просила его оставить ее наедине со своей болью. Дверь открылась, и прежде чем он ушел, Гермиона услышала два тихих слова: - Чертова пытка.