Чернъ

Побег: Стинг

      Я пытаюсь совершить побег. Но он преследует меня. Подстерегает за спиной мой страх, пытается догнать, схватить и утащить за собой в темноту. Туда, где я не увижу выхода, не увижу себя, только ужас будет рядом, накрывший колючим одеялом с головой. Я чувствую, как схожу с ума. Бегу по тёмным улицам, босыми ногами наступаю на битое стекло и режу ступни в кровь, оставляю за собой кровавый след, по которому меня найдет тот кошмар, от которого я прячусь. Я всего лишь трус! Жалкий, никчёмный трус, который всего боится. Даже собственной тени. Беспомощный кролик, за которым ведёт охоту крупный мохнатый зверь, с острыми клыками и когтями. В лицо бьёт холодный ветер, моросит всё тело и я обессиленный падаю на грязную лужу, лицом вниз и, кажется, начинаю захлёбываться грязью и собственной кровью. Глаза закатывает наверх и конечности бьются в конвульсиях, хоть я их уже и не чувствую. Возможно, я умираю? Или уже умер, а то, что сейчас происходит, всего лишь предсмертные галлюцинации погибшего мозга. Возможно, передозировка и есть мой конец. Возможно, иного исхода быть и не могло.       Возможно? В любом случае, мне так жаль. Я не знаю, о чём именно я сожалею, но мне всё равно ужасно жаль. Всё, что я успел сделать за свою недолгую жизнь, так это немного пострадать и ещё меньше поплакать. Пытаюсь выдавить предсмертную слезу, но ничего не выходит, лишь губы неестественно кривятся в жуткой, кровавой ухмылке. Я полностью промок и погряз в мерзких отходах, в которых перемешалась вся моя опьянённая опиатами боль.       И когда я уже был готов смириться, вернее, когда я уже полностью смирился и готов был принять свою участь, даже немного успокоился и перестал дёргаться, словно выброшенная на берег селёдка, я вдруг ощутил то, на что последнюю надежду сбросил давно, как старый панцирь. Я вдруг оказался под прицелом тысячи светлых глаз, греющих и невесомо поднимающих меня с ног и я послушно поддался им. Даже не видя, голова моя болталась в низах, глаза смотрели сквозь закрытые веки, тело моё отмерзало. Растопило мышцы и тогда я почувствовал ошеломляющую, пульсирующую боль во всех мышцах в теле, но было уже совершенно всё равно на неё и на грязь, которой я успел наглотался, на колотые раны, на струящиеся реки багровой крови из ужаленных иглами вен. Я больше не боялся. Не мог. Не хотел.       Я заулыбался, так как поприветствовать моего дорогого ангела не мог, язык защемило зубами и парализовало. Но я чувствовал, что он тоже улыбается мне, своей тёплой улыбкой, цвета свежего молока. Кажется тьма отступает, злобно щурясь от яркого света. Я же греюсь, восстанавливаюсь по кусочкам, обрывками фраз и воспоминаний, которые должен был похоронить. Добрый ангел по одному выуживает из меня воспоминания о далёком прошлом, о детстве, о доме, который я покинул, не успев там толком побывать. Ангел сказал:       — Ты должен вернуться домой, Стинг. Ты не зря оказался здесь, ты стал сильнее, но теперь пришло время возвратить тебя на место.       Я ощутил прилив давящей боли и наконец смог выпустить накопившиеся слёзы. Ангел обнял меня и крепко прижал к себе, что я услышал сбивчивое дыхание и неровный ритм сердца. Кажется, он ему тоже больно, но он продолжает улыбаться, так же, как я. Почти безумно.       — Как мне это сделать? Я не знаю, куда мне идти. Мне кажется, я не дойду... – бормотал мой голос внутри головы, а я молчал, уткнувшись перемазанным грязью лицом в его светлое одеяние.       Сквозь мутную пелену слёз я разглядел чистейший шёлк, активно принимающий и передающий тепло между нами.       — Я буду с тобой. Когда ты снова упадешь, я буду рядом, чтобы помочь тебе встать на ноги и продолжить идти, – он говорил ласково, преисполненным любовью голосом и гладил меня по волосам, – Сейчас ты сбился с пути и кажется, что тьма почти настигла тебя. Стинг, тьма будет преследовать тебя до тех пор, пока ты не найдешь способ покинуть свой неродной дом.       — О чём ты? Ты говоришь про Чернь? – мне стало любопытно, почему ангел не назвал матерь Чернь по имени. Он боится её? И почему она мне не родная мать?       — Да, Стинг.       Внезапно ангел опустил руки и позволил мне отпрянуть, но я ещё долго держался за него, опасаясь, что он вновь уйдёт. Что что-то спугнет его и он исчезнет. А я больше не вынесу разлуки. Лишь когда он заверил меня, что не уйдёт, даже если нас увидят вместе, я смог распустить цепкие объятья. Смотреть на создание света я так и не решился, да и он не стремился к этой встречи взглядами. Ещё не время.       — Прости меня, что я ушёл в тот раз. Не стоило так надолго оставлять тебя. Но я не мог к тебе подобраться. Ты был так далеко...       Наши ладони соприкоснулись и я невольно подался вперёд, чтобы поцеловать его нежную руку.       — Не уходи от меня больше, пожалуйста...       — Не уйду. Я помню, что ты звал меня в своих снах... – прошептал он.       Я не мог вспомнить, когда в последний раз спал или хотя бы был в состоянии длительной отключки, чтобы видеть сновидения, так что его слова показались мне неубедительными, но я всё равно сделал вид, что поверил на слово. Возможно, в будущем, я вспомню о том призыве и нём. Возможно.       — Я хочу сбежать... – молил его я, крепко держа его ладони в своих, – Сбежать отсюда. Покажи мне, куда идти, и я пойду...       Мой ангел, тайный друг, создание света, дитя солнца. Как бы я его не называл, но придумать ему имя было невозможно. Он не был чем-то одним, он был для меня целым миром. Отдельным миром, открытым лишь для меня одного, в котором я мог чувствовать себя в безопасности и не бояться. В котором у меня был трезвый голос, а не эта проклятая рваная речь.       — Я слышал, что говорят люди. Они говорят, что ты сводишь их с ума...       Ангел молчал. Кажется, я его обидел? Я испугался, что это так и поспешил попросить прощения, но он опередил меня.       — Мне жаль, Стинг. Жаль, что твои уши слышат злые голоса, а глаза видят злых людей... – сдавленно шептал он, – Но ты должен хорошо слышать и видеть, чтобы найти дорогу домой. Иначе мы никогда не сможем быть вместе...       Внезапно, он встал и я попытался встать вместе с ним, но тело вдруг перестало слушаться моих указаний. Я снова плюхнулся в лужу, больно ударившись носом об асфальт.       — Я бы хотел остаться ещё ненадолго, но боюсь, ты начал переход слишком быстро. Вижу, тебе не терпится начать искать... Так давай же, Стинг! Окунись в тёмный омут с головой и вынырни уже другим человеком. Избавь себя от Черни. И возвращайся домой!       Я слышал отделяющийся голос и нарастающую боль, с каждой минувшей секундой становящейся всё сильнее. Холод и тревога вновь настигли меня. Но я должен был бежать. Так далеко, как только смогу. Я поднялся на ноги, с трудом и через пронзительную боль, сквозь слёзы и стоны ломающихся костей и суставов. Я сплюнул кровь и вытер рукою сухие губы, на которых ещё чувствовался вкус ангельских рук.       — П-пора... – пробормотал я, вновь оказываясь лицом к лицу с тенью. И побежал прочь, оставляя за собой след, по которому меня найдут все, кто пойдёт со мной.