Teach Your Children

Щека Джорно столкнулась с холодным камнем. Он задохнулся, пытаясь опереться о булыжник. Вся узкая улочка была вымощена этим камнем, о который Джорно спыталаклся и на который падал. Холодная влага начала просачиваться через его рубашку, поэтому он предположил, что приземлился в лужу. Воздух был прохладным и наполненный отдаленными шумом болтовни и неторопливой работы в нескольких улицах отсюда. Единственный шум поблизости — журчание воды, капающей с водосточной трубы после недавнего дождя. Запах был ужасный: мусор, смешанный с отходами животных и гниющей древесиной. Это немного подняло настроение Джорно, который все еще прижимался лицом к булыжнику. Здесь пахло никак в Неаполе. У него все получилось. Его радость была прервана криком: — Ах! Кто этот парень? К нему присоединился второй голос: — Он твой друг? А? Затем третий: — По-моему, он просто пьяный. Второй голос более жизнерадостный ответил: — Дай ему пинка. Если он пьяный, значит у него есть на это деньги. Джорно набирался сил, чтобы повернуть голову в сторону голосов, когда издалека заговорил четвертый. — Я его не знаю. Последний голос был тише остальных и более сердитый. Джорно жалел, что не может повернуть голову без приступа тошноты и боли, которая отдавалась в шею. Путешествие было тяжелым, и он, в некотором смысле, страдал от перелета. Оу, тогда, что он здесь делает? Нам аудиенция не нужна, — когда это было сказано, Джорно почувствовал, как сильная рука схватила его за рубашку, чутка приподнимая его на ноги. Наконец он повернул лицо к одному из говоривших и его глаза встретились с грязным и сердитым лицом парня, который был немного старше него. — Кто ты такой? Чего ты хочешь? Джорно посчитал, что будет вежливо дать понять этим людям, что он не понимает, о чем они говорят. Из-за их сильного акцента, скорости, с которой они говорили, и его собственной дезориентации диалект был для него совершенно непонятен. Он указал на свое лицо и произнес первое подходящее на ум слово: — Иностранец. — Э-э? — мужчина, державший его за рубашку, ухмыльнулся и оглянулся на своих друзей. — Симпатичный мальчик европеец! — У него есть деньги? — Идиот! — первый заговоривший ударил третьего по голове. — Мы ничего не сможем сделать с европейскими деньгами. Пока они спорили, четвертый парень, стоявший позади них, начал сползать по стене прочь от них, но первый схватил его за шиворот и швырнул на землю рядом с кучей сломанных ящиков и газет. — Хей! Не двигайся, мы с тобой еще не закончили, кусок дерьма! Теперь когда Джорно не лежал на земле, он мог разглядеть, что происходило на улице. Парень похожий них и лучше одетый лежал скорчившись у стены, его швырнули туда с такой силой, что он закашлялся. Двое других парней злобно смотрели на него с закатанными рукавами и уже окровавленными костяшками пальцев. Один держал пару ботинок, предположительно украденную у младшего парня. Парень, который держал Джорно, с тревогой взглянул на двух других, желая вернуться к действия, но колебался. Он хмуро глянул на Джорно, как будто был готов был сделать с ним что-нибудь. — Если у тебя нет с собой наличных, то давай одежду, — сказал первый младшему мальчику. — Эй, — сказал второй, — что это у тебя там? Карманные часы? — Опа! Так и есть! Отдай их мне, а не то я выбью тебе зубы! От этих слов парень вскочил на ноги и замахнулся на говорившего. Но прежде чем тот успел что-либо сделать, другой ударил его под ребра. Парень махнул и снова согнулся пополам, не давая Джорно как следует разглядеть его лицо. Его светло-русые волосы стали тускло-коричневым из-за воды и грязи. На нем была дорогая одежда, по-видимому сшитая на заказ, но теперь она была испорчена, а с одной стороны по штанине растянулась дыра. — Не пытайся даже сделать что-то, ты, аристократическая крыса! — Да! Просто отдай нам свою одежду и часы и можешь сваливать к своей богатой семейке за город! Парень, который держал Джорно, резко поставил того на ноги. Он с ним говорил и тряс за плечи, явно пытаясь что-то донести, но взгляд Джорно был прикован к парню у стены, который начал снова поднимать голову. Джорно отказался от попытки расшифровать безумную тарабарщину, которую ему пытались донести. Его внимание привлекло то, что говорил парень у стены, который бросил свирепый взгляд в их сторону: — Нет, придурки, моего брата-говноря поблизости нет. И вообще мы не родственники! О чем ты? Рот парня был в крови от ударов, а под глазом начал расплываться сине-зеленый синяк, но сквозь грязь и кровь Джорно увидел то, что искал. Это было то же самое лицо с фотографии и то же самое, которое он видел в своём отражении. Requiem подбросил его настолько близко, насколько это было возможно. Его отец выглядел ненамного старше его самого, что означало, что это конец 1880-х. И, судя по окружению, это центральный Лондон. Наконец-то он услышал голос своего отца. Джорно встретил своего отца. Это был он. Он был прямо перед Джорно, живой и дышащий полной грудью, бросающий пронзительные взгляды на всех вокруг. Его отец так походил на обычного человека и на любого подростка, которого Джорно видел, что это было ошеломительно. С таким же успехом он мог быть его братом. Вероятно, именно поэтому грабители бросили на него такие взгляды: то, что они были так похожи, мгновенно сбил их с толку. В этот момент его отец не был убийцей. Его отец просто сидел через дорогу от него, его глаза встретились с глазами Джорно, и тот как будто начал его узнавать. А потом его отца ударили ногой в лицо. — К черту! Легче забрать у него одежду, когда он не двигается. Займись им как следует, ладно? Дио упал в лужу грязи и так и остался там лежать. Один из грабителей достал нож из заднего кармана и двинулся к нему, и тут Джорно решил сделать свой ход. Он вырвался из рук парня и ударил того лбом в нос. Тот вскрикнул от неожиданности, его руки взметнулись к носу, чтобы остановить кровь. Джорно тут же ударил парня ногой в висок. Тот упал, а второй мужчина бросился вперед. Равновесие Джорно пошатнулось, прежде чем он выставил ногу Golden Experience, чтобы удержаться, и пригнулся, чтобы избежать правого хука. Снизу он ударил мужчину прямо в живот и, когда тот согнулся пополам, схватил его голову обеими руками и опустил ее на одно поднятое колено. Парень повалился на бок после соприкосновения своего лба с коленом Джорно. Нанеся второму мужчине последний удар ногой в живот для пущей убедительности, Джорно поправил воротник и повернулся туда, где стоял последний грабитель. У этого человека было меньше уверенности, чем у тех двоих. Он выставил маленький ножичек на Джорно и нервно взглянул на Дио в луже. — Э-эй! Р-ребенок! Я не знаю, что у тебя за дело…и кем ты себя возомнил, но… — парень выставил нож в дюйме от подбородка Джорно, — я не буду с тобой сюсюкаться, прежде чем выпотрошить тебе кишки, как… — Рыбе? — предложил Джорно. Мужчина сглотнул и сделал шаг назад, его нога толкнула Дио в плечо. — Что? Ты разговариваешь? Джорно больше не хотелось разбирать слова этого человека, и он просто кивнул на нож, которым тот размахивал между ними. Парень в замешательстве опустил взгляд, а затем закричал, когда большая коричневая крыса выскользнула из его руки и повисла на запястье. — Какого черта?! Парень закричал и развернулся, чтобы попытаться сбросить крысу со своего рукава, но она вскарабкалась по его руке к шее. Парень выбежал из переулка, все еще крича и бешено размахивая руками. Шум в переулке стих, и Джорно на мгновение закрыл глаза. Он удерживал равновесие при помощи Golden Experience, все перед глазами плыло. Он чувствовал, что ему нужно быть осторожным, а не то он потеряет сознание из-за стресса. Вскоре он заметил движение снизу. Дио уставился на него, прищурив глаза, с земли. Он прижимал тонкий нож к бедру Джорно. Позор. Он даже не заметил, что Дио не терял сознание. — Чего тебе от меня нужно? — спросил Дио, в его голосе звучал гнев. Голова Джорно поникла. Ему становилось все труднее держать глаза открытыми. — Dovresti ringraziarmi, * — пробормотал он. — Что?! — Дио прижал лезвие к шее Джорно. — Я знаю, что ты умеешь говорить по-английски. Почему ты не напал на меня, ублюдок? Джорно засмеялся: — Ah, è vero, — он наклонил голову к Дио и улыбнулся. — Tuo bastardo ti ha finalmente trovato.** Что? Что он говорит? Он издевается надо мной? Дио готов был ударить его за то, что тот выставляет его дураком, но парень рухнул прямо перед них. Дио потянулся к нему, чтобы убедиться, что незнакомец дышит. Да, дышит. Он повернул его на спину. Нахмурив брови, Дио откинул грязные кудри с лица мальчика и вытер с его щеки каплю сточной воды. Сходство было поразительным, хотя черты лица этого парня были мягче и не так избиты годами, проведенными на улицах рядом с такими людьми, как эти придурки, лежащие без сознания на улице вокруг них. Кстати, о них… Дио посмотрел на тела грабителей, которых уложил парень. Не выглядело так, будто они притворяются, а одному нужно будет несколько дней, чтобы поправиться. Дио тоже мог бы без колебаний нанести такой урон, но все сложилось в не его пользу… Он оглядел парня с головы до ног. Шанс, что кто-то наткнется на них в этом переулке, был мал. Вид парня, по необъяснимым причинам для Дио, очень его беспокоил. Кряхтя, Дио поднял парня и перекинул на плечо. Назовем это «око за око». Дио ненавидел пафосных засранцев, но больше этого он ненавидел находиться в долгу.

***

Джорно проснулся в полутьме, боль в голове и шее не была такой сильной. Теперь проблема была в том, что он голоден. Когда он прикоснулся к своему лицо, то почувствовал ватный тампон в том месте, где была порезана его щека. Он стянул его и заметил, что порез почти зажил. Маленькая комната, в которой он находился, напомнила Джорно класс; кровать, на которой он сидел, с таким же успехом могла быть письменным столом, а красочные плакаты на противоположной стене были ужасно похожи на те, что он сам делал для школьных проектов. Многие слова на стене были ему незнакомы, те немногие, которые он знал, давали ему понять, что он проснулся не в школе. Это означало следующее. Во-первых, он потерял сознание. Во-вторых, кто-то доставил его в больницу. В-третьих, он проспал несколько дней подряд. Тяжелый опыт научил его, что много событий может произойти за два дня. Мысль о том, что Дио ускользнул от него так быстро, расстраивала. Он сомневался, что сможет попросить у Requiem помощи. Он даже не смог взять какую-нибудь вещь Дио, чтобы потом найти его при помощи стенда. Джорно раздраженно прикусил губу и спрыгнул с маленькой деревянной койки, обнаружив, что он босой. Взглянув на себя сверху вниз, он с удивлением понял, что его одежда полностью изменилась. Теперь на нем была чистая белая рубашка и простые зелено-синие брюки, которые были ему на пару размеров больше. В больнице, должно быть, выдали ему всю одежду, которая была у них под рукой, чтобы заменить его собственную грязную и, возможно, окровавленную одежду трехдневной давности. Со вздохом облегчения Джорно заметил свои ботинки, аккуратно стоящие у его кровати. Закатав штанины, чтобы не споткнуться, и подойдя к маленькому окну комнаты, он отдернул занавеску в сторону, надеясь сориентироваться на своем новом месте. Все было незнакомо. Поразительно. Когда он сунул ноги в ботинки, дверь слева от него открылась, и молодая женщина в белом фартуке и блузке просунула голову в комнату. Она, казалось, удивилась, увидев, что он проснулся, поэтому немедленно извинилась и закрыла за собой дверь, подойдя к тому месту, где он стоял. Она выглядела робкой, как будто новенькая среди медсестер, и она боялась смотреть в глаза. — Вы упали в обморок от изнеможения. Молодой человек, который передал вас на наше попечение, не предоставил нам никакой личной информации, поэтому, если бы вы помогли нам установить его личность, я был бы очень благодарна. — Я думаю, он… — Джорно закашлялся, его горло пересохло и болело от столь долгого отдыха. Медсестра вздрогнула и поспешила к маленькой раковине сбоку, чтобы налить стакан воды. Джорно поблагодарил ее и, выпив весь стакан, продолжил: — Молодой человек, светловолосый, такого роста? — он коротко взмахнул рукой над своей головой. Девушка кивнула. — Я его не знаю. — Ох, — медсестра отвела взгляд, затем снова посмотрела на Джорно, скромно наклонив голову. — Я слышал, он тоже был в ужасном состоянии. Вы двое, случайно, не затеяли драку? Она выглядела очень обеспокоенной. Джорно удивился, нужны ли такие подробности для обычной больничной процедуры. Он привык к лечению травм, которые он не мог залечить сам, без лишних вопросов, поэтому этот был для него непривычен. — Нет. Всего лишь несчастный случай, — он наделся, разговор закончился. — Хм? Что ж, если это так, я все равно должна попросить вашу подпись, — сказала она, протягивая лист бумаги и авторучку. — Плата за ваше лечение будет отправлена на ваш адрес через несколько дней. Джорно уставился на бланк. Он соображал очень быстро, перебирая множество выходов из ситуации и устраняя их один за другим, основываясь на своем решении не причинять никаких травм, ущерба имуществу или внимания городской полиции. Вариант, который оставался, был желательным в данный момент, но ему придется временно принести в жертву свое достоинство. — Мне очень жаль. Английский для меня в новинку. Можете помочь? Это был рискованный шаг, и он чувствовал, как каждая клетка его тела протестует против этого, но на время подавил свои эмоции и рассеянно уставился на молодую медсестру. Глаза девушки расширились, и она поспешила поправить шапочку медсестры, приколотую к ее вьющимся черным волосам. Она быстро пробормотала еще одно извинение. Ее лицо покраснело еще больше, чем когда они оба несколько мгновений стояли молча. Джорно был потрясен ее реакцией, и он задавался вопросом, насколько рассеяна она была, что даже не заметила его акцента. Последнее, что он сказал, была просто заученная им строчка, так как он мало уделял времени английскому из-за способности к другим предметам. Однако язык был навыком, который утрачивался, если его не поддерживать. И для Джорно язык был труднее, нежели перформативные науки, которые он изучал, такие как политика и психология. Смотря, как молодая медсестра нервно теребит фартук, Джорно переключил внимание. Выражение его лица смягчилось, и он положил ей руку на плечо: — Я прошу прощения, mio caro, но у меня нет денег. Такая прекрасная девушка, как вы, не должна беспокоиться об иностранцах, которые не могут заплатить за свой уход. — Ах, ну, я…нет, я полагаю, что нет, — и она покраснела еще больше. Джорно поднес руку к ее подбородку и приподнял его так, чтобы смотреть прямо ей в глаза. — Если бы я мог хоть как-то загладить свою вину перед тобой, stellina. В Лондоне никто и ничто не сравнится с тобой. Сегодня я проснулся от желания, чтобы кто-нибудь был ко мне добр; моя усталость была так велика, а вы… — он указал на пустой стакан, потом опустил глаза и понизил голос, — …были так добры ко мне. Piccola, скажите мне, как мне вас отблагодарить. Медсестра открыла рот и ничего не ответила. — Ах, возьми сейчас мое cuore mio, — сказал он доставая из-за спины целый букет фиалок, — я надеюсь, вы примите мою благодарность anche se sei più bella.*** Осторожно взяв цветы из его рук, медсестра медленно опустилась на деревянную койку и издала тихий звук, который мог быть согласием. Джорно воспользовался возможностью и выскользнул в коридор. Это общение измотало его; подобные выступления были настолько не свойственны его характеру, что сама его душа отвергала их. Он стряхнул с себя дискомфорт и двинулся дальше по коридору. Большинство медсестер игнорировали его, но некоторые бросали на него странные взгляды, как он предположил, из-за его слегка диковатого вида и слишком просторной одежды. Джорно поправил воротник и зашагал более целеустремленно, надеясь, что уверенность поможет ему лучше слиться с толпой и позволит быстрее пройти через больницу. К сожалению, коридоры не кончались, и по мере того, как он шел дальше, медсестер становилось только больше. Он на мгновение задержался у большой комнаты, напоминающей зону ожидания, заполненную стариками с тростями и матерями с плачущими детьми. Возможно, ему придется обратиться за помощью. Сильная рука легла ему на плечо, и мужской голос прогремел у него за спиной: — Мадам, ваша мать искала вас повсюду. Она ужасно волнуется. Джорно закрыл глаза и глубоко вздохнул. Чем дольше он оставался в этой больнице, тем больше испытывалось его терпение. Он медленно повернулся, стараясь сохранить на лице как можно более бесстрастное выражение, наблюдая, как бледнеет доктор. — Ох. Прошу прощения. Должно быть, я принял вас за кого-то другого, — сказал мужчина. — Извините. Раздражение Джорно, должно быть, каким-то образом передалось воздушно-капельным путем, потому что мужчина начал потеть. Прежде чем кто-либо из них успел заговорить снова, за плечом доктора появилась молодая светловолосая медсестра со стопкой документов. — Сэр, семья Стивенсонов просит вас немедленно вернуться в их комнату. Юная мисс Ребекка очень беспокоится о своем отце, мистер Стивенсон снова жалуется на боль в спине, и мне сказали, что… — начала девушка, но остановилась как вкопанная, как только заметила Джорно, который начал уходить, увидев свой шанс сбежать. Ее глаза расширились, и в следующий раз, когда она заговорила то обратилась непосредственно к нему: — Что ты тут делаешь? У тебя совсем нет стыда? Джорно рассерженно повернулся к ней: — Я вас не знаю, оставьте меня в покое! Когда он попытался развернуться от нее, медсестра сильно ударила его тыльной стороной ладони. Джорно пошатнулся, застигнутый врасплох внезапной вспышкой боли, и прижался спиной к стене коридора. Он схватился за щеку и уставился на девушку, которая тяжело дышала через раздутые ноздри. Доктор выглядел примерно таким же потрясенным, как и Джорно. — Прошу прощения! — сказал мужчина, забирая документы из рук девушки. — Объяснитесь, Пендлтон! Cosa diamine! Sei matta o stupida? — плюнул Джорно. Теперь он был уверен, что все в больнице стараются сделать его как можно более несчастным. Эрина нахмурилась. Она подошла на шаг ближе и вгляделась в Джорно, который в ответ разозлился на нее. Cagna pazza, **** — пробормотал он и, спотыкаясь, отошел от нее и доктора. Пока он почти бежал по коридору, он слышал, как доктор продолжал расспрашивать медсестру, а та что-то кричала вслед Джорно. Но у него не было желания слушать ее, тем более голос начал затихать, как только он нашел выход из здания. Снаружи больница выглядела еще более величественно, из красного кирпича, в викторианском стиле, она могла бы сойти за тюрьму. Вход в здание был в небольшом внутреннем дворике, окруженный высокими стенами с маленькими окнами, ведущими в другие больничные палаты, по которым вились сочно-зеленые виноградные лозы, а в центре располагался круглый фонтан. Пока что он был сухим, но полдюжины керамических горшков, расставленных вокруг него, выглядели хорошо политыми и пестрели яркими цветами; в основном маками и бледно-желтыми нарциссами. Проходя мимо, Джорно щелкнул по одному из них пальцем. Выйдя за ворота на улицу, он обдумал свои следующие шаги. У него не было никакой возможности узнать, где в это время должны были жить Дио и Джостары, поскольку ему не удалось почерпнуть эту информацию из жесткого и непреклонного повествования Куджо о прошлом семьи. Это была не та информация, которую парню нужно было знать, поэтому он ничего не сказал. Джорно задался вопросом, известно ли об этом нынешнему поколению; дедушка Куджо, должно быть, вырос в этом районе, его воспитывала вдова Джонатана, но в наши дни… В Англии не осталось ни одного потомка. Кроме Джорно. Он улыбнулся этому. Конечно, он еще не был здесь и технически его не должно быть в этой временной шкале. Но тем не менее, было приятно осознавать, что в это время и в этом месте не было ни одного человека, который мог бы остановить его. Ну, если он не упадет еще раз в обморок. Джорно порылся в карманах и нашел клочок бумаги с неразборчивым почерком, не использованный носовой платок и длинный кусок шнура. Он выбросил на обочину платок и бумагу и завязал косу при помощи шнура. Улицы были оживленными, в основном из-за детей, бегающих с игрушечными обручами, и мужчин, которые выглядели так, словно у них были дела в другом месте города. Это была атмосфера, мало чем отличающаяся от той, в которой Джорно чувствовал себя как дома, в Неаполе. Он ожидал, что ему будет чужд мир столетней давности, который был на другом конце континента. Выскочив на дорогу и перейдя ее, увернувшись от двух телег и одного медленно движущегося автомобиля, он начал разрабатывать план. Он включал себя допросы, определенное количество взломов и проникновений, но Джорно полагал, что это будет честной игрой при условии, что он совершил накануне. Он не знал, как его наличие в этом времени отыграется на таймлайне. Если верить кино, то он уже кардинально изменил свое будущее, просто пообщавшись со своим отцом до своего рождения. Логика и разум говорили, что он еще мало, что успел сделать для того, чтобы с Джорно эпохи 2001 года поменялся или вообще исчез. Помня об этом, Джорно был рад, что еще не умер, не исчез или что его альтернативная версия не появилась из портала, умоляя не совершать ошибок. Когда он вошел в небольшой магазин одежды в двух кварталах от больницы, молодая женщина свернула на улицу, задыхаясь от того, что почти бежала за ним. Ее чепец и фартук медсестры пропали, она также оставила свое пальто и другие личные вещи, когда выбегала из здания. Осматривая улицу, она убрала длинные пряди светлых волос с глаз за уши. Эрина тихо выругалась. Она потеряла его из виду.