***
Сашу всю колотило изнутри. Красноярск, предолимпийские сборы. Она столько лет шла к Олимпийским Играм, временами даже опускала руки и думала, что никогда их не достигнет. А сейчас, когда они уже заселялись в номер, казалось, руку протяни — и вы там. В Пекине, на большой арене с идеальными двумя программами. И вам все аплодируют стоя. Осталось пережить карантин. И, желательно, отобраться в командник. Сожалела Саша только об этом — им никак нельзя было с Арсом поселиться в одном номере. Честно говоря, это молчание в последнее время её всё больше начинало напрягать. Она честно говорила об этом, но в ответ всегда получала один ответ: «Ещё рано». Приходилось мириться с этим. Но быть с ним тоже хотелось. Теперь всегда. Не только на тренировках и на завтраке. Не только на прогулках и перерывах. И ночью и утром. Всегда. — Как будем? — Саша не дождалась, пока Арс ей откроет дверь в свой номер, она просто вошла, прежде постучавшись. Он потихоньку раскладывал вещи из чемодана. Повернулся в её сторону и кинул странный взгляд. — О чём ты? — Разные номера. Ты ведь не мог попросить Светлану Владимировну засел... — Саш, не начинай, а. Сама всё прекрасно знаешь, уже миллион раз обсуждали. Вот так и будем. Мой номер всегда для тебя открыт, приходи в любое время. Девушка со вздохом опустила голову. Ей придётся мириться с этим, по-другому — никак. Сейчас нельзя ссориться ни в коем случае. Они должны доехать до Олимпиады в идеальных отношениях. Полное доверие. — Ладно. Может, так будет лучше. Саша сделала шаг вперёд и обняла Арса со спины. По сравнению с ней, маленькой и худенькой, он был, ну, не шкафом, но довольно большим. Правда, порыв чувств Горшков особо не оценил, продолжил раскладывать вещи, намекая на то, что Трусова ему мешает. «Может, устал после самолёта». Так день за днём. Саша почти не ночевала у себя в номере. Просыпалась она обычно в объятиях Горшкова и убегала ещё до его пробуждения. Самой нарушение режима не нравилось. Но она ничего не могла поделать с чувствами и гормонами. Её тянуло к Арсу. Даже всё время, проведённое с ним, казалось ей недостаточным. А сам он, конечно, только одобрял эти ночные побегушки. Саша иногда злилась. И на себя, и на него, и на обстоятельства. Но делать было нечего, приходилось ми-ри-ться.***
Глаза слипались, голова постоянно — случайным образом — падала на плечо Арсению. Саша всегда была лёгкой на подъём, только вот сегодня утром почему-то даже любящий поспать Горшков был бодрее. Чайник в квартире-номере сломался; она долго не могла найти тапочки, без которых вообще никогда утро не начинает. Опаздывала из-за этого страшно, даже в порядок себя толком привести не успела, что её порядком расстроило, ведь перед партнёром — с недавних пор — всегда хотелось быть самой-самой. Единственная мысль на репите крутилась в голове: весь этот ужас должно что-то осветить. И это будет их участие в командном соревновании. Конечно, участвовать в нём, конкретно для Саши, было огромным плюсом. Как минимум, у тебя в два раза больше шансов завоевать Олимпийское золото, мечту спортивной карьеры. Арсений же считал, что лучше сберечь силы и выдать всё именно в личном. Больше чести. И для него её мечта — штука, которую втридорога можно продать на Авито. Телефон в руке вибрировал. То ли мама желала доброго утра, то ли болельщики спрашивали про состав командника. Все фигуристы собрались полукругом около низкого мужичка в очках и с залысиной. Его явно пивной животик обтягивала рубашка ярко-ярко розового цвета, аж в глазах рябило. Горшков, увидев его, тихо буркнул Саше на ухо "глобус", после чего попытался скрыть смех за кашлем. — Доброе утро, сборная! Как настроение? — "Глобус" поправил ремень на штанах и потряс планшетом в руке. Со всех сторон послышались вялые отклики. — Ладненько, не буду томить. На короткую программу Дарья Савченко из женщин, Максим Борисков из мужчин, танцы — Дмитрий Минаев и Екатерина Богославская, ну и спортивные пары представят Владимир Крестов и Алла Николаева. Федерация выбрала тех, кто в Таллине выиграл. Трусова так сжала руку Арсения, что он аж поморщился и перевел на неё недоуменный взгляд. Так, ладно, может, в произвольной будут катать? — Ах да, — продолжил мужчина, будто слыша мысли фигуристки, — катаем без замен. Всё, всем хорошего дня! Негромко разговаривая, все стали разбредаться по своим номерам-квартирам. Только они так и стояли на месте. Арсений смотрел на Сашу, Саша смотрела в пустоту. Трусова потихоньку отмирала, в ней загорался тот самый огонёк. Огонёк, который не заметит никто, пока тот не спалит весь лес. Фигуристка резко сорвалась с места, таща за собой партнёра, пробежала мимо лифта, около которого скопилась очередь, к лестницам. В три секунды взлетела на третий этаж, ворвалась в номер Арсения, как настоящая ракета. — Значит Чемпионов Европы они выбрали, да? Сволочи! — она наматывала круги, причитая, яростно размахивая руками. — Замен не будет, Федерация так решила! А не пойти ли ей, этой Федерации, в жопу? Гребаные Крестов с Николаевой на пару! Видите ли у них в произвольной ошибок нет, какие умнички! А то, что они в короткой накосячили, как лохи настоящие, и компоненты им ставят поднебесные, никого не ебёт, да? Горшков, конечно, мог бесконечно наблюдать за бешенством Саши — горячая была, как кипяток, — однако номер ей в таком состоянии особого труда не составило бы разломать на части. — Так, Рыжик, в себя приходим. У нас ещё будет шанс в личке, ты чего так переживаешь? — спросил Арс, обнимая девушку за плечи. — А ты тоже виноват! «Да готовы мы, готовы», — цитировала парня Трусова. — Прекрати меня, блять, обнимать, Сеня! Надоело! Кто прыжок сорвал на Европе? — А ты считаешь, что виноват только я? Только я такой плохой? — В Таллине я отдала всю себя, и на тренировках перед ним тоже. Я сделала всё, что было в моих силах. Всё. Абсолютно. Не опаздывала, как некоторые, на тренировки, программы накатывала. Да я всё своё время на катке проводила! И ещё тащила за собой мешок лени под именем Арсений Горшков! — Знаешь что, дохуя правильная Саша Трусова, катись ка ты отсюда поскорее. Не утруждай себя моим присутствием. Саша ушла. Саша плакала. Саша думала, что переборщила. Саша думала, как вернуть Арсения. Как сделать это до короткой программы.***
Несмотря на то, что они уже тренировались на этой арене, Саше было страшно. Сейчас всё было по-другому. Трибуны — хоть и пустые — казались больше, коньки по льду скользили куда более неуклюже, чем пару дней назад здесь же. Интересно, ей это мерещится или лёд правда залили каким-то другим способом? Сегодня не случилось ещё ничего, что могло бы испортить Саше настроение. И это было прекрасно. Даже как-то забавно было. Она хихикала, выезжая на короткую, потому что имя Арсения на английском языке звучало очень уж смешно. С первыми аккордами пришлось вернуться в образ горячей женщины. Испанки, которая танцует страстное танго со своим мужчиной. Красное платье Саши идеально сочеталось с полностью чёрным костюмом Арса. Первые пуговицы были растёгнуты, и это помогало ещё больше раскрепоститься. Трусова много, очень много, работала над скольжением и пластичностью. Брала дополнительные занятия разных танцев, оставалась на льду по ночам, в зале отдавала себя на все сто, лишь бы их короткая была безупречна. Но, кажется, рядом с Арсением она автоматически становилась такой грациозной кошечкой, забывая обо всех уроках. Программа пролетела, как в тумане. Саша под конец чувствовала только усталость и то, что они молодцы. На первый взгляд казалось, что всё вышло так чисто, что даже на них было не похоже. Арс крепко прижал к себе девушку, а она позволила себе на время расслабиться. Они сделали это. Первый их Олимпийский прокат. — Ну вы даёте! — Светлана Владимировна принялась обнимать подопечных. Даже из-под маски её морщинки не скрывали счастливейшей улыбки. — Идеально! Мои вы рыбки! Молодцы! Саша вся светилась. Арсений тоже не сдерживал себя в эмоциях. Они, взявшись за руки и обнимая тренера, ждали оценок. 83,28 — их результат. Счастью не было предела. Но ведь впереди ещё произвольная, не стоит расслабляться.***
Ночью перед произвольной Саше совсем не спалось. Ни в одном глазу. Сколько бы она не воротилась из стороны в сторону. На сборах бегать к Арсу было легче: там не такой серьёзный контроль, да и жил он один, повезло. В деревне же квартиры чётко делились на троих. И чтобы пробраться ночью к Горшкову, Саше пришлось совершить Дворцовые перевороты в трех масках, защищая себя и Сеньку от захватившего мир ковида. Стучаться Саша не стала. Тёмный коридор освещала себе фонариком на телефоне и писала Арсу, чтобы вставал и пошёл открывать ей. Он, к счастью (или нет), ещё не спал и тихонько пропустил в свою комнату, стараясь не тревожить товарищей. Почти без разговоров девушка улеглась в кровать и накрылась тёплым одеялом. Следом к ней присоединился Арс. — Ты чего не спишь ещё? — прошептала она ему в грудь. — У меня к тебе идентичный вопрос. — Я первая спросила. Завтра не дай Бог поддержку сорвешь, Горшков. — Саш, ты можешь хоть сейчас не об этом, — парень потёр глаза. — Я без того на нервах. Девушка согласна кивнула. Она, на самом деле, тоже из-за этого уснуть не могла. Подумала, что с ним будет легче. Чуть полежав в тишине, Саша решила, что пора бы желать друг другу спокойной ночи и уже взаправду засыпать, иначе они проспят свой завтрашний прокат. Только у Горшкова, кажется, были другие планы. Его руки, не стесняясь, начали бродить по телу Саши, задевая самые разные места. Она раз недовольно вздохнула, показывая, что совсем не время. Два вздохнула. Он не понял и трогал уже под одеждой. На три она разозлилась. — Что ты делаешь, придурок?! — вспылила. — Мы в конце концов не дома, ты понимаешь? — не выдержав, девушка включила прикроватный ночник и отодвинулась. Взгляд из-под ресниц направился прямо в глаза Арсу, который тоже доволен не остался. — Как ты меня назвала? Хочешь пойти обратно к себе спать? — тон его был спокойный, но доверия уж точно не вызывал. Для Саши было самым худшим наказанием, когда он говорил так — с натянутой улыбкой, бархатистым голосом. — Не хочу, — хныкнула она как маленькая, потому что стало страшно. — Просто не надо ко мне приставать. Мне вот вообще не до этого, а тебе лишь бы присунуть куда, когда у нас на носу самый важный старт в карьере! — Ты думаешь мне легко?! Бедная несчастная Сашенька! — она всё ещё ненавидела эту форму имени, а он всё ещё прекрасно это знал. — Заткнись, — Трусова прикрыла глаза и вздохнула, сдерживая слезы. — Пожалейте её, она переживает! Одна ты завтра катать будешь! А я так... Мне же не нужно никак расслабляться! — Долбоёб, хочешь расслабиться — ляг спать. Сон отлично снимает стресс, знал? — хочет поскандалить, значит? У Саши заканчивается терпение. — Спасибо за совет. Ещё одно оскорбление в мою сторону — и ты вылетишь отсюда. Трусова окончательно забывает про то, что в соседних комнатах спят люди. Она чуть повышает тон, ледяным голосом произнося: — Ты так меня заебал своими скандалами! Почему мы вечно ссоримся? — из глаз потихоньку начинали течь слёзы. Теперь уже больше хотелось уйти, чем оставаться с ним в одной постели. — Ты ёбнутая? Чё орёшь-то? И ныть не надо мне тут. Я уже понял, что ты бедная девочка Сашулечка, — абсолютно безразлично высказал он. — Я... лучше уйду. Иди ты лесом! — Ага, спокойной ночи. Саша бы сейчас с удовольствием хлопнула дверью, но эмоции пришлось держать при себе. Не хватало ещё, чтобы на них настучали за то, что бегают из номера в номер. Не дойдя до комнаты, девушка остановилась около окна. Из него открывался вид на Пекин, горящий этой зимней ночью жёлтыми огоньками. Слёзы всё ещё катились по щекам, глаза щипало. Вид помогал отвлечься, Саша долго и неподвижно смотрела в окно, мечтая сейчас оказаться там, снаружи. Но пора было возвращаться. Даже их ссора не отменяла завтрашнего проката. В кровати Саша проплакала ещё около часа. Как они будут завтра? Достанется ли им золото? Достанется ли их паре хоть что-то?