Sanctuaries

Прямо перед тем, как погрузиться в воду, Кэролайн завизжала от восторга. Впервые – по крайней мере, в этом путешествии – она осмелилась прыгнуть с настоящей высоты. Водопад, являющийся частью знаменитого ущелья Охео на Мауи, с грохотом обрушивался на неровные скалы, низвергаясь каскадом в большой, обрамленный камнями бассейн с теплой водой примерно в пятидесяти футах внизу. Она вынырнула из глубин и громко рассмеялась, ее сердце чуть не разорвалось от радости, когда она увидела Клауса, стоящего на вершине водопада и смотрящего на нее сверху вниз. Она плыла, глядя вверх и ожидая, когда он последует за ней. Но он просто стоял там со счастливой улыбкой, сверкая ямочками на щеках. Лицо, которое с каждым днем становилось для нее все более ошеломляюще красивым. — Боишься, цыпленок? — тихо спросила она, зная, что он прекрасно слышит ее даже сквозь шум воды. — Может быть. Что я получу, если прыгну? — спросил он, и Кэролайн ухмыльнулась, вспомнив об их разговоре по дороге в "Перито Морено". Молча, не сводя с него глаз, она расстегнула свой сапфирово-голубой верх бикини и позволила обнаженной груди чуть-чуть высунуться из воды. Клаус скрестил руки на груди, но она ясно видела блеск в его глазах. — Недостаточно. Подавив усмешку, она позволила одной руке скользнуть под синие стринги в тон. Дыхание перехватило, когда она увидела его глаза, чуть-чуть расширившиеся от движения ее руки. Кэролайн могла бы поклясться, что его плавки стали чуть-чуть тесноваты. Все еще недостаточно? В мгновение ока она избавилась от стрингов и обнажила перед ним свое тело, проводя руками по коже и с тоской глядя снизу вверх, вздохнув с облегчением, когда он шагнул вперед, к краю. Бабочки разразились истерическим хором от того, что ее муж сказал дальше. — Ты знаешь, я несказанно обожаю твое тело, мой ангел, — хрипло пробормотал он. — но что действительно ставит меня на колени, так это твой взгляд. Вздох. Ей следовало ожидать, что он не просто прыгнет. Это напоминало соревнования по прыжкам, которые она однажды смотрела по телевизору. Он сделал пару сальто, прежде чем элегантно нырнул в воду. Мгновение спустя Клаус затянул ее под водопад, и его губы жадно накрыли ее, пока Кэролайн справлялась с единственным предметом одежды, который все еще был у них на пути. Боже, как же ей нравилось его обнаженное тело! Ее руки блуждали по его коже, точно так же, как его руки исследовали ее. Внезапно она услышала голоса вдалеке. — Никлаус, остановись, сюда идут люди, — прошипела она, пытаясь оттолкнуть его руку, но он просто молча потянул ее дальше за водопад. Между каскадом и лавовыми скалами было небольшое пространство, и Кэролайн даже заметила небольшую пещеру. Спина Клауса опиралась на скалистую стену, руки лежали на ее ягодицах, медленно притягивая к себе. Кэролайн нервно обернулась, чтобы посмотреть на людей, которые вот-вот должны были появиться, когда он вошел в нее без предупреждения. Ее голова резко повернулась, и вырвался низкий стон. Черт, это невероятное ощущение... уходите, люди, пожалуйста! Путешественники к этому времени уже добрались до водоема, но, к счастью, не могли видеть сквозь водопад. Кэролайн молилась, чтобы они не захотели купаться, потому что она никак не смогла бы остановить то, что начал ее мужчина. Обхватив ногами его талию, она обняла его за шею и откинула голову назад, когда Клаус брал ее. Сначала медленно, осторожно, но постепенно увеличивая темп. Она чувствовала, как его твердый, массивный член скользит в нее снова и снова, заставляя ее содрогаться от удовольствия, в то время как она пыталась подавить стоны и вздохи, что грозили вырваться из нее. С другой стороны, если быть до конца честной с самой собой, ей больше не было дела до людей. Настоящий трепет пробежал по ее телу при мысли о том, что их поймают, но он быстро сменился гораздо большим трепетом от приглушенного стона Клауса, от которого задрожала каждая клеточка ее тела. — Быстрее, — прошептала она прямо ему в ухо, чувствуя, как дрожь сотрясает его божественное тело. — и очень, очень сильно, Никлаус, пожалуйста! В мгновение ока он вытащил их из воды, и Кэролайн оказалась прижатой спиной к стене пещеры, в то время как он снова вошел в нее, положив одну ее ногу на свое бедро. Его руки лежали на камнях рядом с ее головой, и он посмотрел ей в глаза, прежде чем отстраниться и сделать секундную паузу. Затем он с силой прижал ее к стене грубым толчком, заглушив восторженный крик глубоким, всепоглощающим поцелуем. Схватив ее за ягодицы, прижимал к себе каждым движением бедер, в то время как губы оставляли огненные следы на ее шее. Кэролайн почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Это был рай. Клаус уткнулся лицом в ее плечо, продолжая безжалостно входить в нее. Его голос звучал как прерывистое ворчание. — Ах... Кэролайн... черт возьми, да! Кончай, любовь моя. Сейчас же. В тот момент, когда она подчинилась приказу, взорвавшись вокруг него, его рука обхватила ее колено и подняла ногу максимально высоко, еще немного усиливая интенсивность оргазма. — Никлаус... я... я..., — запинаясь пробормотала она, не уверенная в том, что именно хотела сказать, когда почувствовала его дрожь. Кэролайн все еще переживала оргазм, когда его большой палец надавил на ее горячий, пульсирующий клитор. — Ты... кончишь снова… со мной. Их губы нашли друг друга, заглушая звуки сладкого экстаза. Разве это может быть так до смешного удивительно каждый раз?

***

Вечером они сидели на веранде номера в отеле Four Seasons Wailea. Солнце только что село, и Кэролайн наслаждалась ароматным воздухом, приятной музыкой, доносящейся из бара у бассейна, и видом слегка подсвеченных пальм. С самой первой секунды, как ее нога ступила на остров, она была по уши влюблена в это место. Острова Кука были потусторонним миром, нетронутым, отдаленным уголком рая, но Мауи был другим. Виды ошеломляли, но остров бурлил жизнью, музыкой и людьми. Океан демонстрировал невероятное разнообразие оттенков синего, а воздух был ароматным, мягким и прекрасным. Каждый день она молча благодарила Клауса за то, что он привез ее сюда, и были моменты, когда она втайне надеялась, что больше никогда не придется уезжать. О боже, как же ей хотелось остаться! Когда шторм утих, им потребовалось несколько дней, чтобы осознать — они наконец-то свободны и могут жить дальше. Давина вступила в контакт с Анной через несколько дней после того, как все закончилось, и старшая ведьма подтвердила, что Другая Сторона теперь не что иное, как воспоминание. Переход был трудным, жестоким и неописуемо болезненным. Очевидно, обитатели чувствовали себя так, словно их разорвали на куски и по крупицам собрали обратно. Анна и ее сын Анатолий довольно быстро нашли друг друга в Вечном Царстве, который оказался действительно местом мира и безмятежности. Не потому, что все плохие воспоминания были стерты, просто боль и страдание превратились в воспоминания, больше не омрачающие чье-либо существование. Голос Анны звучал безмятежно и спокойно. Кэролайн испытала невероятное облегчение от того, что ведьма обрела покой, которого так давно жаждала. Почти такое же облегчение она испытала, услышав, что Анна не утратила своего острого язычка, так что, похоже, Вечное Царство не затуманивает разум, как какой-нибудь потусторонний валиум. Просто избавляет от страданий, и это похоже на вполне сносный способ провести свою вечность. В день, когда Елена, Ребекка и Сальваторе вернулись в Мистик Фоллс, Кэролайн и Клаус присоединились к ним, так как Кэролайн хотела увидеть свою маму, которую она не навещала очень долгое время. Несколько дней спустя она сказала Клаусу, что сначала хочет поехать в Ушуайю и встретиться с Джеком, а затем в Польшу. В конце концов она спросила свою мать о ее происхождении, и Лиз подтвердила, что прадедушка и прабабушка Кэролайн действительно покинули маленькую деревушку под названием Маркушоф - то, что сейчас называется Маркуси, – в Восточной Пруссии в двадцатых годах девятнадцатого века, чтобы попытать счастья в Америке. Порывшись в каких–то очень старых коробках в подвале, Лиз нашла небольшую пачку документов - свидетельства о рождении, заключения брака и еще несколько бумаг, все на немецком. Сердце Кэролайн забилось сильнее при просмотре документов, говорящих, откуда именно она родом. Ее инстинкты – и Клауса – были правы в тот день в Польше! Лиз сказала, что вещи ее отца, включая все документы, были переданы его сестре, которой Кэролайн нужно будет позвонить, чтобы узнать больше о шотландской половине ее предков. Клаус был относительно спокоен во время разговоров с Лиз, но однажды вечером, когда они вернулись в особняк, он взял ее за руку и сказал: — Времени на все это более чем достаточно, моя дорогая девочка, но прежде всего я хочу для тебя кое-чего еще. А именно пальм, пляжа, шопинга и, осмелюсь ли я это сказать, коктейлей с зонтиками. Тебе нужен небольшой перерыв, а у нас почти год не было медового месяца. Есть возражения? Кто в здравом уме был бы против? Итак, он отвез Кэролайн на Мауи, и их дни были заполнены прогулками, покупками, плаванием, едой и выпивкой. И чудесными, восхитительными, нескончаемыми часами занятий любовью. Впервые с их встречи не было никаких забот и страхов. Они излучали счастье каждой своей клеточкой, и даже сотрудники отеля Four Seasons, которые определенно видели много молодоженов, не могли сдержать улыбки при виде их. Она посмотрела на Клауса, расслабленно развалившегося в кресле рядом с ней, с улыбкой взяла разноцветный коктейль и бросила мечтательный взгляд на сад и пляж за ним. Повсюду горели факелы, освещая территорию отеля и силуэты пальм. Кэролайн просто обожала эти чертовы пальмы! Завтра они планировали посмотреть на восход солнца с вершины Халеакалы, самого высокого вулкана Мауи, и после этого Клаус пообещал отвезти ее в Молокини, полузатопленный кратер, который он показал ей в самом первом подаренном сне еще в Тромсе. Все на острове было ярким, насыщенным красками и теплым, и Кэролайн спросила себя, есть ли какой-нибудь шанс просто остановить время и пробыть в этом невероятном состоянии блаженства до конца вечности. Без предупреждения в голову пришла неприятная мысль. Ей не терпелось увидеть больше, попутешествовать по миру и каждый день открывать для себя что-то новое, но Клаус... он хотя бы раз побывал почти в каждом уголке планеты. Разве ему не станет скучно? Больше никаких ссор, никаких планов, просто игра в туристов. Что, если однажды он возненавидит принятое им решение покинуть Новый Орлеан с его сверхъестественным сообществом, проблемами, маленькими и большими сражениями ради Кола? Ей нужно было найти что–то, чем можно было бы занять его мысли - она просто не могла себе представить, что он будет доволен такой жизнью, по крайней мере в долгосрочной перспективе. — Никлаус, — пробормотала она, чуть крепче сжимая свой бокал. — могу я кое о чем тебя спросить? — Ответ — да. Приподняв бровь, она пожурила его: — Ты можешь хотя бы подождать, пока я задам вопрос? При ответе на его лице отразилось изумление. — О, ты же не собиралась спросить меня, верю ли я, что у женщины может быть слишком много обуви? Кэролайн хихикнула и покачала головой. — Да ладно, я столько не покупаю. — Извини, любовь моя, мы здесь всего девять дней, а ты уже купила двадцать четыре пары, не считая шлепанцев. И это Мауи, а не Париж, Рим или Лондон. Боже мой, мне нужно будет позвонить Ребекке и Сильв, как только мы приблизимся к какому–нибудь серьезному магазину — я определенно недостаточно мужественен для этого! Он закатил глаза и подавил смешок. Кэролайн знала, как муж любил баловать ее, и, несмотря на его постоянные стенания по поводу безумных походов по магазинам, у нее никогда не возникало ощущения, что он действительно возражал. — Я не припоминаю никаких жалоб во время похода по магазинам нижнего белья, мистер Майклсон, — отметила она, вызвав у него непристойную ухмылку. Он сидел возле примерочной, и всякий раз, когда она что-то примеряла, почти неслышно шептал, что собирается с ней сделать, когда она наденет именно это белье. Это безумно возбудило ее, и она поймала себя на том, что стоит перед зеркалом с закрытыми глазами, проводя руками по телу и вызывая в воображении образы, которые он описывал. Когда они вышли из магазина, Кэролайн молча протянула руку за ключами от машины и вывезла их из маленького городка Лахайна по узкой извилистой дороге в сторону гор, пока не нашла относительно отдаленное и безлюдное место. Она не стала тратить ни времени, ни слов, просто выскочила из машины и запрыгнула на капот. Меньше чем за секунду он стянул ее сарафан и зарылся лицом между ног, пока Кэролайн не стала умолять взять ее прямо там. Он развернул ее, прижав верхней частью тела к машине, и дикие, восторженные крики эхом отразились от западных гор Мауи. Улыбнувшись волнующему воспоминанию, она сделала глоток своего напитка. — Послушай, Никлаус, я знаю, ты сказал, что собираешься отложить скипетр на некоторое время, и поверь мне, я никогда не была так счастлива, как сейчас, с тобой, вдали от опасностей и проблем. Ты заставляешь меня засыпать по ночам со счастливыми мыслями о следующем дне, проведенным вместе, и когда я просыпаюсь утром, мне нужна секунда, чтобы напомнить себе — это не сон и наше счастье настоящее, прочное и, надеюсь, вечное. — Но? — осторожно спросил он, хотя она видела, как эти слова согрели его. Глубоко вздохнув, она прикусила губу. — Но даже при том, что я могла бы продолжать в том же духе годами, я беспокоюсь, что в долгосрочной перспективе тебе будет этого недостаточно. Ты Никлаус Майклсон, самое могущественное существо в мире, ты боец, лидер. Как ты можешь быть по-настоящему удовлетворен такой жизнью? Некоторое время он молчал, прежде чем подняться и подойти к краю веранды, прислонившись к колонне, глядя на сады, а затем на ночное небо. Бархатистое и ошеломляюще красивое небо мерцало звездами. — Если честно, я не знаю так далеко наперед. Однако я точно знаю, что ни одно сражение, ни один план, ни один прилив жажды крови никогда не заставляли меня чувствовать себя таким удовлетворенным и цельным, как я чувствую себя прямо здесь, прямо сейчас. Ты, наверное, помнишь, как я сказал, что делаю это не только для тебя, я также делаю это для себя, это была правда. Мне нужно время с тобой. Нет ничего важнее тебя, моя дорогая девочка. Я жажду показать тебе мир, мне безумно любопытно наблюдать, как ты меняешь свои предпочтения и антипатии, раскрываешь больше индивидуальности и находишь свои любимые места на планете. Хотя у меня есть отчетливое ощущение, что этот остров будет на самом верху списка. — Но? — прошептала Кэролайн, повторяя его предыдущий вопрос. — Но я не знаю, смогу ли полностью отказаться от всего, чем был до сих пор. Кэролайн, я не говорю о завтрашнем дне, следующей неделе или следующем месяце. Я говорю о годах. Эти годы будут нашими безоговорочно, поскольку это то, чего я действительно хочу и в чем нуждаюсь. Возможно, они растянутся на десятилетия или даже столетия, поскольку мне тоже нужно это время. Время открыть для себя жизнь без постоянного поиска чего–либо: способа отбиться от Майкла, способа создавать гибридов, способа основать королевство... Он обернулся и пристально посмотрел на нее, прежде чем вздохнул и закрыл глаза. Ее сердце потянулось к мужу. Ему была тысяча лет, он повидал все, и теперь он был с ней, нервничая из-за того, что делать со своей жизнью и куда двигаться дальше. Не так давно она бы истолковала его слова по-другому. Она бы боялась, что этого будет недостаточно, что ее будет недостаточно для него. Но если последние несколько месяцев и научили ее чему-то, так это тому, что ничто не имело для него такого значения, как она. Они дважды теряли друг друга, и оба поняли, настолько тесно связаны. И она хотела этого. Эта любовь, такая абсолютная и всепоглощающая, была тем, к чему она всегда стремилась. Любовь было ее частью, и что бы еще она ни познала в будущем, любовь к Клаусу всегда будет ее сутью, больше, чем что-либо другое. И все же она хотела, чтобы их жизнь была насыщенной и яркой. Для самой Кэролайн это было очень легко. Нужно было просто видеть, ощущать, слышать, учиться. Ей предстояло так много увидеть, так много понять… Она была уверена, что сможет заполнить целые столетия своим стремлением к знаниям и новым впечатлениям. Клаус знал, что ему нравилось и не нравилось, было очень мало такого, чего бы он не видел, и поэтому отсутствие цели, какой бы обманчивой эта цель ни была, оставило бы зияющую дыру внутри него. И это было то, чего она никогда не могла позволить, особенно когда чувствовала себя такой цельной, такой тотально завершенной. Поиски. Он всегда что-то искал. Помните выражение его глаз, когда он рассказывал о поездке в Пакистан и поиске подсказок о колдуне, создавшем Другую Сторону. И когда он подделал Первородный Гримуар. Ему это нравится. Он любит использовать свой интеллект, разгадывать загадки. Сделав еще глоток своего коктейля, она долго смотрела на его силуэт. Он стоял, прислонившись к стене террасы, и смотрел в ночь, на его прекрасном лице отражалось очень отдаленное сияние садовых факелов. Сердце Кэролайн забилось чаще, и бабочки радостно запорхали внутри нее от осознания того, что этот мужчина, этот невероятно сильный, заботливый и все еще травмированный, навсегда будет принадлежать ей, и что он всегда будет любить ее всеми фибрами своего существа. Она вспомнила, как прошлой ночью ему приснился еще один кошмар о Хенрике. Они стали реже, но не прекратились, и его лицо было таким же опустошенным, как и всегда в такие моменты. Когда он повернулся к ней и позволил заключить себя в объятия, ее руки успокаивающе гладили его по спине, защищая от тьмы, что все еще преследовала его и, вероятно, всегда будет преследовать. Ему кое-что нужно. Две вещи, если быть точным. Кэролайн позвонит Давине завтра по поводу одной из этих вещей. С другой будет немного легче. — Скажи мне, Никлаус, — мягко сказала она. — кроме парня, создавшего "Другую Сторону", какие, по-твоему, величайшие тайны остались в мире? Те, о которых ты на самом деле еще не узнал? Клаус снова повернулся к ней и на мгновение задумался. — Их все еще довольно много. Ладно, смотри. Бермудский треугольник, хотя у меня такое чувство, что в какой-то момент он был проклят. Однако доказательств нет. Надписи Ронгоронго на острове Пасхи. Существование Атлантиды. Джек Потрошитель, потому что я действительно не имею ни малейшего представления о том, кто убил этих проституток. В то время меня не было в Англии. Моим первым предположением после встречи со Стефаном было то, что это мог быть он, но он всегда упорно отрицал свою причастность. Ладно, что еще? Стоунхендж. Янтарная комната, которая исчезла в последние дни Второй мировой войны, и, по общему признанию, меня раздражает, что я не знаю, что с ней случилось. — А как насчет Лох-Несского чудовища? — спросила Кэролайн с усмешкой. — Нет. Не существует. Я дважды обыскал все озеро. Его там не было. Жаль тебя разочаровывать, — усмехнулся он. Она бы никогда в этом не призналась, но была немного расстроена. — Что еще? КЕННЕДИ? Теперь его ухмылка стала шире. — Приношу свои извинения, моя милая девочка, за то, что вынужден снова разочаровать тебя, но эта проблема тоже решена. Тем не менее, я дам тебе самостоятельно изучить историю, и ты сама попытаешься найти решение этой головоломки. Все необходимые доказательства можно найти в Интернете. Но вокруг витает еще несколько загадок. Тунгусский взрыв в далеком 1908 году. Местонахождение гробницы Александра Македонского. Та неуловимая маленькая искра, которая принесла жизнь на Землю. Антиматерия. Темная материя. Доказуемость теорий Эйнштейна, хотя это и непросто, потому что, посмотрим правде в глаза, этот человек был намного умнее меня, — хихикнул он, заставив Кэролайн закатить глаза. — Почти все, что происходит во Вселенной, интригует меня, но здесь мне придется признать поражение — я уверен, что моего интеллекта недостаточно, чтобы по-настоящему пролить свет на что-либо из этого. — Почему бы и нет? Ты прожил тысячелетие, твой разум умеет мыслить нестандартно, учитывая все сверхъестественное, что ты видел до сих пор... С нежной улыбкой он покачал головой. — Я ценю твою уверенность в моих умственных способностях, любовь моя, но для того, чтобы по-настоящему постичь устройство Вселенной, нужен разум, который находится на совершенно ином уровне, чем мой, и я не говорю об IQ. Это сочетание IQ и совершенно особой широты кругозора, можно сказать, фантазией. Нужно быть очень, очень открытым, мозг должен уметь охватывать концепции, которые обычно слишком велики для нашего разума. Это было у Эйнштейна, Галилео Галилея, Да Винчи, Ньютона, это есть у Стивена Хокинга. Но совершенно точно нет у меня. В целом я понимаю их труды, хотя, как известно, испытываю трудности с некоторыми теориями Хокинга по квантовой механике, но никогда за сто тысяч лет я не смог бы достичь такого уровня мышления, — Он поднял глаза к звездам и указал на темное небо. — Просто поразмышляй над самыми основными вопросами, которые у нас есть о Вселенной, Кэролайн. Всегда ли она существовала? Если да, то как это возможно? Если нет, то что было раньше? А до этого? И останется ли это навсегда? Было доказано, что Вселенная расширяется, так существует ли бесконечное пространство для расширения? Оно закончится? Если да, то что за пределами? Или внизу, вверху? Внутри? Сколько еще существует измерений, о которых мы понятия не имеем? Насколько невероятными должны быть расстояния, если свету умирающей звезды требуются миллионы лет, чтобы достичь нас после того, как произошло само событие? У Кэролайн закружилась голова, когда она начала размышлять над его первым вопросом о том, всегда ли существовала Вселенная. И он был прав. Ее разум был просто не в состоянии охватить идею истинной бесконечности, будь то в пространстве или во времени. Всякий раз, когда они говорили о том, что будут вместе до конца времен, она автоматически предполагала, что время когда-нибудь закончится. Или, скорее, Земля перестанет существовать. Покачав головой, она протянула руку, и он быстро взял ее, потянув, поднял с шезлонга и сам сел на него, притянув ее к себе на колени и заключив в объятия. Я никогда, никогда не устану от того, что я чувствую, когда он обнимает меня. Будь проклята бесконечность. — Ладно, давай пока оставим обсуждение вселенной. Для этого мне нужно еще много коктейлей, — пробормотала она, заставив его усмехнуться. — Что я на самом деле хотела сказать, так это то, что мне нужно, чтобы ты был счастлив и реализован, Никлаус, и... — Помимо того, что я чувствую себя чрезвычайно удовлетворенным после нашего небольшого интермеццо сегодня вечером, я гораздо больше, чем просто счастлив, Кэролайн Майклсон, и я полагаю, ты знаешь это, — прервал он, нежно целуя ее в макушку. Закрыв глаза от нежного прикосновения его губ, она снова попыталась сосредоточиться. — Я знаю, что ты счастлив быть со мной. Но разве тебе не нужно немного больше? Тебе нужно занять свой разум, тебе нужно чем-то заняться. Я понимаю, что когда-нибудь ты можешь вернуться к завоеванию мира, и хотя мне не особенно нравится эта идея, это часть того, кто ты есть, и я буду с этим жить. Однако до тех пор тебе может быть недостаточно просто играть роль экскурсовода. Так почему бы нам не начать с тайны того, кто создал Другую Сторону, затем перейти к выяснению того, что на самом деле происходит в Бермудском треугольнике и так далее. В промежутке тебе, вероятно, придется время от времени обуздывать своего младшего брата. Ты все равно покажешь мне мир, мистер Майклсон, поскольку это было частью сделки. Но я хочу, чтобы ты был занят. Считай это своего рода хобби. Тебе нравятся все эти загадки, так как насчет того, чтобы разделить наше время между путешествиями, наблюдением за Колом и выяснением, существует ли Йети на самом деле? Клаус был очень тих, когда она закончила, и Кэролайн немного занервничала из-за его долгого молчания. Наконец, он обнял ее и положил голову ей на плечо. — Я действительно, по-настоящему ценю твою идею, моя Кэролайн. И еще раз, я совершенно теряю дар речи от того, как мне невероятно повезло, что ты любишь так меня. Но не думай ни на долю секунды, что мне когда-нибудь может быть скучно, когда я с тобой. Я никогда не видел мир таким, каким его видишь ты, и я восхищаюсь всем новым, что ты открываешь, поскольку это заставляет меня увидеть то, что, как мне казалось, я уже знал, в совершенно новом свете и в других красках. Мы будем путешествовать по миру вместе, и я клянусь тебе, любовь моя, что это именно то, чего я хочу прямо сейчас. Мехргарх меня заинтриговал, и я с нетерпением жду возможности узнать больше о том, кто создал Другую Сторону, но тебе не обязательно искать для меня занятие. Ты помнишь, что ты сказала мне в самом начале наших отношений? Ты сказала не стараться так сильно, и что все придет само собой. Так и получилось, не так ли? Она кивнула, вспоминая тот разговор. Он так отчаянно хотел поступить с ней правильно, и она никогда не сомневалась, что он сделает это, даже не пытаясь. Особенно не пытаясь. — Единственное, в чем никогда не будет компромисса, — это то, что мы вместе. Ты нужна мне, Кэролайн, ты отчаянно нужна мне. Все остальные вопросы второстепенны. Ты так молода, и мой первый и первостепенный приоритет — дать тебе столько времени, сколько тебе нужно, чтобы выяснить, какую жизнь ты хочешь прожить. Прелесть бессмертия в том, что не придется ограничиваться одним выбором. У тебя впереди бесконечные жизни, любовь моя, и я всегда буду рядом с тобой. Если мы в какой-то момент захотим чего-то другого, то пойдем на компромисс. Хотя мне трудно представить, что этот день когда-нибудь настанет. — Никлаус, — прошептала она. — я знаю, это глупо, особенно после всего, через что мы прошли, но обещаешь ли ты мне еще раз, что мы всегда, всегда будем вместе? Он соскользнул со стула, усадив ее на него, и опустился перед ней на колени. Взяв ее руку, он приложил ее к своему сердцу, накрыв своей собственной. — Ты — мой дом, Кэролайн, так же как и я твой. Все, чем я являюсь, принадлежит тебе. Я не могу жить без тебя, я не могу даже существовать без тебя. И я клянусь тебе, что мы больше никогда не расстанемся. Ты будешь просыпаться каждое утро в моих объятиях и будешь засыпать со мной каждую ночь, — наклонившись вперед, он поцеловал ее в губы со всей нежностью и душераздирающей любовью, что испытывал, прежде чем откинуться назад и посмотреть ей в глаза. — Со всем, что у меня есть и чем я являюсь, с этого дня я буду твоим. Наши свадебные клятвы. — Со всем, что у меня есть и чем я являюсь, с этого дня я буду твоей, — прошептала она, притягивая его в свои объятия. — Я знаю, ты, наверное, устал это слышать, но я люблю тебя, Никлаус. Так сильно. Так невероятно сильно. Его губы проследили линию ее подбородка и медленно двинулись к мочке уха. — Что заставляет тебя думать, что я когда-нибудь устану слышать, как ты говоришь мне это? — его язык нежно прошелся по ее уху, заставив тихо застонать. — Скажи еще раз. — Я люблю тебя. Его губы, язык и зубы обжигали ее шею. — Снова. — Я люблю тебя. Она почувствовала, как его рука мягко обхватила ее грудь. — Еще раз. — Я люблю тебя! — воскликнула она, когда его острые как бритва клыки без предупреждения вонзились в ее кожу, заставив застонать от удовольствия. Он не пил ее кровь с тех пор, как Эстер наложила свое проклятие там, в Натчезе, и по тому, как он едва мог себя контролировать, было ясно, что ему этого очень не хватало. Она притянула его еще ближе, прижимая рот к своей шее, и громко застонала от безумного ощущения. Он поднял ее и, ни на секунду не отпуская, понес через сады на полной скорости, пока не достиг темного пляжа. Полностью одетый, вошел в теплую воду, пока они не погрузились по грудь. Он притянул ее голову к своей шее, и Кэролайн закрыла глаза от ошеломляющего ощущения, что они вдвоем пьют кровь друг друга в теплых водах Тихого океана. Когда они наконец насытились, их губы остались на шее друг друга, нежно целуя заживающие раны, и крепко обнимая друг друга, закрыв глаза, наслаждаясь раем. На мгновение мысли Кэролайн вернулись к тому, как все начиналось, к тому долгому пути, который они прошли с тех пор, как Клаус впервые ступил в Мистик Фоллс. Она не хотела бы ничего исправлять в их истории и была безумно счастлива тому, кто они сейчас. Глубоко влюбленные, неразлучные и чувствующие себя как дома друг в друге. О Боже, как она была благодарна! Так бесконечно благодарна! Этот момент стоит каждой секунды страданий, через которые я когда-либо проходила. Ты и я, Никлаус. Навсегда. 
Forever.