Sanctuaries

Все собрались в кабинете. Где же еще? Кэролайн и Клаус сидели, прижавшись друг к другу, на диване. Он обнимал ее одной рукой, другой накрывая ее ладонь на своем сердце. Ее голова лежала у него на плече. Они не могли отвести глаз друг от друга. Семья и друзья смотрели на них с обеспокоенными лицами, и даже Элайджа, чье врожденное спокойствие почти никогда не нарушалось, казалось, немного нервничал. Кэролайн понимала, что он беспокоится о том, как отреагирует его брат на ее смерть, но он также не хотел потерять ее. Это грело сердце, несмотря на весь страх и тревогу. Когда молчание затянулось, Элайджа вздохнул. — Кэролайн, Никлаус, Кол. Теперь, может быть, мы... продолжим? Нет! Нет! Я не хочу покидать тебя, любовь моя! Я не хочу умирать! Все внутри нее кричало бежать, сказать, что она передумала, умолять Клауса найти другой выход. Но она только кивнула, как раз в тот момент, когда руки Клауса обхватили ее, прижимая к себе. Не заботясь о том, что все смотрят, он зарылся лицом в ее волосы, прижимая к себе так отчаянно, как никогда раньше. — Брат, — услышала она шепот старшего Майклсона. — все будет хорошо. Мы позаботимся об этом, а Кэролайн очень сильная, ты знаешь. Сестра, не хотела бы ты попрощаться? Стиснув зубы, она на мгновение прижала Клауса к себе, прежде чем встать и подойти к своей семье и друзьям, обняв их одного за другим, обменявшись несколькими словами и пытаясь побороть большой ком, который рос у нее в горле, и узел, в который превратился ее желудок. Ее страх возрастал с каждой секундой. Что, если что-то пойдет не так? Что, если она все-таки отправится в Вечное Царство Мертвых? Что, если... Нет, она должна была держать себя в руках ради Клауса. Если бы он увидел, что она ломается, ему стало бы бесконечно тяжелее, а впоследствии и всех им. Кол подошел к ней с ухмылкой на лице и кинжалом в руке. — Я надеюсь, что мастерство Ника в обращении с кинжалом передалось и тебе, дорогая сестра, — он замолчал, увидев ее потрясенное лицо. — С тобой все будет хорошо, Кэролайн, у тебя все получится. Помни, ты не можешь причинить мне боль, и мы все будем присматривать за моим жутким братом, пока тебя не будет. Оцепенев, она кивнула и повернулась к Клаусу, поднявшемуся с дивана. Стоя перед ней, он взял ее лицо в ладони, даже не пытаясь скрыть свой страх и отчаяние. Несколько минут они молчали, просто глядя друг другу в глаза. На самом деле слов не было. Что ты должен был сказать своей вечной любви, когда собирался добровольно умереть и оставить его одного? Наконец Кэролайн подняла руку и нежно прикоснулась к его золотому сигнуму. — Никлаус, — прошептала она прерывающимся голосом. Его пальцы тоже коснулись ее золотой метки. — Кэролайн, — сказал он едва слышно. Притянув ее к себе, Клаус отчаянно поцеловал ее, прежде чем в последний раз сжать в своих объятиях. Она прильнула к нему, растворяясь в его сильном, гранитном теле, вдыхая запах и в тысячный раз желая убежать с ним, оставив все позади. Очень медленно они отпустили друг друга и широко раскрытыми затравленными глазами. Молча кивнув, Кол вложил кинжал в ее руку и легонько поцеловал в щеку. Она почувствовала ладонь Элайджи на своем плече, теплую и ободряющую, но смотрела только на Клауса. Он взял ее руку с кинжалом и направил его в грудную клетку своего младшего брата. — Сюда, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — вот сюда ты должна воткнуть кинжал, чтобы получить прямой доступ к его сердцу. — Никлаус, — тихо сказал Элайджа. — Ты не обязан этого делать. — Да, брат, — ответил он. — я знаю. Итак, Кэролайн, как только ты проткнешь Кола кинжалом, то немедленно начнешь высыхать. Это будет похоже на удар колом в твое сердце, все пройдет быстро. Твои чувства покинут тебя, и ты потеряешь сознание прежде, чем осознаешь это. Ты не будешь страдать, мой ангел, я обещаю. Кэролайн кивнула. Взявшись за кинжал, она плотно сжала губы. — Прости, брат, — пробормотала она Колу. Затем ее глаза твердо встретились с Клаусом, который встал позади своего младшего брата и смотрел на нее через плечо. Она видела, что его глаза покраснели. Он не плакал, но был близок к этому. Без предупреждения она вонзила лезвие прямо в сердце своего шурина. Тошнотворная волна слабости прокатилась по ее телу, делая ее оцепенелой и хрупкой, она никогда раньше так себя не чувствовала, даже когда умерла в первый раз. Она больше не могла держать кинжал, и, не успев упасть на землю, оказалась в объятиях Клауса. Он опустил ее на пол, прижимая к себе, его дрожащая рука обхватила ее лицо. — Я... люблю... тебя... — выдавила она почти неслышно. Она больше не могла ни дышать, ни видеть... больше не чувствовала, как его руки обнимают ее. Как раз перед тем, как все ее чувства окончательно отключились, она что-то услышала. Его голос. Его красивый, мрачный, сдавленный голос был последним, что уловило ее сознание перед тем, как оборвалась ее жизнь. — Моя единственная. Моя единственная. Я люблю тебя, всегда и навечно. Клаус держал ее безжизненное, иссохшее тело в своих объятиях, отчаянно стараясь не разрыдаться. Он знал, что рано или поздно вернет ее, он также знал, что она была в безопасности на Другой стороне, но она была мертва! Он еще по-настоящему не оправился от их предыдущей разлуки, а теперь она мертва. Между ними был целый мир. Он прижался лбом к ее лбу, игнорируя пристальные взгляды своей семьи и друзей, стоящих в кабинете. На этот раз он будет держать себя в руках, как и обещал Кэролайн, но ему нужно было немного времени, чтобы смириться с ситуацией. Никто не произносил ни слова, и он прекрасно понимал, что Элайджа не сводит с него глаз, готовый свернуть ему шею при малейшем признаке опасности. Глядя сверху вниз на свою неподвижную жену, он просто не смог сдержать слезинки, которая скатилась с его глаз. Притянув ее ближе, он по привычке рассеянно коснулся своего Сигнума. Он все еще был там. Озадаченный, Клаус нахмурился и посмотрел на Элайджу. — Он не исчез, — пробормотал он, указывая на свою шею и в замешательстве глядя на брата. — Как это возможно? Как только один носитель Сигнума умирает, другой теряет метку. И все же... Теперь все уставились на его шею. — Я бы предположил, что ваша связь стала настолько сильной, что даже смерть не в состоянии ее разрушить. А это значит, что нам придется переосмыслить нашу стратегию в отношении как мисс Беннетт, так и Марселя. Тебе либо придется спрятать Сигнум, либо нам придется заставить всех поверить, что Кэролайн все еще жива и может быть использована в качестве разменной монеты против тебя. Клаус вздрогнул, но его брат был прав. — Последнее, — твердо сказал он. — Никто во всем мире не знает о значении золотого знака, вряд ли кто-нибудь заподозрит, что метка осталась на месте после смерти моей пары. Все просто будут считать Кэролайн все еще пропавшей без вести, — он немного помолчал и заговорил снова. — Нам нужно будет действовать очень скоро. Все начнется с того, что я снова появлюсь на публике, у Реми. Я буду выглядеть сломленным, безжизненным и отчаявшимся, о чем лакеи Марселя немедленно доложат ему. Он поверит, что это идеальный момент для кражи Первородного Гримуара, угрожая мне убийством Кэролайн, Кола и всех остальных, пока я не соглашусь отдать ему рукопись. Или предложу ее взамен на информацию об их местонахождении. Возможно, мисс Беннетт даже выступит в качестве переговорщика, и они, вероятно, в какой-то момент также повысят ставки. В любом случае, я окажу некоторое сопротивление, но не слишком сильное. Ты ведь заменил Белый дуб обычными кольями, не так ли, брат? Элайджа кивнул. — Давина наложила на них заклинание, так что они не заметят разницы, пока колья не возьмут в руки, и почти наверняка даже тогда. Как бы то ни было, белый дуб был исключен из уравнения раз и навсегда. Посмотрев на молодую ведьму, Клаус спросил: — Бонни уже предложила тебе стать Первородной ведьмой? — Нет, — сказала Давина. — Но последние пару раз, когда я была у нее дома, она очень внимательно наблюдала за мной. Я думаю, на самом деле ты был прав, Клаус, она собирается спросить. Я просто не знаю когда, и я действительно не могу торопить ее, она сразу же раскусит меня. Кол, из которого Элайджа достал оружие сразу после смерти Кэролайн, начинал приобретать свой обычный цвет. Пройдет не больше нескольких минут, прежде чем он вернется к ним. Клаус огляделся, его девочка все еще была в безопасности в его объятиях. Все молчали, он взглянул на Елену, смотрящую на безжизненное тело Кэролайн со слезами на глазах. Сильв тоже казалась потрясенной. Увидев их такими взволнованными, он вышел из оцепенения. Чем больше времени он потратит впустую, тем больше времени пройдет, прежде чем они наконец воссоединятся. Он прочистил горло и кивнул Давине. — Ты можешь наложить на нее заклинание невидимости? — спросил он, указывая на тело Кэролайн. —Я не могу представить никаких обстоятельств, которые привели бы злоумышленников в этот дом, но всегда нужно ожидать любые вероятности, и мне нужно помешать кому-либо взять ее тело в заложники. Это сделает меня очень несчастным, как некоторые из вас, возможно, помнят по предыдущему опыту, — добавил он, бросив многозначительный взгляд на Стефана, приподнявшего бровь. Кивнув на слова брата, Элайджа спросил: — Где ты хочешь держать тело, пока она не вернется? — В нашей комнате, — пробормотал Клаус, заставив Деймона недоверчиво рассмеяться. — Я понятия не имел, что ты был вдохновителем "Психо", чувак. У тебя хотя бы есть кресло-качалка, чтобы она могла посидеть в нем? Брось, держать труп в своей комнате жутковато даже для тебя. Услышав резкий вздох Елены из-за бестактного комментария Деймона, он очень осторожно положил тело Кэролайн на диван, затем на максимальной скорости метнулся к Сальваторе старшему и впечатал его в книжную полку, схватив рукой за горло. — Послушай, приятель, я сегодня абсолютно не в настроении выслушивать твои маленькие подколки. И если я снова услышу, как ты называешь мою жену трупом, у тебя будут заботы поважнее, чем то, что я вышвырну твою задницу в Атлантику. Деймон поднял руки в знак поражения. — Успокойся, Клаус. Я пошутил, и ты это знаешь. Позвони мне, когда к тебе снова вернется чувство юмора. Зарычав, Клаус крепче сжал горло вампира. — С удовольствием, как только ты расскажешь мне, насколько забавной была для тебя смерть Елены в свое время, приятель. — Деймон, — вмешалась Елена, в ее голосе все еще были слышны слезы. — можешь ли ты хоть раз в своей жизни попытаться быть хоть немного внимательным к чувствам других людей? Кэролайн только что умерла, и, как бы я ни ценила твою язвительность, сейчас определенно неподходящий момент. Она встала и подошла к ним обоим, удивив всех тем, что положила руку на плечо Клауса. — Мне жаль, Клаус. Она вернется, мы все это знаем, но мне все равно жаль. И он придурок, — добавила она, искоса взглянув на Деймона. Очень неохотно Клаус отпустил старшего Сальваторе и кивнул Елене. — Спасибо. Давина? Ведьма поднялась со стула, когда он вернулся к дивану, поднял с него тело Кэролайн и вынес из кабинета. Давина обернулась и вопросительно посмотрела на Сильв. Женщина ободряюще улыбнулась ей. — Ты сделаешь это сама, все будет идеально. Помни, что я рассказывала о том, как направлять энергию между руками и пальцами и как сосредоточиться на очертаниях произносимой фигуры. Молодая ведьма прикусила губу и кивнула, а Клаус подавил желание потребовать, чтобы Сильв была рядом и присматривала за Давиной. Он знал, что ей нужно было обрести больше уверенности в своих способностях, чтобы выполнять гораздо более сложные заклинания, которые потребуются в дальнейшем. Просто ему была ненавистна мысль о том, что из всех людей она будет тренировать свои способности именно на Кэролайн. Когда они добрались до комнаты, он осторожно опустил тело жены на кровать, нежно проведя рукой по ее высохшей щеке. Я люблю тебя, моя дорогая девочка. Так безумно. Посмотрев на ее серое лицо еще с минуту, он отступил назад, давая Давине необходимое пространство. Ведьма развела руки в стороны и начала что-то бормотать, двигая пальцами в определенной последовательности, одновременно прослеживая руками очертания тела Кэролайн. Клаус очень внимательно наблюдал за ней и чувствовал исходящую энергию. Зная кое–что о ведьмах, он должен был согласиться с Сильв - эта девушка была действительно одаренной и очень, очень могущественной. Ее врожденная магия в сочетании с талантом и возможностями Первородной, сделали бы ее самой могущественной ведьмой на свете. Может быть, на все времена. И в кои-то веки эта власть оказалась бы в руках кого-то действительно достойного. Его чутье на человеческую природу каждого человека почти никогда не подводило его — Марсель был заметным исключением, и он знал, что, несмотря на множество черных ведьм и чернокнижников в ее роду, Давина была так же далека от тьмы, как и Кэролайн. Клаус вспомнил, как еще в Норвегии он сказал Элайдже, что тьма всегда сильнее света, но оказалось, что он ошибался. Свет Кэролайн был намного сильнее, чем его тьма, и у него было отчетливое ощущение, что Давина могла бы стать именно таким маяком света для Кола. Как только все это закончится. Ведьма перестала бормотать и уставилась на тело Кэролайн. Постепенно ее стройная фигура исчезла, пока не осталось ничего, кроме разреженного воздуха. Сглотнув, Клаус подошел к кровати и протянул руку, чтобы дотронуться до невидимой фигуры, нуждаясь в том, чтобы убедиться, что она на самом деле все еще там. Он провел рукой по ее волосам и на секунду закрыл глаза, прежде чем собраться с мыслями. — Спасибо тебе, Давина. За все, что ты делала для моей семьи. И... за все, что еще сделаешь. Я не любитель сыпать благодарностями, но, пожалуйста, будь уверена, я действительно в долгу перед тобой. Я знаю, твой предок советовал тебе доверять мне, но ты очень легко могла бы этого не делать, я рад, что ты последовала совету Самеди. Я знал его не слишком долго, но этот импозантный мужчина мне правда нравился. Как ты, вероятно, уже поняла, я не могу сказать такое о многих людях. Опустив голову, юная ведьма мгновение смотрела в пол, прежде чем снова взглянуть на него. — Клаус, я знаю, это прозвучит странно. У меня самой возникают трудности с этой мыслью, но что-то подсказывает мне, что мое место там... с твоей семьей. Это просто чувство, хотя и очень сильное. Ты скорее всего сочтешь меня самонадеянной, но... — Отнюдь, — перебил он, одарив ее слабой улыбкой. — Ты знаешь, что мои отношения с младшим братом несколько сложны и никогда не отличались чрезмерной гармонией. Мы не из легких мужчин, и нужны очень упрямые, особенные, светлые женщины, чтобы иметь с нами дело. Я нашел эту женщину, — его улыбка стала шире. — И что-то подсказывает мне, что мой брат тоже ее нашел. Густо покраснев, Давина покачала головой. — Но он не нашел меня. На мгновение к нему вернулось чувство юмора, и он внутренне усмехнулся при мысли о том, чтобы поиграть в советчика по любви, да еще и для своего непокорного младшего брата. Непостижимо. — О, он это сделал. Просто еще не осознал. Клаус еще раз улыбнулся молодой ведьме, которая, как он начинал понимать, может когда-нибудь стать членом его семьи, и указал на дверь. — Приступим к работе, хорошо?