Sanctuaries

Они пробыли в Натчезе чуть больше недели, остановившись в отеле в стиле плантации на окраине города, прямо на опушке леса и недалеко от Миссисипи. Тихое место дало Клаусу возможность по-настоящему сосредоточиться на своей работе над подделкой Гримуара. Весь персонал отеля и все остальные гости подверглись внушению. Кэролайн проводила дни, корпя над книгами, что она позаимствовала в местной библиотеке, читая о всевозможных мифах и символах. Она пыталась выяснить, что могло бы заставить Сигнум стать золотым, но, прочитав третью книгу, не продвинулась ни на шаг. Кэролайн строила сложные гипотезы, но чем дольше думала об этом, тем больше убеждалась, что в конце концов это окажется чем-то совершенно простым. Время от времени она просто сидела в кресле, наблюдая, как Клаус создает это потрясающее произведение искусства, потому что подделка оригинального Гримуара была ничем иным, как искусством. Он рассказал ей о том, как собрал рукопись Войнича воедино и как точно так же закодировал свою первую копию гримуара, переведя его на арамейский. Он сказал, что, хотя расшифровать документ не было невозможно, это, безусловно, было долгим процессом, а Бонни нужно было бы относительно быстро расшифровать рукопись, как только она окажется в ее распоряжении. То, как он практически нарисовал новый гримуар – невероятно, и, наблюдая за ним за работой, она подумала, что понятия не имела, насколько он талантлив на самом деле. Несколько дней после своего возвращения в Новый Орлеан они занимались обычными повседневными делами, чтобы не привлекать к себе внимания. Друзья и родственники регулярно напоминали о себе и, несмотря на серьезность ситуации, Кэролайн не смогла сдержать широкой улыбки, слушая телефонный разговор Клауса с Колом. Он позвонил, чтобы спросить, следует ли ему внушить болотным вампирам стать их компаньонами, но Клаус был против. Все равно никто не хотел, чтобы они были на их стороне. Но следующая часть разговора оказалась очень занимательной. — Я буду навещать Давину всякий раз, когда буду в городе, — мимолетно упомянул Кол перед тем как повесить трубку. — Ты определенно этого не сделаешь. Бека присматривает за ней, а ты будешь проводить в городе не больше времени, чем это необходимо, Кол. — Что если Бека занята присмотром за Сильв и у нее нет времени? Последовало недолгое молчание, прежде чем Клаус выпрямился и прищурил глаза. — Что происходит между тобой и Давиной? — Я не думаю, что это твое дело, старший брат, я же не спрашиваю тебя, чем именно вы с Кэролайн занимались этим утром? Глаза Кэролайн расширились, и она прикрыла рот рукой, чтобы удержаться от хихиканья. Клаус поднялся со стула, повысив голос. — Кол, ты переспал с ней? — Что, если да? — Тогда я не только надеру тебе задницу, чтобы тебя растерзали чертовы камчатские медведи, но и зацементирую, а потом сброшу на Марианские острова! Ты будешь держать свои руки и все остальные части тела подальше от нее, пока я не скажу тебе иначе! Кэролайн покраснела от сдерживаемого смеха, представив себе лицо Кола на другом конце провода. — Ладно, Ник, я знаю, ты немного помешан на контроле, но ты серьезно говоришь мне, что делать, а чего не делать с моими... э-э... руками? Она увидела, как Клаус сжал челюсти, и поняла, что ей придется немного успокоить его, иначе он действительно начнет командовать Колом, что, вероятно, приведет к тому, что младший Майклсон сделает именно то, чего он не должен делать. Она вспомнила первую строфу в оригинальном Гримуаре, где говорилось о нетронутой ведьме. Была ли Давина той единственной? И откуда Клаус узнал? Что ж, если так, то для Кола определенно было не такой уж хорошей идеей играть американского жиголо, по крайней мере, не прямо сейчас. Но Клаус ничего бы не добился, если бы продолжал огрызаться на своего брата. — Это не твое дело, брат, — прошипел он, и Кэролайн услышала, как Кол хихикнул на другом конце провода. — Так это значит, что я прав. Бедный Ник. Нужен совет как выбраться из этой конуры? Быстро поднявшись с кресла, Кэролайн одарила мужа озорной улыбкой и подошла к огромной кровати с балдахином. Медленно присев на краешек, она начала расстегивать свою блузку. Глаза Клауса следили за каждым ее движением и он кусал губы, когда она сняла одежду и показала под ней свой ярко-красный кружевной лифчик. — Нужен? — одними губами произнесла она, приподняв бровь и с удовольствием наблюдая, как он сдерживает смех. — Послушай, Кол, можешь ты хоть раз просто довериться мне и... ах… Кэролайн просунула одну руку в чашечку лифчика и высвободила грудь. — …ах... не делай того, что твой... Она увлажнила палец языком и томно провела им по своему твердеющему соску, отчего глаза Клауса расширились. Выпуклость в его штанах значительно увеличилась. — Ник, пожалуйста, скажи мне, что ты заикаешься, потому что Кэролайн снимает с себя одежду, а не потому, что ты слишком рад разговору со мной! Клаус ступал к ней, в его глазах горело желание. — Другая, — одними губами произнес он, заставив ее мозг отключиться. Она высвободила другую грудь под его голодным взглядом, оставив лифчик на месте. Глядя на него снизу вверх, она облизнула губы в ожидании. — Прикоснись к ним, — тихо сказал он, заставив ее вздрогнуть. Когда она начала поглаживать и мять свою грудь, его губы приоткрылись. — Что ты сказал? — спросил он, совершенно сбитый с толку, а Кэролайн услышала, как Кол хихикнул на другом конце провода. — Очевидно, первое. Передай моей сестре, что я преклоняюсь перед ее превосходным опытом общения с тобой, брат. Я перезвоню позже. — Угу, — Клаус прервал связь и швырнул телефон на прикроватный столик. — Ну что, моя милая маленькая шлюшка, это все, что ты можешь сделать, чтобы отвлечь мужчину от распятия его брата? — А что? Это сработало на отлично! — Кэролайн хихикнула. — Чего я хочу, — хрипло пробормотал он. — так это прикоснуться к тебе. Прошло слишком много времени. Ее глаза снова расширились. — Прошло уже три часа! Целая вечность. — Слишком долго. Он подошел к ней, стягивая через голову свой хенли, и от вида его обнаженной груди у нее в животе запорхали бабочки. Внезапно ей в голову пришла мысль, и Кэролайн густо покраснела. Он не пропустил этого. Конечно нет. — Что заставляет тебя приобретать такой восхитительный бордовый оттенок? — спросил он с ухмылкой. Прочистив горло, она пробормотала: — Помнишь тот день, когда мы летели в Перито-Морено? Проведя рукой от ее щеки к плечам, он кивнул. — Конечно, я помню. Значит, ты хотела бы посмотреть, как я доставляю себе удовольствие? — Да, — прошептала она, опуская взгляд в сильном смущении. Все еще оставалось несколько вещей, которые ей было нелегко сказать, хотя в этом не было ничего неловкого. Он обхватил ладонями ее лицо и приподнял его, чтобы она посмотрела на него. — Я сказал это однажды и скажу это снова, моя прекрасная Кэролайн. Никогда не стыдись говорить мне, чего ты хочешь и в чем нуждаешься. Мне нравятся твои желания, и я бы никогда и ни в чем тебе не отказал. Он наклонился для глубокого поцелуя, заставляющего ее задыхаться. Кэролайн удивилась, как ему удалось незаметно снять с себя брюки, пока его губы обжигали её. Сев на кровать, он придвинулся, чтобы прислониться к изголовью, не сводя с нее глаз. Губы Кэролайн слегка приоткрылись, когда его рука начала мягко поглаживать его и без того твердый член. Неосознанно она вцепилась в простыни, представляя, что это ее рука ласкает его красивую, твердую длину. Она зачарованно наблюдала, как он сжимает член и двигает рукой в очень медленном ритме. Его дыхание стало глубже, и она почувствовала, как участилось ее собственное. — Когда ты в первый раз подумал обо мне, прикасаясь к себе? — хрипло пробормотала она, не сводя глаз с его руки, которая уверенно скользила вверх-вниз. Что-то подсказывало ей, что она не сможет позволить ему закончить в одиночку, но пока... Слегка задыхаясь, он прошептал: — Через две ночи, после того как мы впервые потанцевали вместе. Кэролайн вернула руки к своей груди, невероятно возбужденная мыслью о том, чтобы прикасаться к себе, пока он делает то же самое. Медленно одна из ее рук скользнула вниз к подолу юбки, скользнув под неё и под трусики. Ее рука была прикрыта юбкой, но он резко вдохнул, увидев, как она двигается под тонкой тканью. Его ритм ускорился, и он издал низкий стон при виде этого зрелища. — Я хотела думать о тебе так много раз… — прошептала она, затаив дыхание. — Задолго до того, как наконец сделала это в Тромсе. Я никогда не позволяла себе этого, но первая ночь, когда я захотела сделать это, думая о тебе, была... после «Танца десятилетия». После того, как ты сказал мне, что уходишь. Я ненавидела себя за то, что так сильно хотела тебя в ту ночь. Облизнув губы, она ахнула, увидев, как он сильнее сжал свой член при ее словах. Теперь он двигал рукой быстрее, его глаза сверкали. — Дай мне посмотреть, — прохрипел он, посылая по ее телу дрожь. Кэролайн задрала юбку, чтобы он мог видеть, как ее рука проникает под кружевные трусики. Застонав от этого зрелища, он свободной рукой сжал простыни в кулак, продолжая грубо прикасаться к себе. Кэролайн мимолетно задалась вопросом, видела ли она когда–нибудь что-нибудь настолько сексуальное - он был горяч! И именно тогда она поняла, что больше не может этого выносить. В мгновение ока она оказалась на нем, не потрудившись снять трусики, просто отодвинув их в сторону, прежде чем принять в себя его член. Рука Клауса немедленно легла на клитор, и они оба застонали в унисон, врезаясь друг в друга в изысканном ритме. — Еще, — прошептала Кэролайн. - Больше, Никлаус! Он толкнул ее на матрас и закинул ноги себе на плечи, взяв запястья в одну руку и подняв их высоко над ее головой. Его бедра прижимались к ее, меняя угол наклона с каждым толчком. — Больше чего? — прорычал он. — Больше чего? — Тебя… о, просто трахни меня, любовь моя! Ее последние два слова уничтожили его. Глаза пожелтели, двойные клыки обнажились, и с гортанным рычанием он вонзил их в ее шею, жадно выпивая каждую капельку крови. Приподняв ее голову, он направил ее к своей шее, и Кэролайн укусила его. Он оттягивал их освобождение. Всякий раз, когда он чувствовал, что она вот-вот достигнет кульминации, он менял угол наклона, пока Кэролайн не приходила в такое отчаяние, что готова была просунуть руку между ними, чтобы заставить себя кончить. Он снова и снова попадал в её точку G, поглощая крики своими поцелуями. С последним, глубоким, жестким толчком его руки скользнули под нее и прижали к себе. Спина Кэролайн выгнулась дугой, когда он крепко держал её у себя на коленях во время их кульминации. Они держались друг за друга как утопающие, прежде чем упасть обратно на матрас, тяжело дыша и обливаясь потом. — Никлаус? — Хм? — Ты мог бы заработать кучу денег, занимаясь этим. — Кэролайн? — Да? — Как ты думаешь, откуда берется семейное состояние? Ничто не могло сравниться с любящим, беззаботным смехом в объятиях друг друга.

***

Позже в тот же день Клаус позвонил Элайдже с просьбой поговорить с Колом. Обычно младший Майклсон прислушивался к нему. Кэролайн поинтересовалась, откуда он узнал, что Давина действительно девственница, что удивительно для такой красивой девушки, но Клаус просто пожал плечами. — Я не знаю наверняка, но если я позволю Колу сблизиться с ней, будет слишком поздно. Когда все это закончится, я буду счастлив повести ее к алтарю и купить им кровать, но сейчас ему действительно нужно держаться подальше. — Если она действительно девственница, — ответила Кэролайн. — почему она подпускает к себе этого бабника? Клаус ухмыльнулся, и ей показалось, что она уловила намек на гордость на его лице, когда он вздохнул: — Не стоит недооценивать очарование моего младшего брата. — Может стоит рассказать им всё? — Пока нет. После ужина Клаус возобновил свою работу над оригинальным гримуаром, в то время как Кэролайн созвонилась с Еленой. Разговор был коротким, так как та все еще была у Реми, а все в этом заведении все всегда слушали разговоры друг друга. Повесив трубку, Кэролайн подвинула кресло к окну и, схватив одеяло, замоталась в него, вглядываясь в бархатистую темноту. Мгновение спустя она почувствовала руки Клауса на своих плечах и губы на своих волосах. Она накрыла его руки своими и прильнула к нему в объятиях. — Я ненадолго, — пробормотал он. Она покачала головой. — Не торопись. Я никуда не собираюсь уходить. Кэролайн закрыла глаза и позволила своим мыслям плыть по течению. Почему сигнум стал серебряным? Это была первая ночь вместе после их расставания. Она плакала в его объятиях из-за абсолютной близости между ними. И... был такой момент, прямо перед тем, как первые серые лучи неуверенно коснулись горизонта, когда он... она держала его в своих объятиях, его голова покоилась на изгибе ее плеча. Он прошептал: "Я доверяю тебе, любовь моя". Только это, ничего больше, и это заставило ее растаять больше, чем что-либо другое. Она знала, что он показал ей свои слабости так, как никогда ни перед кем не демонстрировал их, даже перед Элайджей. Он научился доверять ей, и какие бы барьеры ни оставались между ними, она была уверена, что они рухнули в ту ночь. Они обнажили свои души, не словами, но каждым взглядом, каждым прикосновением, каждым поцелуем. Это было почти как читать мысли друг друга, заглядывать глубоко в сердце друг друга. Тебе серьезно нужно перестать читать эти дрянные романы, Кэролайн! Подождите минуту. Читаем мысли друг друга. Заглядывая в свои сердца. Здесь что-то есть... что-то такое... но что? Сердце. Душа. Ум. Взгляд. Заглядывая в его сердце. Его душу. Его разум. Заглядывая в его разум. Видя его мысли. Его... мечты. Мечты. Кошмары. Могу ли я... прогнать его кошмары, подарив ему вместо них другой сон, как он сделал для меня тогда, в Норвегии? Мы уже так сильно связаны, что, может быть, это действительно сработает! Она села и широко распахнула глаза. Это вполне могло бы быть возможным. Она вспомнила, как задавалась вопросом, может ли она тоже дарить ему сны, и он ответил, что не знает, потому что никто никогда не пробовал, но, поскольку он был первородным, он был уверен, что это невозможно, потому что внушение на нём не работало. И когда она робко спросила его, позволит ли он ей попробовать, он сказал "нет". Клаус так боялся потерять часть своего контроля, но с тех пор они прошли долгий путь – он больше не возражал против того, чтобы потерять контроль, когда они занимались любовью. На самом деле, иногда ей казалось, что ему даже стали нравиться эти моменты. Чем больше Кэролайн думала об этом, тем больше ей нравилась эта идея. Он так сильно страдал от своих ночных кошмаров, хотя и пытался отмахнуться от них. Но она видела затравленные глаза каждый раз, когда он просыпался и прижимался к ней, ища утешения в ее тепле. Эти сны, возможно, продолжались в течение шестисот лет, но привыкнуть к такому нельзя. С тех пор как она увидела то, что видел он, она поняла, что никто, даже всемогущий Клаус, никогда не сможет привыкнуть к такой жестокости. Она попытается. В следующий раз, когда она проснется и увидит, что он бьется в конвульсиях и умоляет сохранить брату жизнь, она заключит его в свои объятия и попытается подарить ему сон о красоте, покое и любви. Что-то далекое от той комнаты, с которой он сталкивался все эти столетия. И если бы это сработало, она с радостью провела бы остаток вечности, давая ему немного отдохнуть. Две ночи спустя Клаусу действительно приснился еще один кошмар. Похоже, все было по-настоящему ужасно, потому что, проснувшись, Кэролайн обнаружила, что он мечется и борется с невидимыми путами, а по его щекам текут слезы. Ее сердце разбилось при виде его искаженного болью лица. Прислонившись к изголовью кровати, она осторожно притянула его к себе, положила его голову себе на грудь и крепко обняла. Тогда ей пришло в голову, что она понятия не имеет, как это на самом деле работает. Что ж, ей просто нужно попробовать. Насколько это может быть сложно? Нежно прижавшись губами к его влажному лбу, она закрыла глаза и сосредоточилась. Хенрик уставился на него остекленевшими, почти разбитыми, глазами, но в них все еще теплился остаток жизни, и этой последней маленькой искоркой была... ненависть. Хенрик ненавидел его за то, что он был таким бесполезным трусом. Теперь Жиль де Рэ снова подходил к мальчику сзади, его ухмылка была такой же жестокой. Как всегда, в руках он держал новое орудие пыток. Глаза Клауса расширились от ужаса, когда он увидел что это было, и он почувствовал, как безумие закрадывается в его голову из-за того, что он не мог пошевелиться. Нет, пожалуйста! Я сделаю все, что ты захочешь, де Рэ... Прелати... МАЙКЛ. Я сделаю все, что угодно, только отпусти его! Его безмолвные крики остались неуслышанными, потому что он не мог произнести ни слова. Он был обречен наблюдать, обречен видеть ненависть, страдание, панику в глазах своего младшего брата, когда де Рэ провел инструментом по его избитому телу... Внезапно комната исчезла. Больше не было ни боли, ни затаившегося безумия, ни порочной тьмы. Он с удивлением огляделся вокруг. Париж. Он был в Париже, сидел на скамейке в одном из своих любимых местечек – на оконечности небольшого острова Сен-Луи посреди Сены. Небо было безупречно голубым, прохладный, успокаивающий ветерок шелестел в кронах деревьев, и ему было наплевать на все на свете. Он повернулся направо, и его сердце воспламенилось при виде своей Кэролайн. Она уютно устроилась в его объятиях, одной рукой нежно поглаживая его грудь, глядя на спокойно струящиеся воды реки. — Я не думаю, что даже Рим может соперничать с этим, — тихо прошептала она. — и я не могу дождаться, когда ты покажешь мне каждый уголок Парижа, любовь моя. — Ты подарила мне сон, Кэролайн? Она кивнула, запечатлев легкий поцелуй на его щеке. — Прости, ты же знаешь, я никогда не была в Париже, так что это, наверное, не совсем точно, но я подумала... раз тебе это так нравится... С удивленной улыбкой он притянул ее ближе. — Это довольно близко к реальности, моя дорогая. Итак, ты вспомнила описание одного из моих любимых мест... это очень впечатляет. Кэролайн выглядела очаровательно застенчивой, когда призналась: — На самом деле я погуглила его после твоего описания. Мы находимся в одной из фотографий, которые я видела. Он усмехнулся. — Я действительно с нетерпением жду возможности побыть здесь с тобой, вот так прижавшись друг к другу, вдыхая воздух, звуки и осматривая достопримечательности. И как только ты увидишь это своими глазами, я покажу сон о том, как это выглядело века назад. Ее глаза сияли, и ему показалось, что его грудь вот-вот разорвется от чувств к этой замечательной девушке. И все же что-то заставляло его чувствовать себя неуютно. Он взял ее руку и поцеловал, оглядываясь на город, подавляя смешок от того, что она расположила остров Сите справа от них, а не слева, где ему на самом деле полагалось быть, но для него все было как нельзя более идеально. Она не могла бы быть более совершенной. — Готов вернуться? — тихо спросила она, снова целуя его в щеку и задерживаясь на мгновение. — Нет. Но, боюсь, мне придется это сделать. — Когда ты откроешь глаза, первое, что ты услышишь, это......что я люблю тебя, Никлаус. Она увидела, как его глаза распахнулись, дезориентированные на долю секунды, прежде чем сфокусироваться на ее лице. Его рука нашла ее, и их пальцы переплелись. Он сел и провел другой рукой по волосам, недоверчиво глядя на нее. — Как ты это сделала? Это невозможно, точно так же, как никто не может принудить меня, даже мои братья и сестры. Кэролайн покачала головой. — Понятия не имею. Эта мысль посетила меня пару дней назад, когда я пытался понять что должно было произойти, чтобы сигнум стал серебряным, и что-то подтолкнуло меня к идее попытаться подарить тебе мечту, чтобы прогнать кошмар. Я не знала, сработает ли это, и я никогда не делала этого раньше, поэтому просто сосредоточилась и... что ж, ты видел результат. Она видела, что он выглядел явно расстроенным при мысли о том, что его разумом каким-либо образом манипулируют. — Я не уверен, нравится ли мне это, если быть до конца честным. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, я очень благодарен тебе за то, что ты прервала этот кошмар, и сон был прекрасным, моя милая малышка. Но тот факт, что кто-то может вторгнуться в мою голову, вызывает у меня крайнее беспокойство. Теперь в ней поднимался гнев, и она знала, что это отражается в ее глазах. Она выдернула свою руку из его и отодвинулась на несколько дюймов. — Значит, теперь я кто угодно? — холодно спросила она, плотно сжав губы. — Не будь смешной, конечно, это не так, и ты прекрасно понимаешь, что это не то, что я имел в виду. Но это мой разум, а мой разум всегда был частной территорией. Единственная вещь, над которой у меня был абсолютный контроль, и я не в восторге от перспективы отказаться от части этого контроля. Волна разочарования захлестнула ее, и она встала с кровати, завернувшись в простыню, прежде чем снова повернуться к нему лицом. С тех пор как они стали жить вместе, она никогда не прикрывалась перед ним, но внезапно почувствовала себя странно беззащитной. — Это я, Никлаус. Женщина, которая любит тебя и которую, как ты утверждаешь, любишь в равной мере. Женщина, которая открылась тебе настолько полностью, что достаточно просто взглянуть на нее, чтобы понять о чем она думает и что чувствует. Я, черт возьми! — Я знаю об этом, — отрезал он. — но могу ли я любезно напомнить о твоем единственном абсолютном правиле, правиле, которое также применимо ко мне, мужчине, который не только утверждает, что любит, но который любит так, что с радостью умер бы за тебя? Никакого принуждения. А теперь, пожалуйста, объясни мне, чем это отличается от того как я воспринимаю вторжение в свой разум? Она резко обернулась, уперев одну руку в бедро, другой придерживая простыню, и посмотрела на него сверкающими глазами. — Тогда сделай это. Заставь меня, — она сделала два шага по направлению к нему, не сводя глаз с его недоверчивого лица. — Я доверяю тебе, Никлаус. Беспрекословно. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне вреда, и это касается моего сердца и моего разума. Заставь меня. Он молчал очень долго. Затем он встал с кровати и подошел к ней, встав очень близко. Кэролайн бесстрашно посмотрела на него снизу вверх. В тот момент, когда она сказала это, она наконец осознала правду – она действительно доверяла ему, даже в этом. Сейчас, глядя ему в лицо, она видела мужчину, которого любила, на которого полагалась, мужчину, который никогда не воспользовался бы ее слабостями. Который защитил бы ее от чего угодно. — Кэролайн, — пробормотал он. — дай мне время. Ты знаешь, что я доверяю тебе, моя дорогая, но это наследие тысячелетней подозрительности, недоверия и паранойи. Я доверяю тебе больше, чем когда-либо кому-либо другому, и я глубоко благодарен за твое доверие ко мне. Мое сердце знает, что ты никогда не предашь меня, но, похоже, все равно потребуется некоторое время, чтобы это знание полностью осело в моем сознании. Кивнув, она сделала шаг назад. С одной стороны, она понимала его, но в то же время не могла не чувствовать себя очень уязвленной его признанием в том, что он не доверял ей так же безоговорочно, как она доверяла ему. И ей захотелось на мгновение отстраниться. Она не могла долго оставаться без него, но нужно было немного побыть одной. Подойдя к шкафу, она вытащила рубашку и пару брюк. — Я пойду прогуляюсь, если ты не возражаешь. Я ненадолго. Мне просто нужно подышать свежим воздухом. Когда она вышла из ванной, он все еще стоял на том же месте с удрученным видом. — Кэролайн, мне очень жаль. Пожалуйста, не надо…, — он не закончил фразу, но она ясно видела, что у него на уме. Ее взгляд на мгновение смягчился. — Я не ухожу. Как я уже сказала, мне просто нужно подышать свежим воздухом. Не сказав больше ни слова, она вышла из номера и помчалась прочь из отеля, вниз по направлению к Миссисипи, пока не нашла длинный участок набережной, подходящий для прогулок. Сбавив скорость до человеческой, она позволила своему взгляду блуждать по широкой реке, темным деревьям, обрамляющим берег, и рассеянным огням на противоположной стороне. На мгновение она лениво задумалась, сколько времени ей потребуется, чтобы доплыть до другого берега и обратно со скоростью вампира, но затем ее мысли вернулись к предыдущим событиям. Она знала, что Клаус всегда старался изо всех сил, когда дело касалось ее. Он боролся со своими сомнениями, страхами и тем, что пережил за тысячелетие, чтобы позволить их любви, их близости, их связи осуществиться. Вероятно, именно поэтому ей было так больно – она привыкла к тому, что он так решительно выступал против всего, во что привык верить на протяжении веков, и он открылся ей так, как она никогда не могла и мечтать. Но тот факт, что в их отношениях была одна маленькая частичка Большого Плохого Гибрида Клауса, за которую он все еще держался, заставлял ее чувствовать себя невероятно грустной. Хм... ты бросила его, Кэролайн? Ты знаешь какой он, и ты знаешь, как на него подействовал твой уход. Сидя на поваленном стволе дерева, она провела рукой по волосам. Он был так терпелив с ней, всегда и во всем, и она была такой же терпеливой с ним большую часть времени. Разве он тоже не заслужил ее терпения? Для него это было очень важно. Сама мысль о том, чтобы потерять контроль, особенно после того как он был совершенно беспомощен перед лицом того, что случилось с Хенриком, должно быть, приводила его в ужас. Она прожила два десятилетия, так как же можно было ожидать, что он преодолеет столетия всего за несколько месяцев? Покачав головой, Кэролайн подобрала камешек и бросила его в реку. Конечно, она даст ему время точно так же, как он дал бы его ей. Она уже начинала жалеть о том, что была так холодна с ним раньше – он действительно не заслуживал ее детских заскоков. Как раз когда она собиралась идти обратно, услышала позади себя слабый звук. Прежде чем обернуться, она оказалась в мертвой хватке. Борясь с рукой, обхватившей ее за горло, она поняла, что у нее недостаточно сил. Вампир. Старше меня, следовательно, сильнее. Кто это? — Эй, маленькая леди, совсем одна посреди ночи? Как это неосмотрительно с вашей стороны. Эти воды коварны, а берега и подавно. У него был сильный южный акцент, и его голос звучал как-то по-древнему. — Чего ты хочешь? Кэролайн задыхалась, все еще борясь с железной хваткой. Прямо у ее уха раздался тихий смешок. — Немного поболтаем, если ты не возражаешь, Кэролайн. Ее глаза расширились. — Ты знаешь кто я? Она высвободилась и, потирая горло, повернулась лицом к нападавшему. Высокий, темноволосый, крепкий. Немного потрепанный. Она никогда раньше его не видела. Теперь он снова хихикал и это пронзительное кудахтанье показалось странно знакомым. — Что же я за женщина, которая не узнала бы свою собственную невестку? – весело спросил он, теперь его голос звучал еще выше. Эстер! Она проигнорировала острый укол страха, который пронзил ее, напомнив себе, что Эстер не могла творить никакой магии, вторгаясь в тела людей или вампиров. Тем не менее, это была настоящая ведьма. И её долбаная теща! Подавив истерический смешок при этой мысли, она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно, когда она наклонила голову. — Миссис Майклсон. Как приятно снова вас видеть. Мне немного любопытно, — добавила она, не совсем уверенная, откуда у нее взялась смелость. — Почему всегда мужские тела? Вампир пожал плечами. — Возможно, любовь к переменам. Или просто удобство. Он пришелся как нельзя кстати. Итак, я полагаю, ты поссорилась с Никлаусом и именно поэтому бродишь здесь совсем одна? — Как будто ты не знаешь. С очередным смешком вампир покачал головой. — Я не могу постоянно наблюдать за всеми своими детьми, к сожалению, это не так работает. Кэролайн вздохнула и ущипнула себя за переносицу. — Не то чтобы это вас касалось, но на самом деле мы не ссорились. Мы просто... кое в чем не согласились, и я хотела подышать свежим воздухом, вот и все. В любом случае, какое вам дело? — Мне просто было любопытно почему мой сын вообще позволил тебе гулять одной по ночам. Как бы то ни было, — сказал вампир, хватая Кэролайн за лицо и довольно грубо поворачивая его в сторону. — я вижу, что твой Знак все еще серебристый, и я хотела убедиться, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы в ближайшее время изменить его цвет. Высвободив лицо из хватки, Кэролайн потерла подбородок. — Ну а ты что-нибудь выяснила? Если я правильно помню, Клаус поручил тебе собрать информацию о том, что в конечном итоге сделает его золотым. — Похоже, что изначального автора Оригинального Гримуара нельзя найти ни на Другой Стороне, ни в Вечном Царстве. И его нет среди живых. Но это невозможно — каждое существо должно где-то остаться. Мне придется выяснить какая магия стоит за этим, что является нелегкой задачей, поскольку на Другой стороне очень мало союзников. Но в конце концов я доберусь до сути. А пока мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Кэролайн подозрительно уставилась на вампира. Это Эстер. Будь осторожна. — И что это? — Ты должна помешать Никлаусу убить оставшихся двух людей, в которых течет Бледная кровь. Если не останется возможности убить моих сыновей и дочь, я откажусь от нашей сделки и немедленно сообщу Старым ведьмам о том, что происходит и как остановить вас всех. Мои дети могут контролировать численность носителей Бледной Крови в будущем, тем самым сводя риск к минимуму, но некоторые из них должны оставаться в живых. — Почему ты это говоришь? — спросила Кэролайн, не в силах подавить легкую дрожь в голосе. — Миссией моей жизни было покончить с мерзостями, в которые они превратились. Я перейду в Царство Вечности, как только наша сделка будет завершена, и у меня больше не будет возможности вмешиваться, но я хочу, чтобы у других была возможность узнать об этом, и мне нужно покинуть этот мир, в конце концов, с одним средством убить их. Однако, в знак моей признательности за уничтожение Никлаусом Другой Стороны, я воздержусь от разглашения своих знаний о Бледной Крови кому бы то ни было, но они должны продолжать существовать, чтобы кто-то другой в конце концов узнал об этом. Понимая, что она побелела как полотно, Кэролайн уставилась на вампира и в ее глазах появился страх. — Что заставляет тебя думать, что Клаус не пойдет дальше и не убьет их после того, как ты отправишься в Вечное Царство? — прошептала она, совершенно потрясенная. — Это, — прорычала вампирша и укусила свое запястье, прижимая к нему голову Кэролайн так крепко, что у не было ни шанса вырваться или даже пошевелиться. Она была вынуждена глотать кровь, на вкус совсем не похожую на вампирскую, сопротивляясь изо всех сил, но это было бессмысленно. Через несколько мгновений вампир отпустил ее и отступил назад, ухмыляясь ей. — Что ты сделала? — выдохнула она, судорожно вытирая рот и выплевывая остатки крови, глядя на своего противника с тревогой, полыхающей в ее глазах. — Кровь этого вампира была заколдована Черной ведьмой, чьим телом я овладела, прежде чем переместиться в его тело. Со временем она покинет твой организм, не испортив твою собственную кровь и не "заразив" тех, кто его пьет. Однако она оставит в тебе неизгладимый след очень древней магии, связанной с Бледной Кровью. Как только этот особый тип крови исчезнет, как только умрет последний из его носителей – умрешь и ты, Кэролайн. Поэтому в интересах Никлауса всегда сохранять нескольких из них в живых. Кэролайн почувствовала, как внутри нее поднимается паника, душащая ее и лишающая возможности пошевелиться. — Но что, если... что, если кто-нибудь из них попадет под автобус? Или у него нет детей, чтобы продолжить род? Каждый день может случиться миллион вещей! — Что ж, возможно, Никлаусу стоит поместить их всех под защиту. Прислонившись к стволу дерева, Кэролайн закрыла лицо руками. Она не позволила бы себе заплакать на глазах у этой оригинальной сучки. — Ты действительно веришь, что Клаус поддержит какую-либо сделку с тобой после этого? — спросила она, все еще закрывая лицо руками. Вампир злобно усмехнулся. — Да. Пока я нахожусь на Другой стороне, у Никлауса не будет никаких гарантий, что я однажды не вернусь. Как только я окажусь в Вечном Царстве, я никогда больше не смогу ступить в этот мир. Вот почему я хочу сохранить последнюю возможность для кого-то другого однажды уничтожить то, что осталось от первородной семьи. — Боже мой, — прошептала Кэролайн. — каким же злом ты можешь быть, если так ненавидишь своих детей? — Я знаю их немного дольше, чем ты, Кэролайн. Поднявшись, она поборола смятение внутри себя и выпрямилась во весь рост. Глядя вампиру прямо в глаза, она прошипела: — Нет. Я говорила это еще в Польше, и я скажу это снова. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, кто твои дети, и никогда не прилагала усилий, чтобы выяснить это. И я открою тебе маленький секрет. В конце концов, Клаус победит. Не потому, что он всегда побеждает, а потому, что у него есть одно большое преимущество перед тобой. — И что, скажи на милость, это за преимущество? — усмехнулся вампир. Кэролайн одарила его своей самой злобной улыбкой и тихо сказала: — Он не сумасшедший. Когда она открыла дверь в гостиничный номер, ее прежняя бравада полностью улетучилась. Она дрожала, пытаясь прогнать страх из своих глаз, прежде чем встретиться взглядом с Клаусом, но потом решила не делать этого. Это была пустая трата энергии, поскольку он все равно заметил бы. Он сидел в кресле у окна, обхватив руками колени. На его лице отражались тревога из-за их недавней размолвки и бесконечное облегчение от ее возвращения. Даже несмотря на весь свой ужас, она все еще чувствовала, как ее сердце тянется к нему. — Я уже начал беспокоиться, — прошептал он, поднимаясь со стула и поворачиваясь к ней лицом. — откуда ты... Кэролайн. Что случилось? Теперь в его голосе слышалась острая тревога, и он в мгновение ока оказался перед ней, взяв ее лицо в ладони. С этим ничего нельзя было поделать. Она разрыдалась и чуть не упала в его объятия. Он прижал ее к себе, его руки нежно гладили ее волосы. — Тсс, любовь моя. Что бы это ни было, мы переживем. — Нет, — захныкала она. — Не в этот раз. Эстер... Я встретила Эстер. Она почувствовала, как он напрягся, прежде чем подтащил ее к креслу и опустил их обоих на него, вытирая слезы с ее лица и нежно целуя в щеки, пока она снова не смогла дышать и ее рыдания не начали стихать. Сделав глубокий вдох, она накрыла его губы своими, а затем уткнулась лицом в изгиб его плеча. — На этот раз она вторглась в тело какого-то случайного вампира, — начала она и продолжила рассказывать ему обо всем, что произошло. Закончив, она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Единственный раз, когда она видела столько ненависти на его лице, было, когда он расправился с Майклом и Прелати. Это почти немного напугало ее. Черты его лица смягчились, когда он посмотрел ей в лицо, и он взял обе ее руки в свои, нежно поглаживая их большими пальцами. Она видела, что он строго контролирует свою ярость ради ее блага. Его глаза сказали ей, что больше всего на свете он хотел совершить кровавое убийство. — Я найду способ, моя Кэролайн, клянусь тебе в этом. Ничто и никто не отнимет тебя у меня, и я отправлю эту гнилую суку в вечный адский огонь, где ей самое место. — Ада не существует, — всхлипнула Кэролайн, обхватывая его руками и прижимаясь к его теплому, защищающему телу так близко, как только могла. Клаус фыркнул. — Тогда я создам его для нее, и она сможет гореть вместе с Майклом. Тихим голосом она пробормотала: — Мне так жаль, Никлаус. Если бы я не была так глупа, ничего бы не случилось. Это все моя вина, и... Она не договорила, когда он яростно поцеловал ее, его губы были теплыми, мягкими и сильными на ее губах. — Это случилось бы в любом случае. Эстер была решительно настроена, и я должен был предвидеть, что она что-то замышляет. Если в этом и была чья-то вина, моя милая малышка, то она моя, поэтому, пожалуйста, ни на секунду не думай, что ты в чем-то виновата. Кэролайн все еще чувствовала себя виноватой, но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Она подняла глаза на Клауса и нежно погладила его по лицу. — Есть еще кое-что, — она заколебалась, зная, что им обоим не понравится то, что она собирается сказать. — Ты больше не можешь пить мою кровь. Он собирался что-то сказать, когда она подняла руку. — Эстер сказала, что моя кровь не заразна, но я не верю ни единому ее слову, и я не собираюсь рисковать. Если в моем организме есть хотя бы намек на то, что может убить тебя... больше никакого обмена кровью. — Мы узнаем больше об этом заклинании, и что еще более важно, мы обратим его вспять. Я могу жить без твоей крови, моя дорогая, но я не могу жить без тебя. И ты будешь продолжать питаться от меня, поскольку это делает тебя сильнее. Он вытащил свой телефон, все еще обнимая ее одной рукой, и набрал номер. Кэролайн не поняла ни слова из последующего разговора, так как, казалось, он был на немецком. Закончив, он сделал следующий звонок, и теперь она была в серьезной растерянности относительно того, на каком языке он на самом деле говорил. Поднявшись с его колен, она подошла к мини-бару и достала маленькую бутылочку "Джека Дэниелса". Не потрудившись перелить содержимое в стакан, она выпила виски одним большим глотком и закрыла глаза, почувствовав, как алкоголь обжигает ей горло. Это было приятно. Изучив содержимое маленького холодильника, она остановилась на мини-бутылочке водки, осушив ее так же быстро, как и предыдущий напиток. Клаус закончил свой разговор и поднялся со стула, немедленно снова прижав телефон к уху. — Элайджа, — он ввел брата в курс дела, и Кэролайн услышала ярость в голосе Элайджи на другом конце провода. Клаус объяснил, как он только что нанял круглосуточное наблюдение за оставшимися людьми, смерть которых может навредить Кэролайн, и она на мгновение задумалась, почему и Клаус, и Элайджа, казалось, всегда точно знали, кому звонить в любой ситуации. Незадолго до окончания разговора голос Клауса стал задумчивым. — Эстер может наблюдать только за теми, кто играл какую-то роль в ее жизни, и то не каждую минуту каждого дня. Наблюдение за нами истощит ее и без того ослабленную магию, так что она захочет приберечь энергию для тех моментов, когда она ей действительно понадобится. Однако, поскольку мы не знаем, когда и за кем именно она будет наблюдать, нам нужно будет рассмотреть возможность делегирования по крайней мере некоторых задач, как бы мне ни претила эта мысль. Брат, — добавил он тихим, серьезным голосом. — Ты будешь присматривать за всеми ними, не так ли? Наступила минута молчания, прежде чем снова послышался голос старшего Майклсона. — Никлаус, я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе и Кэролайн? — Сначала должна быть разрешена ситуация с Марселем и Бонни. Ты можешь попросить Сильв и Давину начать разработку контрзаклинания, чтобы освободить Кэролайн. Это будет сложно, и я не уверен, что Давина готова к этому, но я уверен, что она найдет руководство в гримуаре Самеди. Если мой план сработает, ей не нужно будет самой его выполнять, но она все равно должна знать, как это сделать. Они поговорили еще несколько минут, прежде чем Клаус прервал связь и провел рукой по волосам. Он подошел к окну и долго смотрел на улицу. Затем он повернулся к Кэролайн и вздохнул. — Эстер сделала это, чтобы обеспечить мое сотрудничество. Я не сомневаюсь, что она найдет способ убить двух носителей Бледной Крови, если я не выполню ее приказ. Она действительно хочет перейти в Вечное Царство, учитывая тот факт, что ее силы ослаблены и она никогда не сможет вернуться к полной силе. Это подрывает ее позиции на Другой стороне, поэтому она хочет, чтобы они были уничтожены, и я — оружие. Или им стану. То, что она сделала с тобой сегодня вечером, показывает, что есть еще одна вещь, которую она хочет почти так же сильно — увидеть, как уничтожат меня и моих братьев и сестер. Кэролайн обхватила себя руками. Она чувствовала себя неважно, но не хотела прослыть сверхчувствительной ипохондричкой. — Так что же тогда это значит для нас? — Это значит, что нам придется вести войну более чем на одном фронте.