Ритуал

      Ина практически рухнула у порога дома, зацепившись подолом платья за куст. Усталость брала своё, силы, внезапно пришедшие для последнего рывка, оставили девушку. На крыльце появилась пожилая женщина в грязном переднике, видимо, надетым, чтобы не перепачкать само платье. Охнув, она рванула обратно в дом, зовя кого-то на помощь. Морли, до этого стоящая ещё кое-как на ногах, осела в пыль не оставляя своему наряду и шанса остаться более-менее чистым. Девушка глотала подступившие слезы, в которых смешались страх и усталость, боль от пережитого и надвигающаяся паника перед будущим. На пороге вновь появилась женщина, но теперь в сопровождении молодого человека, который ловко подхватил Ину на руки и перенес в дом, усаживая на скамью. Вскоре девушке вручили тяжелую деревянную кружку, в которую налили попить. Вернее, выпить. Крепкое вино обожгло горло, только сейчас Морли осознала, где и с кем находится. Пара молча смотрела на неё, ожидая объяснений. В голове скомкались неприятные воспоминания, девушка совершенно не понимала, как ей стоит все рассказать. Одно стало ясным: говорить всю правду наверняка станет ошибкой.       — Простите, что ворвалась в ваш дом, я совершенно не понимала что делаю, — алкоголь развязал язык, даря необходимую храбрость. — На мой экипаж напали, а меня выкрали и я совершенно не понимаю, где нахожусь. Я..я сбежала, — дворянка выдохнула, возвращая кружку женщине. — Простите, что тревожу, — получилось весьма складно, она просто недоговаривает, а не врёт. Кто знает, может, незнакомцы чуют ложь за километры?       Первым на речь отреагировал парень, звонко рассмеявшись, от чего был удостоен осуждающего взгляда от, вероятно, своей матушки:       — Девица какая к нам пришла, чудная одним словом. Как звать-то? Родовитая небось к тому же, раз так стелишь.       — Не обращайте вы внимания на него, милая девушка, он говорит все, что только в голову приходит, не чуткий ни капли, — перебила приятная на лицо женщина, доброжелательно и несколько смущённо улыбаясь. Она была взрослой, морщины тронули её лицо, но природную красоту не задевали, давая понять, какой красотой обладала в молодости.       — Зовите меня Ина, я из рода Морли, но, судя по всему, мой дом вам не знаком. Мне будет нужны перо и бумага, ну, и чернила, конечно, если такие у вас есть. Хочется подать весть родителям до того, как они сойдут с ума от горя потери. Мы слишком привязаны друг к другу.       Парень рассмеялся снова, отвечая:       — Перо мы тебе выщипнем, бумагу наскребем, а вот с чернилами туго, так что не серчай, Инуш, — за такую интерпретацию имени юноша получил локтем в бок, от чего сдавленно охнул. — Вероятно, у главы нашей деревни есть всё, что тебе необходимо, но так просто мы тебя не отпустим. Уж слишком быстро ты собралась, в бегах что ли?       Ина не ответила, задумчиво прикусила губу. Догонять её некому совершенно, если только безумному дракону, хотя он мог сделать это намного раньше. Стойкое желание перевести дух брало свое, заставляя согласиться задержаться.       — Сейчас сынок мой принесет воды, я её согрею, и ты спокойно умоешься, баню топить тебе одной не будем уж, не серчайте, голубушка, но обмыться от пыли и ужаса дадим. На душе станет легче точно.       Немного помолчав, женщина продолжила:       — Наряд постараюсь оттереть, а пока дам из своих закромов, что-то было твоего размера. С моей молодости осталось.       Женщина засуетилась вокруг уставшей девушки, Ина после выпитого алкоголя сонливо смотрела на происходящее вокруг, не заметила, как умыла лицо и обмыла тело, надела вместо сшитого по фигуре платья обычное деревенское, но с чудной вышивкой по подолу и на груди. Женщина помогла завязать пояс, тоже украшенный вышивкой, пока сын её с любопытством рассматривал ритуальный нож, который выкрала Морли у культистов.       — Знаешь, Ина, я всегда мечтала о дочке, но Бог не позволил, а тут ты. Впервые чувствую себя настоящей матерью, у которой и сын, и дочь есть. Чуднó. Ты такая красавица, когда умоешься и волосы пригладишь.       Девушка едва улыбнулась в ответ, смотря на себя в осколок зеркала, торжественно поставленный перед ней на столе. Непривычно бедная атмосфера, дом, где нет ничего ценного, отличался от её родового поместья, о котором так старательно все заботились. Всё нажито было веками, тщательно чинилось и чистилось, чтобы приятный вид оставался. Их скромный бюджет, а не несметное богатство (моментами Ине казалось, что такого и не могло быть в принципе, уже не первое поколение они едва держались на плаву), всё равно давали такую возможность. Вернувшись к собственному осмотру, Морли заметила на щеках и лбу царапины от хлестких ударов ветвей и высоких кустов, под ногтями земли столько, что можно огород сажать, да и руки все в синяках и ссадинах, полученных во время побега. Одно радовало, никто из этих двух не увидел ужасного шрама Морли. Лишних вопросов и сочувствующих взглядов получилось избежать. Ине, на самом деле, не верилось, что чья-то семья может спокойно помочь совершенно незнакомой девушке, попавшей в беду. Им оставалось её только накормить и уложить спать для полной Идиллии.       — Далече же тебе пришлось бежать, дочка, раз так ободралась и так замарала платье своё. Алла Бирса, отстирать этот ужас смогу, — вздохнула женщина, откладывая дорожное платье Ины. Она посмотрела на девушку, улыбаясь:       — Верно, голодная, но ещё не чувствуешь, смотри не усни, пока я на стол накрываю, Кэсси, помоги мне, пожалуйста, — парень пришел на первый же зов матери, ловко начиная расставлять посуду, а потом, налив воды, поставил её согреваться.       — Прошу вас, Госпожа, я не уверена, что нужно так заботиться обо мне.       — Мы бы все равно садились завтракать, а тут ты нагрянула, — перебила её женщина с нажимом. — Да и я тебе не госпожа, милая, зови Мирой, нам еще долго придется вместе быть.       Ина закусила губу, стараясь сдержать новый поток слез. Хотелось к родителям как можно быстрее. Это заметил парень.       — Ин, ну ты чего, не дадим мы тебя в обиду, к нам близко не сунется никакой урод, или мы ему ножки оторвем, — девушку перекосило ещё больше, но она постаралась выдавить улыбку. Выглядело не особо красиво, но поверить можно было. Зверски истерзанные тела всплыли в памяти бурыми пятнами, по спине пробежались мурашки.       — Та-ак, а вот и вяленое мясо и хлеб, молоко будет к чаю, так что потерпите. Ничего другого нет, за овощами надо в огород идти, но ты тут помрешь скорее. Бледная, словно мертвячка. Прости Господи.       Ина вздрогнула, вспомнив пережитое. Да, только в ряды мертвецов её теперь и записывать. После нехитрого завтрака Морли уложили спать, давая возможно отдохнуть от пережитого, переварить всё. В голове раз за разом вставали образы убитых, растерзанных до кровавого месива, от чего начинала кружиться голова и накатывать тошнота. Девушка старательно давила в себе эмоции, успокаивая скорой встречей с родителями. Семья, добродушно принявшая её, оказалась действительно самой обычной, без злого умысла они заботились об Ине по мере своих возможностей, пытаясь откормить и оживить потухший взгляд. Сама Морли предлагала помочь с хозяйством, но Мира наотрез отказалась, объясняя, что негоже хорошеньким дворянкам руки марать работой. Так что девушке ничего не оставалось, кроме как сидеть в доме, редко выходя на улицу, опасаясь столкнуться с драконом, хотя вероятность такой встречи была минимальна. Пролетела почти неделя, после того, как Ина написала письмо родным, когда к её дому примчался старший брат, всклокоченный и перепуганный. Он долго всматривался в начале в хозяев дома, одаривая особенно недобрым взглядом Кэсси, видимо, взвешивая, насколько опасным он мог быть для сестры и её чести. Мира приняла наследника рода Морли добродушно, по-свойски, так, словно он и не был особенным, отличным ото всех крестьян. Ина уехала через день после приезда, отец передал Мире достаточно крупную сумму в благодарность о заботе.       Путешествие обратно было долгим, Винсент на этот раз не торопился, заботясь о комфорте сестре, потребовал рассказать, что с ней произошло. Теперь Ина не скрывала правды, рассказывая всё как есть, она замечала, как менялся в лице её старший брат, напрягаясь с каждой минутой больше. В конце, когда младшая Морли дошла до момента с побегом, он прервал её. Винсент выглядел мрачно, такого выражения девушка никогда не видела на лице брата, что-то похожее иногда замечала у отца, в моменты его расстройства или злости. По спине пробежал холодок.       — Всё плохо? — тихо спросила девушка, подобравшись. Разозлить его она не могла точно, но страх окутывал.       — Боюсь, что да.       На этом их разговоры закончились, всю оставшуюся дорогу они провели в молчании, хотя Ина и пыталась расспросить брата о родных и их самочувствии. Он был задумчив и больше не подарил ни одной улыбке ей, что очень расстроило девушку. Ина росла в доме полном любви и заботы, ей всегда уделяли внимание, разговаривая подолгу, порой даже на одни и те же темы. Такая отстранённость больно уколола.       Дом встретил их мрачно, даже траурно. Матушка и отец были бледными, похожими на призраков, словно это они пережили нападение культа, а не их дочь. Ина, улыбаясь, обняла по очереди, вытирая украдкой набегающие слёзы. Им не стоило узнавать всё сразу, хотелось уберечь их от лишней нервотрёпки, но Винсент, видимо, так не считал. Он ушел сразу же в компании отца в кабинет, чтобы рассказать о произошедшем, похоже, не доверяя моральному состоянию сестры. В тот вечер в кругу семьи был настоящий траур, каждый осознал утраты: их дочь мертва, а ещё, встретившись с самой смертью, вернулась и обрела искры магии. Матушка выплакала все глаза, отец хмурился каждый раз, когда смотрел на Ину. В дом был приглашён поверенный маг для признания появления силы. Младшая Морли только начала осознавать, что что-то происходит, и это что-то не то, что теперь всё будет по-другому.       — Тебя отправят в магическую академию, по завершении которой ты будешь служить стране, — холодно сказал глава рода Морли, не смотря на свою дочь. — Теперь ты дочь смерти, а не младшая из нашей семьи. Некромантам не место в доме обычных магов.       Ина знала, что отец лгал, говоря, что она будет служить исключительно короне. Она имела полное право на пост главы Морли в будущем, теперь, когда обрела магию. Желала ли девушка этого? Определённо нет. Она также не хотела презрительного взгляда от брата, когда он начал воспринимать её в качестве соперника, а не любимой младшей сестры. Девушка потеряла семью, попав в лапы культистов, но не сразу поняла причины такой перемены. Младшая Морли провела несколько дней в библиотеке, изучая о некромантах все книги и газетные выписки, коих было не так много, но каждая имела негативный окрас. Девушка силилась вспомнить о некросах что-то другое, но не могла раскопать в воспоминаниях ничего, что хоть на каплю меняло мнение. В истории были запечатлены случаи, когда главами домов становились некроманты, но таких было мало, маги и особенно люди питали к ним неприязнь.       Еду приносили либо в библиотеку, либо в комнату Ины, а просьбу давать есть в столовой проигнорировали. Её изолировали от общества. Сложилось впечатление, что она прокажённая, а не счастливо выжившая. Порченных девиц прятали от глаз общественности, даже в семье менялось к ним отношение, девушка знала пару таких случаев, но не думала, что к ней будет такое же отношение, с учетом, что её не коснулся никто.       Вещи собирать пришлось младшей Морли самой, постепенно прислуга перестала приходить, чтобы прибраться, помочь одеться или принять ванну, видимо, её отослали насовсем или перевели. Девушка начала заботиться о себе сама, в душе радуясь знакомству с Мирой, которая показала, как жить без помощи посторонних. Нет, забота о себе не давалась ей легко, медленно, после очередного провала, но получалось. Отбыла Ина из родового поместья тоже в одиночестве, никто не вышел её проводить. Общительная и дружелюбная со всеми когда-то, теперь оказалась перед жестоким миром в одиночку, не совсем понимая, как бороться с обществом. Тепличная девушка, она не сталкивалась прежде ни с полным отсутствием денег, ни с глухим одиночеством, накрывшим резко. Казалось, Ина начинала сходить с ума, лишившись возможности выговориться кому-то. Младшая Морли плакала практически всё время до отъезда, когда не читала, а потом и во время дороги. Путь в никуда из счастливого прошлого. Она не мечтала учиться магии, тем более связанной с мертвецами и ритуалами, но её желания не спросили в очередной раз. Ей предстояло долгое путешествие и учёба, а потом работа, чтобы заработать на жалкий кусок хлеба.       Эд смотрел на красивую блондинку, ловко залезшую ладошками под рубашку, оглаживавшую его живот, что когда-то пробуждало желание. Драконы были весьма любвеобильны, не стеснялись менять партнеров, не зацикливаясь на верности. Только сейчас он начал понимать, что молодая женщина, которую он когда-то считал идеальной и обворожительной, на деле имела много меньше положительных качеств. Её наряды внезапно показались пошлыми и вычурными, а многочисленные украшения безвкусными. Та, с кем он, наконец, решил связать свою жизнь навсегда, вдруг опротивела. Эд знал наверняка, даже в узах брака он не блюл бы семейный кодекс, пользуясь услугами любовниц на стороне, но только теперь начал задумываться, насколько бессмысленный тогда брак. Его нынешняя любовница не смогла бы дать то, на что он рассчитывал. Да и что для него значит семья? Об этом стоило хотя бы сейчас задуматься.       — Я решил не обмениваться с ней браслетами, — в итоге признался он друзьям. Те обрадовались, оживляясь. У них у всех были жены, у одного даже дети, но каждый был против брака Эда. Они не говорили, что брак дело пустое или что-то похожее, просто считали, что выбранная партия пустоголовая смертная, которая желает обогатиться, возможно даже родить ребёнка, точно жить за пазухой.       — Что или кто тебя отговорил от этого?       — Встреча и удивление, которое я увидел в лице мертвячки.       Друзья непонимающе переглянулись, силясь понять Эда. Дракон продолжил чуть погодя:       — Я увидел возвращение с того света некроса, ужасающее зрелище. Она так отчаянно боролась за жизнь, впервые задумался о вечности и скоротечности времени. Эта душа так отчаянно цеплялась за жизнь, в отличие от этой дурочки. Красота смертных увядает быстрее, чем они думают, им выгодно продать себя подороже, пока на то есть возможность, они не ценят мелочей, которыми обладают, предпочитая прожигать всё.

      — В ту ночь я потеряла себя, свою жизнь и связь с родственниками.