///
Поговорить с Хандон. Бора так и этак крутит эти три слова в голове. После завтрака от вцепившегося в душу волнения её мутит, и каждый раз, стоит ей снова мысленно их произнести, к горлу подступает тошнота. И места себе найти не получается. Боре быстро надоедает бессмысленно наматывать крошечные круги по комнате, и она отправляется так же бессмысленно топтать замок. Поднимаясь из подземелья в Вестибюль, она неожиданно сталкивается с Юбин и Юхён. Бора притормаживает. Юхён, рядом с которой Юбин должна выглядеть не больше гоблина или домового эльфа, почему-то наоборот кажется какой-то сжавшейся и крошечной. У неё раскрасневшиеся щёки, и она что-то разгоряченно говорит совершенно бесстрастной Юбин. Боре думается, что всё это не слишком похоже на дружескую беседу. Она позволяет себе чуток постоять вот так, поглядеть на выбитую из равновесия Юхён — в конце концов не каждый день подворачивается такое чудное зрелище — и затем подходит к ним, перетягивая внимание на себя. — А вы чего тут? Привет, Юбин! Что-то тебя не видно в последнее время, хотя на одном факультете учимся. Дела? Понимаю, старосты школы занятые люди. Как вообще жизнь? Юбин выслушивает её поток сознания с непроницаемым лицом, а когда Бора затыкается, одаривает её каким-то странным взглядом. — Нормально, — сухо говорит она и просто уходит, протиснувшись между Борой и стеной. — Чего это она? — Бора провожает её недоуменным взглядом и кричит вслед: — Могла бы и поздороваться! Ну или попрощаться хотя бы… Она переводит взгляд на Юхён. Та кажется раздутой от какого-то негодования и не сводит с Юбин сверкающих глаз, пока она не скрывается за углом. Потом Юхён наконец обращает на Бору внимание, и от возмущения её брови взлетают чуть ли не до самой линии роста волос. — Чего она на меня накинулась?! — А чего она на тебя накинулась? — Я не знаю! Я вообще просто шла мимо! — Мимо? — переспрашивает Бора, сужая глаза. — Ну!.. — Юхён порывистым движением зачёсывает пальцами свои короткие волосы и выпаливает: — Я шла к вашей гостиной. Хотела позвать Минджи. А Юбин просто остановила меня и начала допрашивать, чего я тут шляюсь, мол, посторонним тут нельзя и вообще. Чуть ли не начала грозиться, что сейчас доложит на меня! За что?! Я же не ломилась к вам в гостиную, ей вообще какое дело?! Бора прикусывает нижнюю губу, чтобы не начать ухмыляться. — Ей то самое дело, Юхён. Юхён непонимающе взирает на неё, и Бора всё-таки позволяет ухмылочке скользнуть на её лицо. — Давай не тут. — Но я же… — Она на отработке по Нумерологии. Подозреваю, что из-за тебя. — На отработке… — растерянно повторяет Юхён. — А… Да, точно. Чёрт. Она тут же сдувается, и её синие глаза заволакивает целый океан печали. Бора испытывает что-то странное, глядя на это, и неожиданно ловит себя на обдумывании одной назойливый мысли, которая возникает в голове незаметно для неё самой. Вдвоём они выходят в пустой Вестибюль и встревают там. Юхён — в нерешительности, Бора — под тяжестью этой мысли. Ну что же, мир не рухнет, если Бора немного поговорит с Юхён, которая… Кое-чем могла бы ей помочь. Она же наверняка в курсе… И вообще… Нет, Бора уверена, что пожалеет об этом. Но она всё равно делает это. — Может… — срывается с языка Боры быстро и невнятно. Она вбирает в грудь побольше воздуха и на выдохе выпаливает остальное: — Прогуляемся немного? Лицо Юхён буквально вытягивается от удивления. Она пялится на Бору огромными, оленьими глазами, в которых с пару секунд отражается полнейшее непонимание, затем мелькает испуг, и Юхён, моргнув, дёргано кивает. Так они выходят во двор, обе сгорая от неловкости. Шагают в сторону деревянного моста. Молчат. Бора ощущает себя виновницей этого молчания — так и есть — и чувствует, как всё её лицо и уши жутко горят. У неё внутри вырастает незримая стена, об которую Бора безрезультатно бьётся в попытках открыть рот и что-нибудь сказать. Она знает, было ли бы ей легче, если бы они с Юхён хоть чуть-чуть общались до этого. Наверное, если бы это было так, ей бы и не пришлось сейчас так страдать. К величайшему облегчению Боры, Юхён нарушает молчание первая: — Так… В чём там дело с Юбин? — А, да… Бора замирает посреди моста. Обреченно приваливается к деревянной перегородке, свешивая руки над зеленой порослью. — Ну всё просто — она сохнет по Минджи. Бора краем глаза видит, как пальцы Юхён впиваются в перегородку, а она сама наклоняется в вперёд, практически перекидываясь через неё. От неописуемого изумления на её лице Бору тянет криво улыбнуться. — Скажи, что ты шутишь… — выдыхает Юхён чуть ли не шёпотом. — Я своими глазами видела, как она краснеет, когда Минджи на неё смотрит. Тут даже удивляться нечему. Минджи как ходячее приворотное зелье. — Ну одно дело все остальные, а другое — Юбин… Я потрясена. И что, ты хочешь сказать, что она?.. — Ага. Взъелась на тебя, потому что вы с Минджи… Того. Молодец, заработала себе во враги Старосту школы. Юхён нахально ухмыляется, снова проводя рукой по волосам. — Ради Минджи я готова заработать во враги и кого похуже. Бора морщится. — Нет никого хуже. Все профессора воспринимают Юбин так, будто она вечно под Сывороткой правды. Поверь, если она захочет, она может устроить тебе уйму проблем. — Ну-ну. У меня, знаешь ли, тоже есть связи. — Кто? — фыркает Бора. — Хандон? Бора так и знала! Когда Юхён выпрямляется и опускает на Бору сверху-вниз взгляд, полный чрезмерного, ядовитого довольства, она понимает, что знала — что пожалеет об всём этом. Юхён снова нахально ухмыляется, только тысячекратно противнее. — О, я, вообще-то, имела в виду то, что второй Староста школы — слизеринец. И от него тоже все профессора без ума. Но я, конечно, понимаю, что все твои мысли сейчас только о ней. Бора хочет провалиться сквозь деревянные доски под ногами. Её глаза застилает какая-то пелена, и она чувствует, как её всю обливает кипятком. Она лихорадочно раздумывает, как лучше поступить — сбежать или скинуть Юхён с моста, но на практике остаётся неподвижной и чудовищно беспомощной. Меж тем Юхён кладёт ладонь на её плечо и покровительственным тоном продолжает: — Ты, наверное, предложила мне прогуляться, потому что хотела расспросить, да? Тебе же интересно, какой она была в детстве, кто её семья, что она любит, кроме себя, что не любит, ну и всё такое прочее, верно? Я могу тебе рассказать. Что ты хочешь узнать, Бора? Ох, может быть, мне нужно что-то передать ей? Ты только скажи! Мне совершенно несложно, я буду только рада посодействовать вашим… Бора не выдерживает. Если бы она услышала ещё хоть слово, Юхён бы пришлось продемонстрировать свои навыки полётов без метлы. Что она думает, раз она нравится Минджи, то Бора теперь станет терпеть всю её идиотскую натуру? Бора не станет! Поэтому Бора, ощутимо пихнув её костлявую, долговязую, дурацкую фигуру плечом, уносится дальше по мосту. Почему-то не подумав, что уноситься стоило бы в другую сторону. Доски опасно поскрипывают под праведным топотом её шагов. Бору трясет. И не только от непередаваемой злости на Юхён. Ещё от того, что она сказала именно то, о чём Бора думала. Но Юхён нельзя знать, что она действительно хотела что-то спросить. Не заслужила. Пошла она вообще!.. Куда угодно, лишь бы не мозолила Боре глаза больше никогда в жизни! Что это вообще за насмешка судьбы?! Её лучшая подруга встречается с этой идиоткой, а её… Не её, просто — Хандон, является лучшей подругой этой идиотки! Это какой-то заговор против благополучия и уравновешенности Боры? Стоит Боре вылететь с моста, ей в спину врезается крик: — Бора! Постой ты! Я прошу прощения! Почти искренне! Бора не оборачивается и не замедляет шаг. Она, правда, не знает, куда именно идёт, но от Юхён уже согласна сбежать и в Запретный лес, если это будет единственный способ от неё избавиться. Может, не идти на защиту от Тёмных искусств? Может, вообще никуда не идти? В жизни и так слишком много поводов для стресса — зачем ей ещё один? Взобравшись по тропе на холм, Бора видит внизу, неподалёку от хижины лесничего, небольшую группу учеников, образовавших круг. Она останавливается, потому что нечто там кажется ей странным. До неё доходит, что фигура в центре вовсе не человек, а кажется, манекен, и этот манекен начинает вдруг отскакивать из стороны в сторону под ударами заклинаний. Ученики отбивали его, как мячик. Юхён нагоняет её. — Что они делают? — зачем-то спрашивает Бора, хотя сама прекрасно видит, что происходит. — Мне кажется, это те, кто хотел возродить Дуэльный клуб. Им не позволили, и они нашли альтернативу. — А пользоваться магией вот так им позволили? — Уверена, что нет. За это им меньше влетит, если что. Но людей сейчас меньше всего волнуют наказания за дисциплину. Это уж точно, мрачно соглашается Бора. Ей почему-то становится тоскливо. И раньше поговаривали о Дуэльном клубе, но то было не более, чем желание развлечься. Никто после очередного отказа директора не утаскивал откуда-то манекен и не шёл с ним наперевес так внаглую нарушать школьные правила. Бора переводит на Юхён тяжёлый взгляд. — Что? — спрашивает та. — Ничего. Посмотрела на это и теперь думаю, что все мои проблемы — чушь. Даже ты вдруг перестала бесить. Юхён глядит на неё не растерянно, но с полным непониманием. Бора вздыхает. — Один вопрос можно? — Да. — Хандон же хороший человек? Юхён отвечает очень серьёзно: — Лучше, чем можно подумать.///
На Защиту от тёмных искусств Бора идёт на грани ужаса. Она не представляет, что будет, — и что будет именно с ней, — когда она увидит Хандон. Как Бора будет себя вести? И что куда более важно — как Хандон будет себя вести? Бора ни за завтраком, ни за обедом не сумела набраться смелости, чтобы обернуться и бросить хотя бы мимолётный взгляд на слизеринский стол. Она не знает, в каком Хандон настроении. Впрочем, можно подумать, по её лицу получилось бы что-то понять. Она заходит в класс, невольно скрываясь за спиной Минджи. Выглядывая из-за её плеча, Бора проглатывает взглядом всё помещение целиком — и её не видит. Она облегчённо приваливается к спине Минджи, обвивая её талию и беспомощно выдыхает. Минджи ей никаких вопросов не задаёт, только похлопывает по руке. Ясно дело: Хандон просто не может не прийти, но даже жалкие секунды, оттягивающие это неизбежное, ощущаются спасением. Наверняка Хандон ждёт от неё ответа. А ответа нет. До сих пор. Хотя чем больше Бора думает об этом, тем отчётливее у неё ощущение, что это не более, чем хождение по кругу. И этот круг разорвётся в тот самый момент, когда Бора посмотрит Хандон в глаза. Парты в классе составлены по углам — значит, снова практика. И вероятно, снова какой-нибудь скандал. Занятия Шиён спокойно не проходят, и потому воздух в классе кажется наэлектризованным. Сама Шиён расслабленно сидит за учительским столом и, стоит Боре на неё взглянуть, смотрит на неё в ответ и улыбается уголком губ. Боре тут же хочется отвести взгляд, но она почему-то не может. Когда Шиён поднимается из-за стола и разрывает их зрительный контакт, Бора чувствует себя освобождённой. Она отпускает Минжди, но продолжает топтаться у неё за спиной. — Поднимите, пожалуйста, руки те, кто не принёс сегодня домашнее задание, — начинает Шиён с самой доброжелательной улыбкой. Несколько рук неуверенно вздымаются. — Хорошо. По пять очков с каждого. Бора слышит недовольный гул, но он затихает, как только Шиён продолжает: — А сейчас можете быть свободны. Надеюсь, вы потратите освободившееся время с умом. Я жду задания на следующем занятии. А сегодняшний материал сдадите… Ну когда-нибудь сдадите. Договоримся. Впредь, пожалуйста, делайте всё вовремя. Несколько человек уныло отделяется от остальных и волочатся на выход. Бора тихонько радуется, что несмотря на все ужасы, происходящие в её жизни, она находит время не только страдать — но и делать домашку. Шиён ожидаемо велит им разделиться на пары. Бора тянет было Минджи за рукав, как вдруг остро ощущает, что кто-то есть у неё за спиной. Нависает и сверлит взглядом. У Боры сжимается сердце. Конечно, она понимает, кто стоит у неё за спиной. — Составишь мне пару? А нельзя было задать вопрос по-другому?! Минджи оборачивается, и Бора смотрит на неё умоляюще. Только не знает, о чём именно умоляет. Минджи открывает рот, чтобы что-то сказать, указываю при этом большим пальцем куда-то в сторону, и так ничего и не говорит, просто уходит, бросает Бору один на один с… Хандон. Нет, разумеется, не совсем так: вокруг куча людей, и вообще, они на занятии, но когда Бора всё-таки поворачивается к Хандон лицом и усилием воли поднимает на неё глаза — ей кажется, что они один на один. У Боры всякие мысли стираются из головы. Хандон вопросительно приподнимает бровь, а она будто лишилась способности издавать хоть какие-то звуки, не то что говорить. — Да или нет? Да что ей от Боры надо, ради всего святого! — Пойдём, — наконец выдыхает Бора обречённо. Они занимают место в свободной части класса. Стоят рядом. Бора чувствует аромат парфюма Хандон, такой загадочный и неопределимый, как она сама. И пока Шиён объясняет им, что нужно делать, Бора не воспринимает ни слова. Погружённая — непонятно куда. В голове у неё — штиль, а в душе — хаос из всего и сразу. У Боры не получается даже думать о том, что она чувствует, получается только стоять — и чувствовать. Оцепенение отпускает её лишь тогда, когда Хандон вдруг отходит от неё на десять шагов. Бора растеряно оглядывается, видит, что все так разошлись, и кое-как слушающимися пальцами достаёт палочку. Хандон поднимает свою. — Готова? — уточняет она. И Боре хватает глупости кивнуть. Она видит, как кончик чужой палочки рассекает воздух. Вспышка срывается с палочки. И Бора в каком-то отупении смотрит на это, не удосуживаясь ничего предпринять. Испуг настигает её в самый последний момент, когда уже совсем, поздно. Заклинание врезается в неё — и... Ничего. Бора пошатывается. И всё. Почти — всё. В груди как будто вспыхивает пламя. Бора стискивает зубы и резко хватается за ворот мантии. Ощущает ладонью тепло. И когда до неё доходит, что к чему, у неё все тело практически немеет от холода. — Бора? — та насмешливо разводит руками. — Защита от Тёмных искусств предполагает то, что нужно защищаться. Она испуганно глядит на Хандон, и тогда та меняется в лице. — Что-то не так? Бора крупно вздрагивает и затравлено озирается. Шиён берётся рядом из ниоткуда и вбивает Бору в землю своим чёрным взглядом. Её всю пробирает дрожь. Кажется, Бора до сих пор не отошла до конца с их… чаепития. — Я… нет… Всё… Всё порядке, да, — запинаясь, кивает Бора. — Всё хорошо. — Ты какая-то бледная, — ласково замечает Шиён. — Ты здорова? У тебя что-то не ладится с моими занятиями. Если нужно в Больничное крыло, можешь выйти. Она вдруг бросает взгляд куда-то в сторону и хмурится. — Кормак! Не помню, чтобы говорила, что нужно калечить своих напарников. И она отходит. Бора выдыхает. Ей чудится, что цепочка на шее режет ей кожу. — Бора? Она не реагирует. Бора продолжает держаться за ворот мантии, и всё её мысли, всё её существо сосредотачивается на том, что у неё на шее по-прежнему висит кулон, про которой она и думать не думала уже чёрт знает сколько. Но от того, что она забыла про него, он не перестал существовать — и не перестал быть чем-то, чего она не понимает. И тут Бора вспоминает. Минджи же!.. Минджи за завтраком сказала ей, что Юбин ей отказала. То есть… У Боры нет никакой возможности пробраться в Запретную секцию снова. Внутри всё рушится от разочарования. Она поджимает губы и смотрит на Хандон, которая в недоумении подходит к ней. Совсем никакой возможности? — Я выйду… ненадолго, — бормочет Бора. И не дожидаясь реакции вылетает из класса. Она проносится по коридору, но встревает у выхода на лестничную площадку. Рука снова тянется к вороту мантии, пальцы цепляют цепочку. Боре говорили не расставаться с кулоном. Так или иначе он должен защищать её, может, приносить удачу, — что-то такое сказал ей папа. Но сейчас ей кажется, что кулон не приносит ей ничего, кроме головной боли и страха. Так ли ей необходимо докопаться до правды? Нет, ей нужно, но может, это всё-таки подождёт до лучших времён, в которые у Боры голова не будет разрываться от всего происходящего. Она вытаскивает кулон из-под мантии, собирает рукой волосы, чтобы не мешались, и стягивает цепочку. Пытается. Бора сперва не понимает, что такое, почему она застряла, а потом она осознает, что та не застряла. Она просто — не снимается. Бора в панике хватает за неё обеими руками и тянет, а та, словно прилипла к коже и не сдвигается ни на долю дюйма. Никак. Сколько бы силы Бора ни приложила. Она даже пытается цепочку порвать, но только оставляет на ладонях вмятины. Сердце бьётся как загнанное. Бора выпускает кулон, позволяя ему свободно болтаться поверх мантии. Руки трясутся. Она ничего не понимает. Что это значит? Почему она не может его снять? Да что здесь вообще происходит?! — Что-то случилось? Бора даже не пугается раздавшегося голоса. Она решительно разворачивается к Хандон, на грани истерики, желая прокричать ей прямо в лицом, что да, чёрт возьми, и слишком многое! Но она молчит и тяжело дышит, потому что каждый вдох даётся всё труднее из-за вставшего в горле кома. Бора не знает, что делать, она чувствует себя загнанной в угол. И не понимает, стоящая перед ней Хандон перекрывает последний из путей для отступления или наоборот — является её единственным спасением. Может ли Бора доверить ей своё спасение? Есть ли у неё вообще какой-то выбор? — Мне нужна помощь. Бора говорит это севшим голосом, почти хрипом. Хандон продолжает глядеть на неё очень серьёзно и очень чутко. — Всё что угодно. Бора ей нравится? Бора медленно протягивает обе руки, холодные и дрожащие, и осторожно касается — чужих. Хандон никак не меняется в лице. Но берёт её ладони в свои. И Бору убивает то, что её руки такие маленькие, что Хандон удаётся укрыть их теплом собственных целиком. — Мне снова нужно в Запретную секцию. Бора замирает. Её бьёт дрожь. И она ждёт, что следом её ударит вопрос. Но по лицу Хандон лишь пробегает мимолётная тень удивления. Она мягко сжимает ладони Боры. — Хорошо, я тебя проведу. Бора ей нравится? А Боре — она?