Клуб одиноких сердец

Каждую пятницу повторяется одно и то же. Этот чертов фонарь прямо за моим окном постоянно мешает мне спать, даже жалюзи не спасают. Убийственный вечер, когда я отключаю телефоны, гашу во всех комнатах свет - отгораживаюсь от внешнего мира. Хотя могла бы скоротать время совершенно иначе, но я не хочу, привыкла. Это моя личная психологическая разрядка, не будь ее, я бы, наверное, уже загнулась. Сижу на полу, прижавшись спиной к креслу и прижав колени к подбородку, - одна из детских привычек, от которых так и не удалось избавиться. Обычно я ворочаюсь с боку на бок, сминая простынь в безнадежных попытках заснуть, долго всматриваюсь в потолок - ничем не примечательный, выбеленный, отличающийся от иных разве что своей высотой. Создается ощущение просторности, как будто комната раза в полтора больше, и дышится гораздо свободней. Слабое утешение для человека, страдающего бессонницей. Включаю светильник, чтобы отыскать свой ноутбук, еле удержавшись от соблазна закинуть ноги на стол. Нехорошо, Алиса Витольдовна, неприлично... Моя любовь к кинематографу велика, но, увы, не безгранична, поэтому буду читать. Не приходится долго думать над выбором очередного "снотворного". Одна юная особа достаточно убедительно выразила свое восхищение по поводу "Белой гвардии". Стыдно признать, что я не помню содержания книги. Читала еще будучи подростком, не восприняла всерьез, забыла. Булгаков прекрасен, некоторые его тексты доводят до какой-то сумасшедшей дрожи, суеверного трепета, словно становишься причастным к чужой великой тайне. Грустной, несчастливой, но знакомой настолько, что временами приходится прекращать чтение, закрывать страницу, чтобы унять нахлынувшее волнение. Читаю третью ночь подряд. Запойно, не имея ни малейшего желания останавливаться. Нет привычной мистики и сатиры, всего лишь жизнь, как она есть - жесткая, не терпящая людской слабости, и все равно по-своему пленительная. Либо я склонна все идеализировать. Пустым взглядом пробегаюсь по строчкам, а перед глазами возрождаются события недельной давности. Случайная встреча, последствия которой могли быть намного серьезней, но мы кое-как выкрутились. Сейчас и вспоминать-то смешно, сказала то, что первое пришло в голову. Маленькая ложь ради всеобщего блага. Наверное, один из моих ответов поверг девчонку в состояние, близкое к шоковому. Надеюсь, она не будет смущаться каждый раз при упоминании слова "стол". Рита была в тот день непривычно разговорчива. Вроде и жизнерадостна, и милая улыбка на губах, а взгляд серьезный, хмурый, свойственный ей. "Не вижу смысла читать то, что не причиняет боли". Сказала она и вновь усмехнулась. Лицо слегка перекосило, однако она справилась с собой и быстро вернула ему первоначальное непринужденное выражение. Ее самоконтроль меня порой изумляет. Эта выработанная сдержанность, придерживание эмоций и будто вечный упрек, застывший в насмешливых серых глазах. Неужели конец? Перелистываю предпоследнюю страницу. Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева, занавес бога, облекающий мир, покрылась звездами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. В алтаре зажигали огоньки, и они проступали на завесе целыми крестами, кустами и квадратами. Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла – слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч. Но он не страшен. Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему? Почему? Я терзаю себя этим вопросом и не нахожу вразумительного ответа. Действительно задело. Мудро, конечно, и правильно. Но прошлое так навязчиво, что и не до звезд вовсе. Хотя я смирилась, давно смирилась. Нельзя же носить траур до конца своих дней. И рыдать украдкой тоже не стоит. Как бы ни был привлекателен образ сильной женщины, плачущей у окна, я его не приму. Пять лет я никого не люблю. Испытываю симпатию, не больше. Единственное, что имею - регулярный секс. Бесстыдно использую мужчин. Давайте будем честны: у каждого есть физиологические потребности, которые необходимо удовлетворять. Я не в восторге от цветов, которые мне дарят, и терпеть не могу ласковых, преданных глаз, которыми мой сегодняшний мужчина смотрит на меня. Неужели он и правда влюблен? В таком случае, я ему искренне сочувствую. У нас неплохой секс, а любви-то нет. Оргазм - это обычные мышечные сокращения, зачем усложнять и без того непростую жизнь признаниями в абсолютно неуместных чувствах. Я хорошо переношу одиночество, научилась наслаждаться им, продолжая цепляться за прошлую любовь. Как будто мне до сих пор двадцать семь и он жив. Замечательно Сашке живется - влюбчивая и с отвратительной памятью. Ее звонкий смех всегда благотворно действует на окружающих. С ней сложно, практически невозможно поссориться, однако мне почти удалось. Рита ей совершенно ни к чему. И я была не в состоянии понять ее странной заинтересованности в моей студентке, в конце концов сдалась. Туманова не маленькая девочка, сама разберется. Знала бы, чем для меня все это обернется, сто раз обдумала бы свой поступок. К счастью, обошлось. А за окном уже рассветает. И я понимаю, что если немедленно не лягу спать, то завтра, а точнее уже сегодня, придется "нацепить" свои праздничные мешки под глазами. Засыпаю, почти проваливаюсь в сон, мысли постепенно утихают, сливаясь в один нескончаемый ряд. Я должна поспать хотя бы пару часов. Отпустить свои душевные переживания, снова сделать вид, будто ничего не поменялось. Знаю только одно: неугодные чувства следует уничтожать еще в зародыше, не давая им возможности полностью подчинить себя, ведь так?