Холст обагрит пламя

      Свет терялся в темноте.       Его блики бесцельно бродили, вились во все стороны и тут же исчезали во мраке, стоило им только сорваться с белой накидки послушника. Золотой орнамент на капюшоне беспорядочно мерцал образом Леди под вуалью тьмы. Обступившая мгла пугала свет неизвестностью, сокрытой угрозой в её недрах. В тщетной попытке сбросить костлявую хватку на плече вспыхивали последние огоньки магии.       Руки в обгоревших бинтах рассеянно прикоснулись к полосе ткани на глазах. Сиромаха скупо улыбнулся, когда ощутил холодные капли слёз на дрожащих пальцах. Значит, он оказался в этом Леди забытом месте не так давно.       Всё казалось слишком мнимым. Забыться и в мгновение ока осознать себя скованным на стуле в царстве вечной ночи без меча – лишь первый акт оскалившегося кошмара. Но свет напоминал, молил и кричал во весь голос о том, что это не сон. Витающий запах смерти, тихое шептание и щебет пустоты, хрипы предчувствия в груди, от которого ногти сами царапали дубовый стол под собой, разбивали хрупкие надежды об иллюзорности омертвевшей клетки.       Надзиратель за хрупкой спиной заметил телодвижения пленника и с леденящей отчуждённостью отпустил его. Бряцнули стальные башмаки об половицы, и с тихим стуком что-то поставили перед послушником на столе. Сиромаха не видел, не мог видеть, но мерцание света эхом отразилось по литью старого подсвечника с единственной свечой. Опалённые пальцы прокажённого сами сложились лодочкой, а бледные губы прошептали арию:       — Ecce lux.       На мгновение взметнулся порыв энергии хаоса, посеревшие бинты покрылись её орнаментом, и на тонком фитиле зардел слабый огонёк. В его танце рассеялся мрак, а пустота вдребезги разбилась стеклянной россыпью.       Зеркала. Мириады вращающихся вокруг осколков рассеивали свет, преломляли его в бесконечные коридоры отражений. Простой и прекрасный в своём изяществе фокус ненадолго сбил с толку бывалого воина. Послушник скрыл руки за спиной и сдержанно отсалютовал надзирателю. Мрачная тень, очертаниями похожая на человека, слабо покачнулась и отступила от залитого светом стола.       Сухое дерево непривычно смущало своей скромностью. Не было ничего, кроме подсвечника, колоды карт и спящей поверх летучей мыши. Белый мех мерцал в игре пламени, а от шёпота послушника маленькие глазки-точки загадочно блеснули. На мгновение повеяло холодом, гладкая шерстка обратилась туманом, а за стул напротив вспорхнула немного…       Очень.       Слишком вульгарно одетая дама в готическом платье. Послушник только на бывалой выдержке не опустил взгляд за повязкой на тонкий чокер на шее, полуприкрытые кукольные плечи и вызывающий вырез на груди. Пламя свечи потускнело в блеске колец и ожерелья, когда незнакомка сложила пальцы домиком и откинулась на нежную спинку. Голова летучей мышки с озорством склонилась вбок, а с мягких губ томно сорвалось:       — Ты так мило спал, птенчик~       Улыбка на скрытом лице послушника скривилась в горькую усмешку. Свет, плод чужой иллюзии ещё нашёптывал в уши о подлинности стола, зеркал, незнакомки напротив, но разум сиромахи оставался чист, как снег мёрзлых пиков королевства, а потому он позволил себе нечаянно обронить первую мысль:       — Я разве… просыпался?       Острые ушки морфа незаметно дёрнулись. Глазки-амазониты хищно сузились, желая взглядом пронзить душу проницательного человека напротив. Блики заискрились озорством, но в голос закралась жалеющая ирония:       — Верно подметил, птенчик, — осторожное мерцание накидки послушника выдавало его желание узнать больше, а потому мышка плавно подпёрла голову рукой и продолжила: — можешь считать это сном внутри сна, лимбо, где рождаются кошмары и ужасы в сердцах смертных~       — Подходящее ты выбрала место для встречи, демон.       Разящую сталь голоса послушника парировала бархатная усмешка.       — Демонесса, демонесса, — пожурила пальчиком собеседника мышка, а после трагично приложила руку ко лбу с диадемой. — Куда подевалась ваша галантность и вежливость, сэр Рыцарь?       Черты сиромахи на мгновение дрогнули. Наспех скрытые бинтами руки сжались в кулаки. Саму душу слабого человека пронзило болью. Не от пламени, пожирающего глаза, кости и плоть за обмотками подгоревшей ткани, а от врезавшейся в память картины Камланна, горстки камней на цветущем поле. Ледяной могилой отплатил король рыцарям, поклявшимся ему в верности.       Несправедливость разъедала послушника изнутри, мёртвой хваткой сжимала горло и сердце.       Он выжил после бойни на Камланне, но какой ценой? Лишившись товарищей по оружию, лучшего друга, оставшись в обескровленном королевстве с единственным желанием — отомстить тому, кто клеймил его отступником и предателем.       Сиромаха собрал последние частички своей гордости и жёстко припечатал:       — Я больше не рыцарь.       В бездушных глазах на мгновение вспыхнуло сожаление. Скупая фраза послушника сочилась кровью, а потому даже холодное сердце демона пожелало сменить тему:       — Признаю, обстановка не из приятных, но демонам без сосуда только и остаётся, что навещать смертных в их снах.       — С твоим телом что-то случилось?       Как бы послушник не старался скрыться за напускным безразличием, летучую мышь тронул короткий вопрос друга, с которым она прошла слишком многое. Её губ коснулась хитрая улыбка.       — Скорое торжество требует выглядеть подобающе, а потому я на время оставила свой сосуд, — демонесса придирчиво осмотрела острые ноготки с идеальным маникюром, — на снежных вершинах на севере королевства.       Минули года с первой их встречи, а оруженосец выглядел всё таким же неоперившимся птенцом. Демонессе нашептали, что в прошлом её собеседник сумел первым с экспедицией местного графа покорить венец Логреса. Юноша и по сей день оставался лучшим по проходу в горах, но как он после столь суровых испытаний продолжал выглядеть, словно ему и нет двадцати? Простой свежий воздух точно не мог отбросить вездесущую руку костлявой сестры Леди.       На мгновение детское лицо послушника омрачилось задумчивостью, и он вежливо уточнил:       — В драконьих пещерах?       — Верно, их агаты настолько пропитаны хаос энергией, что с нежными потоками тающего льда смывают старость не по летам~       Скрипнул стул, когда сиромаха в неверии чуть отстранился от стола. Бархатный голос демонессы не мог отвести внимание человека от простого факта.       Драконьи пещеры не зря обозвали таковыми. Логово драконов, обитающих на скалящихся пиках гор, послушник считал самым опасным местом во всём королевстве. Даже самые молодые виверны способны схватить когтями зазевавшегося путешественника и унести его прочь, не говоря уже об их огненном дыхании. Свои гнёзда эти крылатые бестии никогда не покидают, но тогда как демон смогла оставить хрупкую оболочку в клыкастой пасти смерти? Напрашивался очевидный вывод:       — Драконы, они скрылись в глубинах гор. Почему?       Мерцание зеркал вокруг на мгновение померкло.       В бирюзовых карбункулах заплясали демонические огоньки. Пламя свечи в ужасе покачнулось, когда летучая мышь облокотилась на стол и ласково прошептала:       — Они напуганы, птенчик, — в эхе томного голоса изящным пальчиком нежно повели по грубому дереву стола. — Напуганы настолько, что стараются зарыться всё глубже, в тщетных попытках избежать своей участи. Страх – обворожительное чувство, доступное не только простым смертным. Чудовища, немёртвые, герои прошлого могут сполна насладиться его плодом. — Ноготок добрался до поддоспешника собеседника и постучал по нему. Сиромаха с отвращением попытался отстраниться от нависшей демонессы, но хватка призрака за спиной отрезала любые пути отступления. — Признай, тебя давно мучает предчувствие ужасного, оно скребётся где-то здесь, пробирается в самое сердце и безжалостно разрывает его на кровоточащие куски. — Блики демонессы хищно блеснули, а свободной рукой она взяла колоду карт. Мерцание хаос энергии на накидке дрогнуло, когда летучая мышь с предвкушением прошептала: — только дай своё согласие, и я в мгновение развею все сомнения над грядущим.       Послушник тихо скрипнул зубами.       Он уже давно благодарил Леди за то, что все без исключения демоны помешаны на контрактах. Теперь же ему оставалось промолвить молитву Мерлину, связавшему демонессу рамками нерушимого договора.       Как старый волшебник видел будущее? Послушник знал ответ на этот вопрос, и, о Леди, он бы всё отдал, чтобы избавиться от этого знания.       Колода карт – источник знамений, одного или нескольких образов простой человеческой игры. Смертным не дано разглядеть скрытый смысл за размашистыми узорами на ожелтевшей бумаге, и лишь единственный демон видел истину за пустотой мастей и достоинств. Сила артефакта совратила могущественного волшебника, что отдал колоду демонессе с рядом условий. И главное из них – тянуть билет на будущее имеет право только человек. Теперь неудивительно, почему летучая мышь так измывается перед ним.       Сиромаха дерзко усмехнулся:       — Не пытайся заворожить меня, демон. Я как никто другой знаю, что всё требует за собой плату, — тлеющие обмотки ткани на мгновение вспыхнули. Резкий тон обратился в горький шёпот. — Мерлин возжелал знать будущее, и куда это его привело? Он пожертвовал собой, расколол свою душу на куски, и только после ты исполнила свою часть договора. Но иллюзия Артура рассеяна, тебя здесь больше ничто не держит, а потому, прошу, — послушник сжал горящие болью руки и с искрящей горечью сплюнул: — забудь про это королевство.       Тихо зашелестел бархат, когда летучая мышь откинулась на спинку кресла. В бездушных зрачках плескалось разочарование. Вероятно, потому что мальчишка оказался гораздо мудрее старого хрыча. Возможно, потому что юнец перед ней видит только то, что хочет видеть.       — Ты прав, птенчик. Моя кукла отыграла свою роль, но она лишь завершила один контракт, начав другой. Тюрьма этого старикашки несовершенна, он сам это понимал, а потому просил тебе передать.       Огонёк на кончике свечи сжался до крохотной точки. Из голоса демона пропала всякая насмешка или ласка, остался лишь бездушный холод ожидания неизбежного. Тонкие пальцы сцепили в замок, что с глухим стуком положили на стол, когда летучая мышь без толики лжи проговорила:       — Демон, сразивший короля, вернётся.       Послушник дёрнул головой как от пощёчины.       Немногие знали, что Артур погиб ещё на Камланне, а правящая фигура в доспехах была иллюзией, созданной на последнем издыхании Мерлином с помощью демонесссы. Волшебника просто разорвало на лоскуты, когда он запечатал дух узурпатора за изнанкой мира.       Смерть великого мага, падение ордена рыцарей круглого стола, от которых в строй вернулась жалкая треть, поставили королевство на грань существования. Лишь иллюзия удержала государство от развала на куски. Но благодаря дочери Мерлина она рассеяна, и страна осталась без короля и былого единства.       Иначе говоря, королевство теперь – это пороховая бочка, которая готова взорваться междоусобной войной от любого повода. Например, восставшего из пепла демона, вновь посягнувшего на серебряный венец Камелота. Послушник готов был отдать голову на отсечение, что в этот раз королевство за секунду вспыхнет каскадом фейерверков из горящей плоти и стенающих душ.       Словно прочитав мысли послушника, демонесса со сталью в голосе продолжила:       — Зареют виселицы, завоют эшафоты, запылают костры междоусобиц. Даже мне, скованной клятвой, мысль об этом вызывает отвращение. Хоть и в тени, но вместе со стариком я приложила коготки к жизни этого королевства, и я не позволю дикарю из изнанки мира перечеркнуть мои старания.       Послушник не мог поверить, что демонесса говорила искренне. Древнее существо, лишённое даже намёка на эмоции, обрело привязанность к людям на маленьком клочке земли. Пожаром вспыхнуло желание иронично рассмеяться прямо в лицо летучей мышке, только вот предчувствие узлом сдавливало грудь так, что сил едва хватило на кривую усмешку, обращённую скорее к самому себе, нежели к собеседнице.       Сиромаха вздрогнул, когда демонесса снова заговорила:       — Я пригласила тебя не просто так, — летучая мышь красноречиво кивнула на карты. — Я отчётливо ощущаю, как это порождение хаоса сделало свой ход, и без нашего вмешательства этот удар станет для всех последним. Прошу, не ради старика, не ради ненавистных тебе рыцарей круглого стола, не ради презираемого тобой короля, а ради тех, за кого твой друг отдал жизнь без сожалений, — чётко отпечатала она на сердце оруженосца и осторожно положила проклятую колоду на центр стола. Не было принуждения, лишь просьба неравнодушной к чужим судьбам демонессы: — пожалуйста, помоги мне уберечь королевство от неминуемой гибели.       Летучая мышь настойчиво вперила взгляд в собеседника, что лишь скупо склонил голову в горьком молчании.       Сиромаха не заслуживал этого. Мальчишка, который тотчас бросился прочь после сражения на Камланне, который прятался за накидкой прокажённого на северных горах от стражи и суда, который сделал для королевства гораздо меньше любого из тех, кого он ненавидел, не имел права взваливать эту ношу на свои плечи.       Сейчас мало кто вспомнит рыцаря с детским лицом, немногие выжили после той бойни, но любой, узнавший его прошлое, посмотрит на него с ненавистью и отвращением. Сколько бы он подвигов не совершил, сколько бы ни сбивал колени в молитвах Леди, сколько бы ни прятал пожираемые дьявольским пламенем руки, ничто не искупит его вины.       Потому что никто не простит оруженосца узурпатора.       Послушник не раз убеждался в этом, но сейчас, глядя в бирюзовые глаза собеседницы, он не видел и толики неприязни. Лишь озорными искрами играл вызов лёгким, застывшим в воздухе вопросом:       Кто, если не ты?       …       Мордред бы настаивал точно также.       В голове послушника мысль мелькнула только на мгновение, а в его груди уже разлилось давно позабытое тепло от простой уверенности в себе, в собственных силах.       Легким движением колоду смахнули со стола. Опалённые пальцы неумело перетасовали по-турецки, несколько раз подсняли стопки и снова их перемешали. Демонесса хитро прищурилась, когда перед ней положили три карты рубашкой вверх. Магия сиромахи не позволяла ему увидеть сами рисунки мастей и достоинств, а потому он передал ход собеседнице. Левой рукой она подцепила карту и от себя перевернула её.       — Дама трефы, — летучая мышка усмехнулась чему-то своему и задумчиво дёрнула крыльями. — Сначала подумала про себя, но после вспомнила нашу старую знакомую чародейку, верно?       Послушник скупо кивнул.       Несомненно, вернувшийся демон постарается как можно скорее избавиться от главной преграды на своём пути. Мерлина, потомок его заклятого врага — из всех возможных вариантов она единственная, на кого эта тварь нацелится в первую очередь. Отталкиваясь от этого, сиромаха про себя выбрал именно её судьбу.       Вторая карта почти беззвучно легла рядом с первой.       — Четвёрка трефы, масть обещает, что событие будущего свершится и свершится очень скоро. — Кошачьи зрачки демонессы сузились до тонких щёлочек. — Достоинство обычно не имеет значения, но в этот раз число молит предупреждением.       Оруженосец не успел даже выдохнуть, как летучая мышка резким взмахом оставила третью карту над дамой. Острые ноготки поддели и положили знамение поверх, словно этим побили её.       Повеяло могильным холодом.       — Туз пик… остриём вниз говорит…       Демонесса замялась, но послушнику и не нужно было объяснение. Перед глазами уже предстала бедная девушка, настигнутая лезвием меча.       С губ шёпотом сорвалось:       — Смерть?       — Скорее сильное потрясение, — слабо качнула головой летучая мышь, но послушник уже её не слушал.       Жалобно скрипнул стул, когда сиромаха поднялся с места. Руку требовательно выставили в сторону, и в неё призрак учтиво передал ножны с подсумком. Отработанными за лета движениями оруженосец спрятал меч под накидкой у бедра, а узелки прочно закрепил на поясе. Прищёлкнули каблуками походные берцы, когда мальчишка размял чуть затёкшие ноги.       — Скорое торжество, — припомнил слова собеседницы послушник, когда проверял лезвие клинка, выкованного под руку морфа,— ты имела в виду турнир рыцарей Камелота?       Демонесса медленно кивнула на явно риторический вопрос и с озорством обратилась к воинственному сиромахе:       — Что предпримешь?       Послушник никогда не понимал желание досконально знать грядущее. Предсказание — лишь мост, перекинутый из настоящего на берег будущего. Мерлин слепо полагался только на него, поддавшись влиянию творения демона, что в итоге его и погубило. Сиромахе не нравился этот мост, и, раз иного пути нет, он попробует добраться вплавь.       — Как и всегда, пойду наперекор судьбе.       И после говоришь, что больше не рыцарь, — усмехнулась про себя демонесса, но вслух сказала совершенно другое:       — Грей, береги себя.       На мгновение послушник застыл от имени, которое он не слышал уже несколько лет из чужих уст. Вдвойне ошеломляюще это было слышать от демона, последнего живого существа, что могло произносить его не как проклятие. Сиромаха ожидал ощутить раздражение или желчную иронию, но ответом в груди ему послужила лишь ноющая под сердцем совесть.       Летучая мышь не заслуживала такого отношения к себе, не после того, что она сделала, а потому…       — Руж, — демонесса удивлённо склонила голову вбок, впервые услышав заместо грозного демон своё имя,— спасибо за всё.       Руж даже не стала скрывать искреннюю улыбку.       — Не за что, птенчик~       Тихий вздох потонул в звоне тысячи осколков.       Вспыхнула магией Леди накидка послушника, и эхом свет отразился по Камланну. Знакомые очертания цветущего поля, золотистых облаков и пары гвоздик у обелиска. Сиромаха сердцем желал ненадолго задержаться здесь, но он просто не мог себе этого позволить, не сейчас, когда грядущее неумолимо становилось настоящим.       Вольный ветер донёс до острого слуха далёкий перезвон колокольчиков, древнего символа Леди. Похоже, недалеко ступала её верная свита.