Ab imo pectore — С полной искренностью

Гермиона, просыпаясь, чуть хмурится и зевает, садясь на постели. Потягивается, пару раз наклонив голову в разные стороны, и смотрит в ту сторону, откуда слышался шорох. — Уже уходишь? — интересуется девушка, обнимая колени, боком кладет голову на них, наблюдая за мужчиной. Северус поворачивается к ней, опираясь бедром на спинку кресла, и пожимает плечами, улыбаясь ее сонному виду. — Осмотрю город, и хочу попробовать еще раз пройти в Мэнор, — вздыхает он, откладывая не надетую мантию, подходя к постели. Садится на краешек кровати, протягивая руки ладонями вверх: Грейнджер вкладывает свои руки в его, улыбаясь уголком губ. Они легли всего четыре часа назад, а Снейп уже на ногах. — Думаешь, сможешь? — уточняет она, двигаясь ближе, пальцем чертит узор на его ладони. — Я постараюсь, — почти сквозь зубы проговаривает профессор, злясь на всю эту ситуацию с затворничеством.— И потом превращу рожу Люциуса в кровавую кашу. Гермиона смеется, отняв свои руки, тоже садится на край, игриво тыкнув его пальцем под ребра. Укладывает ему голову на плечо, утешающе поглаживая мужчину по бедру, вздохнув. — Пожалуйста, не перенапрягайся, хорошо? — просит девушка, сжав ткань его брюк в пальцах.— Ты и так делаешь более, чем достаточно, Северус. Я волнуюсь за тебя. Если Драко и правда в руках бывших Пожирателей, то Северус — последний человек, который должен в это влезать; иначе может стать на одну жертву мстительных психов больше. На самом деле Гермиона разрывалась на части. Она переживала за обоих. Конечно, девушка очень хотела, чтобы они смогли найти Драко как можно быстрее, и, по возможности, живого. Но так же не могла смотреть, как сильно Снейп упахивается, игнорируя приемы пищи, здоровый сон, вероятную опасность этих поисков и прочие факторы. К тому же, он все так же вел по шесть-семь уроков в день, а все свободное время бросал на поиски крестника. Гермионе было стыдно. Стыдно перед Драко. Стыдно перед Северусом. Стыдно перед Гарри, превратившимся в подобие ходячего мертвеца. И перед собой тоже было стыдно. За свою мелочность, за этот эгоизм. Становилось тошно каждый раз, когда, на ее просьбу не гонять себя так, Снейп только успокаивающе улыбался, сводя брови. Тошно было и когда она смотрела на Гарри, ее милого любимого Гарри, который сейчас будто потерял все краски в жизни, если не сам ее смысл. Гермиону воротило от самой себя, когда она видела, как ребята с ног сбиваются, постоянно обыскивая все новые и новые места, а она только и делает, что занимается проведением уроков. — Не хмурься, — вырывает ее из мыслей Северус.— Ты опять забиваешь себе голову придуманной виной, прекращай. — Я не…— она запинается, но кивает.— Влезать в мои мысли нечестно. Удивительно, насколько сильным легилиметом был Снейп, учитывая, что ему не нужно было устанавливать зрительный контакт или произносить заклинание вслух; а она даже не почувствовала вторжения в разум. — Моя девочка, ради твоего блага я готов использовать любые бесчестные способы, — в противовес бросает он, перемещаясь с постели на пол, встает на колени, чтобы заглянуть в глаза девушке, опустившей голову; берет ее за руки, плавно поглаживая.— Не переживай, все будет в порядке, клянусь. Сейчас моя задача — искать Драко, а твоя — разобраться с этими малолетними шалопаями. Договорились? Гермиона прыскает, услышав отзыв о детях, которые никак не могли остановиться, все придумывая новые слухи, но кивает, сжав его ладонь. Профессорам приходилось постоянно, даже на самих занятиях, пресекать эти бесконечные перешептывания. Она ужасно уставала от того, что приходилось просторно следить за каждым учеником; отдыхала только на слизеринцах. Но когда нужно было вести урок у них — сердце сжималось от жалости. — Постарайся вернуться к ужину, — просит Гермиона, улыбнувшись. — Обязательно, — зеркалит улыбку Северус.— Чем займешься сегодня? Уже среда. В среду у нее нет первых четырех уроков, это время свободно. Занятия только после обеда. — Побуду с Гарри, — поджимает губы Грейнджер, вздохнув, сжимает ладонь мужчины крепче.— Он совсем плох. — Хорошо…— задумчиво кивает Снейп.— И запомни: тебе нужно вытащить его из апатии, а не присоединиться. Мне не нужна тут коллективная депрессия. — Как скажешь, — смеется Гермиона, рассматривая эти черные, бездонные, но такие нежные и теплые глаза. — Умница, моя девочка, — хмыкает профессор, поднимаясь. Теперь Грейнджер смотрит на него снизу вверх, все так же сжимая ладони в своих. Северус аккуратно высвобождает руки, уложив их девушке на щеки, и наклоняется, касаясь ее губ. Поцелуй выходит тягуче-медленным, ласковым, с привкусом надежности и уверенности в завтрашнем дне. — Оденься теплее, когда будешь выходить, хорошо? — оторвавшись на секунду, выдыхает Северус, снова наклоняясь ближе. Целует все так же медленно, вдумчиво. Гермионе действительно кажется, что это вкус завтра. Их совместного завтра. Мирного и наполненного такой же нежностью. — Вернусь к пяти, — обещает Снейп, последний раз коснувшись губ в легком поцелуе. Мягко гладит по голове, улыбнувшись, и, подхватив мантию, выходит за дверь. Гермиона плюхается обратно на кровать, раскинув руки и улыбается, прикрыв глаза. Да, она точно на своем месте. После быстрого завтрака прямо в комнатах найти Гарри труда не составляет. Он все так же обирает стены дуэльного клуба. Буквально. Поттер все эти дни сидит в одном из углов, прижимаясь спиной к стене, прерывая это занятие только ради обыска новой территории или похода в туалет. Он даже спит здесь. — Гарри, — гриффиндорка зовет его, потому что друг никак не реагирует на хлопок двери и чужие шаги. Гермиона присаживается напротив него, сочувственно хмурясь, и закусывает щеку изнутри, аккуратно касаясь его руки, обнимавшей колени. Поттер поднимает на нее пустые, ужасно покрасневшие, глаза. — Это я виноват, — шепчет он, и Грейнджер видит, как у него дрожит нижняя губа. — Нет, — резко обрывает девушка.— Виноват кто угодно: Волдеморт, мистер Малфой, Сивый, да даже Дамблдор! Но не ты, Гарри. Поттер уныло хмыкает, рассматривая узор на дощатом полу. Качает головой. — Не только в этом, Гермиона, — вздыхает он.— Я виноват во многом. Драко и в начале года был похож на труп: весь бледный, дерганный, выжатый…а я не обратил внимания, — гриффиндорец сглатывает.— Слишком увлекся своими чувствами, что забыл про его. Грейнджер нервно облизывает губы, подвинувшись ближе, берет его за руки, поглаживая. Как бы то ни было, она обязана спросить. — Тогда, Гарри…ты уверен, что влюблен? Это не может быть следствием чувства вины? Поттер вздрагивает всем телом и замирает, внимательно всматриваясь в глаза подруги. Не то чтобы он не думал об этом — как раз наоборот. Сначала, Гарри показалось, что рвущее грудь желание защитить Малфоя было не более чем чувством ответственности, вины за произошедшее с ним и его матерью. Когда они медленными шагами сблизились, Поттер решил, что эти эмоции — дружеское чувство привязанности, ведь Гермиону он тоже желал защитить от невзгод. По прошествии еще нескольких недель, Гарри стал ловить себя за постоянными взглядами на чужие губы. Ему нравилось, как Драко чуть приподнимал верхнюю, выражая недовольство, или выпячивал нижнюю, одобряя что-то; как растягивал их в хитрой улыбке, когда они наперегонки летали поздним вечером. Заметил за собой пристальное внимание к деталям: узнал, что он левша, хотя раньше не отметил бы этого, что Драко прикусывает кончик языка, когда сосредоточен, что он всегда сжимает кончик одеяла во сне, что он барабанит пальцами по первой попавшейся поверхности, когда задумывается. После Гарри стал часто задумываться о будущем: что будет после Хогвартса? Куда каждого из них поведет дорога? Будут ли они все так же общаться? Станет ли Драко писать ему письма? Но в итоге все мысли сводились к одному. Гарри не хочет его отпускать. Он хочет завтракать вместе, обсуждая новый выпуск «Пророка», хочет будить его по утрам, такого милого и заспанного; хочет, черт возьми, иметь возможность постоянно касаться его волос, пропуская их сквозь пальцы, словно шелковые ленты. Он хочет Драко Малфоя себе. — А ты, Гермиона? — лучшей защитой всегда остается нападение.— Ты уверена, что любишь Северуса? — Что?..— теряется Грейнджер от внезапного вопроса, но быстро собирается.— Естественно, я уверена. — Вот и я уверен, — пожимает плечами Гарри, сжав ее ладонь.— Ты сама сказала, что это не наша вина, верно? Значит, это самая что ни на есть настоящая любовь. Гарри Поттер прекрасно осознавал, что любит Драко Малфоя. Особой причины для этого не было. Дело в том, что Драко — это Драко, и никто другой. В том, что этот человек такой до ужаса привередливый, что у Гарри иногда дергается глаз от его возмущений по пустякам. В том, что Драко хочется придушить, когда он, идиот последний, выходит на улицу без шарфа и шапки. В том, что пьяный Малфой — лучшее, что Поттер видел в своей жизни. В том, что когда Драко зевает, он издает тихий, но до ужаса милый звук, словно мяукает. В том, что Гарри глаз не может оторвать от его аккуратных тонких пальцев. В том, что у Драко блестят глаза, когда он читает. В том, что Малфой выглядит так восхитительно, будто его вовсе не существует, когда стоит у окна за закате. В том, что Драко прелестно щурится, когда искренне смеется. В том, что этот смех Гарри готов слушать всю оставшуюся жизнь. В том, что Малфой сначала ворчит, будто старик, но потом все равно помогает Поттеру с домашним заданием. В том, что рядом с ним даже промозглая зима кажется солнечным летом. В том, что от Драко всегда пахнет уютом. В том, что Гарри нравится видеть его спину, когда они, ради развлечения, гоняются за снитчем, и он готов постоянно поддаваться в этой игре, лишь бы видеть блеск сизых глаз. Гермиона улыбается, и качает головой, погладив друга по волосам. — Я спрашиваю не потому, что сомневаюсь, — объясняет девушка.— Дело в том, что иногда ты склонен принимать желаемое за действительное. Гарри наклоняет голову вбок, прищурившись. Он знает, что Гермиона приходит к нему, чтобы не дать свалиться в пучину отчаяния, и очень благодарен ей. Знает также, зачем она завела этот разговор: если другие способы отвлечь друга не работают, то надо давить на то, чем заняты его мысли. А его мысли в последние месяцы постоянно занимает одна небезызвестная личность. — Ты всегда слишком рациональна, Гермиона, — он чуть приподнимает уголок губ, хмыкнув.— Раз уж мы говорим твоими словами, то подумай: если я желаю любить Драко, не значит ли это, что я уже влюблен? Грейнджер замирает, услышав его ответ, а через пару секунд взрывается смехом, упираясь лбом в колени друга, пока тот хлопает ее по спине, призывая успокоиться. Гриффиндорку так смешит ее собственная ошибка. — Есть какая-то причина? — А у тебя? — улыбается Гарри, когда она поднимает голову, и тянется к подруге, стирая той слёзы в уголках глаз, выступившие от смеха. — Где ты взял привычку так стрелки переводить? — поднимает она бровь, весело фыркнув. — А ты догадайся, — пожимает плечами Поттер, оглядывая Гермиону; он рад, что такой человек есть в его жизни. Грейнджер только закатывает глаза. Конечно, нет ни одного другого человека, кроме Драко Малфоя, который мог бы так повлиять на Гарри. Гермиона по-озорному улыбается, протягивая ладонь другу. — Вставай, — убедительно произносит она.— Я хочу танцевать. Поттер удивленно приподнимает брови, в немом вопросе оглядывая Грейнджер, но руку подает. — У нас нет музыки, — полу-вопросительно уточняет гриффиндорец. — У нас есть мы, — пожимает плечами Гермиона, вытаскивая Гарри за собой в центр комнаты.— А этого достаточно. Поттер хмыкает, но покорно идет за подругой, сжимая ее ладони. Гермиона ярко улыбается в ответ, уложив руку на его плечо, напевает мелодию. Гарри закусывает губу, проникнувшись воспоминаниями, но дарит ей такую же улыбку. Все закончилось. И сейчас они создают новые воспоминания. Pass me that lovely little gun My dear, my darling one The cleaners are coming one by one You don't even want to let them start They are knocking now upon your door They measure the room, they know the score They're mopping up the butcher's floor Of your broken little hearts. Oh-Oh-O Children Гермиона, крепко держа его за руку, кружится, стуча небольшими каблучками по полу, отбивая ритм. Гарри снова притягивает ее к себе, утыкаясь лбом в плечо, улыбается. Forgive us now for what we've done It started out as a bit of fun Here, take these before we run away The keys to the gulag O Children Lift up your voice, lift up your voice Children Rejoice, rejoice Come on, come on, come on, come on… Грейнджер весело смеется, сбившись с ритма, и Гарри подхватывает ее веселье, закружив подругу, после подхватывает за талию, чуть наклоняя. Гермиона визжит, вцепившись в его плечи, и Поттер фыркает, поднимая ее обратно. Наклоняется, прижимаясь к ее лбу своим, и улыбается, сжимая ее ладонь.

***

Драко вздыхает, стоя у ворот родного дома. Заходить нет желания. Он бы, честно, лучше вернулся к Елене и детям. Женщина рассказала ему, что он проспал целый день: когда Малфой очнулся, был уже поздний вечер вторника. Уговорила его переночевать так же у них, чтобы не перенапрягаться. Заставила поесть еще, потому что была уверена — блинчики просто закуска, а не нормальная еда. После отправила в ванную, напихав ему в руки кучу пестрых баночек с гелями, маслами и прочей лабуды. А когда Драко вышел, молча расчесала и промокнула ему волосы полотенцем. После Малфой рассказал ей все. От начала и до конца: про холодевшего с годами отца, про отказ в дружбе, про Крауча в личине Грюма, про свою влюбленность, про треклятый шкаф, про задание от Лорда, про мерзких Кэрроу, про начавшуюся войну, про занятый Пожирателями дом, про пытки, на которые нельзя было не смотреть, про убийства, в которых нельзя было не участвовать, про Сивого, который слетал с катушек все больше, про то, как сбежал от Поттера и оказался в такой ситуации, и про то, как убил Эйвери в паре кварталов отсюда. Он все говорил и говорил; растирал по лицу слёзы, начиная реветь пуще прежнего, когда Елена дула ему на щеки. Он не мог прекратить извиняться, все сжимая ее руку в своей, не мог прекратить молить о прощении, не мог простить сам себя за то, что сидит рядом с ней сейчас, являясь убийцей ее мужа. А после говорить начала Елена. Это было удивительно тепло и по-родному ласково. Она стирала его слёзы смешным детским платочком с котятами, все повторяя, что ненужное чувство вины загубит его. Что Эллиот сам выбрал помочь Драко, что хотел спасти напуганного ребенка. И ему, как и самой Елене, неважно, чей это ребенок, и кто он; дите всегда будет дитем. А чужих детей, сказала она, не существует для родителя. Только Драко сомневался в этом сейчас, стоя в голубой гостиной перед своим родным отцом. Он даже не посмотрел на него, что уж там говорить о предложении присесть. — Отец, — зовет он.— Мне нужны письма от Эйвери. — Что это на тебе, Драко? — игнорирует его просьбу Люциус, оглядывая сына. Малфой-младший сжимает зубы почти до скрипа. Какая, черт возьми, разница?! Да что с того, что он в маггловских джинсах и красном свитере? Будто у него был выбор. Елена, оказалось, знала, как попасть в магическую часть Нортамберленда, и сегодня проводила его туда. Прежде, конечно, отправила сына в ближайший магазин за необходимыми вещами: нельзя было отпускать Драко в том рванье, в которое превратилась его собственная одежда. Уже оттуда он смог добраться до Мэнора. — Отдай мне письма, — с нажимом повторяет Драко. — Я их сжег, — хмыкает Люциус, закинув ногу на ногу, наконец, убрав от лица газету. — Ты сделал что?! — рявкает слизеринец, дернувшись в его сторону.— Ты совсем сошел с ума?! В маразм впал?! Люциус ударяет рукой по подлокотнику кресла, призывая сына к тишине. — Ну уж нет! — продолжает наседать Драко.— Я не собираюсь молчать! Мало того, ты знал, что со мной и бросил там, так еще и улики сжег?! — Ты должен был справиться сам, — безразлично бросает Люциус.— Сам решить, как поступать. Так же, как решил перебежать к Поттеру. Сам. Так вот, в чем проблема. Отец был обижен и возмущен предательством. Драко быстро моргает, прогоняя слезы, и уверенно вскидывает голову. — Я выбрал правильную сторону, — отвечает он. — Нет, Драко, — отец меняет положение в кресле, уложив руки, сцепленные в замок, на колени.— Ты просто выбрал Поттера. Конечно, справедливости ради, я каждое лето, с твоих одиннадцати, то и дело слушал про него, но и подумать не мог, что ты свернешь в сторону подобных чувств. — Ты…знал? — сглотнув, уточняет Драко. — Конечно, я знал, — хмыкает Люциус.— Я твой отец. Драко кажется, что он сейчас умрет прямо на этом месте, и никто уже его не спасет. Это все слишком. — И как… Как давно? — Достаточно, чтобы была возможность сделать выводы, — пожимает плечами Люциус.— Какая милая детская мечта, сынок: думать, что ты можешь его получить. Какое позорище, Драко. Мало того, что он на другой стороне, так еще и мужчина. Драко стискивает зубы, принимаясь считать до десяти, но шлет все к черту. Не ему сейчас должно быть стыдно. — Да! — громко произносит он.— Твой единственный сын — гей! Влюблен в Гарри Поттера! Все именно так! Но что ты можешь с этим сделать, а? Что ты можешь? Тебе не то что из страны, тебе из Мэнора выходить запрещено! Палочки у тебя нет! Связей тоже больше нет! Ты просто обычный заключенный, ты ничего не можешь! Драко пинает кофейный столик, где стояла чашка отца и лежала его газета. Он переворачивается, с треском раскалываясь на мелкие осколки. — Ты никак не сможешь исправить ситуацию или помешать мне! Просто замолчи и смирись! — рявкает Драко.— Ты довел уже всех! Даже мама тебя оставила! Хочешь, чтобы и сын, из-за твоей неприязни к Поттеру, тебя бросил?! — Отнюдь, — спокойно произносит Люциус, оглядывая осколки на полу.— Наоборот, Драко. Ты прав, сейчас наша фамилия растеряла былую славу и мощь. Но, знаешь… Если тебе все же удастся соблазнить Поттера, он не бросит нас в таком положении. Драко поражено замирает. Ему кажется, что его вот-вот стошнит. У этого человека на все есть план, да? Люциус уже давно продумал этот вариант, он уже просчитал для себя всю выгоду. — Поэтому ты меня там оставил? — он ненавидит то, как дрожит его голос.— Хотел, чтобы сердобольный Герой купился на образ жертвы. — Поразительно, Драко, дошло, наконец, — хлопает в ладоши Люциус.— Все же, ты мой сын, неудивительно. — Нет, — качает головой Драко, начиная пятиться по направлению к выходу.— Ошибаешься…мой отец — Северус Снейп. — Драко…— зовет его вслед Люциус. — Не говори со мной, — приказным тоном отрезает слизеринец.— Больше никогда. И пулей вылетает из гостиной, сжимая зубы.

***

— Я сейчас оконечею, — скулит Забини, но все равно упорно продолжает осматривать каждый закоулок. Они уже третий час рыщут по всему Нортамберленду, а все потому, что Шестой внезапно прибежал в дуэльный клуб с криками «я знаю где Малфой», и все помчались за ним. Теперь вот вынуждены обнюхивать этот квартал в самую пургу. Блейз кидает взгляд на бледного и нервного Рона, прищуриваясь глаза. Ему все это сильно не нравится. Ужасно подозрительно. К тому же, рыжий не хочет выпускать их за пределы указанной им области, хотя они уже осмотрели каждый угол, люк, поворот и закуток. Да и откуда он взял эту информацию? Почему глаза у него так бегают? — Рон, просто признай, что ошибся! — внезапно стонет Поттер, поднося к губам красные от холода пальцы, согревая их дыханием.— Здесь совсем пусто! Может, ты правда перепутал? Уизли сказал им, что заметил несколько «следов Малфоя» именно в этом квартале; когда они пришли, он запаниковал, принимаясь топтаться на одном месте, озираясь по сторонам. Гарри списал это на волнение — оно было у всех, когда они услышали, что есть зацепка. Но сейчас было поднятого, что конкретно в этом районе совсем ничего нет. — Я не мог перепутать…— нервно взвизгивает Рон, потом резко указывая на угол одного из зданий.— Позавчера он точно был тут! Я в глаза ему смотрел! И тут же испуганно захлопывает рот обеими руками. Все ребята, будучи друг от друга в радиусе не более двух метров, замираю, медленно переводя взгляд на Уизли. — Позавчера?..— тянет Поттер, делая шаг к нему. — Нет…то есть, да!.. но я могу объяснить! — в панике тараторит Уизли, шагая от друга, назад. — Позавчера?! — рявкает Гарри, преодолевая расстояние между ними всего в пару шагов, и хватает Рона за воротник.— Позавчера?! Поттер встряхивает его, но Рон только напуганно скулит, пытаясь сбросить с себя его руки. Не выходит. Гарри впечатывается его в стену, да так, что рыжий ударяется затылком о фасад здания. Невилл охает, рванув к ним, но Джордж хватает его за плечо, качая головой. — Я…я не хотел! — А что ты хотел?! — прикрикивает Гарри, снова ударив его о стену.— Чего ты хотел?! Рон зажмуривается, проскулив. Поттер опрокидывает его на землю, занося кулак, целится в нос. Джинни жмурится, но подходит ближе к Ричи, не вмешиваясь. — Чего ты добивался?! Еще удар; попадает по скуле, оставляя приличного размера след. Тео присвистывает, отметив силу удара, гладит по голове Блейза, который уже успел мысленно похоронить Драко: не может быть, что человек, брошенный здесь на морозе, наверняка раненый, выжил. — Зачем оставил его здесь?! Снова удар; бьет чуть ниже кадыка. Рон закашливается, на секунду подумав, что перестал дышать. Пэнси сглатывает, судорожно оглядывая фасад и тротуар рядом со зданием; может, есть какие-то зацепки, куда он делся. — На что ты рассчитывал?! Опять удар; теперь Гарри разбивает ему губу, ударив по подвижной челюсти. Уизли сплевывает зуб. Дин болезненно шипит, увидев это. — Думал, он сдохнет тут?! Бьет; удар приходится снова в нос, и так уже размазанный в ничто. Ребята молча переглядываются. Близнецы держат под руки желающего вмешаться Невилла, заткнув ему рот. Джинни сжимает зубы, наблюдая за братом, а Ричи держит ее за руку, утешая. Пэнси стоит за спиной у Фреда, пряча свои слёзы; они полились сами собой после слов Шестого. Блейз прячет лицо на плече у Теодора, который, шмыгая, гладил его по голове. Трэйси нервно вцеплялась ногтями в ладонь Эрни, поглядывающего на близняшек Патил — они преграждали путь Корнфуту и Агнес. А Дин и Симус медленно подходят к Гарри, стараясь ступать аккуратно. — Гарри, ты так его убьешь, — подает голос Финниган, положив руку на плечо Поттеру. Гарри, все так же одной рукой прижимая Рона к земле, поворачивается к нему, сжимая зубы. — Гарри, пожалуйста, — поддерживает парня Томас.— Давай вернемся в школу. Гермиона придумает, что делать дальше. — Что?! Что она придумает?! — рявкает Поттер, сбросив с себя руку друга, продолжает сжимать пальцы на горле рыжего.— Как симпатичнее подкладку в гроб оформить?! Симус поджимает губы, качая головой, снова дергает его за плечо. Выходит плохо. В итоге вмешивается Паркинсон, шагнув вперед. Встает со стороны головы Уизли и давит носком сапога тому на лоб, этим заставляя Гарри поднять на нее глаза. — Поттер, — зовет она.— Ты уже совсем слетел с катушек. Глазища безумные, — девушка хмыкает, сложив руки на груди, и старается контролировать дрожь в голосе; она тоже не уверена, что друг жив.— Если так продолжится, я не смогу отдать тебе Драко. Гарри наклоняет голову вбок, оглядывая ее кривую ухмылку, но, сжав зубы, кивает, отпуская Рона. Тот резко вдыхает, закашливаясь, и хватает воздух, как выброшенная на берег рыба. Окончательно всех заставляет застыть Патронус Гермионы. Маленькая шустрая выдра почти визгливо сообщает: «Драко в школе», следом растворяясь в воздухе. Ребята срываются на бег, чтобы быстрее завернуть в нелюдимый переулок и трансгрессировать.

***

Драко, стоя перед воротами школы, хмыкает, отодвигая створку, чтобы войти. По периметру все так же высажены высокие ели, летом и весной создающие крупную тень. Малфой входит на территорию Хогвартса, слыша, как хрустит небольшой слой снега под ногами. Здесь менее снежно, чем у Елены: там с самого утра пурга. Шагает дальше, огибая деревья, пока не замечает вдалеке две знакомые фигуры. Те, повернув голову в его сторону, срываются с места. — Боже, Драко! — выдыхает Гермиона, крепко обнимая его; она прибежала первая.— Ты в порядке? — Драко, Мерлина ради, — спустя пару секунд подключается Северус, и, что ему несвойственно, тоже обнимает.— Что произошло? Малфой улыбается тому, как они облепили его с двух сторон, сжимая так крепко, будто он собирался сбежать. Но Драко все же облегченно выдыхает, прикрывая глаза, и расслабляется. — Я в порядке, — шепчет слизеринец.— Теперь точно. — Милый, что случилось? — обеспокоенно повторяет Гермиона, отодвинувшись, чтобы взять в руки его лицо: кожа пожухла, под глазами синяки, видно каждую вену. — Меня поймал Эйвери, — уклончиво отвечает Драко, улыбаясь подруге, пока крестный не прекращает гладить его по голове.— Долгая история. Снейп кивает, подталкивая Малфоя в спину, намекая, что лучше будет пойти внутрь. Все это время они идут молча, наслаждаясь зимним воздухом и треском снега под ногами. Гермиона крепко держит его за руку, рассматривая украдкой, а Северус идет сзади, прикрывая их спины от ветра. В своих комнатах Драко плюхается в кресло, потирая переносицу, а Грейнджер быстро дает команду домовикам. Через пару минут пихает Малфой в руки чашку с горячим кофе, накрывая его ладони своими, чтобы согреть. Собравшись с силами, Драко рассказывает. О том, как попал к Эйвери, о том, как сидел в том подвале, о том, каким образом выбрался. Умалчивает о Роне, но рассказывает, что его нашла одна добрая семья, так же не вдаваясь в подробности. О том, как сегодня сходил к отцу. — Северус, сидеть, — строго бросает Гермиона, краем глаза заметив, как мужчина поднимается.— Решишь свои проблемы с Люциусом потом. Не смей уходить. Снейп вздыхает, но садится обратно на диван, потирая переносицу. Получается, они с Драко разминулись на каких-то жалких двадцать минут, когда Северус пытался попасть в Мэнор. Черт с ним, их не пускали в поместье, но можно было хоть сказать, что он знает, где его сын? — Как ты себя чувствуешь? — уточняет Грейнджер, уложив руку ему на колено, поглаживая. — Относительно, — вздыхает Драко.— Елена заставила меня пить раствор марганцовки, чтобы промыть желудок и хоть минимально нейтрализовать отравление. Такая мерзость на вкус. Северус легонько бьет ему по лбу, зашипев. — Мерзость мерзостью, но это помогает не умереть! Драко фыркает, оглядев его и смеется. — Я вас люблю, — шепотом произносит он. Гермиона улыбается, заломив брови, пихает отвернувшегося Северуса в бок, взяв Драко за руки. Только она хочет начать говорить, как в комнаты вламываются ребята. Гарри шарится глазами по комнате, и, найдя Малфоя, бросается к нему. Гермиона успевает отодвинуться, прежде чем Поттер опускается на колени у его кресла, подхватывая руки слизеринца. Ребята медленно подходят поближе, рассматривая его, будто не верят, что он вернулся. Драко оглядывает их, улыбнувшись. — Долгая история, — повторяет он свою недавнюю фразу. Пэнси громко всхлипывает, прикрыв рот рукой — стоящий рядом Фред молча прижимает ее к груди. Джинни расслабленно выдыхает, обнимая Кута, так же пачкая тому кофту слезами. Дин и Симус переглядываются, взявшись за руки, улыбаются. Близняшки Патил устало сползают на пол по стене, пока Джордж ворошит волосы, оглядывая Малфоя. Эрни гладит по голове Трэйси, нервно вцепившуюся в его плечо, поглядывая на застывших со слезами на глазах Тео и Блейза, которым что-то успокаивающе шепчет Невилл. — Ты в порядке?! — отмерев, спрашивает Гарри, рассматривая его ладони.— Что-то болит? — Поттер, — усмехается Драко, позвав его. — Где ты был? — гриффиндорец не реагирует на его слова, глядя в одну точку.— Точно ничего не болит? — Поттер, — повторяет попытку слизеринец. — У меня есть контакты личного колдомедика Кингсли! — продолжает Гарри, в панике сжимая его ладони.— Подожди пару минут, я сейчас с ним свяжусь, хорошо? Потерпи, ладно? — Поттер, — еще раз зовет Малфой, улыбаясь. — Да что?! — беспокойно скулит Гарри, подняв на него глаза. Драко улыбается еще шире, а через секунду наклоняет голову, прижимаясь к губам гриффиндорца.