We Are the Little Things That Live in the Trees

      Никогда ещё дорога не была такой заманчивой, как в тот момент, когда Квакити и Уилбур ранним утром отправились в Небраску. Поскольку вчера у них был целый день, чтобы отдохнуть и расслабиться, они были не прочь отправиться в путь ещё до восхода солнца, и будильник им был не нужен. Они заварили кофе, помахали на прощание работнику стойки регистрации и отправились в путь.       План состоял в том, чтобы просто добраться до Небраски. Уилбур упомянул пару придорожных достопримечательностей, которые он хотел посетить в тот день, и, пожалуй, впервые с начала их путешествия Квакити не терпелось увидеть, что же Уилбур приготовил для него.       Они включили музыку громче, чем следовало бы в такой ранний час, и опустили окна, чтобы прохладный утренний ветер развевал их волосы в разные стороны. Они остановились позавтракать в ресторане, стали свидетелями целой драки на парковке в шесть утра, сделали пару фотографий и отправились дальше, смеясь по пути.       Уилбур был в восторге, получая все возможные впечатления от Америки, а Квакити был просто счастлив везти его через всё это. Он был счастлив разделять с ним все моменты, и это было напоминанием о том, зачем он вообще отправился в эту поездку. Чтобы побыть с Уилбуром. Понаблюдать за тем, как тот видит всё впервые, проводить его через всю страну, как будто он сам имел хоть какое-то представление о том, что происходило в Небраске.       В груди появилось ощущение лёгкости, какой-то парящей радости, которая, казалось, только усиливалась, чем дольше он ехал. Сельская местность Небраски была ещё более скучной, чем в Кентукки, но Квакити находил её умиротворяющей. Ровная, открытая и бесконечная. Она была полна возможностей, которые ему не терпелось исследовать.       Чуть позже полудня Уилбур выключил музыку и начал оживлённо болтать с водителем. Он говорил обо всём, что приходило в голову, а Квакити с удовольствием слушал. То тут, то там он соглашался или задавал вопросы, но в остальном ему было достаточно просто слушать, как Уилбур рассказывает обо всём, что они уже видели, и как он рад тому, что им ещё предстоит увидеть.       Они свернули с шоссе около тридцати минут назад, и Квакити было любопытно, куда они направляются. Смеет ли он сказать, что даже был немного взволнован? После отъезда из Луисвилля Квакити изменил своё отношение к придорожным достопримечательностям, и знал, что Уилбур не подведёт его, обеспечив только самые яркие впечатления.       Он был прав.       Как только Квакити завернул за угол, он увидел кое-что, и не смог сдержать шокированный смех, который сорвался с его губ.       — Не может быть! — взволнованный, он указал на то, на что смотрел, и Уилбур смог только понимающе улыбнуться и кивнуть.       — Круто, да?       — Чёрт возьми, я никогда не видел ничего подобного.       Посреди огромного поля стоял Кархендж. В землю были воткнуты автомобили, перевёрнутые так, что их капоты были направлены в небо. На них сверху были уложены Шевроле и Тойоты. И всё это было таким огромным. Они возвышались над теми немногими людьми, которых он мог видеть, и Квакити не терпелось подойти поближе, чтобы тоже расмотреть их.       Боже, у них будут такие крутые фотографии. Квакити уже размышлял, можно ли ему забраться на вершину одной из машин на пару минут, чтобы Уилбур успел сделать фото. Учитывая их размер, он так не думал, но это не означало, что он не попытался бы.       Они припарковались у небольшого здания в стороне, и Квакити, едва вынув ключи из замка зажигания, выскочил из машины, даже не дожидаясь, пока Уилбур догонит его. У того были длинные ноги, так что если он не сможет за ним угнаться, то это будет его проблема, не так ли?       Стоять рядом с конструкцией — совсем другое дело. То, что можно было увидеть издалека нельзя было сравнивать с тем величием, в попытке рассмотреть которое, Квакити поднял руку, чтобы заслонить глаза от полуденного солнца. Это было потрясающе, и он был уверен, что мог бы стоять здесь весь день и смотреть, если бы Уилбур позволил ему. Это выглядело довольно постапокалиптично и по-своему красиво, он потерял дар речи.       Уилбур встал рядом, солнцезащитные очки на его носу. Однако, увидев, что Квакити напрягает глаза, то снял их и протянул тому.       — Я не могу их взять, — сказал Квакити, отмахиваясь, но Уилбур ещё немного потряс ими. — Уил, это твои очки.       — Мне кажется, тебе они нужны больше, — с ухмылкой сказал Уилбур и, убрав руку Квакити ото лба, вложил их в неё. — Я настаиваю.       — Ну, если ты настаиваешь, — Квакити улыбнулся, надевая их. Внезапно ярко-жёлтое поле сменилось холодным розовым тоном, и Квакити стало гораздо легче разглядывать нереальную конструкцию перед собой.       — Тебе стоит как-нибудь посмотреть на настоящий Стоунхендж, — непринуждённо сказал Уилбур, окидывая взглядом различные автомобили, поставленные друг на друга. — Если хочешь, следующим летом мы могли бы поехать в Европу.       — Если твой папа всё ещё готов платить за это, то я весь твой, — Квакити внутренне скривился от такой формулировки, слишком отвлечён, чтобы о чём-то думать, но, по крайней мере, он был честен. Ему давно хотелось посмотреть страну Уилбура и все достопримечательности там. У них там были замки. Настоящие замки. Разве Квакити мог отказаться?       Уилбур рассмеялся, прочерчивая носком ботинка линии на песке под ними, засунув руки в карманы.       — Да, ну, давай сначала попробуем пережить эту поездку, а потом я поговорю с ним об этом.       Они пробыли здесь ещё около тридцати минут, делая фотографии. В какой-то момент Квакити запрыгнул на спину Уилбура, передав свой телефон другому туристу, а когда им не удалось снять автомобили в полный рост, Квакити пересел на плечи Уилбура. Руки пассажира крепко обхватили его бедра, чтобы удержать равновесие, а свои Квакити широко раскинул.       Это был один из лучших снимков, которые они сделали за всё это время, и Уилбур не переставал смотреть на него даже после того, как Кархендж продолжал отдаляться в зеркале заднего вида.       У них оставалось ещё много времени, и Уилбур сказал, что перед тем, как остановиться на ночлег, он хотел бы увидеть ещё кое-что.       — Это всего в паре миль к северу отсюда, — сказал он, и после того, как они стали свидетелями чего-то столь удивительного, как то, на что они только что смотрели, как Квакити мог отказаться?       Ему точно следовало отказаться, потому что зона отдыха Небраски — не Кархендж, это уж точно.       Эта "зона отдыха" представляла собой не что иное, как единственный не смывающийся туалет и выцветшее на солнце кресло с подушками, стоящее на больших кипах сена. Рядом висела табличка с надписью "БЕСПЛАТНЫЙ WiFi", и да, когда Квакити проверил, действительно так и было. И это, на удивление, оказалось как нельзя кстати, поскольку они ещё не забронировали номер в отеле.       Пока Квакити проверял, всё ли в порядке с их спальными местами, Уилбур смеялся и хлопал в ладоши, казалось, в полном восторге от своего открытия. Он делал фотографии, очень много фотографий зоны отдыха. Он таскал Квакити в пару из них, но на самом деле ему нужно было, чтобы водитель сфотографировал только его самого, сидящего на унитазе, подперев подбородок рукой, как Мыслитель Родена.       — Это так тупо, — смеялся Квакити, показывая фотографию Уилбуру, который хихикнул в ответ.       — Да. Очень тупо, — согласился он. — Но в этом-то и прелесть, Кью.       — Так, отель забронирован, но мне очень нужен настоящий туалет, и прежде, чем ты что-то скажешь, — Квакити поднял палец в предупреждении, поймав Уилбура в тот момент, когда он только открыл рот, чтобы заговорить, — я не буду пользоваться туалетом, который на сене. А теперь тащи свою задницу к джипу. Мы ищем ближайший магазин.       Уилбур закрыл рот, шутливо отдал честь и направился к машине, хихикая про себя, пролистывая все сделанные им фотографии.       — Томми понравится эта, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь, набирая сообщение на телефоне и, предполагаемо, отправляя младшему брату фотографию.       Квакити последовал его примеру, стараясь не обращать внимания на боль в области мочевого пузыря. Увидев в зеркале заднего вида, как издевательски исчезает одинокий туалет, он стиснул зубы и продолжил путь. Где-то здесь должна быть настоящая остановка.       "Где-то" оказалось в двадцати минутах езды, к ужасу Квакити. Это была старая, грязная и мрачная заправка, и если бы он не так отчаянно нуждался в работающем туалете, то мог бы проехать мимо этого места без проблем. Однако, когда они въехали на стоянку, у него уже практически сводило зубы, и не успел он заглушить машину, как уже распахнул дверь и бросился к зданию. Уилбур знал, как заглушить машину, он был уверен.       Когда он вышел из туалета, ему стало намного легче, даже несмотря на то, что вонь этого места всё ещё стояла в носу. Он увидел Уилбура где-то в углу, возвышающегося над витриной, и уже собирался подойти к нему, как вдруг что-то привлекло его внимание.       Там, в одном из проходов, был простой кожаный шнур с застёжкой. Его длина составляла восемнадцать, может быть, двадцать дюймов, и Квакити знал, что он ему нужен. В голову пришла идея, и он взял шнур с витрины и направился к кассе, чтобы заплатить, пока Уилбур не заметил. Стоил он не больше пяти долларов, и Квакити поспешил отдать деньги кассиру.       Он нырнул в один из проходов, вытащил шнур из упаковки и таким же быстрым движением достал из кармана серебряное кольцо. Осторожно продев шнур через кольцо, он поспешил застегнуть его на шее. Спрятав всё это дело под рубашку, он почувствовал, как прохладный металл целует кожу груди, и улыбнулся своей сообразительности.       Квакити был прав. Это было идеально.       И когда он подошёл к Уилбуру, рассматривающему ассортимент солнцезащитных очков, он понял, что тот даже не догадывается о том, что он только что сделал. Квакити был доволен собой, он чувствовал, что кольцо, постоянно прикасающееся к нему, доставляет ему удовольствие, но в то же время это было похоже на обман. Мерзкое ощущение, которое возникает при лжи, сочеталось с комфортом и спокойствием.       Но Уилбур, казалось, не замечал борьбы эмоций, бушевавших в голове Квакити, когда тот повернулся и надел самые древние солнцезащитные очки, которые он когда-либо видел в своей жизни. Они были круглыми, дужки из проволоки заходили за уши, мост оправы находился на кончике носа так, что глаза выглядывали из-за светло-фиолетовых линз.       — Посмотри на этих красавцев, — с усмешкой сказал Уилбур, постукивая пальцем по оправе, с которой всё ещё свисал ценник.       — Ты выглядишь как Оззи Осборн, — ответил Квакити, немного удивляясь тому, как сильно тот похож на музыканта. — Может быть, ещё немного как Джон Леннон.       Уилбур рассмеялся, привлекая внимание немногочисленных посетителей магазина, когда снял очки.       — Тогда решено. Я покупаю их. Теперь все будут знать, что я крутой и играю на гитаре.       — Как они узнают, что ты играешь на гитаре, только посмотрев на твои древние очки? — спросил он.       — Ты сам это сказал. Я похож на Джона Леннона. Если бы у меня сейчас была с собой гитара, ты бы не отличил, — прежде чем Квакити успел ответить, Уилбур уже направлялся к кассе, прихватив со стеллажа шоколадку, когда проходил мимо.       — Подумай об этом так: теперь ты можешь забрать мои старые, — бросил он через плечо. — Больше не придётся щуриться.       Квакити закатил глаза.       — Спасибо, Уилбур.       — Может, ты хотел что-то взять? До отеля ещё пара часов, может, что-нибудь перекусить? Всё за мой счёт, — рука сразу же потянулась к кольцу, которое было под рубашкой, с мыслью о том, что он уже взял здесь кое-что, а о еде даже и не думал. От количества эмоций, бушевавших внутри, у него всё равно не было аппетита.       — Нет, я в порядке, — ответил он.       Уилбур посмотрел на него, наклонив голову, словно думая над чем-то, но потом моргнул, повернулся обратно к кассе и достал бумажник, чтобы заплатить за шоколадку и свои винтажные очки.       — Как хочешь.       Они вышли с заправки целыми и невредимыми, чему Квакити был удивлён. Он потянулся в карман за ключами, но обнаружил, что их нигде нет. На долю секунды его охватила паника, но потом он вспомнил, что торопился в туалет, и он повернулся к Уилбуру, который надел свои винтажные очки, уже без ценника, и копался в консоли в поисках компакт-диска, который можно было бы поставить.       — Уилбур? — Квакити просил. — Пожалуйста, скажи мне, что ты достал ключи из замка зажигания, прежде чем войти в магазин.       Уилбур насмешливо хмыкнул в ответ, и Квакити был уверен, что за фиолетовыми линзами он закатил глаза.       — За какого попутчика ты меня принимаешь? — он сунул руку в карман и извлёк оттуда связку звенящих ключей, бросил их водителю и продолжил поиски музыки.       Выехав на дорогу, ведущую к отелю, Уилбур наконец-то выбрал что-то для прослушивания, и снова стало ужасно громко. Он напевал слова какой-то песни Барри Манилоу, и Квакити захотелось протянуть руку и сделать музыку потише, чтобы лучше слышать пение Уилбура.       Когда тот действительно старался, он был просто великолепен, но даже когда не старался, даже когда пел небрежно и не в такт, у него всё равно был самый лучший голос, который Квакити когда-либо слышал в своей жизни. До конца путешествия он мог слушать только пение Уилбура. Это было как тёплый мёд для его ушей, глубокий бас, от которого пульсировало всё тело. Это было необъяснимо, но прекрасно.       — Эй, Квакити? — Уилбур перестал петь и заговорил впервые за, наверное, минут тридцать, и Квакити пришлось сдержать разочарование от того, что музыка была выключена.       — Да? — он посмотрел на собеседника, солнцезащитные очки всё ещё оставались на его носу, несмотря на то, что солнце уже садилось, и его последние лучи отбрасывали на пассажира золотистый оттенок. Ему пришлось бороться с собой, чтобы оторвать взгляд от Уилбура и посмотреть, куда он едет.       — Я ещё не говорил тебе, но я очень рад, что ты поехал со мной в это путешествие, — в голосе Уилбура звучала сентиментальная мягкость, искренность, с которой Квакити не был знаком. — Я имею в виду— я рад, что это был ты. Не думаю, что я смог бы делать все эти классные штуки с кем-то другим.       В груди Квакити вспыхнуло тёплое чувство, уголки его губ приподнялись. Он не знал, гордость ли это, восторг или самоуверенность, да в конце концов это и не имело значения. Он просто был доволен тем, что Уилбур наслаждается его компанией и не хочет никого другого.       Квакити знал, каково это.       — Я бы ни за что не упустил эту возможность, — тихо ответил он, стараясь сохранить спокойное выражение лица и не глядя на своего великолепного лучшего друга.       — Ты такой сентиментальный, — рассмеялся Уилбур, и Квакити захихикал вместе с ним. А когда он поставил диск с Пинк Флойд, Квакити понял, что вся эта поездка напоминает что-то из сна или фильма. Сюрреализм в самом лучшем смысле этого слова. Конечно, были и взлёты, и падения, но просто быть рядом с Уилбуром во время всего этого — лучшее, что могло бы быть.       Квакити уже боялся того момента, когда путешествие закончится.