Космическая Одиссея на двоих

Йонду собирается в спешке. Что-то в голове стучит гаечным ключом по внутренностям импланта и кричит, что в клетке они больше не окажутся. Поэтому он стирает вообще все свои следы существования на этом корабле. Даже с вязким разочарованием обнаруживается, что вещей как-то и нет. Ну, то есть есть два комплекта одежды, три запасных стрелы, прототип импланта, вызывающий неприятные воспоминания, коллекция козявочек, которую Краглин и так перетащил, тёплый махровый красный плед, подаренный Стакаром когда-то давно, и коробочка наградных лент. — У Стакара вещей было побольше… — со вздохом отмечает Йонду, стоя в дверях. Он окидывает свою абсолютно опустевшую каюту напоследок и зацепляется взглядом за голографию. На ней изображена его семья. Его единственная семья, которой не смогли стать суровый Стакар, задиристый стекляшка Мартинекс и надменная Алета. На этой голографии мелкий Питер весело болтает ногами в воздухе, повиснув на локтях самого Йонду и Кралина,а терранца, как качель, толкает со спины Туллк. Йонду ненавидит сантименты, но только потому что слабые и сочувствующие в его детстве не выживали. Вся эта любовь, подавляемая силой воли, эта невозможность сказать вслух, что он действительно дорожит каждым из своих близких, — всё это выражается в простом жесте похлопывания по плечу. Голография находит своё место во внутреннем нагрудном кармане капитанского плаща. В коридоре Йонду хватает за плечо одного из членов экипажа. Не самый лояльный ему, но верный своему делу парень, которого он подобрал с Контраксии, Хенрик, отвечал за провиант и все припасы, делёжку сухпайков и иногда даже за общие финансы "Эклектора". — Хенрик, мы тут стираем следы своего существования на этом корабле, — говорит капитан, глядя в чёрные глазные импланты интенданта. По ним невозможно не только понять эмоцию, но даже направление взгляда. — Я знаю, Йонду. Уже переправил все данные о разданных пайках, комплектах одежды и в принципе исключил вас троих из прошлого этого корабля, не беспокойся, — будучи ещё совсем зелёным капитаном, Йонду успел поплатиться, что взял этого парня в команду, но в итоге не прогадал. Хенрик не был уж слишком преданным Опустошителем, но умел действовать по ситуации и, обычно, даже не лажая. Как и в этот раз. — Отлично. Шокерфейс в наше отсутствие за главного. Если будет своевольничать, можешь своим живым примером напомнить, как яка-радиация отражается на теле, — центаврианин похлопывает Хенрика по плечу и удаляется в сторону челнока. Там Краглин по коммуникатору сообщает Туллку координаты встречи единым шифром Опустошителей. Никто из Корпуса Нова никогда не поймёт, что фраза: "Лунар очень трудный, в отпуск седьмого на четырнадцать циклов выхожу", — означает: "Встретимся у «Лотоса» в четырнадцать тактов". Туллк отвечает смеющимся: "Это уж точно, ты заслужил". Это значит: "Тебя понял!" — Воркуете, пташки? — Ухмыляется Йонду, бросая свои немногочисленные пожитки в один из двух металлических ящиков на челноке. — Давай отчаливай, мы же не хотим у них на виду валить. И пока Краглин дёргает за рычаги и переключает тумблеры, капитан плюхается в кресло второго пилота и пристёгивается. На всякий случай. В конце концов, одно дело мостик на "Эклекторе", но совсем другое — нервничающий старпом, планирующий прорываться через блокаду Нова-лётов. Нет, безусловно, к вождению Краглина вопросов никогда не было, вопросы были к тому, что в стрессовых ситуациях он не сообщает, какие делает манёвры. В их совместный побег с Килна Йонду даже из кресла выбросило, спасибо крепкой хватке, что помогла не собрать лицом лобовой иллюминатор во время управляемого штопора. — Отсоединились, — комментирует старпом следя на параллельном экране ПАДДа, как челнок Туллка выходит в открытое пространство. — Прекрасно, — Йонду любовно бросает взгляд на жизнеутверждающе кивающих головами козявочек на приборной панели. — Зачем ты их перетащил сюда? — Не знаю, — отвечает Краглин после недолгого молчания. Он ужасно сосредоточен, губа закушена, глаза не моргают фактически, костяшки на штурвале побелевшие, вторая рука — на панели управления. — Предчувствие у меня было нехорошее. Капитан хмыкает, сверяясь с радарами, чтобы понять, как там Туллк и как обстановка с патрулями Нова, но вдруг все экраны гаснут. — Какого! Сука, что со связью? — Выругивается он. Теперь их челнок напоминает слепого новорождённого орлони, который без мамки обычно дохнет бездарной смертью. — Я к генератору. — Нет! — Останавливает его Краглин, сжимая штурвал крепче и поворачивая. — Мы в зоне глушилок. Если включим генератор, то обнаружим себя. Нам не нужно лишнее внимание. — И чё нам, вслепую лететь? Никогда Нова до глушилок не опускались, — Йонду щёлкает переключателями, выглючая радары и связь. — Пункт два точка семь инструкций по задержанию особо опасных преступников включает в себя: выстраивание засадных патрулей, ордер на обыск всех транспортных средств в космическом пространстве, глушение датчиков обнаружения транспортных средств, глушение средств связи, как между транспортными средствами, так и внутри транспортных средств, — на одном дыхании выпаливает старпом и тут же замолкает, будто вернувшись в себя прежнего. Видимо, годы вдалбливания теории, и экзамены по ней же, сделали своё дело и превратили бывшего кадета в натренерованную зверушку. От такого осознания Краглин аж штурвал чуть не выпускает, явно теряя контроль над ситуацией. — Тьфу, блять. Короче могут. — Ты меня пугаешь, — капитан гасит огни и какое-то время они летят в темноте, ориентируясь только на свет мегаполисов Контраксии и голубое мерцание маячков патрулей Нова. — Откуда такие глубочайшие познания? — На Килне читать было нечего, — голос слегка дрожит, когда губы произносят ответ. Это можно скинуть на нервозность от такой напряжённой ситуации, точно не на враньё, потому что после долгого вглядывания в космическое пространство перед челноком Краглин внезапно тянет штурвал на себя и вжимает педаль газа в пол. — Держитесь, капитан! Йонду только и успевает, что витиевато ругнуться, вжавшись в кресло. — Мать твою налево через правый локоть, ты чё вытворяешь?! — Капитан стаскивает кривые зубы, пытаясь перетерпеть внезапную перегрузку. — Я маневрирую! — И хорошо, что он предупредил заранее, что нужно держаться крепче, несмотря на ремни. Потому что внезапные перевороты корпуса в сторону это явно не то, на что они рассчитаны. — Эти четверо без огней были, я слишком поздно их заметил. Йонду прекрасно видит, как с каждой фигурой высшего, а в их случае — экстремального, пилотажа, его старпом становится всё спокойнее. Это очень плохой знак, очень плохой. Это значит, что ситуация вышла из-под контроля. — Заметил же, а не впилился в них, ну! — Капитан хочет сказать что-то ещё, но слова теряются, когда весь их челнок сотрясает крупным выстрелом по корпусу. Толчок повторяется. — Крагс, эта штука не предназначена для того, чтобы быть крепостью, она выдержит ещё выстрелов пять максимум! — Я знаю! Знаю! — Тонкие пальцы стучат по клавишам панели управления, возвращая и свет, и радары, и связь. Всё равно их уже обнаружили, смысла скрываться нет. — Хочешь мой вердикт? Мы в заднице, кэп! Краглин уводит челнок вниз, переключая его на запасной генератор. По радару спереди их ждёт ещё три, а в погоне уже семь. Стабильная схема десять в один, от такого не уйти никакими манёврами, схема закреплена десятилетиями опыта и эффективности. — Мы окружены, — хмуро комментирует ситуацию Йонду и тянется к панели управления орудиями. — Мы не будем стрелять, кэп. Я знаю, как обходить это кольцо, — полная уверенность старпома предвещает безудержное веселье и то, что последствия могут быть любыми. — Ну так рули, любитель мира во всём мире. Краглин останавливает челнок и открывает канал связи с патрулём: — Говорит капитан этого судна, Краглин Обфонтери. Мы сдаёмся. Немой вопросительный взгляд Йонду говорит сам за себя. "Какого хуя ты творишь?" — Говорит он. Старпом в ответ нервно растягивает губы и сжимает их в ниточку. "Доверьтесь, капитан", — говорит этот жест. — Говорит руководящий патрулём, старший лейтенант Кибб Сэйлидж. Ваше судно подлежит обыску, а также вы получите штраф за попытку скрыться от погони. — Мы не сопротивляемся. Можете всё сделать. И стоит только Нова-лётам протянуть гравитационные зацепы, как Краглин выжимает рычаг варп-прыжка на максимум, направив челнок в сторону Контраксии. С диким скрежетом в коммуникаторе слепляются друг с другом Нова-лёты, но внезапно канал связи обрывается, оставляет лишь давящую тишину, даже помех нет. Точнее, вокруг нет вообще ничего. Не только связи, но и Контраксии, и патрульных, и далёкого света звёзд, и радары не ловят ничего даже на самом далёком обхвате. Вскоре челнок попадает в зону повышенной перегрузки, грозно жужжит, а после — все экраны гаснут. Второй раз за этот цикл. — Улизнул? — Первым в себя приходит Йонду и отстёгивает ремень после тряски. — Где мы сейчас вообще? Но Краглин не отвечает. Он сжимает штурвал так сильно, что у него на костяшках проступают голубые капли. Он стискивает штурвал и убого начинает реветь вместо ответа, задыхаясь в крике и нечленораздельных хрипов. — Нигде, капитан, — прорывается через истерику, и старпом начинает бить по штурвалу и бессмысленной теперь панели управления. — Мы нигде!