Он выбрал меня

В ад перед тобой, в рай после тебя Вместе с тобой, что можно Вместо тебя всё то, что нельзя В рай только после тебя В ад только перед тобой Но пока рано, дорогой, нам на покой

— Вы меня простите за то, что я так долго вам ничего не рассказывал. Я боялся. — И тут мы тебя не виним. А ведали ли мы что творим, когда окрестили Неназываемого Неназываемым? Золотое Трио сидело в гриффиндорской гостиной, где к ним присоединились соседи Гарри по спальне, чтобы послушать подлинную историю отношений Избранного и Неназываемого. Больше часа Гарри рассказывал друзьям о нескольких месяцах своей жизни и роли Волан-де-Морта в ней. Закончив повествование, он подробно описал свои метания по поводу морально-этической стороны вопроса, обозначил наличие интимных отношений, не вдаваясь в подробности, и закончил тем, что любит вселенское зло и не собирается что-то по этому поводу предпринимать. В зеркале мелькает метаморф: то красавец, то урод, в зависимости от углов и освещения. Порой сказать непросто: где уродство, где красота. Гермиона явно сдерживалась, чтобы не закатить истерику-лекцию о Стокгольмском синдроме, и его влиянии на психику. Рон выглядел как отец, сын которого объявил себя беременным геем, идентифицирующим себя инопланетным организмом с местоимением "она". — Вот это история Ромео и Джульетты, Шекспир бы охуел, – выдал Симус. — Как же скучно я живу. Кто-нибудь знает, Грин-де-Вальд жив еще? — Вообще, я догадывалась, – осторожно начала Гермиона, подбирая слова. — Просто не могла представить, что всё так далеко у вас зашло. — Я тоже, – вдруг сказал Невилл. — Когда тебя увидел истерзанного, прямо о нем подумал, больше некому. — Я чё один такой тупой и ни о чем не догадывался? – спросил Дин, кашлянув в кулак. — Не один, – негромко констатировал Рон, массируя виски. — Дайте мне секунду, я в процессе принятия. Глаза на выкате, охи-вздохи и интонации трихуя. Казалось, Гарри прожил этот разговор много месяцев назад. Это его кредо по жизни, он привык к этому давно – нести плохие вести. Когда-нибудь ему снесут башку за это, но сегодня все проходит слишком лампово для кровопролития. Волан-де-Морт сделал меня сиротой, Волан-де-Морт возродился, Волан-де-Морт похитил моего крестного, Волан-де-Морт поселился у меня башке, я влюбился в Волан-де-Морта. Окей, братан, это твое, ебись с этим. Что еще могут сказать люди, которые вынуждены дружить с чуваком, связанным с другим чуваком? Принимать данность, как есть, такие люди привыкают к хреновостям. — То есть это ему ты признался в любви, и получил в ответ спасибо? — Ну да. — В принципе, неплохой расклад – услышать спасибо от чувака, который сначала убивает, потом разговаривает, – пожал плечами Дин. — Но ты уверен, что все это себе не придумал? — То есть? – нахмурился Гарри. — Не знаю, насколько ты сам слышал свой рассказ, но я, в этом твоем парне, увидел создание, для которого другие люди либо ресурс, либо мясо. Ты свой ресурс исчерпал, так что, прости, есть вариант, когда ему надоест с тобой, красивым, трахаться, и можно будет пустить тебя в расход вместо очередного сеанса мозгоебли. Может то, что ты называешь отношениями, это отношения только для тебя? – осторожно спросил Дин. — Я не согласна, – покачала головой Гермиона. — Конечно, уникальность личности Лорда сильно усложняет нашу попытку анализа, но я попытаюсь объяснить свою точку зрения. То что ты сказал, имеет место быть, и, скорее всего, такие прецеденты существовали, например, с тем же Регулусом Блэком, чья судьба оказалась незавидна. Лорд не просто эстет, который любит все красивое, он любит все уникальное. А история Гарри уникальна. Пророчество, их связь, парселтанг, послужной список Гарри и он сам, человек, который не побоялся и выступил против него. Кроме того, они похожи, оба сироты, оба полукровки, сильные магически, с нелегким прошлым и сложным настоящим. Если и существует человек, хоть сколько нибудь подходящий званию партии Волан-де-Морта – то это Гарри. — Гарри, а тебе-то оно надо? – спросил Невилл жалостливо. — Счастье-то сомнительное. — Если бы Гарри знал, что ему надо, он бы нас перед фактом поставил, и за Лорда своего зубами бы грыз, – проницательно заметил Рон. — Что-то мне подсказывает, что там не все гладко, в этом раю. — С таким-то Адамом, – хохотнул Симус. — Никакого змея-искусителя не надо. Гарри прикусывает губу, с задумчивым видом ковыряя ногтем дырку на джинсах. Как объяснить, что при упоминании Волан-де-Морта Гарри вспоминает привычку замирать с безучастным видом или чересчур по-злодейски громко смеяться? Что пронзительный, хладнокровный взгляд, что ставит других на колени, пробуждает его совсем на другие действия? Как объяснить, что те ссадины и синяки, которые так ужаснули всех, сам Гарри носил на себе, как ордена и медали? Как обручальное кольцо, которое хотелось показать всем и спрятать одновременно? Как объяснить, что влюбился в тирана и чувствуешь себя при этом прекрасно? — Понимаете, – медленно сказал он. — Это сложно объяснить. У нас не все гладко, нужно многое уладить, выяснить, обговорить, но... Не хочется. Вот честно, – Гарри поднял взгляд на друзей. — Тома почти невозможно переубедить, а я так устал чувствовать себя тупым. Понимаю, вы ждете, когда я вытащу голову из жопы, начну разруливать и нагибать, но я не стану ничего делать, пока это не потребуется. Если я попрошу его рассказать о своих планах, мы либо нахер перессоримся, либо я снова втухну от того, что я все не так понимаю и не разбираюсь ни в чем, кроме силы любви и квиддича. Я обожаю эту его способность убеждать и очаровывать, но проблема в том, что она действует и на мне. Поэтому в этом вопросе я сторона предвзятая, и способная что-то изменить, только в случае крайнем и промедления нетерпящем. — Вот так вот, с фейерверком и шутками, мы и остались без оппозиции, – вздохнул Рон. — С другой стороны с Гарри Поттером под боком, ему может и не захочется холокост устраивать. — Вы не поймете меня, но мне с ним спокойно, – сказал Гарри с полуулыбкой, глядя в окно. — Не всегда, конечно, но моментами, когда не надо никуда бежать и кого-то спасать, спорить и стоять на своем, это какое-то новое чувство. Знание, что мне не нужно защищать или даже защищаться, потому что за мной приглядывают и помогают, заботятся. Это не та забота, о которой кто-либо мечтал, она необычная, топорная, для обычного человека неправильная. Но для меня... Обо мне никогда никто не заботился, поэтому я благодарен за это. За то, что кто-то дорожит моей жизнью, не потому что она важна как оружие, а потому что она моя. Он ведь тоже в этом новичок – в проявлении заботы, но он старается, как минимум, и это ценно. За это я согласен немного прогнуться, немного сдать позиции, потому что знаю, что он не сломает меня, а лишь направит, как и положено сильнейшему. Мне чертовски нравится то, что есть кто-то сильнее меня, и он не хочет меня убить. — А просто меня хочет, – закончил за него Рон с долей сарказма. — Мы поняли, дружок, что каждая твоя извилина имя своего Повелителя скандирует, не продолжай. — Нет, Гарри, продолжай, – попросил Симус. — Я хочу послушать о своем новом историке побольше нового и интересного. Как у него дела с членом? — О, Мерли-ин, – страдальчески прикрыл глаза ладонью Невилл, под всеобщий хохот. — Да, именно так, Симус, – смеясь, указал на Невилла Гарри. — Ненуачо? – пожал плечами Симус. — Я так понял, что главная роль в ваших отношениях отведена, так называемому, "Тому", а тебя устраивает роль в его тени? — Ну, не то, чтобы устраивает, – повел плечами Гарри. — Бесит, конечно. Скажем так, я выжидаю. Думаю, что со временем, я смогу проявить характер, потому что пока весь мой характер на привязи у звука его голоса... — Господи, что мы обсуждаем... – зажмурился Дин, со стоном повалившись на диван. — Как мне теперь смотреть ему в глаза на уроках... — Я сказал: ша! Поменьше будешь в глаза заглядывать женатым профессорам-министрам, может кого другого разглядишь, – шикнул на него Симус. — Продолжай, Гарри, что-что, а голос у него, что надо. Ебальник, конечно, подкачал, но... — Но? Умоляю, мистер Финниган, продолжайте, я ж не усну, пока не узнаю, чем мне компенсировать эстетический провал своего ебальника. У ребят чуть сердце не остановилось. Со скрипом обернувшись, они обнаружили за спинками своих кресел, полукругом обращенных к камину, жертву своих сплетен. Жертва больше походила на убийцу, сплетники – на без-пяти-минут-мертвецов, остальная гостиная на декорации к прилюдной казни. Сглотнув громче чем следовало для прикинувшегося ветошью, Симус пискнул. — А вы как вошли? — Меня способен будет задержать только мой собственный портрет, и то психологической атакой самолюбования, не смотря на специфику моего "ебальника", – ядовито объяснил Волан-де-Морт, опираясь о кресло Гарри локтем. — А через заглушающие... Что ж, узнаю работу мисс Грейнджер, – кивнул он девушке, что тут же залилась румянцем. — Ты что-то хотел? – прервал поток яда Гарри, обернувшись к нему снизу вверх. — С домашней работой помочь, – усмехнулся Том. — Но судя по тому, какие мысли сейчас витают в пустых головах твоих друзей – шифроваться перед ними больше нет смысла. Мне нужно в мэнор до завтра, хотел тебя с собой забрать, там Нагайна соскучилась. — О, я тоже, пошли. — Как дела с домашкой, пацаны? Завтра спрошу по первому разряду, – с ухмылкой пообещал Том, бросив последний взгляд на смущенную компанию. — Нагайна у них соскучилась, – хмыкнул Симус. — Счастливая семья прям, да со зверюшкой. — Я одного понять не могу, а кого мне другого разглядеть-то надо? – отвис Дин. Обреченный фейспалм Симуса, ребята поддержали дружным закатыванием глаз.