***
Первое сентября началось с волшебного пенделя под зад для ускоренного подъема. В руки мне пихнули букет астр, а в шкафу своём я не обнаружил ни одного спортивного костюма, что сопровождалось коварной улыбкой моей матери… И вот, я стою на огромном футбольном поле в центре толпы и в идеально выглаженной белой рубашке и чёрных брюках и не вдупляю, куда мне идти. Я шёл вперёд вслед за группой первоклашек с их родителями от самого метро, но они уже юркнули куда-то вдаль к своему будущему классу, а куда деваться мне — непонятно. Почему-то мне всегда казалось, что возраст человека определить легко… Но на сей раз ничего не выходило. Стайки детей разного роста разбредались в абсолютно хаотичном порядке, по разным классам. Так, некоторые дети из восьмого класса выглядели примерно, как дети из пятого, и наоборот. Побродив немного среди толпы, я обнаружил несколько людей, которые вполне себе походили на девятиклассников — перепутать было уже не так сложно, так как все седьмые и восьмые классы были в сборе — и таким образом оказался у главного входа в школу. Это было огромное трёхэтажное кирпичное здание тусклого, то ли коричневого, то ли охристого оттенка. Главный вход, разумеется, был с крыльцом. На «кристально-белых» — на самом деле, уже на мутновато-серых — колоннах держалась треугольная крыша. При всём желании, я не мог бы сказать, что вход выглядел величественно, да и идти внутрь не хотелось. Однако моё мнение никто не спрашивал, и, движимый толпой, я уже стоял перед самой дверью. Вдруг внимание людей привлекла симпатичная девушка лет двадцати пяти. У неё были длинные волосы, опрятный и красивый маникюр, а также элегантный синий костюм, идеально подчёркивающий фигуру. Готов поклясться, не будь я геем наверняка влюбился бы в эту девушку. Понять то, что она учительница, не составляло труда, так как на шее висел бейдж, а в руках она держала табличку с номером класса. Для многих моих бывших одноклассников мутить с молодой и красивой учительницей было одной из самых заветных мечт. Но в прошлой школе таковых не было. — 9 «В», все сюда! Она окинула толпу взглядом и одобрительно кивнула под наперебой выкрикиваемые фразы: — Мы здесь! Разумеется, вся эта шайка ребят знала друг друга, так что они особо не блуждали, в отличие от меня. — Давайте пока пройдём в класс, чтобы было поспокойнее. У кого есть возможность связаться с опоздавшими, напишите им, что мы будем в двадцать третьем кабинете. Все медленно прошли в здание и, быстро переобув обувь в фойе — а кто-то, проигнорировав просьбу сделать это — направились по каменной лестнице на второй этаж. Вся лестница была расписана формулами, которые я, как ни старался, никак не мог ни вспомнить, ни узнать. Также, что было интересно, между этажами находились отдельные помещения. Первый этаж, потом широкая лестница, ведущая, как позже оказалось, прямиком в столовую. Справа и слева, зеркально друг другу, чуть более узкие лестницы на второй этаж. На площадке второго этажа — расписание на стенах и два коридора по левую и правую руку в разные концы здания. Прямо напротив стены с расписанием снова широкий подъём на похожую развилку с фотозоной и такие же симметричные подъёмы на третий этаж. Наш ранее упомянутый двадцать третий кабинет находился слева — вторым кабинетом сразу после медпункта. Внутри было светло и просторно. Персиковые стены, явно перекрашенные недавно, белые шторы и портящие ранее намеченный вид старые парты. К слову, расположение их было необычным: парты были сдвинуты вместе по три за раз, образуя тем самым место для четырёх групп. Я на секунду растерялся, а затем пошёл вперёд, чтобы занять место в самом конце класса, в его центре. Возможно, было бы лучше сесть у окна, но я видел, как сюда направляется большинство мальчиков из класса. Почти все стулья тут же оказались заняты. Меня сразу же поприветствовали и начали задавать вопросы. — Ты получается тоже новенький? Мы двух нашли в соц сетях, а с тобой как-то не вышло. Я широко улыбнулся, кивая. Ну, и как бы они меня могли найти, если я толком нигде не сижу? По-хорошему это надо бы исправлять, но раньше жить ведь не мешало. — Как зовут? — Данил. — У-у-у, третий Данил! — парень крепкой наружности со светлыми сбритыми волосами протянул мне руку для рукопожатия. — Я Коростелёв Данил. Чаще зовут Коростель, чтобы не путаться. Есть ещё Мезенин Данил. Его можно звать шпалой. Я растерянно поморгал, удивляясь своему везению. Попасть в класс где столько Данилов… Но меня тут же поразили ещё больше, словно прочитав мои эмоции. — Это ещё что! У нас, считая новенького, теперь будет четыре Артёма! Едва заслышав имя, я внутренне поёжился, всеми силами стараясь никак не выдать свою неприязнь. Кроме того, смутное предчувствие того, что все мои страхи оправдываются, со скоростью света пронзало сознание. Если уж я и впрямь буду учиться с ним… Народ медленно подтягивался, пока я непринуждённо разговаривал о повседневных вещах с выбранной группой людей. Они были шумными и вполне весёлыми. Память на имена у меня была хреновой, так что я просто запоминал самых активных собеседников и тёзок. К сожалению, не только своих. Коростелёв Данил занимался спортом, конкретно карате. Это был парень действительно крепкий на вид, но невысокий. Иногда он говорил очень наигранно, но поддерживал запал всех присутствующих. Однако чаще всего в разговоре он инициатором не был. Мезенин Данил оказался высоким блондином, примерно метр семьдесят пять. У него была очень длинная чёлка, которой он словно бы пытался скрыть огромное количество прыщей на лице. Они не делали его страшным, но сразу было ясно: переходный возраст его потрепал. Он не сидел с нами за одним столом, а был в другой группе. Тоже в конце класса, но слева от доски и, соответственно, дальше всех от окон. В целом, впечатление о них я составить не успел, но было интересно посмотреть на тёзок. Затем я начал интересоваться носителями имя «Артём», и ребята указали мне пальцем на парня, который сидел в одной группе с Мезениным. Дружинин Артём выглядел так, словно его улыбка никогда не сползала с лица и являлась тем самым образцом фразы: «улыбка до ушей». Шатен среднего роста, задорный. Там же был второй Артём. Чечулин. Светлые волосы, красивая укладка, сам он в костюме, ухоженный. На руках несколько колец, взгляд немного отстранённый. Вроде и смеётся вместе со всеми, но более сдержанный и приличный. Говоря про третьего Артёма, парни намеренно повысили тон, чтобы их было слышно и за соседним столом. — Иванов у нас нефор, — они ткнули в него пальцем. Конец класса, группа людей у окна и единственный выделяющийся. У Артёма были длинные волосы чуть ниже уха, окрашенные в болотно-зелёный и убранные в хвостик. «А может и не зря меня мама отправила к парикмахеру…» — тут же подумал я. Всё-таки такое отношение… И они сразу дали понять, что это не только из-за цвета волос. Вообще, у всех мальчиков в классе волосы были достаточно короткие, и у всех они были натурального цвета, либо крашенные в натуральный цвет. Кроме того, оказалось много тех, кто попали под машинку, и их волосы выглядели немногим лучше, чем у меня. Если вчера я ещё переживал по поводу потерянных волос, то сегодня у меня уже отлегло от сердца. По крайней мере, не буду «нефором», и, в целом, не так уж и по-дурацки я выгляжу, если так выглядит большинство. Спустя полчаса, когда все были в сборе, и большая стрелка уже походила к девяти часам, заговорила учительница. — Меня зовут Юлия Сергеевна и, так как я новый преподаватель и никого не знаю, а также среди нас есть новенькие, предлагаю сегодня поиграть в игру для сближения коллектива. Кто-то разочарованно и скучающе вздохнул, кто-то сосредоточился, а кто-то продолжил разговаривать как и прежде, я же медленно вникал в обстановку класса. Мне удалось узнать, что предыдущая классная руководительница отказалась от класса в связи с тем, что здесь были самые конфликтные и проблемные люди. Сами же ребята считали, что «Жаба Борисовна» сама виновата и её добровольный уход из школы — лучшее, что только могло произойти с их классом. Новая учительница сразу же понравилась многим. Впрочем, это было ожидаемо. Она была молодой, красивой и, казалось, искренне старалась поладить с классом. Несмотря на шум и множество моментов, на которые можно было разозлится, она говорила спокойно и была весьма снисходительна, предлагая альтернативы. — Вы можете говорить, но только шёпотом, если это не относится к делу. В игре же лучше всё хорошо обсудить прежде, чем отвечать. Игрой была викторина. На доску был наведён проектор, и на его экране высвечивались разные рубрики вопросов. Команды по очереди выбирали рубрику и баллы, за которые они хотят ответить на вопросы. Там были вопросы, стоящие от 10 до 100 баллов. В целом, ничего сложного, но скучно. Правда, так идеально, как было запланировано, не вышло. Хоть всем и было сказано, что никто не выкрикивает ответы и что нужно их писать на бумажке, тихо обсудив друг с другом, в классе всё равно стоял гомон. Поначалу мне казалось, что игра эта совсем глупая затея и мало, кто будет участвовать… Но после заметил, что дух соперничества и лёгкого азарта всё-таки загорелся в глазах многих людей, и они наперебой выкрикивали ответы. Некоторые команды начали спорить и ссориться, кто-то из отдельных членов групп смеяться над составами других… Однако мои мысли были погружены в совсем иное русло, и добрые двадцать минут в ушах у меня стоял белый шум. А всё дело в чём… Прежде, чем мы начали викторину, в каждой команде участники называли себя. И, кто бы мог подумать, в конце класса, у окна, куда сначала думал сесть я, оказался никто иной, как Саночкин Артём. Да, тот самый идеальный сын маминой подруги… Зубы сжались, воздух спёрло, и всё вокруг вдруг сосредоточилось на единственном человеке, словно никого другого здесь не было. Я видел его всего один раз в жизни — на фотографии с моей мамой… И, если в прошлый раз я признал, что он красивый, то в этот раз эта мысль проникала в сознание куда навязчивей и порождала в моей душе самый настоящий гнев. Отчасти я надеялся, что он окажется куда хуже, чем о нём говорили, куда уродливее… Но нет. Волосы всё такие же светлые, как в моей памяти, и их особенно выделяет полученный за лето загар. Ровный загар, красивая улыбка и, конечно же, нормальная, а не такая ублюдская, как у меня и ещё нескольких людей, причёска. На шее, красиво подчёркивая её, красовалась цепочка, а на руке был такой же браслет. Вместо официальной одежды на нём была футболка, поверх которой была надета красная клетчатая рубашка. Снизу свободные штаны. «Значит ему можно, а мне нет?! Похоже, разговор про драгоценного Артёма сегодня начну первым я!» Дурацкая, конечно, мысль, но можно попробовать за счёт упоминания Артёма добиться каких-то привилегий для себя. Или сделать иначе… Узнать получше, что представляет из себя Артём и, в случае если он не такой уж и идеальный, а это скорее всего так, развеять всё мамино впечатление о нём и перестать уже слышать каждый день это имя. Меня пару раз пихнули локтём в бок: — Эй, ты нам не поможешь? Как думаешь, какой там ответ? — Что? А вопрос вообще какой? — Что такое «экслибрис»? Я отрицательно покачал головой, давая понять, что не знаю ответа, и вновь вернулся к наблюдению за соседней партой. Ребята что-то активно обсуждали, и Артём казался очень вовлечённым в диалог. Раздражало…***
Закончив игру, учительница подсчитала количество баллов в каждой команде и объявила победителей. Первое место заняла группа, сидящая рядом с окном, второе заняли мы, а третье — команда девчонок. Тут же начался балаган, так как недовольных было много. Моя команда одновременно утверждала, что девочки жульничали, гугля ответы на все вопросы, и конфликтовали с группой, сидящей у окна. И я к ним присоединился, потому что меня искренне возмутило то, что Артём победил, ничего не делая! Он просто оказался в удачной команде. Сам я прекрасно видел, что он просто общался с ребятами, так как я, будем честны, тоже ничего не делал. Но почему-то фортуна всё равно повернулась в его сторону, а не в мою, и он наверняка придёт домой и будет говорить о своём триумфе, что-то приукрашивая. Самые активные ребята из наших групп схлестнулись и начали обзывать друг друга «жуликами», «придурками», и «лохами». А после… Все посмеялись и угомонились после слов учительницы о том, что классный час закончился, и всё это стало уже каким-то неважным. Учительница создала чат класса в «телеграме», и всех поочередно туда добавила, а после, буквально за минуту, проинформировала о завтрашнем дне и отпустила домой. Я думал уйти сразу, но новые знакомые остановили меня и пригласили погулять всем классом. Причин отказываться не было. Всё-таки ни на какие кружки я больше не ходил, так как переехал, и тут ничем новым начать заниматься не успел. Да и познакомиться со всеми ещё надо. Под «всем классом» подразумевались только мальчики. И то не все, кто-то ушёл. И я искренне надеялся, что уйдёт и Артём. Но он тоже был одним из интересующих ребят лиц и потому шёл с нами. Три группы с задних рядов соединились в одну кучу, но я всё же старался держаться ближе к своей. Выйдя из подземки, народ посыпал к магазину, который был прям через дорогу. Разумеется, туда пошли не все. Только та группа, у которой были деньги. Они сказали, что в честь прибавления в их дружном коллективе, нужно устроить гулянку и потому на сей раз еда за их счёт. А после, с нас, конечно, причитается. Меня же повели на детскую площадку, которая была за этим же магазином. Она была достаточно большой, но пустоватой. Всего две качели — зато трёхместные — которые находились на достаточно большом расстоянии друг от друга, пара скамеек да горка. Общая картина была мрачноватой и угнетающей, солнце толком на площадку не проникало, так как с одной стороны её загораживало протяжённое здание, а с другой — высотка с закрытой, более специализированной площадкой. Качели тут же заняли, остальные расселись рядом, дожидаясь еду. К несчастью, место мне досталось ну очень близко с Артёмом и пересесть было некуда. Разве что на голую землю, не покрытую травой. Сомнительное удовольствие для человека в чистом костюме, за который дома могут и прибить. Наконец ребята пришли, и еда пошла по рукам. Мне передали бутылку с колой, а Коростелёву пачку чипсов. Началось повторное знакомство. Каждый говорил своё имя, фамилию, потом вбрасывал какой-то рандомный факт про себя… И обязательно находился тот, кто вставлял бы в эту речь шутку про другого человека. Эти шутки были грубыми, но никто не воспринимал их всерьёз, так как очевидным было, что у них в компании уже просто такой стиль общения. Тут были уместны переплетения и нации, и родителей, и веса, и положения в обществе. Абсолютно ко всем высказываниям парни находили повод подшутить. Одного назвали жирдяем и узбеком, на что тот посмеялся и представился: — Шахри. В моей предыдущей компании тоже так происходило, поэтому я понял, что приспособиться будет проще простого. Нужно просто ко всему относиться легко. Не обязательно оскорблять кого-то, но если что случится, то будет просто хорошее шоу. О взаимоуважении и попытках заступиться за кого-то речи нет. — Передай мне чипсы, — Артём кивнул на пачку в руках Данила. Лёгкое раздражение на этот голос отозвалось в моей груди, и я решил просто проигнорировать «просьбу», потому что по факту эта фраза ей не являлась. Он не такой вежливый, как о нём говорила мама. Саночкин повторил свою фразу вновь, и снова я притворился глухим. Захочет — сам дотянется, не такое уж и большое расстояние. — Эй, Данил, передай мне колу! — Шахри вытянул вперёд руку, и я передал ему напиток. — Серьёзно? А мне чипсы не дашь? — Сам возьми. Артём закатил глаза и потянулся за колой через меня, намеренно толкая плечом, чтобы я отодвинулся назад. Среди нашей компании пробежали смешки. — Ну, и нафига так делать? — Как «так»? Я просто сам взял, как ты и сказал. Я раздражённо цокнул, но ничего не ответил. Случай незначительный, подумаешь… Вот только повторился неоднократно, так как вещи то и дело переходили то к моему соседу, то к его. Ребята словно бы намеренно нас стравливали, понимая, что из этого может выйти какое-то интересное шоу. Артём отвечал на мою пассивную агрессию такой же, в его поступках было куда больше намеренности. Стоило мне протянуть руку, чтобы взять что-то у его соседа, как он забирал эту вещь и передавал тем, кто сидел дальше. Я начал поступать также. В итоге мы вдвоём сидели рядом, без всего, как истуканы, и напряжение между нами возрастало. В разговоре я его перебивал и игнорировал то, что говорит он, делая вид, что он в диалоге не участвует, на что тот прерывал мои истории и периодически заглушал неуместными фразами и звуками. В какой-то момент я взял в руки колу, а он вырвал её и отпил, чуть нависнув надо мной. — Фу… Теперь можешь оставить её себе, я после тебя пить не хочу вдруг ты заразный. — Я заразный? Да у тебя у самого бешенство, ещё и со слухом проблемы. — Нет у меня никаких проблем, кроме тебя, — я закатил глаза, чуть толкая его в грудь, чтобы он отодвинулся. В моих словах не было ни капли лжи. Для меня сам факт его существования — проблема. — А что я тебе сделал? Не удостоил взгляда, когда ты на меня целый урок пялился? Сердце забилось быстрее в оглушающем ужасе. Ну да, тут отрицать нечего — я пялился и весьма заметно. Глупо было думать, что этого не видно. — Пф, ещё чего? Зачем мне на тебя смотреть? — А мне откуда знать? Понравился, наверное, — Артём сделал акцент на слове «понравился», а затем закатил глаза. — Наоборот, полная антипатия. — И чем же я тебя так не устраиваю? Назови хоть одну вещь. — Имя у тебя дурацкое. И если раньше вокруг нас образовалась тишина, и все лишь тихо посмеивались, с любопытством вникая в нашу мелкую перепалку, то теперь начался гомон. — У-у-у, ну, про имя ты зря спизданул, — протянул Шахри. — Всё-таки у нас тут вообще-то помимо твоего нового «приятеля» два Артёма. И вправду, про этот момент в пылу конфликта я как-то забыл. С нами был Чечулин и Дружинин Артём. Местного «фрика» и «нефора» с собой не позвали. — Я бы сказал, что это у тебя имя дебильное, но Данил у нас тоже не один. Поэтому замечу лучше, что у тебя фамилия дурацкая. Канищев. Ну, что это? Кощей «два точка ноль»? Или это от конины? — Дружинин залился смехом. Саночкин коварно улыбнулся, наблюдая за начавшимся цирком. По его дурацкой мине было очень легко прочитать радость от того, что ему даже делать ничего не пришлось, чтобы меня унизить. — Артёмы, давайте ему бойкот устроим, раз уж он так сильно против нас? — подогрел ребят сын маминой подруги. Отступать было некуда… — Ладно имя, ты ещё и не в школьной форме. Почему мы тут все наряженные, а ты пришёл в удобном. Особенный что ли? По толпе снова пробежали смешки. Не все были одеты в школьную форму, но большинство, так что на сей раз на моей стороне оказалось достаточно людей. — А вот это он уже дело говорит! Чего это мы одни мучаемся, пока кто-то в свободной форме ходит? Вас что, мама прилично одеваться на первое сентября не заставляла? Мнения разделились, пацаны начали спорить между собой, и я предпочёл оставить всё как есть, а не разогревать конфликт с Саночкиным дальше. Просто наконец встал и отсел от него подальше, смирившись с тем, что брюки запачкаются.