Дождливый понедельник Монако. Погода полностью отражала внутренние чувства Белль после увиденных ею статей на просторах интернета.
Она пересмотрела несколько раз эпизод с холодным голосом Ферстаппена, где он плел что-то грязное про нее и ее брата. И каждый раз мурашки пробегали, а на глаза набегали слезки. Изабелль было до жути обидно: она доверилась ему, не обращая внимания на отговорки со стороны людей, которые знают его лучше, доказывая, что он не такой уж и плохой. Да, ее ошибка. Влюбилась по уши после одного случайного похода в кофейню и совершенно неожиданного пикника. Но он же и правда был хорошим..
Брат так и ни разу поговорил со своей «звездочкой», он сразу же уехал на базу «Мерседеса» улучшать свои навыки и помогать разрабатывать улучшения для болида во время небольшого перерыва.
Он даже не попрощался, не дал объясниться Белль, извиниться. Он бросил сестру, когда ей нужна была поддержка самого близкого для нее человека. Девушка понимала, что в этом есть ее вина…
Вокруг семьи Расселов и Макса Ферстаппена образовались густые тучи, состоящие из СМИ и любопытных фанатов, которым надо лишь горячие новости — никакой скучной правды.
Казалось, настала самая настоящая черная полоса. Но даже сквозь темное полотно пробивается лучик добра и спасения — звонок с надписью «эклерчик». Так мама Белль называла с детства Шарля. На лице сразу появилась улыбка — она быстро взяла трубку.
Уже через 15 минут после окончания разговора и Изабелль стояла перед зеркалом в прихожей, брызгаясь своими цветочными духами. Поправив свою спортивку, она направилась в сторону дома монегаска. Дождь перестал лить как из ведра, а прохладный ветерок помог отогнать все плохие мысли из головы. Белль шла мимо пляжа, наблюдая за волнами, которые разбивались о берег. Казалось бы — идиллия.
Но конечно, черная полоса все таки должна напоминать о себе…
Ферстаппен не был бы Ферстаппеным, если б не появлялся в самый неподходящий момент.
Его черная Ferrari замедлила ход около знакомой фигуры Белль. Девушка не сразу заметила машину, которая напоминала ей о самом приятном и одновременно противном дне за последнее время. На душе осталась незажившая рана, что ныла каждый раз при упоминании о гонщике.
Изабелль упорно игнорировала звук мотора под ее ухом, стараясь ускорить шаг, чтобы избежать этой неприятной компании.
—Стой же ты, — крикнул Макс, потихоньку останавливаясь. За пару секунд он успел бросить свой автомобиль и догнать девушку. Он шел чуть поодаль от нее. Но после нескольких минут игнорирования, парень перешел на более действенные меры — он аккуратно схватил Белль за кисть, которая была покрыта толстовкой. Она обернулась. Ее нежная кожа, личико без грамма макияжа казалось таким по-детски нежным, что вызвало незаметную для других улыбку Ферстаппена. Он смотрел в ее бездонные глаза, мысленно прося у нее милости, на что получил вслух режущее по сердцу «отстань».
Девушка убежала, ее слезы смешались с вновь пошедшим дождем. Хотелось снять толстовку, до которой докасался он — тот, кому она доверилась.
Какая же дурочка. Она была слишком нежная для этого мира, ее внутренний мир не был готов столкнуться с холодным внешним, пронизанным ледяными шипами несправедливости.
***
Мир гонок жесток, это уже давно не спорт, а игра «у кого больше связей, денег, словарного запаса».
Макс выпустил весь свой гнев в интервью, успокоившись только по приезде домой. Он обдумывал свои слова, свои ужасные слова. Он ругал себя, кто бы мог подумать, но у него тоже душа есть, и сердце, и совесть…
Только вот тормозов нет. Как и в болиде, лн играет на тонком лезвии в гонках и в жизни, совершенно не задумываясь о последствиях, от которых страдают его
любимые люди.
Он понял, что сказал лишнее, на самом деле он и не думал использовать Изабелль в корыстных целях, он всего лишь не хотел признавать поражение.
Душа его не была не месте всю ночь.
Он хотел прийти к Белль, услышать ее смех еще раз, посмотреть на ее улыбку с двумя милыми ямочками и в ее прекрасные глаза. Поправить ее пушистые волосы за ушко…
Единственный и любимый способ избавиться от гнева — скорость.
***
—Мне писал твой брат, он волнуется! — успокаивал Леклер свою подружку. —Вы обязательно скоро увидитесь.
После Ферстаппена ее волновал брат. Она боялась, что из-за какой-то мелочи потеряет своего самого близкого человека.
И с каких это пор ее брат стоял после Ферстаппена кроме как в таблице результатов очередного гран-при.
Изабелль и так пережила слишком многое за сегодня, так что, не забивая голову лишними мыслями, Белль полностью отвлеклась на друга.
Шарлю, вспомнившему о своих итальянских корнях, в голову взбрела идея приготовить «самую настоящую итальянскую» пасту. Изабелль ни разу не относилась к этой высоко кулинарной нации, но все же составила компанию другу.
—Там сначала надо приготовить соус! — кричала младшая, тыкая в экран телефона, она предпочитала ориентироваться на интернет-источники.
—Я знаю, что делаю, моя бабушка сама готовила по этому рецепту! — перекрикивал ее с итальянским акцентом Леклер, — Не мешай, женщина!— кухня наполнилась смехом.
Каждый из них получил друг от дружки за свои длинные языки, но после часа мучения было готово творение великих богов Италии, извиняясь за банальность — карбонара. Хоть и вышло это всё не особо вкусно, остывшие макароны насытили парочку друзей и те пошли со спокойной душой смотреть тупые комедии по ТВ.
Шарль был рад, что смог отвлечь свою подругу от тоски и он готов был продолжать делать, что угодно, лишь бы Изабелль не заглянула от скуки лишний раз в телефон и не добила себя окончательно…
