Простой

За лёгким ужином в кафе студенческого городка следует короткая поездка к дому Чимина на дорогом авто Юнги. Поездка настолько короткая, что не хочется, чтобы она заканчивалась, а момент расставания наступал. И вот они чуть больше двух часов разговаривают в прохладном салоне машины под окнами небольшого дома Чимина на окраине города. Невесомые, почти случайные прикосновения пальцев, нежные улыбки и взаимная жажда в глазах друг друга уже наконец впервые столкнуться губами в поцелуе, после полутора месяцев отношений. Сладкий момент всё оттягивается из-за брошенной в самом начале отношений Чимином фразы, что не столько приятен сам первый поцелуй, как его ожидание. И вот они оба ожидают. Почти не касаются друг друга, боясь сорваться, но ловя безумную эйфорию от всего происходящего. Ещё полчаса неспешных разговоров и наэлектризованных взглядов в авто и Чимин вспоминает, что домой с работы скоро вернётся мама. Она не обрадуется, если застанет его в компании Юнги, поэтому, как бы грустно и невыносимо это ни было, стоит попрощаться прямо сейчас. Чимин открывает дверь машины. Юнги просит разрешения проводить его до калитки. Хотя пройти всего два шага, Чимин позволяет. Ещё десять быстро промчавшихся мимо минут, прежде чем младший открывает калитку, не собираясь уходить, просто напоминая себе, что уже пора, что нельзя дальше рисковать. Но так велик соблазн ещё совсем чуть-чуть послушать этот глубокий голос, посмотреть на эту милую улыбку, что он отступает на несколько шагов назад, неосознанно давая Юнги право проводить себя и до порога. Чимин настолько влюблён, он так глубоко погряз в своих чувствах, что не может оторвать глаз от объекта своего обожания, когда спиной пятится к двери дома, совсем забывая, что вход обрамляет небольшая ступенька. Лёгкого соприкосновения кроссовка с ней хватает, чтобы младший тут же начал опасно крениться назад. На секунду глаза Юнги напротив становятся испуганными и далёкими, а затем резко настолько близкими, как никогда раньше. Короткий вздох облегчения тут же касается щеки Чимина. Младший чувствует вес и тепло рук на своей талии, пушистые кончики чуть длинных волос на скулах и плотно соприкасающиеся с его бёдра. Юнги ощутимо втягивает воздух, но не выдыхает. Оба застывают. У каждого есть шанс отстраниться. Но нет желания. Тело пропускает сильнейший разряд, когда губы сталкиваются. Кто подался первым навстречу, кто сдался, не устоял, уже неважно. Всё как в тумане. Касания губ не лёгкие, изучающие, а жадные. Поцелуи долгие, до нехватки воздуха, головокружительные. Чимин чувствует, как возбуждение крутит сложные, запутанные узлы внизу живота, как слабеют ноги, как тяжело стучит сердце, как мокро вокруг губ, и стонет. Коротко, но звонко. Ресницы Юнги от этого звука мелко вздрагивают на закрытых веках, будто даже так он закатывает глаза от наслаждения. Старший, видимо больше не в силах удерживать всё сильнее расслабляющееся тело в кольце своих рук, прижимает Чимина к стене дома, немного больно припечатывая младшего позвоночником о кирпичную кладку. Колено Юнги легко раздвигает податливые бёдра, прижимает, надавливает, где нужно. Чимин рвано дышит, трётся. Ему жарко, душно и до одурения стыдно за своё сиюминутно появившееся желание отдаться. Так быстро и просто — от поцелуя сразу к сексу. Вот вам и оттягивание ожидаемого. Чимин сначала в тумане сознания не понимает, что именно происходит, а когда вспышка просветления всё же возникает в его голове, он резко отстраняется, упираясь ладонью в грудь Юнги. В заднем кармане несколько раз настойчиво вибрирует телефон. Младший почти перестаёт дышать, когда вспоминает — мама. Слабыми пальцами он достаёт телефон, пытаясь выкинуть из головы мысль, что мама, увидев, как они развязно целуются прямо под окнами их дома, не стала распаляться, а просто написала смс с просьбой привести себя в порядок и проводить гостя, пока она куда-нибудь ненадолго отлучится. Это было бы вполне в её духе. Сжимая телефон в руках, Чимин щурится. Экран слепит глаза из-за долгого держания их закрытыми, и поэтому младший не сразу может соединить в слова расплывчатые буквы из смс, и уж тем более прочесть, что коллега попросила маму подменить её и поэтому та внепланово остаётся на ночную смену в больнице. И лишь пробежавшись глазами по тексту несколько раз, Чимин понимает всю суть написанного и чувствует, как весь страх моментально отступает, скидывая свои удушающие тиски. Он прикрывает глаза и откидывает голову на стену позади себя. — Милый, всё в порядке? — на щеку младшего аккуратно ложится горячая ладонь. За секунду в голове Чимина проносится короткий диалог с самим собой. Мама, сама того не подозревая, дала ему карт-бланш. Теперь вопрос заключается в том, воспользуется ли им Чимин? С одной стороны, он чувствует себя как-то неловко, неудобно, в общем странно от мысли, что они только что первый раз поцеловались и вот он уже готов отдаться Юнги. С другой — они уже вместе полтора месяца, а знакомы чуть больше пяти, и если бы не эта игра с оттягиванием поцелуя, возможно, первый секс случился бы уже давно. Ведь Чимин доверяет Юнги. Тот не раз показывал, что дорожит их отношениями, что Чимин для него важен. Да, ещё никто из них не сказал вслух то самое заветное слово, но это не значит, что оно не чувствуется в каждом поступке и в каждом касании. Так почему бы, если так сильно хочется сказать "люблю" ещё и через другие касания, более интимные, то этого нельзя сделать? Чимин медленно открывает глаза, плотнее прислоняется щекой к ладони Юнги и расслабленно улыбается: — Мама написала, что сегодня не будет ночевать дома, — и сразу без промедления, давая понять, что это не намёк, а жирное предложение. — Не хочешь сегодня остаться у меня? Юнги нежно улыбается в ответ и принимается легко ласкать кожу на скуле Чимина большим пальцем. — Конечно. Я бы хотел, если ты в этом уверен. Чимин чуть подаётся вперёд и чмокает Юнги в приоткрытые губы. — Уверен. И снова целует, но на этот раз уже долго, настойчиво. Возбуждение, ранее чуть поугасшее, снова даёт о себе знать. Оно бурлит под кожей, жжёт внизу живота и особо ярко вспыхивает, когда Юнги, не сильно, но неожиданно, толкается бёдрами вперёд. Чимин, распалённый, тяжело дышащий носом, глотает собственный стон и прерывает поцелуй, понимая, что лучше быстрее оказаться в помещении, пока всё не зашло слишком далеко. Он выпрямляется, всё ещё жадно дыша, и Юнги отходит назад, давая младшему возможность подойти к двери и открыть её. Когда Чимин переступает порог дома, он так не вовремя осознаёт, почему до этого никогда не звал Юнги в гости. Сначала было как-то рано сразу приглашать к себе и знакомить с родственниками. А с недавних пор главной причиной отсрочки стала мама. И из этой причины вытекала последующая, о которой Чимин до этого даже не задумывался.

***

Чимин всегда жил небогато. Далеко небогато. Отца он никогда не знал. Тот умер ещё до его рождения, но оставил матери дом на окраине города. Старенький, небольшой, но крепкий. Мама всегда работала на износ, брала подработки и ночные смены в больнице, за которые платили больше, чтобы содержать себя и сына. Часто продуктами помогала бабушка, которая жила в пригороде и имела небольшой земельный участок, чтобы самостоятельно выращивать овощи и фрукты. В общем, Чимин не знал, что такое шик и роскошь. Продукты и одежда всегда были самыми дешёвыми, подарки на день рождения — скромными, а мечты насчёт путешествий или собственной библиотеки с любимыми книгами — несбыточными. По крайней мере, пока. Пока он учится. Дальше он надеялся, что после окончания университета сможет устроиться на высокооплачиваемую работу, чтобы осуществить не только свои мечты, но и мамины, и бабушкины. Для этого он делал всё, что в его силах: зубрил материал, отвечал всегда первым, самостоятельно делал все домашние, курсовые и лабораторные работы. И не зря. Он был лучшим учеником в классе, а теперь остаётся им и в университете. И Чимин в общем-то никогда не стыдился отсутствия денег в своей семье. Да, у него был старенький подержанный телефон и ноутбук, его вещи не стоили как половина зарплаты обычного рабочего в стране, но он всегда выглядел опрятно и аккуратно. Конечно, в университете, где училось много детей из богатых семей, редкие смешки над его немодными и дешёвыми вещами были вполне ожидаемыми. Но вот чего действительно нельзя было предвидеть, что один из таких обеспеченных молодых людей будет дружить с Чимином. Это началось в конце осени. Мама попросила Чимина заняться продажей коллекции CD-дисков его отца. Она утверждала, что они не являлись чем-то значимым для него, он собирал их ради того, чтобы просто что-то собирать. Так было модно в то время. Собирательство было хобби. А не иметь хобби считалось дурным тоном. Поэтому и памяти для мамы об отце они тоже не несли, ведь он их никогда не прослушивал. Покупал и просто ставил на полку. Чимин выложил несколько объявлений на разных маркетплейсах, установив цену, которая ему казалась приемлемой для такого рода дисков — он не думал, что старые рок-группы, многие из которых уже распались, будут пользоваться спросом. К его огромному удивлению, через пару часов ему написал парень. Подпись рядом с серым кружочком гласила "Юнги". Фотографии на аватарке не было, поэтому парень сказал, что его можно будет узнать по кожаной куртке и рваным джинсам. Встречу назначили в кафе напротив университета. Каково же было замешательство Чимина, когда, сидя за столиком перед большим панорамным окном и наблюдая за оживлённым движением молодых людей возле учебного заведения, он увидел, как на выходе из университета парень в кожанке и рваных джинсах прикладывает пропуск студента, а потом быстрым шагом перебегает дорогу по направлению к кафе. И этим парнем оказался не кто иной, как Мин Юнги. В университете все студенты и преподаватели знали Юнги в лицо. Но не просто из-за того, что он происходил из богатой семьи. Таких отпрысков было половина в этом учебном заведении, и так просто их всех не упомнить. Наверное, поэтому их негласно делили на три типа. Первые никогда не появлялись в университете, учились чисто для галочки и приходили только на экзамены. Вторые изредка появлялись на некоторых парах, чаще на последних, и то, не для того, чтобы получить знания, а для общения с такими же, как они. Третьи же учились, как и все: иногда прогуливали или проплачивали экзамены, но в целом старались хоть что-то узнать о своей будущей профессии. Юнги относился к четвёртому типу и был единственным в этой подгруппе из всей своей касты богатеев. Он не пропускал пары, самостоятельно сдавал все зачёты и экзамены и мог похвастаться высокой успеваемостью. Вот поэтому его знали все. Чимин, сидя в кафе, всё ещё надеялся на глупое совпадение. Ведь зачем сыну крупных бизнесменов покупать дешёвые подержанные CD-диски, когда он вполне может заполучить и новые, не обращая внимание на цену. Но Юнги зашёл в кафе и начал осматриваться по сторонам, видимо в поисках нужного человека. И тогда Чимин, всё ещё сомневаясь, робко поднял ладонь вверх и неуверенно позвал: — Юнги-щи? Старший тут же среагировал на своё имя и повернулся в сторону звавшего. Чимин увидел, как его брови немного поднялись в удивлении, и подумал, что точно ошибся и сейчас придётся неловко объяснять, почему он окликнул его. Но Юнги уверенно направился к столику младшего. — Я могу присесть? Чимин запоздало кивнул. — Пак Чимин-щи, верно? Чимин снова кивнул. Но потом подозрительно уставился на Юнги, вспомнив, что он не указывал своей фамилии на маркетплейсе. — Мы разве знакомы? Юнги располагающе улыбнулся. — Сложно не знать в лицо того, кто занимает первую строчку в списке успеваемости по всему университету уже второй год. А ведь до твоего прихода лидерство было у меня. Чимин удивился до широко раскрытых глаз. Юнги на это хрипло засмеялся. — Мне стоит извиниться? Юнги снова прыснул. — Такая низкая цена на диски, которые я давно ищу, хорошее извинение. — Почему низкая? Разве не все CD сейчас так стоят? Их ведь почти никто не слушает. Зачем завышать цену на товар, который и без того не пользуется особым спросом? Чимин опустил взгляд в переполненный портфель, пытаясь выудить несколько дисков среди разных бумаг, тетрадей и книг. — Диски не твои, я прав? Чимин застыл с CD в руках и поднял взгляд на изучающее лицо Юнги. Под таким пристальным внимания он стушевался. — Это что, так заметно? — Для знающего человека, да. Ты не отличаешь коллекционные редкие релизы от обычных дисков с залитой пиратами на болванки музыкой и выпущенными на принтере вкладышами. Судя по фото, у тебя оригиналы, а ты продаёшь их за цену подделки. Юнги протянул руку и положил её между ними на стол. Чимин неуверенно пододвинул к нему небольшую стопку из дисков. Старший внимательно проверил каждый CD: поочередно открывал и закрывал диджипаки, вынимал вкладыши, пока не сложил всё назад на стол в ровную стопочку. — Всё верно. Ориги. Я беру. Юнги потянулся к карману своей кожанки и достал оттуда Айфон последней модели. — Скажи номер карты, пожалуйста. Чимин продиктовал давно заученные наизусть цифры и удивился, когда оповещение на телефоне сообщило, что сумма пришла больше, чем он изначально указывал в объявлении. Причём значительно больше. — Кажется, ты ошибся в цифрах. Юнги хитро улыбнулся уголками губ. — Нет. Я заплатил столько, сколько они действительно стоят. Он поднялся из-за стола, поправляя куртку и засовывая диски в свой рюкзак. — Впредь лучше изучай рынок, прежде чем что-то продавать или покупать с рук. Это мой тебе совет, как от бывшего лидера по успеваемости к нынешнему. Его улыбка стала игривой, и, попрощавшись, он вышел из кафе. Чимин со своего места наблюдал в панорамное окно, как его фигура быстро перебегает дорогу, останавливается у дорогого авто на университетской парковке, а потом исчезает в его салоне. Тем же вечером Чимин прошерстил все сайты и маркетплейсы с дисками. Он потратил уйму времени, чтобы узнать актуальные цены на ту или иную группу из оставшейся коллекции отца. Уже далеко за полночь он выложил новые объявления и, довольный проделанной работой, погрузился в сон. Утром он обнаружил сообщение на одном из аккаунтов: Юнги Чимин-щи, теперь я признаю, что ты действительно заслуженно лучший студент нашего универа. Быстро учишься! Но почему ты не сказал, что у тебя есть ещё диски? Я могу увидеть полную коллекцию сегодня в шесть на том же месте? Чимин даже не думал, что их товарно-денежные отношения могут перейти на другой уровень. Но на второй встрече в кафе они разговорились. Сначала о музыке, о родителях. Выяснилось, что отец Юнги с подросткового возраста собирает диски любимых рок-групп. Но если раньше, чтобы купить их, нужно было просто зайти в магазин, то сейчас такие редкие релизы можно приобрести только с рук на специальных площадках, а его старик в этом не силён, да и не хочет разбираться. Поэтому Юнги на каждый праздник пополняет его коллекцию подарком в виде одного или нескольких CD. Затем разговор перешёл на тему учёбы и планов, после выпуска. Юнги рассказал, что подрабатывает по профессии с тех пор, как впервые прошёл практику на втором курсе. Поэтому от родителей он почти финансово не зависит, хотя те до сих пор отказываются это признавать и дарят ему дорогущие подарки по типу машины, часов, телефонов. Чимин же поделился, что надеется найти хорошую работу по профессии хотя бы после окончания университета, на подработку по специальности даже не надеется, слишком сложно её заполучить студентам. Неожиданно Юнги предложил обсудить его кандидатуру со своим начальником, потому что у них в отделе в ближайшее время как раз освобождалась одна ставка. Чимин, особо не веря в успешный исход, согласился. Они обменялись номерами. Через три дня Чимин успешно прошёл собеседование и был принят на неполную ставку на работу. Это сулило ему не только накопление практических знаний для университета, но и небольшой заработок плюсом к стипендии. Чимин светился от счастья и был безгранично благодарен Юнги за его помощь. В свой первый рабочий день младший узнал, что они сидят в одном кабинете, совсем рядом, хотя и выполняют разные обязанности. И, как только наступил обеденный перерыв, Чимин настоял на том, чтобы угостить Юнги чашечкой кофе в знак искренней признательности. Тот согласился с условием, что младший тоже выпьет с ним в кафетерии на первом этаже, хотя в итоге кофе пил только старший, а Чимин стеснительно потягивал свой любимый чай с бергамотом. Они виделись ежедневно, несколько раз в сутки: утром сталкивались в университете, вечером сидели рядом на работе, иногда ещё Юнги подвозил Чимина домой, когда им приходилось задерживаться допоздна. Все их встречи всегда сопровождались продолжительными и увлекательными разговорами на самые разные темы. В конце концов их общение стало регулярным настолько, что в один день, когда Чимин не встретил старшего ни в университете, ни на работе, он запаниковал. Запаниковал от осознания, что ему не хватает Юнги, что тот ему явно симпатичен и пора, видимо, как-то намекнуть хёну об этом. В тот день начальник сказал, что Юнги заболел. Сам Чимин спросить у старшего не решился. Зато спустя пять дней, когда Юнги вернулся на работу, всё ещё немного вялый и подавленный, стоило ему только опуститься в офисное кресло, младший тут же одним резким движением катнул к нему по столу прямиком в руки небольшую трубочку из бумаги. Юнги, как будто это был их обычный ритуал, без вопросов и лишних взглядов, развернул её. Чимин видел, как уголки его губ дрогнули и растянулись в тёплой улыбке. Сердце младшего так приятно застучало в груди, что он не смог не улыбнуться тоже. Но Юнги этого не видел. Он потянулся к органайзеру и на ощупь достал оттуда карандаш. Затем быстро что-то чиркнул на том же листочке и снова свернул в трубочку. Она легко перепрыгнула стык между столами и попала в руки изначального хозяина. Я скучал по тебе — писал витиеватым почерком Чимин. Я тоже скучал, Чимин-и — вторили ему скачущие огромные буквы Юнги. Чимин робко поднял голову и тут же встретился глазами с Юнги. Они смотрели с такой нежностью, что в ней можно было купаться, как в океане. Старший легонько кивнул в сторону, и Чимин заметил ещё один небольшой свёрток у стыка столов. Видимо, этот гонец не справился с поручением и застрял по дороге. Чимин хихикнул и взял записку. Ты не против после работы выпить кофе чай? С бергамотом, разумеется Чимин закусил нижнюю губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу глупую улыбку. Он чувствовал, как она сводит ему щёки, желая вырваться и показать, насколько он счастлив, что его симпатия оказалась взаимна. Но, сосредоточившись на ответе, он всё же окончательно подавил её. Чимин повертел маленький, исписанный с двух сторон кусочек бумаги в поисках хотя бы крошечного пространства, чтобы написать "да", но не нашёл его. И вместо того, чтобы взять новый стикер, желая быстрее дать свой ответ, он обвёл в аккуратное сердечко "не против" и отправил потрёпанного гонца назад. Можно сказать, что именно с этих записок и начались их отношения. Всё происходило так насыщенно и быстро, будто до этого они всегда были вместе. Будто им не нужно было много свиданий, прежде чем окончательно сблизиться. Они просто стали отдавать всё своё свободное время друг другу. Помимо встреч на работе и в университете, они теперь ещё и обедали, и ужинали вместе, готовились к семинарам и лабораторным тоже вдвоём в библиотеке или в каком-нибудь уютном кафе. Только завтрак и сон они не делили на двоих. Но и тут каждый пытался создать эффект присутствия в эти моменты в жизни партнёра: они созванивались по Фейстайму, перед тем как уснуть, разглядывая в полутьме лица друг друга, утопающие в подушках, а утром первым делом делились, чем они завтракают и какие у них планы на день. Если бы Чимин до этого никогда ни с кем не встречался, то он бы подумал, что так насыщенно друг другом начало отношений протекают у всех пар. Но он знал, что зачастую это далеко не так. Младший действительно чувствовал, что ему комфортно с Юнги, что он не может наговориться с ним, надышаться им. И он очень надеялся, что у него не произойдёт передозировка, что чувства и дальше будут только набирать свои обороты, а не схлынут в одночасье. Иногда Чимин удивлялся, насколько сильно старший отличается от своих сверстников из элиты. Он одевался просто и со вкусом. Не носил дорогую брендовую одежду, а если изредка и надевал то не так, чтобы от макушки до пят были только Дольче Габбана или Гуччи, без оглядки на то, что вещи при этом не сочетаются между собой. Не дарил Чимину ненужные побрякушки по заоблачной цене. Если хотел порадовать, то перед этим проделывал тщательную скрытную разведывательную работу по выявлению самых больших желаний и потребностей Чимина. Так младший совершенно без повода получил собрание своей любимой манги, сюрприз-поход в парк развлечений "Эверленд" и большой шоппер, чтобы в него могли поместиться все книги, которые Чимин ежедневно таскал с собой на учёбу. И это ещё не считая постоянных маленьких знаков внимания. Таких как незаметно подбрасываемые Юнги пакетики чая с бергамотом в боковой отдел рюкзака младшего или аккуратная синяя заколка, так вовремя прикреплённая к чёлке Чимина, чтобы та не лезла ему в глаза во время подготовки к очередному семинару. Юнги никогда не предлагал пообедать в ресторане премиум-класса и не устраивал там их обычные уикендные свидания. Они исследовали простые кафе в самых разных уголках города и запоминали наиболее понравившиеся, чтобы наведаться туда позже. Старший был простым в общении, в поведении и в привычках настолько, что Чимин вспоминал, что Юнги принадлежит к одной из самых богатых семей в стране, только когда они садились в его тонированный дорогой автомобиль, чтобы прокатиться по городу или поздно вечером добраться до дома младшего. Чимин не замечал разницы между ними и их социальным положением. Но, может быть, счастливые влюблённые не только часов не наблюдают? Стоял апрель. Суббота. День выдался ужасно жарким и душным, не свойственным этому весеннему месяцу. К Чимину в гости приехала бабушка на выходные. Простенький вентилятор не справлялся и делал только хуже, гоняя горячий воздух по комнате. Бабушка настояла на том, чтобы приготовить обед, пока мама на работе. Чимин читал книгу в своей комнате, когда услышал звуки бьющегося стекла. Он тут же бросился в кухню. Бабушка сидела на низенькой табуретке рядом с плитой и смотрела на свои мелко подрагивающие руки. Только приготовленный рис белел на полу среди осколков разбитой тарелки. Бабушка подняла слезящиеся глаза на вошедшего внука и еле слышно сказала: — Что-то я не очень хорошо себя чувствую. Юнги. Первый, о ком подумал Чимин, когда ему потребовалась помощь. Нужно было срочно отвезти бабушку в больницу, где работала мама. Там бы ей оказали хорошую и недорогую медицинскую помощь. Вызывать скорую или такси было бы долго, а в случае последнего варианта ещё и недёшево, а Чимин не хотел ждать. Юнги в тот день был на свадьбе друга, но услышав в динамике телефона взволнованный голос младшего, как можно скорее подъехал к его дому, даже толком не спросив, что от него требуется. Они, аккуратно поддерживая бабушку за плечи, вместе усадили её на переднее сидение в прохладный салон авто. Чимин расположился на заднем и кратко объяснил старшему, куда ехать. Юнги, одетый в шёлковый чёрный костюм, всю поездку крепко сжимал ладони на руле или нервно поправлял идеальную укладку рукой, окольцованной в дорогие часы. Чимин, переживая за бабушку, не сразу это заметил. Но стоило им подъехать к больнице и передать пожилую женщину в руки матери Чимина, как младший тут же обратил на это внимание и перехватил вспотевшую ладонь старшего, которую тот тёр о ткань брюк. — Ты чего? Переживаешь, что опоздаешь на церемонию? Ты можешь ехать, назад мы доберемся на такси, — Чимин благодарно улыбнулся, вырисовывая большим пальцем едва ощутимые круги на запястье старшего. — Нет. Я отвезу вас. Дело не в свадьбе... Я просто... — Юнги перехватил ладонь Чимина поудобнее и переплёл с ним пальцы, чуть сжимая их. — Я никогда раньше не знакомился с родственниками своего парня. Вдруг... А вдруг я им не понравился? Всё сейчас произошло так быстро, я даже не успел нормально представиться. Господи, они наверняка подумали, что я невоспитанный... Чимин уткнулся лбом Юнги в плечо, больше не в силах сдерживать свою улыбку. — Хён, ты переживаешь о том, что в принципе невозможно, — пробормотал Чимин в гладкую ткань пиджака старшего. — Я уверен, что ты им понравился с первого взгляда, а если нет, то у вас ещё будет шанс познакомиться поближе, чтобы они поняли, какой ты замечательный. — Ты должен расстаться с этим мальчиком, Чимин-и, — серьёзно отрезала бабушка тем же вечером у них на кухне, пока мама расставляла небольшие тарелки с панчанами на столе. Чимин неверяще уставился на пожилую женщину неморгающими глазами. Он ожидал услышать, что угодно, но только не это, поэтому был не в силах ответить вообще хоть что-то. В голове просто образовался вакуум. — Ну чего ты так удивлённо смотришь? Он не нашего поля ягода. Ты же умный мальчик, сам это понимаешь. Чимин нервно хмыкнул. Видимо, не такой уж он и умный, раз никак не может сообразить, что именно в Юнги вызвало такую категоричную реакцию. И тут он вспомнил опасения старшего в обед чуть ранее. — Бабушка, что ты такое говоришь? Юнги очень заботливый, воспитанный и внимательный. — Так то оно может быть и так. Я этого не отрицаю. Но разве ты не видишь, кто он и кто мы? Чимин нахмурился в попытке разобраться, что бабушка имеет в виду. Он как будто упускал какую-то её мысль, но не мог понять какую именно. Ход её суждений не был ему понятен. — Я не понимаю... — он перевёл взгляд на маму. Та перестала суетиться с тарелками и присела на табурет рядом с Чимином. Она грустно улыбнулась, прежде чем положить свою ладонь на предплечье сына и мягко начать говорить: — Родной, бабушка права. Юнги очень хороший мальчик, я уверена, ты бы не выбрал другого, но... Вы из разных социальных слоёв. Он всегда будет выше тебя. Даже если вы поженитесь, ты никогда не будешь ему равным. Между вами пропасть величиною в огромную сумму денег. И так будет всегда. Даже если сейчас тебе кажется, что вы с ним на равных, потом, если у вас начнётся общий быт, ты поймёшь, насколько ты уступаешь ему во всём. Квартира, машина, совместный отдых, одежда, да даже еда, всё будет куплено им. А богатые люди всегда смотрят свысока на тех, для кого они покупают. Я не думаю, что таких отношений, полных презрения, ты хочешь. Если, конечно, не собираешься становиться содержанцем, которого такая жизнь устраивает. — Ну уж нет, такого я точно не допущу, — не сдержавшись, вставила свою гневную реплику бабушка и напряжённо сжала челюсть. — Нет, подождите... — Чимин одним резким движением плеча скинул руку матери с себя. В нём закипала обида напополам со злостью. — И что это значит? Что вы хотите мне сказать, что я должен любить только тех, кто еле-еле сводит концы с концами? Что деньги решают всё? — Давай, Джиён, расскажи ему про Вонги, — бабушка бросила на мать требующий взгляд. Та поджала губы. Всем своим видом показывая, что ей явно не хочется об этом говорить. Чимин переводил горящие и непонимающие глаза с одной женщины на другую, пока мать с тяжёлым вздохом не сдалась: — До твоего отца у меня был молодой человек. Вонги. Он был из состоятельной семьи, очень красив собой, добрый и щедрый, — бабушка презрительно хмыкнула и откинулась на спинку стула. Мать неловко поёрзала и продолжила. — Мне тогда так казалось. В самом начале наших отношений он дарил мне дорогие подарки, украшения, одежду, водил в роскошные рестораны и на светские мероприятия. Я была так сильно влюблена и очарована им. Думала, мы поженимся. Мне казалось, что нас ничего не разлучит, - тут мама судорожно набрала воздух в лёгкие. Чимин с каким-то подсознательным страхом ждал продолжения. — Но заболел твой дедушка. Он угасал прямо на глазах. Нужна была срочная и дорогостоящая операция. Естественно, собрать огромную сумму денег в короткие сроки мы с твоей бабушкой не могли, и я обратилась за помощью к Вонги. Он уже тогда был близко знаком с моими родителями и состоял в доверительных отношениях с ними. Я даже не допускала мысли, что он сможет с лёгкостью отказать мне. Но он даже не стал дослушивать меня до конца. Сказал, что я такая же как все. Что мне нужны от него только деньги. Что он думал, будто хотя бы бедной девушке будет достаточно дорогих подарков и приятно проведённых вечеров, но, мол и я рано или поздно захотела большего в виде кругленькой суммы. В тот же вечер, раздавленная и униженная, я вернула ему всё подаренное им и разорвала наши отношения, - мама замолчала, а потом совсем тихо добавила. — Твой дедушка умер через полгода. Бабушка громко шмыгнула носом и повернула голову чуть в сторону, надеясь, что никто не увидит навернувшиеся на её глаза слёзы. Чимин попытался сглотнуть. В горле пересохло. Язык прилип к нёбу. История матери поразила его, огорчила и заставила задуматься. Вонги был явно мерзким человеком. Но что у него общего с Юнги? Чимин считал, что лишь богатая семья. Ему хотелось верить, что не из всех людей деньги делают бездушных лицемеров, и пока что Юнги своими поступками доказывал именно это. — Прислушиваться к чужому опыту — это хорошо, мама. Но не все люди одинаковые. Вы должны это понимать. Он бросил взгляд сначала на маму, потом на бабушку и на негнущихся ногах встал, отодвинув стул. Тот громко скрипнул по полу, неприятно прорезав тишину комнаты. Продолжать разговор Чимин не видел смысла и решил поставить в нём окончательную точку, чтобы эта тема больше не поднималась. — Вы не знаете Юнги, но я не собираюсь вам ничего доказывать. И бросать его я тоже не собираюсь. Чимин вышел из-за стола под недовольный взгляд бабушки и направился в свою команту, желая побыстрее остаться наедине со своими мыслями. — Только не пожалей потом... — последнее, что он услышал в спину тихим шёпотом от мамы в тот вечер.

***

И вот спустя десять дней Чимин жалеет, что сейчас он привёл Юнги к себе домой. А всё из-за этого недавнего разговора. Он вдруг впервые остро чувствует, как сильно они с Юнги отличаются по социальному положению. Чимину становится стыдно за лежащие на полу в прихожей круглые дорожки, которые несколько лет назад связала бабушка, чтобы зимой не мёрзли ноги, когда обуваешься перед выходом на холодном настиле. Фразы, сказанные двумя дорогими ему женщинами, всплывают в голове Чимина, и он, не контролируя свои порывы, одним движением хватает дорожки и с неприязнью запихивает их в обувницу, пока Юнги не видит. Когда они проходят в длинный коридор, ведущий во все комнаты, Чимин как будто другими глазами начинает смотреть на свой дом. Всё, что раньше казалось привычным и обыденным, вдруг представляется ему отвратительным, дешёвым, старым и уродливым. Резной платяной шкаф для верхней одежды, считавшийся самым красивым предметом в доме, и в борьбе за который на барахолке они с мамой в чиминином детстве оттоптали все ноги, теперь выглядит вычурно на фоне просто выкрашенных в белый стен. Как и бордовый ковёр на полу с некогда золотым рисунком, который уже местами выцвел и полысел. Чимин нервно оборачивается и хватает ладонь старшего. Он тянет его за собой, спешит побыстрее увести Юнги в свою комнату, пока тот не начал вглядываться в эту ужасающую картину и находить всё больше отталкивающих деталей. Но стоит двери за их спиной закрыться, как Чимин понимает, что зря он надеялся отыскать спасение в своей комнате. Грязно-жёлтого цвета обои с разноцветными бабочками, по неопытности приклеенные с большим нахлёстом, бросались в глаза первыми. В детстве Чимину они нравились. Перед тем, как уснуть, он представлял, что бабочки оживают и приносят ему добрые сны. В подростковом возрасте он начал заклеивать их плакатами любимых артистов. Тех постепенно стало так много, что одна стена теперь была полностью увешана только ими. На других же плакаты были разбросаны то тут, то там. Сейчас это всё впервые казалось Чимину пёстрой и отталкивающей неразберихой. Возле окна у другой стены тёмным пятном выделяется сервант без стёкол. Если посуда и хранилась в нём когда-то, то не в этом доме, потому что Чимин скрупулёзно из года в год наполнял его любимыми книгами, тщательно расставляя их по цвету и изданию. Но и красиво расставленные они, кажется, не улучшали общую картину. Юнги делает пару шагов от двери к центру комнаты, с явным любопытством крутит головой, рассматривая обитель младшего. Чимин сдерживается, чтобы не закрыть глаза, дабы не видеть всего этого позора. Выгонять Юнги он не хочет, но и смотреть на то, каким инородным телом в этом доме кажется старший, тоже не может. — Принесёшь мне что-нибудь выпить? Воды, например, — Юнги оборачивается к Чимину, и его брови немного съезжаются к переносице. Чимин мелко и быстро кивает и вылетает из комнаты. Он суетливо бегает по кухне, как будто находится не в своём доме и не знает, где у них стоят кружки. Когда он наконец останавливается перед навесным шкафом, глаза его мечутся в поисках наиболее приличной кружки или стакана. Иногда вздрагивающими от нервных импульсов руками он достаёт чашку, но она кажется ему слишком простой и грязной. Хотя та, как и все в этом доме сияет чистотой, Чимин всё равно несколько раз тщательно трёт её губкой с моющим средством и ополаскивает в кипятке. Набрав воды, младший с осторожностью входит в свою комнату, стараясь не думать, будто обнаружит, что Юнги там нет. Но хён стоит над его кроватью, рассматривая несколько ловцов снов, привязанных к трубе отопления под потолком. — Ты сам их сделал? — Юнги принимает чашку из рук Чимина, даже не взглянув на неё, и несколькими глотками осушает её до дна. — Да. Бабушка как-то летом обучила меня технике макраме. Сплёл их перед сдачей Сунын . Мне тогда снились кошмары из-за нервов. Не знаю, самовнушение тогда подействовало или это они и правда работают, но кошмары сниться перестали. Так они тут до сих пор и висят. На всякий случай. Чимин даже немного успокаивается, рассказывая старшему эту историю. Юнги на неё трогательно улыбается и протягивает руку к ловцу, бережно проводя пальцами по его пушистым концам. Тот, приведённый в движение, переливисто стучит крупными бусинами. Юнги растягивает губы ещё шире и ставит пустую чашку рядом на подоконник. А затем неожиданно для младшего подгибает колени, плюхаясь пятой точкой на кровать и тут же в удивлении широко раскрывая глаза, когда пружины под стареньким лоскутным одеялом протяжно воют. — Что это? — старший морщит нос и потирает должно быть неслабо ушибленный копчик. Чимин от неловкости весь белеет. "И вот на этой кровати я хотел заняться любовью с Юнги?" — проскальзывает в голове липкая мысль. Чимину становится зябко и неуютно теперь ещё и в собственном теле. Сейчас и он кажется себе отвратительным, как и его дом. Юнги негромко смеётся, выдергивая Чимина из мрачных мыслей. — Почему она такая твёрдая? — старший слегка раскачивается взад-вперёд, хихикает, уперевшись ладонями в одеяло, пока кровать жалобно трещит. — Там доски, — ломающимся голосом торопливо принимается объяснять Чимин. — В детстве у меня был сколиоз. Врач рекомендовал спать на чём-нибудь твёрдом. На полу спать было слишком холодно, поэтому мама под матрас положила доски. Чимин аккуратно присаживается на кровать на расстоянии вытянутой руки от Юнги. — Не думаю, что врач, к которому вы обращались, был профессионалом, — Юнги фыркает. — Но, кажется, тебе это действительно помогло. — Старший кладёт свою ладонь на спину Чимина, легонько проводя вдоль позвонков. Младший вздрагивает, чуть сжимая пальцами собственные бёдра и создавая складки на брюках. — Чимин, что не так? — Юнги немного наклоняется, чтобы заглянуть в лицо младшему, но тот ещё ниже опускает голову, вперившись взглядом в свои колени. Хён убирает ладонь с его спины, кладя между ними. — Ты передумал насчёт того, чтобы я остался? Если да, то в этом нет ничего такого. Чимин не то что передумал, он вообще забыл, почему изначально позвал Юнги. Отвращение к себе и своему образу жизни слишком поглотило его мысли. А старший ведь наверняка думает, что Чимин просто испугался близости и поэтому ведёт себя так. Тишина длится почти минуту, прежде чем Юнги снова начинает разговор: — Мне уйти? — Только если тебе противно, — тихо выдавливает из себя Чимин. — Так же сильно, как и мне, — добавляет почти неразборчиво. Чимин слышит, как кровать справа от него скрипит, выдавая, что Юнги поднялся. Но вопреки ожиданиям младшего, тот не уходит, а появляется прямо перед его лицом, присев на корточки. — Чимин, что я сделал не так? Чем я обидел тебя? Помоги мне разобраться. Я сейчас ничего не понимаю. Юнги медленно кладёт обе ладони на одеяло по бокам от напряжённых бёдер Чимина. Младший понимает, что тот не пытается так коснуться или загнать его в угол, просто удерживает равновесие, при этом заметно расслабляя свои ноги. Глаза Юнги, полные просьбы поделиться, смотрят неотрывно и пробирают Чимина до сдавливающего горло кома. Младший обильно сглатывает, но протолкнуть тот или заставить отступить никак не получается. Он не знает, что он должен сказать Юнги. Что они разные? Что он беден, что ему никогда в жизни не дотянуться до Юнги? Это даже в мыслях звучало жалко и глупо, но на деле ощущалось как болючая истина, от которой, лишь единожды задумавшись, невозможно избавиться. Неприятная трель Айфона разносится по комнате Чимина. Юнги вытаскивает телефон из кармана худи и нажимает на кнопку принятия вызова. — Сынок? — женщина по ту сторону говорит слишком громко, и Юнги, скривившись, на ощупь уменьшает громкость телефона. — Да, мам. Что-то срочное? — Чимин чувствует, как старший начинает нервно стучать пальцами рядом с его бедром. — Я приготовила твой любимый куксу на ужин. Уже довольно поздно, а тебя нет. Ты гуляешь с Чимин-и? Чимин удивлённо расширяет глаза. Несмотря на то, что Юнги уменьшил звук, старший сидит довольно близко, поэтому Чимин слышит всё, что говорит женщина. То, что мать хёна в принципе знает о его существовании да ещё и зовёт его так ласково, приводит Чимина в изумление. — Да, мам, — барабанная дробь рядом с бедром младшего учащается. Юнги явно хочет поскорее закончить звонок, который ставит его в неловкое положение посреди серьёзного разговора. — Ох, когда же ты познакомишь нас с этим милым мальчиком? А может быть вы сейчас приедете к нам на ужин? Чимин впервые за прошедшие десять минут отрывает взгляд от коленей и поднимает голову. Он непонимающе смотрит на Юнги, а тот, встретившись с младшим глазами, сконфуженно отворачивается. Хён никогда не упоминал о том, рассказал ли он родителям, что состоит в отношениях. А, оказывается, они знают не только, что их сын с кем-то встречается, но ещё и то, из чего можно сделать вывод, что Чимин "милый мальчик", которого стоит пригласить на семейный ужин. — Нет, мам. Точно не сегодня. И... Я перезвоню тебе позже. Пока, — он быстро сбрасывает звонок. Пальцы замирают на покрывале. — Твои родители знают обо мне? Ты никогда не говорил. Юнги пожимает плечами, снова ловя взгляд Чимина. — Думал, это очевидно. — И они не против, что ты встречаешься с таким парнем, как я? Юнги чуть щурит глаза. — Что значит таким? — Бедным, — одно слово, как спусковой механизм. Чимина прорывает словесным потоком, сплошь состоящим из презрения к самому себе. — У которого дома обои никогда не переклеивались. На потолке потёки из-за дождя, — Чимин сам не замечает, как резко встаёт, заставляя Юнги быстро отдёрнуть руки, и начинает в раздражении ходить по комнате, запальчиво жестикулируя. — Зимой из щелей в окнах дует, потому что они деревянные, ещё со времён постройки дома. Лысые дешёвые ковры на полу, чтобы не выпускать хоть какое-то тепло. Мебель вся из барахолки. И сам он, твой парень, — Чимин хватает серую футболку у себя на груди и оттягивает, остервенело сжимая ткань до хруста, — одежду носит только из секонд-хенда и ест в дешёвых забегаловках. Злые слёзы блестят в его глазах, грозясь сорваться, как голос Чимина к концу монолога. Высказавшись, он чувствует такую сильную слабость во всём теле и одновременно ещё большее отвращение к себе за то, каким, должно быть, жалким он выглядит сейчас со стороны. Не в силах стоять, он медленно опускается на пол в середине комнаты, скрещивая ноги. — Это то, о чём ты беспокоился всё это время, пока я здесь, — Юнги не спрашивает. Уже знает, понял. Но Чимин всё равно кивает, заставляя слёзы крупными каплями брызнуть на футболку. Юнги делает всего несколько больших шагов и присаживается напротив Чимина, отзеркаливая его позу. Без попыток притянуть к себе или прикоснуться. Даёт личное пространство. — Но раньше тебя это не волновало. Что изменилось? В момент Чимин понимает, что дело вовсе не в словах бабушки и матери. Они лишь спровоцировали его. Подтолкнули задуматься, но не о том, насколько велика разница между их с Юнги социальными положениями. Дело совсем в другом. — Я слишком сильно влюбился в тебя и близко подпустил, — первое признание. Голос Чимина сорвано хрипит, но глаза сухие. Он бездумно ковыряет пальцами давно слежавшийся ворс на ковре. — Сейчас дистанция между нами такова, что ты не сможешь промахнуться, если настанет момент сделать мне больно. Да, мне будет больно в любом случае, но я не хочу, чтобы повод для расставания был таким подлым, независящим от меня. — Чимин. Я... — Юнги выпускает, кажется, весь воздух из своих лёгких, настолько тяжёлый его вздох. Чимин из-под чёлки замечает, как старший задумчиво крутит ниточку по краю шва своих джинсов. Он знает эту привычку Юнги — так тот собирается с мыслями, думает, как лучше выразить всё словами. — Никогда нет гарантии, что отношения продлятся до конца жизни. Я рад, что ты это понимаешь, — спустя, кажется, сотню оборотов нитки начинает Юнги. — Но... и, возможно, сейчас ты не поверишь моим словам, но твоё благосостояние никогда не станет поводом для нашего расставания. Чимин, как доверчивый ребёнок, осторожно поднимает глаза на Юнги. Тот легонько улыбается, когда ловит первый за долгое время прямой взгляд младшего на себе. — Меня на самом деле никогда и не волновала твоя материальная обеспеченность. Правда. Я говорю это искренне. Всё потому что ты по-своему богат, — Чимин громко фыркает, непроизвольно закатывая глаза. Юнги подаётся вперёд и берёт его за всё ещё ковыряющие ковёр пальцы, крепко сжимает их в своих ладонях. — Нет, не смейся! Чимин, ты действительно один из самых богатых молодых людей, которых я знаю! Только твоё богатство оно не измеряется в денежном эквиваленте. Оно в твоём уме, мировосприятии, начитанности, образе мыслей. Не уверен, что в этом плане я смогу когда-нибудь оказаться наравне с тобой, ведь для этого нужно приложить гораздо больше усилий, чем порой в зарабатывании денег. Я с детства смотрю на богатых людей, которые бедны внутри, и, поверь, это куда более отвратительное зрелище. Словам Юнги хочется верить, как и его предыдущим поступкам за всё время их отношений. Они успокаивают младшего и вселяют в него надежду на лучшее. Чимин не может усидеть на месте. В порыве нежности и благодарности он наклоняется вперёд и обвивает шею Юнги руками, горячо и быстро сопит ему в ключицы, пока старший укладывает ладони к нему на поясницу и, поглаживая, продолжает: — И зря ты думаешь, что это не зависит от тебя. Твоё материальное положение. Ты можешь его изменить, и ты уже это делаешь, усиленно учась и параллельно работая по профессии. Я думаю, не страшно быть бедным, Чимин-и, хуже быть тем, кто привык к бедности и не собирается с этим ничего делать. К безденежью ведь быстро привыкаешь, как к насморку. Сначала он тебя нервирует, и ты усиленно пытаешься высморкаться, а потом начинаешь воспринимать его как само собой разумеющееся. У человека ведь под воздействием долгого отсутствия денег меняется психология. Проходит не так уж много времени, а он уже начинает думать, что незачем идти пить кофе в кафе, если на эти деньги в магазине можно купить десять пакетиков более дешевого растворимого. Да и старые кеды могут прослужить ещё очень долго, если не покупать новые. Смириться с плохой жизнью зачастую легче, чем бороться за её улучшение. А ты борешься, чтобы выбраться из этого состояния. И я безмерно уважаю тебя за это. И люблю. Чимин, больше не в силах находиться хоть на каком-то расстоянии от хёна, ещё ближе придвигается к нему. Старший разгибает колени, располагая ноги по бокам от младшего, позволяет Чимину вплотную прильнуть к его груди и крепче обхватить за шею. — Спасибо, хëн, — хриплый шёпот тонет в худи старшего. — Ты не представляешь, насколько важно мне было услышать все эти слова от тебя. Юнги легонько прикасается губами к макушке Чимина. Его ладони с поясницы медленно перемещаются вверх по спине, пока не запутываются в пушистых волосах Чимина. Юнги длинными пальцами нежно массирует кожу головы младшего, без какого-либо пошлого подтекста, просто чтобы тот расслабился. Чимин благодарно мычит, чувствуя, как проваливается в сон. Пережитые за последний час эмоции забрали все его силы, вывернули его наизнанку, и сейчас он не чувствует ничего, кроме пустоты. Но пустоты приятной, наполненной осознанием, что Юнги никогда не будет тем, кто сделает больно специально, кто при первой же возможности нажмёт на самые легкодоступные и уязвимые точки. — Хён, ты поспишь со мной? — сквозь полудрему мурлычет Чимин. — Конечно, маленький. Но только если утром ты угостишь меня чаем с бергамотом. Чимин сонно хихикает ему в воротник худи. — А как же кофе, хён? Неужели ты променял его на чай? — С недавних пор мне нравится вкус чая на губах. Чимин в непонимании разлепляет тяжёлые веки и приподнимает голову с груди старшего, сразу же наталкиваясь на его хитрую улыбку. — Хëн! — Чимин, наконец распознав во фразе старшего просьбу о поцелуе, несильно отталкивает Юнги от себя, но не долго думая тут же притягивает обратно, прижимаясь в ласковом касании к смеющимся полуоткрытым губам хёна. Вкус кофе на губах тоже не так уж и плох.