Препятствия любви

Увидев это, он закричал: — Что это такое! — Габриэль резко обернулся на голос сына и улыбнулся, что привело к шоку Адриана, он ожидал оправданий, всего на свете, но не улыбки. Как он смеет?! — Отец, как ты можешь?! Ты только что предал нас! Ты меня предал и маму! Амели тоже улыбнулась, так нежно, что Адриан какое то время просто стоял и смотрел на неё, пока отец не подал голос: — Адриан, это Эмили. Твоя мама. — на его лице была та же самая искренняя и добрая улыбка, та которую он не видел уже очень давно. Адриан не мог поверить в услышанное — это его мама! Но, она же умерла… В тот момент он поддался чувствам и, заплакав, кинулся в объятия мамы. Ему так не хватало этого банального тепла и получал он его только от друзей. Он даже не думал, что Маринетт сможет дать ему то тепло, которого ему так не хватало. Она же всегда его поддерживала, любила и оберегала… Выйдя из объятий, Адриан спросил так и вертящийся на его языке вопрос: — Мама, это правда ты? Как это произошло? Почему ты здесь? Ты же умерла… Казалось, будто она задумалась или она просто не знала, как сказать. Объяснить сыну решил Габриэль: — Сынок, ну, в общем… — он замолчал, думая, как продолжить. Он хотел сказать это как можно мягче, и он не хотел, чтобы его сын думал, что он уж совсем ту-ту и тиран, который терроризировал Париж.             Несколько часов назад — Сидя за столом вместе с Натали, я не мог и кусочка съесть. Сражаться не хотелось и, что бы это дало опять поражение. Тогда я уже не первый день думал сдаться и попытаться стать хорошим отцом. Да, я не смог бы наверстать упущенное, но все же, я хотел попытаться влиться в твою жизнь. Натали посмотрела на Габриэля с нескрываемым удивлением. Она никогда его ещё таким не видела. Таким… Беспомощным, он как будто сдался. Натали замечала за Агрестом моменты, когда он бил кулаком об стол и говорил, что он так больше не может. Он всегда не понимал, почему же он проигрывает двум подросткам. Он был слишком уверен в себе, даже не замечая, как его противники совершенствуются. А он будто достиг максимального уровня и просто никуда не двигается, а они развиваются и будут развиваться, ему просто этого не понять. Леди баг будет забирать по талисману, а когда заберет все, будет придумывать гениальные планы. Все таки она не была извергом и она делала вид, что понимала, ну или в глубине души пыталась понять его, но не могла. Смотря на бедного Адриана, который так нуждается в отцовской заботе, она просто не могла… Иногда ей казалось, что эта влюбленность у неё появилась из желания помочь Адриану. Все таки, она была той сильной и решительной женщиной, которая не боялась спросить нужный ей вопрос и узнать на него ответ: — Габриэль, что с вами происходит? — спросила она Рассказать ли ей о своих переживаниях или копить все в себе? Но вдруг, она его не поймет, она же ему столько помогала, а он просто хочет сдаться. «А может попытаться, я и так очень долго пытался выиграть, я закрывался в себе и забывал о сыне. Я хочу ей об этом рассказать, да, она меня может и не понять, но за то я выскажусь.» — Натали, я хочу сдаться. Я устал, я хочу начать новую жизнь. — с его плеч упал груз, который он так долго держал в себе. Он очень боялся её реакции и, она как будто специально сидела и думала. Да, прошло секунд восемь, но для него эти секунды длились вечность. Он хотел побыстрее услышать её мнение, уйдет ли эта замечательная женщина из его жизни или поймет и останется. Через секунды четыре Санкёр вынесла свой вердикт: — Как я понимаю, вы хотите больше проводить времени с сыном? Натали не была глупа, она и так все понимала, но все же решила уточнить. Габриэль же практически сразу ответил: — Да. Я хочу стать для него более хорошим отцом, чем был. Наверстать упущенное я не смогу, но я попробую влиться в его жизнь. Натали улыбнулась своей лучезарной улыбкой. Она давно хотела, чтобы Адриан был счастлив. Можно так сказать, одна из её мечт была только, что исполнена. Может, когда-то сбудется ещё одна. Может, когда-то он окончательно забудет жену и сделает ей предложение руки и сердца. Санкёр давно хотела ребенка, и возможно, Габриэль тот кто сделает её счастливой. Но пока это лишь мечты. Габриэль встал со стула и пошел к себе в логово. Он сейчас сделает то, что задумал, откажется от этой темной разрушающей его жизнь силы. Он подошел к Нуру с улыбкой на губах, от чего все квами очень сильно удивились. Он мешкался не знал, как начать. Он не хотел, чтобы весь Париж узнал об этом. «Может, попросить квами об этом не говорить?». Ну ладно, попытка не пытка, он заговорил: — Я хочу отказаться от этой силы, от этого проклятого талисмана. Я больше не хочу так, я хочу начать жизнь с чистого листа… Я столько плохого сделал Парижу, я… Ужасный человек…  Габриэль открыл клетку, в которой держал квами. Он же в свою очередь ответил без призрения, он его понял: — Знаешь… Я тебя никогда не понимал и не пойму, но все же, для чего тебе это нужно было? — с не поддельным интересом спросил Нуру. — Я хотел воскресить жену, — он решил не скрывать свои намерения. Все равно это ничего не меняет, — Возьми талисман, я тебя выпущу и ты полетишь к хранителю. — Знаешь. Я никогда не видел, чтобы злодеи раскаивались. Ты встал на путь исправления. Ты исключение, и поэтому я хочу тебе помочь. Я исполню твое желание. Скажи любое желание, и я его исполню. Габриэль Агрест испытал немалый шок, он никогда в своей жизни не испытывал такого, шок в перемешку с радостью и… Благодарностью. Последнее он испытывал крайне редко, и обычно к близким людям, нежели к мало знакомым и тем, кто не важен для него. На его лице можно было прочитать такую благодарность этому существу, которую описать нельзя. Он не собирался отказываться от желания воскресить жену. Все же он никогда не полюбит другую и никогда не забудет его Эмили. Если это правда и она вернётся, то он сделает все, чтобы она была счастлива. После недолгих раздумий он все-таки сказал Квами свое желание: — Я хочу, чтобы Эмили вернулась в эту жизнь. Я хочу, чтобы, она жила… Нуру кивнул и всё взлетело вверх. Габриэль улыбнулся: — И вот тогда твоя мама вернулась, сынок. Яя… Был не хорошим отцом. Прости меня… Если ты позволишь, я хочу, чтобы мы были семьей, как раньше. Адриан подбежал к Габриэлю. У него тоже глаза были полными слез. Он не мог поверить в случившееся. Наконец-то все будет как прежде, или почти как прежде. Оторвавшись от отца, он посмотрел на Маринетт. Он смотрел на ту, кто была с ним не смотря ни на что. — Маринетт… — начал он, — Я люблю тебя. Пять секунд, я сейчас, — он побежал в дом. «Куда он? И что мне тут делать, мне немного неловко» Вдруг Эмили заговорила: — Маринетт, спасибо тебе. Спасибо за эти глаза моего сына. Когда ты рядом, он… Становится другим… Не разбивай ему сердце, пожалуйста… Маринетт улыбнулась уголками губ. Несмотря на все, ей было все равно стыдно за все перед Адрианом. Она считала себя не достойной его. — Я ему разбивала сердце, и сейчас я понимаю какую ошибку совершила. Я его очень сильно люблю. Я не посмею больше сделать ему больно. Эмили искренне улыбнулась, вдруг Адриан вернулся с коробочкой в руке и, подойдя ко мне, сказал: — Маринетт, я знаю, что он тебя заставил или ты просто очень сильно испугалась. Я за время, пока ты пропала, понял, что хочу, чтобы ты была со мной каждый день. Я хочу, чтобы мы жили вместе, — вдруг он остановился. Сев на одно колено, он открыл коробочку и с улыбкой на лице сказал, — Маринетт, выходи за меня. Все присутствующие очень сильно афигели. Эмили начала хлопать в ладоши и очень сильно радоваться. Габриэль же вместе с ней ждал ответа девушки. Интрига была совсем не долго, подумав, поразмыслив, Маринетт достала колечко и надев его на пальчик сказала: — Ты ещё спрашиваешь?! Конечно, я согласна!!! Потянув парня, чтобы он встал, Маринетт притянула его к себе. Губы Адриана прикоснулись к губам Маринетт, и их языки начали танцевать в ритме страсти. Они забыли обо всех вокруг, слившись в этом магическом моменте. Руки Маринетт осторожно обвились вокруг шеи Адриана, а его руки крепко сжали ее талию. Вместе они прижались друг к другу, ощущая каждую дрожь тела и каждое дыхание.  В этот миг они были слишком счастливы, чтобы думать о чем-то еще. Ничто другое не имело значения, кроме их собственного счастья. Их поцелуй продолжался, словно время остановилось. Они слились в одно целое, ощущая друг друга до самых глубин души. Страсть и возбуждение настигали их, с каждым вдохом и выдохом, создавая атмосферу, полную любви и желания. Но наконец они оторвались друг от друга, но не отпускали. Они улыбнулись, сияя от счастья и любви, которыми были наполнены. Вдруг Эмили сказала: — Ребяточки, пойдемте, выпьем, что-ли! Все направились в дом.