POV Дима
Этот день пролетел болезненной вспышкой в моём сознании. Вспышками мелькала и Лилит. Её крики и мучения. Кровь. Снег. Запах мяты повсюду. Меня тошнило. Я ненавидел мяту. По вкусу она напоминает лекарство. По запаху – ещё хуже. Но почему-то тот, с кем я заключил сделку несколько лет назад, обожал её. Говорил, что она успокаивает. Меня же… она лишь злила. Вновь вспышка и резкая боль. Лилит, кажется, выстрелила в меня. Почему она так жестоко поступила? Что я творю? Конечно, я много раз обижал её, но... пуля в бедро? Слишком… импульсивно. Опять вспышка. Свечи. Истошный крик Лилит, от которого я чуть не умер. Она не должна так кричать. Не должна так страдать. Кажется, я не слышал такого крика никогда прежде. И не хотел бы слышать. Только не от неё. Что, блять, происходит? Что творится с моей жизнью? Почему я превратил её в Ад? Наш персональный Ад для двоих. В своём сознании я не способен был разобраться долгое и такое мучительное для Лилит время. Как и не способен был понять, что происходит между этими ужасающими вспышками. Я будто бы был в вакууме. За глухой непробиваемой стеной, сквозь которую ничего не видел. Никогда прежде я не чувствовал такого тотального поглощения энергии. Такого отнятия контроля. Никогда. Конечно, я знал, на что шёл, когда проливал кровь для закрепления договора. Но зачем ему понадобилась Лилит? Зачем этому монстру она? Он ведь владел моим телом. Пользовался им, когда была необходимость. И делал это так редко, что я даже не чувствовал этих провалов. Я их не замечал. Почему сейчас? Почему... с ней? Я понял, что Сатана забрал у меня контроль не сразу. Человеку сложно воспринимать такие события. Сложно отдавать себе отчёт, что ты больше не принадлежишь себе. И я бы не понял, если бы не крик Лилит, доносящийся до меня в отдалении. Такие мучения может причинить только он. Похоже, что моими руками. Бороться с силой такого масштаба было сродни самоубийства. Хотя… нет. Сродни полёта в космос на самолёте – невозможно. До абсурда смешно и глупо. Ты не долетишь, потому что тяга закончится быстрее, чем ты опомнишься. А потом… будет катастрофа. Потом будет большой бум. И я не мог… не мог достучаться до Лилит сквозь эту пелену. Я хотел так много ей рассказать. Так много поведать. О том, как мне безумно жаль. О том, как я ненавижу каждую часть себя за то, что происходит с ней. О том, как невыносимо плохо мне тут. Без неё. И о том… как сильно и безусловно я её люблю. Как она сделала меня лучше. Благороднее. Честнее. Как она перевоспитала меня. Сделала почти нормальным. Вновь живым. И о том… как я ошибся. Я пережил сотни смертей за эту ночь. И душевно я погиб неоднократно. Навсегда. Я знал, что никогда не прощу себе это. Никогда не смогу посмотреть ей в глаза. Уверен, и она не сможет. Как можно простить такое? Как пережить трагедию, которая мёртвым грузом упала на наши плечи? Я знал: он её убьёт. И виной всему был лишь я. Я привёл Лилит прямиком в его руки. Я её сдал. И я… ничего не мог с этим сделать. Если это и было наказание за все мои грехи… за все ошибки, которые я совершал, то слишком жестоким. Страдать должен я. Не она. Очередная вспышка перед глазами. И за это секундное прозрение я увидел многое в глазах Лилит. Я видел, в каком шоке и отчаянии она была. Видел, как разбивается её сердце. Я понял за мгновение, как она разочаровалась, кажется, во всём, что знала. Как она меня боится. Как она воет от боли. Больше душевной. Выл и я. Молча. И это её горькое разочарование в глазах заставило меня вновь попытаться. Подать ей хотя бы знак. Малейший намёк, что это… не я. Я был внутри. Очень глубоко. Заперт на тысячи замков и закрыт на все щеколды. И мне не выбраться отсюда до тех пор, пока он не позволит. Как бы сильно я этого не желал. Как бы громко я не кричал. Отчаяние накрывало с такой силой, что меня разрывало на части. Я боролся. Я сгорал внутри. Так ярко, что не знал даже, что так умею. И я… смог захватить власть. Над самим Сатаной. Взять минимальный контроль над телом, которое мне уже давно не принадлежало полностью. И я уверен, если бы не она… я бы не смог противиться так яростно. Не смог бы завладеть собой хоть на секунду. Вены мои горели. Всё внутри меня… полыхало. От этого противостояния. От того, что я боролся. Было невыносимо больно. Так, что казалось, я умру в любую секунду. Но ничего не делать было бы больнее. Ведь я знал, что без неё не смогу прожить и дня. Я и дышать без неё не смог бы. Поэтому моя жизнь была наименьшим, что волновало. Если мы сгорим, то непременно вместе. Вместо двоек, которыми он хотел изувечить тело Лилит, я нарисовал кое-что другое. Это было единственное, на что хватило энергии. Первое, что пришло на ум. Я, причиняя невыносимую боль Лилит, пытался до неё достучаться, вырисовывая «366» на её ключице. И, Дьявол, как я мечтал, чтобы она опустила свой взгляд ниже. Чтобы она увидела это и поняла. Всё поняла. Но она… будучи самым отважным сопротивлением, смотрела лишь в мои глаза и не видела в них меня. Она не понимала. Потом я потерял контроль над телом и потерял Лилит. Навсегда.***
2020 год
Победа в Битве Экстрасенсов не принесла мне счастья. Не подарила покой и удовлетворение. Наоборот, все мои раны раскрылись ещё больше. Все изъяны подсветились. И я был разбит. Подавлен мнением толпы. Я сам себя презирал за слабость и за то, что чувствую её. За то, что меня это волнует. Бывшая жена пыталась меня поддержать. Если, конечно, бесконечные разговоры хоть кому-нибудь поднимали настроение. Почему-то она думала, что мне несомненно станет от них легче. Это было не так. И она… была не той, ради которой я хотел выбираться из этой ямы. Карантин усугубил мою и без того глубокую депрессию. Это был настоящий Ад в четырёх стенах. И мне, как чернокнижнику, положено было чувствовать себя комфортно в таких поистине адских условиях. Но я не чувствовал. Я не чувствовал ничего, кроме пустоты. В такой самый сильный момент отчаяния у меня был выбор: сдаться или… пойти на сделку всей жизни. Я долго принимал это решение – целых десять минут. Раздумывал, закрывшись в ванной, которая служила моим убежищем в этой бетонной коробке, о смысле бытия. В одной руке у меня был пистолет, а в другой – книга прадеда. Самодельные весы, определяющие мою судьбу. Но… несмотря на то, что оружие перевешивало, причём значительно… я выбрал книгу и наплевал на законы всемирного тяготения. Я пожалел. Смерть была бы лучше. Сатана пришёл ко мне во время ритуала, который я проводил впервые за долгие годы практики. Все знали, что призывать просто так Тёмного Создателя равно самоубийству. Когда он явился, я онемел от парализующего ужаса. От чёткого ощущения, что могу разлететься на атомы при малейшем лишнем движении или слове. Я не был готов к такому знакомству и никогда бы не был готов. К такой… энергии невозможно подготовиться, потому что ты просто-напросто не представляешь её масштабов. Ты не знаешь, что это. И это невозможно описать в процентах или измерить – любой прибор сгорит дотла. И это… невозможно остановить. Его. Невозможно. Было. Остановить. Наш разговор был достаточно коротким, ведь он знал, за чем пришёл, а я – знал, чего хотел. Силы. Беспрекословной. Такой, чтобы у других больше никогда не возникало вопросов. Такой, чтобы суметь делать то, что другим неподвластно. Я хотел полного верховенства и господства. Хотел власти. Признания. Любви. И он дал мне это, лишь взглянув на секунду в глаза. Обжёг меня огнём, который горел в его огромных бездонных зрачках. Я ослеп на мгновение, меняясь навсегда. Продавая своё тело, но… не душу. Он её почему-то не захотел. И я решил, что стал везунчиком. Что я… чуть ли не единственный на всей Земле смог продать Дьяволу что-то менее ценное, чем душа. Так я себя утешал. Успокаивал. Обманывал. Ведь потом… я познал все побочные эффекты такого сотрудничества. Испытал их сполна. Конечно, первый год я был в эйфории. Не чувствовал ничего, кроме того, чего хотел. Не знал людских бед, и они были далеки от меня. Люди. Я их в какой-то степени начал презирать. Чувствовать себя выше на несколько голов. И теперь мнение толпы меня не волновало, ведь я научился ею управлять. И меня… меня любили. Я стал Божеством для самого себя. Что-то подтолкнуло меня измениться внешне. Будто бы я всегда хотел этого, и я… я поверил в это своё такое назойливое желание к переменам. Сделал это правдой, но это… было не так. Я обманул себя. Вновь. Перекроил лицо, попутно нанося ещё больше тату на своё тело. И в этом я тоже убедил себя сам. И в это… я поверил. Ведь я обожал татуировки… почему нет? Но в момент, когда половина моего тела была забита, а мастер в очередной раз спросил: – … точно? – взглянул он исподлобья. – … бьём «666» ? В этот момент… сомнения впервые закрались в мой разум. Я стал ощущать себя подопытным кроликом. Словно все эти желания к изменениям вовсе и не были моими. Я вдруг резко ощутил себя заложником. Можно сказать – рабом. И это меня уничтожало. Злило. Ведь я, сам того не понимая, загнал себя в ещё бо́льшую зависимость. Я принадлежал ему. Все мои действия, каждый мой чёртов шаг и каждое слово вдруг стали для меня омерзительными. Не моими. Словно я всегда был подвешен на тонкие ниточки, за которые дёргали. Дёргали и дёргали. Без конца дёргали. Управляли мной. А я, как слепой, верил в то, что был всесильным. Это было не так. Всесильным был только он. В знак сопротивления я набил тройку перед двумя шестёрками. Это был самый настоящий вызов, ведь Бог, как принято думать, обожает это число. Бог любит троицу, а Дьявол… её ненавидит. Так и вышло, что на моей груди вместо «666» образовалось «366». Как бесконечный баланс. Как моё собственное сопротивление, которое дало мне на мгновение ощущение свободы. Надежды, что я могу всё изменить. Сатана сам явился ко мне в этот же день. Он понял, что что-то пошло не по плану. И я его ждал. Тогда наш разговор занял чуть больше времени, ведь я был готов. Я просил его прервать сделку. Я готов был отдать, что угодно, лишь бы вновь обрести себя. Стать собой. Думаю, не стоит упоминать о том, что сделки такого рода отменить невозможно. Они пожизненно накладывают на тебя определённые обязательства. Заставляют склонить колени, как бы сильно ты этого не хотел. Но я… стёр свои колени в кровь, и мне… было плевать. Смерть привлекала меня намного больше, чем бесконечное служение. Наверное, он знал это. Он наверняка знал. И после моей слишком самонадеянной и отчаянной просьбы… он предложил мне условие, при котором оставит меня в покое. Зверское и аморальное условие, на которое я… не мог пойти. Первый ребёнок, который родится в любви, умрёт. Мой ребёнок. Моя кровь. Он перестанет дышать в тот момент, когда появится на свет, и отправится прямиком в Ад. За мою ошибку. За мои грехи. Мог ли я обречь на такие мучения нерождённую и непорочную душу? Моё продолжение. Мою плоть. Конечно, нет. Никогда и ни за что. Такой вариант был исключён, и я, не задумываясь, дал свой ответ. На что он… лишь громко и оглушительно рассмеялся, повергая меня в ужас. Я понял, что исчерпал лимит терпения. И что меня… по сути, даже не спрашивали. Это было условие, принятое им. Без вариантов на обсуждение. Последние слова, которые я от него услышал, звучали примерно так: «Ты не будешь указывать мне, щенок. Отныне всё… только по моим правилам». После он покинул меня на долгие годы, лишь изредка напоминая о себе мелкой дрожью в теле. А я… я неделю болел так сильно, что наивно полагал, что мой конец близок. Хотел бы я так просто расплатиться. Хотел бы, но не мог. Такое затишье внутри дало мне ложную уверенность, что возможно, он покинул меня навсегда. Что он, насытившись моими безутешными страданиями, просто оставил меня в покое. Как показала практика, он никуда не уходил. Просто сидел где-то очень глубоко внутри. Притаившись. Выжидая. Иногда овладевая моим телом так, что я даже не знал этого. И эти провалы в памяти я будто бы не замечал. Словно он окончательно слился со мной воедино. Я не помнил, как убивал Люци. Не помнил, как выслеживал Лилит. Не помнил даже, как напивался всю ночь в клубе, отправляя Лилит видео с шлюхами вокруг меня. Всё это… это был не я. И самое страшное, что я не отслеживал тех моментов, когда он заменял меня. Я не помнил эти дни, ведь он… всегда очень аккуратно возвращал меня в первоначальную точку. На место. Могли пройти целые сутки, пока я был в отключке, и я бы этой отключки... не заметил. Но Лилит… моя прекрасная Лилит была очень тонкой натурой. Она всё это чувствовала. Она буквально кричала мне в лицо о всех тех зверствах, которые я совершил. Она всё знала. Она единственная во всём этом безумстве знала, кто настоящий злодей. Я же, к огромному сожалению, не смог отследить закономерность этих явлений. Не смог понять, что злодеем, разрушавшим её жизнь по кусочкам день за днём, был я. Всегда… лишь я. Ведь когда моя бывшая жена сделала аборт, навсегда отвернув меня от себя, я думал… думал, что это и была моя расплата. Та самая, о которой он меня предупреждал. Я был уверен, что тогда Дьявол и забрал своё. Вернее… моё, очень нужное ему. Это усыпило мою бдительность. Сделало меня уязвимым. Моя невнимательность впоследствии погубила Лилит. И меня вместе с ней.***
Я много размышлял о том, каким невероятным чудом было повстречать Лилит. Каким благословением она стала для меня. И что такие встречи выпадают далеко не каждому смертному. Что такая связь – большая редкость. Очень ценная. Закономерно, что она не продлится вечно. Тогда бы нарушился весь мировой порядок. Баланс, в котором мы должны пребывать. Я это понимал, но не догадывался, что моя плата будет настолько жестока. Обычно, когда люди очень влюблены, их неминуемо ждёт расставание. Кто-то вдруг влюбится в другого, изменит. Или же... в порыве злости ударит. На крайний случай людей разделит расстояние, что уничтожит любые чувства. Крайне редко пары, которые испытали ту самую беспрекословную любовь, остаются вместе навсегда. Жизнь вынуждает их распрощаться. Так или иначе. В нашем случае всё получилось слишком жестоко. Под стать Дьяволу. И нашу любовь разрушил я, сам того не понимая. Когда я вывел последнюю цифру «6» на теле Лилит, он забрал у меня контроль. Я не мог противиться больше. Чувствуя себя полностью выпотрошенным, я вновь провалился куда-то очень глубоко в себя. Ещё глубже, чем прежде. Так, что уже и не выбраться. Таким слабым и безвольным я, пожалуй, чувствовал себя лишь однажды. Находясь в той самой крохотной ванной с пистолетом и книгой прадеда в руках. Тогда казалось, что мир разрушился, а я – лишь мелкая песчинка в нём. Никто. Сейчас я чувствовал себя гораздо хуже. Я был предателем. Обманщиком. Монстром и настоящим безумцем в её глазах. Я прочитал все эти чувства на её лице, когда последний раз взглянул на неё. Я запомнил это выражение, кажется, навеки. И оно никогда не выйдет из моей головы. Неужели этот взгляд – последнее, что достанется мне от неё? Неужели таким… будет наш финал? Несправедливым. Лживым. Жестоким. С каждой секундой я ощущал, как силы покидали меня. Это было похоже на наркоз: ты осознаёшь реальность и, кажется, не спишь, но… ощущение плывущей земли под тобой увеличивается. Сила притяжения будто бы больше не действует. И во всём мире тебя больше ничего не волнует. Ничего отныне не важно, кроме тех самых, мелькающих перед глазами кадров из твоей жизни. Трейлер моего личного кино. Передо мной мелькала Лилит. В красивом белоснежном платье и чёрном пиджаке. Такой я увидел её впервые в Готическом зале. Такой она запомнится мне навсегда. С бесстрашным зелёными глазами, полными готовности ринуться в бой. С тёмно-каштановыми волосами, слегка накрученными и перекинутыми на одно плечо. С дерзкими ответами на все мои вопросы. С таким милым и удивлённым выражением лица. Она всегда была любознательным котёнком. Всегда пыталась скрыть свои истинные эмоции, оставаясь непрочитанной книгой. Я видел Лилит вновь смеющейся на балу, когда мы танцевали. Видел, как она закрывает ладошками лицо в вертолёте, боясь взглянуть на этот мир. Как она плачет, увидев Люцию. Как бесстрашно и порывисто целует меня, заводя пальцы в волосы. Видел, как она хохочет, поскальзываясь и падая на меня на заднем дворике дома. Как мы лежим в снегу, не в силах оторваться друг от друга. Не в силах перестать улыбаться. Друг другу. Моё истинное и самое прекрасное сопротивление, Лилит… была всем. Она и была жизнью. Перед смертью, которая неизбежно окутывала меня, помнить я хотел лишь её. Почему-то мне всегда представлялось, что, если человек умирает, вспоминая определённый момент в своей жизни, то возможно… переродившись в другом мире и другой реальности… он обязательно переживёт этот момент заново. Обязательно станет таким же счастливым на миг. И ты, Лилит, ты забрала все мои счастливые моменты, связав их навеки с собой. Я был готов умирать и воскресать миллион раз, лишь бы вновь встретить тебя. Лишь бы вновь влюбиться. В тебя. В любой галактике… в любом мире… я знаю, все мои дороги приведут только к тебе. Иначе… зачем я был создан? Так я перестал бороться. Так я канул в бездну. Вспоминая Лилит и прощаясь с ней. Как я мог лишь молиться, не навсегда. На один лишь новый виток, который должен был привести к следующему. И там… в этой новой параллели я поступлю иначе. Сделаю так, чтобы мы были вместе. До скончания веков.***
Я очнулся от жгучей боли внутри. Где-то в районе грудной клетки. Ровно там, где была татуировка. Мне казалось, будто моя кожа пылает огнём. Невыносимая боль, которую было сложно вынести обычному человеку. Непосильно. Я кричал так громко, что меня могли услышать на другом конце земного шара, но недостаточно громко, чтобы меня услышала Лилит. Я кричал так долго, что мог поклясться… прошли годы. Я был в Аду. Горел там, кажется, века. А потом… меня ослепила вспышка, после которой… я увидел бледно-мёртвую Лилит. Бездыханную. Измученную и белую, как снег. Мои руки дрожали, а мозг отказывался верить, что это реальность. А моё сердце, которое не билось уже довольно давно, как я думал, забилось с новой… невероятной силой. Вокруг пылал пожар, который очень цепко окружал нас по периметру. Он мне показался наименьшей проблемой сейчас. Воняло дымом. Смертью. Отчаянием. Не думая я прильнул к её синим губам, делая искусственное дыхание. Я пытался изо всех сил вдохнуть в неё жизнь, которой у меня самого было недостаточно. И это не помогало. В истерике и сильнейшей панике я начал делать массаж сердца. Я так сильно бил её в грудную клетку, что казалось, мог её продавить. Сломать, как спичку. Но я не мог остановиться. Всё вокруг плыло, а слёзы текли по моим щекам. Мой голос… он срывался на нечеловеческий крик. Он оглушал меня. – … очнись! – кричал я десятки раз. – … очнись, ну же! Она должна была очнуться. Она обязана выжить, как самый сильный боец. Должна дышать. Должна. Должна. Должна. Вновь дыхание рот в рот. Губы, кажется, стали холоднее. Моё сердце не выдерживало этой сцены, начиная замедляться. Моя душа разрывалась. – … нет... нет... нет! – эхом прошлось по дому. – … Лилит, дыши, я тебя умоляю! Я действительно умолял. Так сильно и громко. Меня наверняка должны были услышать и на Небесах, и в Аду. Мои слёзы капали на её лицо, а я начинал задыхаться от дыма. Ещё несколько толчков в грудь. Вновь искусственное дыхание. Пощёчина от бессилия. Мои руки бездумно схватили её за плечи, встряхивая. Поднимая повыше, пытаясь достучаться. – … Лилит, живи, я тебя заклинаю! – орал я. – … прошу тебя… я тебя люблю… так сильно… Лилит, очнись… – практически сдавшись прошептал я в её губы. Слова оседали горькой пылью в сознании. Я умирал вместе с ней. Содрогался от рыданий, как никогда прежде. Проклинал тот день, когда совершил ошибку. Проклинал всё вокруг, смотря на её безжизненное лицо. Я прижался лбом к ней, задыхаясь от горя. Весь мой мир рухнул в одночасье, и я готов был отдать свою жизнь взамен. Отдать всё, что у меня есть. Я... я молился. Шептал первое, что приходит в голову. Неразборчиво и сбито. Как мог. Обнимая её в последний раз, я почувствовал... почувствовал знакомое дыхание. Лилит приоткрыла рот, начиная задыхаться. Её тело содрогалось мелкой дрожью. Вся она стонала от невыносимой боли, а я… не чувствуя ничего вокруг, подхватил её на руки, стараясь не упасть. В голове был белый шум. Я боялся поверить в то, что она жива. Боялся спугнуть везение, которым меня благословили. Это был Божий дар. Несомненно… это был Он. Я чувствовал, как тепло разливается по телу. Ощущал, как Он придавал мне сил идти дальше. Впервые… я ощутил Его присутствие. Господь был здесь и сейчас. И Он… Он вернул её мне. Лилит лишь на мгновение приоткрыла глаза, встречаясь со мной взглядом. Слеза покатилась по её щеке, и она вновь провалилась куда-то очень глубоко. В недры сознания. – … прости меня… – прошептал я, прикасаясь губами ко лбу, – … умоляю, прости… Огонь обжигал тело, но он… он был ничтожным по сравнению с тем, что испытывал я. Его беспощадные языки не ранили меня, а наоборот… подталкивали скорее выйти из этого проклятого дома. Я не чувствовал шагов. Не чувствовал даже простреленного бедра. Не ощущал боли и усталости. Я впервые ощутил, что такое парить над землёй. У меня в голове была одна лишь мысль, которая укоренилась там навеки, – она жива. На улице шёл снег, заметая всё вокруг, а к дому подъезжали машины с красно-синими огнями. Их было много. Даже слишком. Где-то вдали кричала Агата. За ней бежал Олег. Я увидел их и рухнул на колени, держа обмякшую Лилит на руках. По щекам всё так же стекали слёзы. И я очень тихо… практически беззвучно рыдал, подняв голову к небу. Оно было тёмным, совсем непроницаемым сегодня. Ни одной звезды на нём не горело, но я знал наверняка… что Он там. И Он… впервые за всю мою жизнь… дал мне об этом знать. Потом… была пустота.