Моя самая большая слабость

      Комнату осветил яркий свет ламп. Я моргнула несколько раз, чтобы сфокусироваться, и увидела двухэтажную тату-студию. Она была оформлена в стиле лофт, с большой деревянной лестницей и серыми стенами. На первом этаже стояло несколько тату-машин и специальных кресел, а на втором этаже был бильярд и всего лишь одно рабочее место.       Атмосфера тут была очень уютная: на столе лежала гора виниловых пластинок, в углах стояли кожаные маленькие диванчики, стены были расписаны разными рисунками, а наверху, ко всему прочему, было много колдовской атрибутики. Черепа, свечи, множество книг и всевозможные амулеты были аккуратно расставлены в шкафчиках. Тут даже был осиновый кол, который вызывал лишь улыбку после определённых событий на битве.       В помещении пахло свечами и Димой. Казалось, всё вокруг было обустроено самим чернокнижником. В каждом уголке этой студии я считывала его присутствие, его неуловимую энергетику. О том, что всем тут заправлял именно Дима, говорила и гитара, стоящая в углу. Матвеев был душой этого места, его сердцем.       – Это твой салон? – спросила я, озираясь вокруг.       – Да, – Дима уже поднимался наверх, снимая куртку.       – Твоё рабочее место на втором этаже? – я пошла следом за парнем.       – Да, – с полуулыбкой ответил чернокнижник, – как тебе?       Я впервые была в тату-салоне и, конечно, находилась в полном восторге. Ещё с седьмого класса я хотела набить себе татуировку, но мама строго-настрого запрещала. Она всегда говорила: «Вот будут у тебя дети, тогда я посмотрю, как ты разрешишь им калякать на своём теле».       А я бы, несомненно, разрешила. Я бы разрешила им делать всё, что их душе угодно, но только после совершеннолетия.       Вообще люди с татуировками, с разноцветными волосами или с пирсингом всегда заставляли меня остановиться и обратить на них внимание. Не знаю, может, потому что у Димы половина тела была забита, он так запал мне в душу? Ведь я всегда тихонечко мечтала сделать себе хотя бы крошечную тату и почти что восхищалась людьми, которые не боялись так самовыражаться.       – Тут очень уютно, – завороженно сказала я.       Дима улыбнулся чуть шире и стал медленно раскладывать какие-то инструменты. Казалось, что всё вокруг приносит ему очень большую радость. Он был в своей естественной среде обитания. На своём месте.       – Ты когда-нибудь хотела сделать татуировку? – он приподнял бровь в вопросе.       – А откуда ты знаешь, что у меня их нет? – с ухмылкой спросила я.       Дима отложил инструменты в сторону и подошёл ко мне. Рука парня легла мне на спину и притянула чуть ближе. Знакомый запах ударил в голову, отчего я немного расслабилась.       Удивительно, как один и тот же аромат в разные отрезки жизни может приносить тебе абсолютно противоположные ощущения. Дарить каждый раз новые эмоции.       Ведь буквально неделю назад меня могло вывернуть от табака вперемешку с ванилью, а сейчас… сейчас, казалось, я не могла им надышаться.       – Думаю, – он понизил голос, – я бы их заметил, – он провёл пальцами по моей спине, переходя к шее.       В следующее мгновение Дима резко подхватил меня на руки, и я еле слышно взвизгнула. Я ожидала, что он усадит меня в клиентское большое кресло, но парень… посадил меня на место мастера, всучив в руки машинку.       – Что ты… – я не успела опомниться, как Матвеев сел напротив, снимая с себя худи и подставляя мне свою руку.       – Будешь бить мне тату, – сказал парень, щёлкая меня по носу, – не бойся, это не так сложно, как кажется.       Я была в шоке, ведь никогда в жизни не держала в руках машинку. Я даже рисовать не умела толком. В этом деле Агата была мастером, но точно не я.       Что я могла набить Диме? Солнышко или сердечко? Да даже эти простые рисунки я бы вряд ли смогла красиво выполнить, ведь была абсолютно точно криворукой.       – Я не умею… – с испугом сказала я, – я даже не рисую.       – Это... ничего, – улыбнулся Дима, – ты можешь написать что-то, Лилит. Пиши первое, что придёт в голову. Сможешь?       Чернокнижник смотрел на меня с таким блеском в глазах, что я не смогла отказаться, хотя очень хотела. Это ведь... след на всю жизнь, и я, скорее всего, сделаю его очень некрасивым. Неправильным. Наверное, Дима захочет свести тату, как только увидит конечный результат.       – Давай вот тут? – он подставил мне бок своего мизинчика. – Хочу каждый день видеть твою работу.       – Ты передумаешь, как только поймёшь, насколько я неумелая, – попыталась я предостеречь парня.       – Не выдумывай. Ты же умеешь писать? – он вопросительно посмотрел на меня.       – Умею, конечно! – я вытаращила глаза на парня. – Показывай, куда тут нажимать.       Дима ещё минут десять объяснял мне, как работает машинка, как правильно держать руку и остальные важные детали. Обработав всё необходимое и надев перчатки, я взяла в руки инструмент.       – Разве я не должна сделать, ну... эскиз? – спросила я. – Хотя бы ручкой написать шаблон?       – Порой... – начал парень, – лучше будет то, что произойдёт непроизвольно. Без подготовки.       В моей голове уже было слово, которое я бы хотела написать на теле Димы. То самое, очень важное слово для меня, которое произнёс сегодня чернокнижник. Я хотела впечатать буквы в кожу, чтобы сделать их практически физически осязаемыми. Чтобы он видел их каждый день, как и хотел. Видел и помнил, что он пообещал.       Поднеся машинку к коже, мои руки задрожали. Я никак не могла унять дрожь, ведь очень переживала. Боялась, что оставлю уродливую отметину на его теле, вместо красивого слова.       – Принцесса, – парень взял меня за подбородок, – ты справишься.       Не знаю, как... но слова Матвеева практически всегда действовали на меня каким-то гипнотическим эффектом. Как будто один лишь его голос мог успокоить меня и уверить, что бояться тут нечего.       Глубоко вздохнув, я стала писать слово. Первая буква вышла довольно неплохо, и я облегчённо улыбнулась. Дима увидел мою реакцию и чуть наклонился, чтобы посмотреть, но я тут же закрыла тату рукой.       – Не подглядывай! – строго посмотрела я на парня. – Я ещё не закончила.       – Смотри-ка, – рассмеялся парень, – малышка Лилит вошла во вкус.       Отмахнувшись от Димы, я продолжила вырисовывать буквы. Удивительно, но жужжание машинки так успокаивало меня, словно с каждым новым штрихом я чувствовала себя всё более уверенней.       За считанные минуты я уже приловчилась к инструменту, а руки перестали дрожать. Мне даже нравился процесс, ведь волнение ушло куда-то далеко – за пределы этого салона.       Спустя минут тридцать татуировка была готова, а Диме не терпелось на неё посмотреть. Убрав салфетку с пальца, я открыла перед ним то, что так старательно писала всё это время.       – «Promise?», – прочитал Дима, проводя пальцем по надписи.       – Я подумала, что это… – я чуть запнулась, – важно.       Да, это был самый важный вопрос для меня, ведь я так давно таила страх где-то глубоко внутри, что должна была хотя бы минимально себя обезопасить. Должна была вылить эти буквы во что-то реальное, существующее, чтобы самой поверить в это.       – Это… – Дима запнулся, – мне нравится.       Парень наклонился и накрыл мои губы своими. Буквально на секунду, словно говоря «спасибо». Спасибо, что ты не сильно изуродовала мою прекрасную белоснежную кожу, Лилит. На самом деле… татуировка получилась очень даже аккуратная для первого раза.       – Теперь... ты? – парень встал с кресла, разминаясь.       – Да, – я была в предвкушении, – только у меня нет столько денег, чтобы оплатить ваш сеанс.       Дима ухмыльнулся и наклонился к моему уху из-за спины:       – Сочтёмся, малышка Лилит, – шепнул он, чмокнув меня в щёку.       Всё тело моментально покрылось мурашками, а лицо вновь покраснело. Я не любила показывать такую свою уязвимую сторону перед Димой, но парня моя реакция только радовала. Конечно, он прекрасно знал, как воздействует на мой организм, на мои мысли и желания. Матвеев всегда знал всё наперёд.       Его «сочтёмся» звучало очень зловеще. Какой смысл Дима мог выложить в эти слова? Я не знала, чего ожидать, и лишь понадеялась, что это была всего лишь шутка. Что меня… не будет ожидать какая-то слишком высокая плата.       – Где ты хочешь тату? – спросил парень, протирая машинку.       – В том же месте, что и у тебя, – подставила я палец.       Дима задумался лишь на мгновение и, взяв в руки инструмент, принялся за дело.       – Скажи, если будет больно, – предупредил он меня.       Я лишь кивнула головой и сжала зубы. Я уже настроилась терпеть боль до последнего, как бы невыносимо мне не было. Но… спустя пару минут я поняла, что это было совершенно не так страшно, как я представляла. Скорее… как-то странно, но приятно… Будто бы ты на мгновение испытываешь боль, а затем расслабление. Никогда бы не подумала, что у меня будут такие ощущения во время сеанса.       Всё время я не отрывала взгляд от парня, наблюдая за каждым его движением. Дима, конечно, намного увереннее делал татуировки, чем такая самозванка, как я. Точно так же уверенно, как он водил машину или играл на гитаре, или импровизировал на рояле. Казалось, что всё, за что брался Матвеев, с легкостью ему удавалось. Любое направление в искусстве было для чернокнижника чем-то совершенно понятным и лёгким.       Определённо, Дима был очень чувственным и творческим человеком. Чего не сказать обо мне, ведь на инструментах я не играла, рисовать не умела, да и тату не била.       Весь мой мир был сжат до границ магии – не больше. Всё, что было за пределами колдовства, было для меня каким-то чужим и непонятным. Но сейчас… сейчас я хотела увидеть иной мир. Дима натолкнул меня на такой порыв.       Он, будучи точно таким же колдуном, как и я, находил время для других любимых вещей. Он развивался, познавал что-то новое и читал много художественной литературы. Он… заставлял меня хотеть стать лучше. Заставлял, ничего при этом не говоря, а лишь показывая свою жизнь, стремиться к такому же. Стремиться к лучшему.       – Всё хорошо? – Дима посмотрел на меня снизу.       Его чёрные волосы падали шторками на лицо, немного его закрывая. Одет Дима был в белую футболку, что немного резало глаз, ведь я привыкла видеть его только в тёмной одежде. Он же всегда хотел казаться жутким и страшным чернокнижником. Но внутри… внутри он был не таким уж и жутким. Я чувствовала это. Прямо сейчас.       – Да, – улыбнулась я, – мне совсем не больно.       – Вы – мой самый отважный клиент, – усмехнулся он, – подарю тебе конфетку за смелость.       – Хочу сладкую вату! – я надула губы, изображая недовольство.       – Ладно, принцесса, – мягко отозвался Матвеев, – только не дёргайся.       Я откинулась на спинку кресла, до сих пор не веря, что мы можем вот так весело и спокойно проводить время вместе. Мы не ссорились и не выясняли отношения почти три дня. Целых три дня мы улыбались и адекватно общались.       Казалось, будто мы попали в другую реальность. В ту самую параллельную Вселенную, о которой я так часто мечтала. Сейчас эта мечта стала реальностью. Нашей очень хрупкой реальностью.       Ведь я знала: в любой момент всё может рухнуть. Всё, что я так обожала, может рассыпаться на мелкие кусочки, а сил собирать всё заново у меня уже не было. Я лишь надеялась и очень тихонечко мечтала о том, чтобы это продлилось как можно дольше.       Не знаю, сколько нам было отведено свыше, но хотелось, чтобы это был максимально долгий срок. Ведь сейчас… я не представляла своего дня без Димы рядом. Мне даже не хотелось думать о том, какой бы была моя жизнь без него. Наверное, безобразной и безумно скучной – никакой.       До встречи с чернокнижником я не осознавала того, что жила не на всю катушку. Мне казалось, что магия – пик моего счастья и удовольствия. А возрождение ковена – то, ради чего я появилась на свет.       Сейчас же… я очень сомневалась в этом. Сейчас я знала, что в мире есть ещё столько всего, чего я не видела, не пробовала, не ощущала. Есть столько занятий и хобби, которыми бы я могла заняться. Столько удивительных мест, которые я бы могла посетить.       И закрывать себя в одном доме на всю жизнь я уж точно больше не хотела. Я была словно птичка, которая выпорхнула из клетки, и наконец вздохнула полной грудью. И эта птичка сейчас разрывалась во все стороны, не зная, с чего начать свой путь.       Конечно, я вернусь к мысли о создании ковена, но… чуть позже. Сейчас в моих планах были только счастье и свобода, но никак не груз ответсвенности за целый ведьмовской клан. Груз, который был непосилен для меня сейчас. Моя ноша и моё бремя, которое было предначертано мне с самого рождения. Хотела я этого или... нет.       – Готово, – Дима выключил машинку и протёр место тату салфеткой.       Я взглянула на палец, а сердце, казалось, замерло.       – «Promise.», – прочитала я, а сердце, кажется остановилось на мгновение.       Я еле сдерживала подступающие слёзы, ведь не могла не растрогаться. Это... это было чем-то очень особенным для меня. Для нас. То, что поймёт только он. То, что пойму только я.       Я не ожидала, что Дима напишет своё обещание у меня на теле. Я думала, что там будет что-то забавное или совсем уж жуткое. А в итоге… у нас были парные тату. Парные напоминания. Парные обещания.       Если приложить наши пальцы друг к другу, то получится, что у Димы набит вопрос, а у меня – ответ. Мы стали, как две половинки, без которых татуировка не имела бы смысла. Только, если мы будем вместе. Если будем неотрывно держаться за руки и помнить о своих обещаниях друг другу.       – Ты чего, принцесса… – парень взял моё лицо в руки, гладя его большими пальцами, – тебе не нравится?       – Очень нравится, – я всхлипывала, как полная дура, – просто… это так романтично.       – Лилит, – он заглянул в мои глаза, – я обещаю, что никогда не убью тебя.       Сейчас я видела в его глазах ту искренность, которую хотела видеть. Дима говорил без издёвки, без ухмылки и без сарказма. Он был искренним и открытым. И вкладывал в слово «убить» не только физическую расправу, а и моральную тоже. Ведь моральной боли от чернокнижника я боялась намного больше.       – Теперь мы, как идиоты из фильмов, – усмехнулся чернокнижник.       – Точно, – сквозь слёзы хмыкнула я.       Мы и впрямь были, как последние дураки. Делали до абсурда романтичные вещи и растворялись друг в друге. Возможно, для кого-то парные татуировки и были каким-то избитым клише, но мы… жили всего лишь первый раз и всё ещё учились. Учились изо дня в день общаться друг с другом, улыбаться друг другу и не обижать друг друга.       Даже, если нам не суждено быть вместе до конца жизни, это выбитое на моём теле обещание всегда будет напоминать мне о том, как я была счастлива сегодня. И о том… как смотрел на меня Дима. Эту ночь... я бы никогда не хотела забывать.       – Поехали домой, – парень взял меня за руку, переплетая наши пальцы.       – Поехали, – утерев слёзы, отозвалась я.       Мы мчались по ночной Москве, всё ещё держась за руки, на которых были выведены очень важные друг для друга слова. Казалось, что во всём мире были лишь мы одни. Ничего больше не имело значения. Никто… никто не имел значения сейчас, кроме нас.       В машине играла песня Post Malone «Hollywood’s Bleeding», а я, кажется, была самой счастливой на свете, когда смотрела на Диму. Когда понимала, что он рядом.       Хотя бы… на эту ночь.